In the sky with diamonds

- Говорят, вы сегодня всех кормите до отвала? Скотт Лэнг неловко облокотился о стойку в столовой, стараясь не морщиться. Ребра все еще беспокоили его, отзываясь на любое движение ноющей болью. Только вчера врачи разрешили ему снять "корсет", и он теперь заново привыкал ходить и сидеть без жесткого панциря, сжимающего грудь. -Вам точно не помешает, - стрельнула глазами круглолицая девушка на раздаче. - Вон вы какой тощий. Хотите искусственных креветок? Новый вкус, на днях разработали. -Не, - Лэнг улыбнулся, - наверняка какая-нибудь гадость, как и все, что запускают в продакшен без бета-тестирования. Дайте мне обычную белковую плитку, со вкусом мяса. О-о-о, сегодня настоящие макароны! И кетчуп! -Открыли спецхран, - сказала Анна Уильямс, появляясь в проеме внутренней двери из столовой на кухню. По совести, гнать бы вас, Лэнг, в шею, за то, что сомневаетесь в наших креветках. Но я сегодня добрая. Консервированных персиков хотите? -Я попал в рай, - Скотт закатил глаза. - Хочу. Анна, а почему вы не на Зеленой Миле, ну или не отдыхаете? - В столовой не хватает людей, - пожала плечами та. - Все эвакуировались. Мы решили стать на раздачу сами, надо же как-то вас накормить. Девочки! - она повернулась в сторону кухни, - Еще одну банку персиков! -Хорошо, давайте ваших креветок Франкенштейна, - сдался Скотт. *** Кто-то включил в столовой музыку, случайную подборку всего подряд - от латины до рок-н-ролла. Людей становилось все больше. Скотт, расправляясь с креветками из искусственного белка (кстати, не настолько отвратными, как он боялся), заметил, что многие уже и не ели - просто сидели за столиками. И он понимал, почему. Ему тоже не хотелось уходить. В одиночном отсеке было слишком тихо. Есть ночи, когда человеку надо быть с другими людьми. Когда зазвучал очередной реггетон, из-за соседнего столика встал немолодой мужчина и предложил руку женщине, которая сидела рядом с ним. Они вышли на середину - люди, сидевшие там, сдвинули свои столы к стене. Кто-то захлопал, другие подхватили. Видно было, что эти двое когда-то умели и любили танцевать, но уже очень давно не вспоминали, как это делается. Вначале их движения были неловкими - мужчина слегка прихрамывал, а женщина от смущения не попадала в такт. Но с каждой секундой у них получалось все лучше и лучше. Они отчаянно отстукивали каблуками ритм, разворачиваясь и меняясь местами. Они двигались как сама музыка, как алая цыганская юбка танцовщицы фламенко, как знамя на ветру. Музыка замолкла. - Да у вас тут уже весело! - грохнуло басом от двери. Скотт поднял взгляд. В дверях стоял Мухаммед Зои, придерживая на могучем плече двадцатилитровую пластиковую бутыль с чем-то мутным и явно не одобряемым администрацией Убежища. - Можно? - вежливо спросил Мухаммед, переступая порог и нагибая голову, чтобы не удариться о низкий металлический край. В столовой тут же стало тесно и шумно. Ее заполнили люди в черной форме "призраков". Столы сдвинули к стенам, на них теперь садились те, кому не хватило стульев. Скотт увидел заходящих Бартона и Ванду - и отвернулся. Рю Такаги аккуратно повесил на дверь табличку со светящейся надписью Elis Pub. Поправил. Полюбовался на результат - и проскользнул в столовую, оставив дверь полуоткрытой. -В очередь, в очередь, - командовал Мухаммед, тяжело опустивший свою бутыль на стул в центре столовой. - Приноси тару с собой - столько стаканов у меня нет. О. Мэм. Перед ним стояла Анна Уильямс, уперев руки в бока, и укоризненно качая головой. -Мистер Зои, вообще-то я была о вас лучшего