Песня Пяти Ветров

Глава 20 "Буря" "Выживать - не значит искать смерти" - 12 лет рабства. *** С неба валил рыхлый снег. Дроферд, хрипло дыша, сделал ещё один шаг. Этот точно будет последним, подумал он. Однако ноги сами двигались вперёд, не желая останавливаться. Их гнал страх. Ноги разгребали снег, а руки неуклюже помогали, разбрасывая тяжёлые комья во все стороны. Бурая шерсть его одежды стала белой от налипшего снега, плащ заиндевел. Холодный ветер продувал его насквозь, хлестал по