мнения. - Я знаю, мы нарушаем... - начал он. -Мухаммед, да не тормозите вы уже, - раздраженно сказала Анна. - На кухне есть чистые кружки, идите возьмите. *** Люди сидели на полу, стульях и столах. Те, кому не хватило места, подпирали стену. У Скотта все плыло в глазах: не то из-за духоты, не то из-за забористого самогона Зои, не то из-за сигаретного дыма. В столовой курили - впервые и в нарушение всех мыслимых правил Убежища. Каждый глоток термоядерного мухаммедовского пойла обжигал горло и грудь так, что перехватывало дыхание, а на глаза наворачивались слезы. Скотт видел, как раскрасневшаяся Уильямс объясняет что-то Зои, а темнокожий атлет в ответ только кивает. Интересно, что такого они могли рассказать друг другу? В динамиках очередной шедевр Spice Girls сменился первыми аккордами "Битлов". Сразу несколько голосов сквозь гам нестройно подхватили из разных углов: Close your eyes and I'll kiss you, Tomorrow I'll miss you Remember I'll always be true. На середине зала танцевали. Скотт бросил быстрый взгляд мимо извивающихся фигур, сквозь сигаретный дым, в угол. Туда, где на столе, привалившись спиной к стене, сидел Бартон, и рядом с ним - Ванда. Клинт, отвернувшись от Ванды тихо разговаривал со стоящим у стены Такаги. Тот нервно теребил ворот формы, но у Бартона лицо было такое же холодно-бесстрастное, как и обычно. Надо бы подойти, заговорить с ним. Сказать что-нибудь, чтобы он понял: я не то что бы простил ему Сэма, но... А может, и простил. Неважно. Он же завтра... Скотт глянул на Ванду- и вдруг разозлился. Это я, дурак, здесь волнуюсь, думаю, как облегчить ему совесть. А ему просто все равно. Плевать ему и на меня, и на Ванду, и на Сэма тоже. Я знал его когда-то, но теперь это совсем другой человек. Он просто выжженый до дна психопат, в котором не осталось ничего человеческого. Такому что умереть, что жить... Даже на Ванду ему плевать. Иначе что они оба здесь делают, в эту ночь? Ванда легко спрыгнула со стола, подошла к Зои, что-то шепнула ему на ухо, коснувшись плеча. Скотт скользнул взглядом обратно к Бартону - тот как раз закончил разговаривать с Такаги, откинулся затылком к стене, затянулся сигаретой, выдохнул - и быстро глянул на Ванду сквозь облачко дыма. Это был неуловимо короткий миг - когда его лицо изменилось. Скотт никогда, ни у кого не видел во взгляде такой безнадежной, смертной тоски. Так смотрит на свет тот, кто через несколько секунд навсегда ослепнет и знает об этом. У него перехватило дыхание и болезненно свело под ребрами, изнутри. Как будто он снова переломал их, и они воткнулись в легкие. А ведь она - эмпат. Она все прекрасно понимает. И он знает об этом. Бартон передал сигарету сидящему на полу человеку в форме техника Зеленой мили - тот затянулся и вернул. Лицо у Клинта снова было спокойным. Но Скотт теперь знал, чего ему это стоило. Он шел сквозь "танцпол", сквозь дым, переступая сидящих на полу людей. Шел под бесконечно долгий припев, который орали, перекрикивая музыку, уже, наверное, все в столовой: All my lovin' I will send to you. All my lovin' darling I'll be true! Скотт дошел. Присел, болезненно морщась, на краешек стола, боком к Клинту. -Сигаретой поделишься? Тот молча протянул ему окурок. Лэнг неумело вдохнул дым, закашлялся. -Ты же вроде никогда не курил, - сказал Клинт. -А-ага. -Остался, значит? -Остался, - кивнул Скотт, возвращая ему окурок. - Винтовка для меня найдется? Бартон выдохнул дым сквозь сжатые зубы, вдруг качнулся и уперся более высокому Скотту лбом в плечо. На одну только секунду - и снова откинулся к стене. - Погнал бы я тебя с твоими ребрами, Скотти - медленно сказал он. -Руки коротки, сегодня не ты решаешь, а Роджерс. -Это правда. - Знаешь что, Клинт? Шли бы с Вандой отсюда. Я вообще не понимаю, что вы тут делаете - сейчас. Вам... не тут бы надо быть. -Я знаю, Скотти, - сквозь зубы процедил тот. - Но и оставить тех, кто завтра пойдет со мной в бой, тоже не могу. -Они напьются и без тебя, вали давай, я не шучу, - Лэнг толкнул его в плечо. -Да, мы скоро уйдем. Спасибо, Скотти. Лэнг не успел спросить, за что. Песня закончилась и стало вдруг тихо. Шум как ножом отрезало. Кто-то рядом матернулся вполголоса. В дверях стояли Тони Старк и Стив Роджерс. *** Тони медленно, почти театрально обвел всех взглядом. Явно наслаждается моментом, - подумал Стив. Почему-то даже это сейчас не раздражало. - Администрация Убежища не одобряет употребления низкокачественного пойла, - негромко сказал Старк. - В особенности мерзости, которую разливает Зои. Если бы вы видели, из чего он гонит самогон, вы бы побоялись это не только пить, но даже подходить к нему без костюма химзащиты. Нет, администрация Убежища такого не одобряет - он покачал головой. - Администрация Убежища одобряет только высококачественное пойло. Он обернулся к двери. - Заносите. Прошу любить и жаловать, двадцатилетний коньяк из запасов старика Фьюри. Апплодисменты и свист оглушили Стива. "Вот же позер", думал он, глядя, как кто-то уступает Тони стул. С лицом делалось что-то странное, губы и скулы как будто свело. Стив не сразу понял, что это улыбка. *** Спиртное Роджерса никогда не брало, так что оставалось просто наблюдать за тем, как набирается Тони. Старк быстро стал центром внимания. Он травил анекдоты, сыпал шуточками и отпускал комплименты девочкам с раздачи, светским жестом крутя в пальцах широкий коньячный бокал. Речь у него оставалась все такой же быстрой, правда, стала чуть менее разборчивой. На щеках медленно расцветал темный, болезненный румянец. Глаза заблестели сильнее. Грудь под черной майкой вздрагивала от учащенного дыхания: алкоголь и спертый воздух делали свое дело. К полуночи людей стало меньше. Многие ушли спать. Кто-то заснул прямо на полу, и его уложили в углу на подстеленную черную куртку с шевроном "призраков". Бартон с Вандой исчезли незаметно и уже давно - Стив даже не заметил, когда. Мухаммед покинул столовую в обнимку с Анной Уильямс. Стив озадаченно потер подбородок, но ничего не сказал. -Так! - Тони попытался встать, но видимо, переоценил свои возможности: пошатнулся и чуть не упал. Стив едва успел поймать его под локоть. -П-помоги мне! - потребовал Тони. С помощью Роджерса он кое-как вскарабкался на стул. Откашлялся, требуя внимания. -Д-дорогие все! Перед закрытием вечеринки я хотел сказать вам пару слов. Первое - вы сделали правильный выбор. Не сомневайтесь в этом. Второе - мне тоже сейчас страшно. В углу нервно хихикнули, кто-то попытался зааплодировать, но Тони поднял руку, требуя тишины. - Я не буду говорить вам о надежде и победе - п-про это все хорошо сказал комендант Роджерс, и мне н-нечего добавить. Я не буду уговаривать вас не бояться - это бесполезно. У меня есть только один рецепт, или совет - назовите как хотите. -Проведите эту ночь рядом с другими людьми. Если возможно - рядом с теми, кого вы любите. Если вы до сих пор не сказали им этого - вот он, тот самый момент, когда пора. А я хочу сказать, что для меня было честью работать вместе с вами и руководить Убежищем. Я очень устал за эти 4 года, но верю, что все было не зря. С этой минуты и до конца я передаю командование Стиву Роджерсу. Увидимся на поле боя. Тони пошатнулся, тяжело оперся на плечо Стива, шагнул вниз - в полнейшую тишину, разлившуюся вокруг, как озеро. -П-помоги мне, Стив, - шепнул на ухо.- Кажется, я перебрал. Стив закинул его руку на плечо. -Вечеринка закончена, - бросил он, обернувшись у самой двери. - Всем отдыхать, к шести утра быть на боевых постах. *** -К-как же я устал, - бормотал Тони. Голова у него безвольно моталась. С каждым шагом он все тяжелее виснул на Стиве, и тот уже начал думать, что проще было бы донести его на руках. Хотя Тони, конечно, не согласится, пока он в сознании. Впрочем, до его кабинета, совмещенного со спальней, недалеко. - Я думал, мы будем командовать обороной вдвоем, - сказал Стив. - Тони, здесь налево, я веду тебя к тебе. -Двое командующих - не лучшее решение, - неожиданно трезво сказал Тони. - Лучше ты сам, ты отличный тактик. -Мне в какой-то момент может понадобится замена на командном пункте, - сказал Стив. Тони вздрогнул всем телом. - Я подменю, если... если будет нужно. Но как же я н-не люблю это все, - бормотал Тони. Ноги у него заплетались с каждой секундой все сильней. - И никогда не любил - поверишь? Все эти игры в супергероев и в войнушку. Я... досыта наигрался в войну еще в Афганистане. Глаза бы мои на это больше не смотрели. Но Коулсон.... Хитрый манипулятор. С-спецоперации, "Гидра", нашествие чертовых читаури. И вечно мы крайние. Валяй, Тони Старк, спасай мир. -Кто-то же должен был, - пожал плечами Стив. - Ты не один такой. Меня, например, или Брюса, никто и не спрашивал - хотим ли мы спасать мир. Пришли, вот твоя дверь. -Н-не сравнивай, - Тони вдруг выпрямился, вцепился ему в ворот формы, сверкнул черными глазами. - Ты солдат, Стив. Ты родился солдатом. Да, я видел твои фотки до сыворотки. Плевать, что ты ростом был метр с кепкой, дело не в этом. Вот скажи, что ты любишь делать больше всего в мире? Так, что без этого жить не можешь, так, чтобы это стало самой твоей сутью. -Не знаю, - растерялся Стив. -Зато я знаю. Защищать других. Ну правда, не надо быть психоаналитиком, чтобы понять, почему ты выбрал своим главным оружием щит. -А ты что любишь? - вдруг спросил Стив. -А я люблю строить.. Бизнес, новые технологии, что угодно - строить. Чтобы вот раньше не было, а теперь - есть. Я создал. Знаешь, сначала появляется идея, вот здесь - Тони коснулся лба. - Захватывает тебя всего. Ты ни о чем другом думать не можешь - днем, ночью. От идеи до проекта, деталь за деталью. От небывалого - до технически возможного. И это делаешь ты сам. А потом то, что ты придумал, становится реальным. И оно останется после тебя в мире - мост, здание, машина, Старкфон. Можно потрогать руками, пользоваться. Не было - и есть! - он счастливо рассмеялся. Стив смотрел на него, как зачарованный. -Тебя, наверное, очень любили женщины, - тихо сказал он. - Когда ты говоришь вот так, сложно не... не почувствовать хоть что-то. Тони пожал плечами. - Я не знаю. Женщины, мужчины... Они легко приходили ко мне и так же легко уходили. Но я не знал, это потому что им нравился я сам - или мои деньги. Или даже не деньги - а сам запах богатства и власти. Но я точно знаю, что Пеппер... Он вдруг вцепился в плечи Стива, судорожно, как утопающий, как человек, которого оставили последние силы. -Пеппер точно любила меня самого, - глухо сказал он. -А ты ее? - Я ее... очень. Любил и других, да. До нее, и даже после нее. Но как ее... наверное, почти никого. -Мне всегда было сложно это понять - как можно любить одновременно двоих, например, - признался Стив, открывая дверь. - Пришли, Тони. - Можно. Но ты из другого теста, и наверное, я не смогу объяснить так, чтобы ты понял, - Старк тяжело обрушился на койку. - Спасибо, Стив, - он прикрыл глаза. -Может, мне уже и не надо ничего объяснять, - тихо сказал Стив. И вдруг увидел, как румянец медленно сползает с лица Тони, как тот прикусывает губу, словно от сильной боли. - Тони, тебе плохо? -Нет, мне хорошо... Стив... почему ты... не уходишь? -Что же ты сам-то не следуешь своим советам? - спросил Стив, медленно наклоняясь к самому его лицу. -Не хочу... разрывать тебе душу надвое. -Поздно. Она уже... Я и сам не знал, что так бывает, Тони. Я тебя очень прошу, попроси меня остаться - мне надо это услышать. Я раньше не знал, что бывают вещи важнее верности и выше того, что я называл моралью. Что бывают ситуации, где просто нет правильных решений. Что бывает правда выше моей правды. У меня есть оправдание: в такую ночь никто не должен оставаться один. Но оно мне не нужно. Это мое решение, и я сам отвечу за него перед тобой, Бак, уже завтра. И я надеюсь, ты меня поймешь. Тони вздрагивал под его руками и губами - худой, лихорадочно-горячий. И ночь не кончалась. *** Бартон заснул, вытянувшись на спине. Одеяло соскользнуло, открывая его плечи и грудь. За последний месяц он сильно похудел, и теперь каждый мускул, каждое сухожилие выделялись, подчеркнутые ночными тенями. Ночная лампочка бросала отсвет на открытое горло. Ванда поймала себя на том, что не может оторвать взгляд. Ее с головы до ног пронзило невероятной, страшной нежностью. Хотелось остановить время, остаться в этом мгновении навсегда, застыть в нем, как в янтаре. Не впервые в жизни, но сильнее, чем когда-либо, Ванда пожалела, что не умеет управлять временем. До утра осталось так смертельно мало. Всего тысяча-другая вдохов и выдохов - и ночь закончится. Стив, о, Стив, пожалуйста... Выполни то, что ты мне пообещал. Клинт подтянул к подбородку руку с полусогнутыми пальцами. Ладонь, изрезанная глубокими шрамами, была огрубевшей и жесткой. Рука мужчины, солдата, убийцы. Жест ребенка. *** Ванда вслушалась в дыхание Бартона - он дышал ровно и глубоко. Она подождала еще немного, осторожно встала, потянула на себя ящик стола, стараясь не шуметь, вынула оттуда фотографию. Ту самую, где зеленые сумерки, вакандийский вечер, размытые огненные колеса файер-шоу на заднем плане. И они вдвоем. Этого точно не стоило делать. Но сама возможность сделать это сводила ее с ума. Ванда зажмурилась, тяжело дыша. Стиснула фотографию, комкая краешек. Открыла глаза. Сначала она не увидела ничего, и даже с облегчением подумала, что Зрение ей отказало. Потом всмотрелась в чуть растерянное лицо Бартона на фотографии - и забыла как дышать. Живой свет пробивавшийся изнутри, мерцал и с каждой секундой угасал, подергивался страшной туманной дымкой. Клинту оставалось жить не больше нескольких часов. Ослабевшие пальцы разжались, фотография полетела на пол. Она падала так медленно, бесконечно медленно, - что Ванде показалось, будто этот миг никогда не кончится, что это и есть ее личный ад. Значит, Стиву не удалось. Не удастся... Она запуталась во временах, потому что время отныне потеряло свое значение. Не было ни прошлого, ни будущего: оставалось только непоправимое "навсегда". Снимок упал у ее ног. Ванда неловко, как деревянная, наклонилась, чтобы поднять его. Всмотрелась в собственную улыбку - просто потому, что на лицо Клинта она смотреть сейчас не могла. Она никогда раньше не могла видеть Зрением сквозь собственные фотографии. Но сейчас - не удивилась, и не испугалась, когда увидела и свое лицо через ту же смертную дымку. Живой свет неровно трепетал и бился, делаясь с каждой секундой все тусклее. Стало очень спокойно и холодно. Кажется, она больше не чувствовала пальцев, когда положила снимок на стол. Постояла, бессмысленно покивала головой. Все правильно. Если его не станет, не станет и ее. И вдруг поняла, что тратит последние минуты на какую-то чепуху, а ведь они оба еще здесь, и Клинт вот он, теплый, живой. Она охнула и кинулась обратно - так непоправимо-обидно было теперь потерять хоть секунду. Улеглась головой к нему на грудь, обхватила рукой, прижалась, слушая, как ровно, уверенно, бессмертно бьется его сердце. *** Не было прошлого, настоящего и будущего. Не было вины, воспоминаний и страха. Стив плыл сквозь блаженный туман в полусне. Рядом ровно дышал Тони. Стив повернул голову, чтобы разглядеть совсем близко: темные взъерошенные волосы, жилку, проступившую на виске, огромный шрам от ожога, который, как ни странно, его совсем не уродовал. Тони все к лицу. Стив подумал, что мог бы разглядывать его лицо бесконечно. Только иногда надо закрывать глаза, потому что в груди делается слишком тесно. Там нарастает что-то огромное, больше него самого, рвется наружу и кажется, вот-вот пробьется сиянием сквозь ребра. Как будто у Стива самого там реактор. Он закрыл глаза. И в следующий момент чудовищный по силе удар сотряс стены, пол и потолок. Рухнула сверху металлическая панель, едва не задев Стива. Он рефлекторно перекатился, прикрыл собой Тони. Ночная лампа погасла. Сверху сыпалось, стены содрогались от новых ударов. От нарастающего воя тревожной сирены сводило зубы. Стив подскочил, как подброшенный, нащупал в темноте свою одежду, пока Тони, матерясь, искал фонарик. Коммуникатор Стива разразился резкой трелью. Коменданта Роджерса вызывал дежурный Желтой зоны. Но Стив уже и без этого понимал, что произошло. Крии начали атаку первыми. *** Сирена выла раненым зверем. Все вокруг содрогалось: как будто чудовищный молот бил и бил по Убежищу. Пол под босыми ногами показался Ванде ледяным. Бартон кинулся к двери, на ходу застегивая черную форменную куртку. Остановился, как будто налетел невидимую стену. Оглянулся. Уперся в Ванду взглядом. Его глаза блестели сухо, болезненно, напряженно, губы сжались в жесткую линию. Он смотрел так, как будто хотел выжечь ее черты себе на внутренней стороне век. Ванде не нужна была ее магия, чтобы услышать слова, которые бились изнутри в его виски, как черные птицы. "Я же тебя никогда больше не увижу". Посмотри на меня в последний раз, любовь моя. Посмотри на мои пальцы - они столько раз прикасались к твоему лицу, гладили твои шрамы, вцеплялись в твои плечи, трогали эту бьющуюся тонкую жилку на виске, перебирали твои волосы. Посмотри на мои губы - на твоем теле нет места, которого бы они не коснулись. Я чувствовала ими ток крови под твоей кожей, движение мышц, каждый вздох. Я перецеловала каждую отметину на твоем теле и на твоей душе. Я знаю, как пахнет твоя кожа в восьми разных местах: за ухом, на горле, в ямке над ключицей, между лопатками, на сгибе локтя, в солнечном сплетении, на мокрых от пота ребрах, на тыльной стороне ладони. Ты даже можешь посмотреть мне в глаза. Потому что у нас больше не осталось времени. Наше время закончилось. Совсем скоро все это сгорит, развеется пеплом, хотя я до сих пор не понимаю, как это может исчезнуть навсегда: руки, плечи, запах твоей кожи в ямке под горлом, где под моими губами бьется теплое и живое. Посмотри на меня, любовь моя, посмотри на меня в последний раз.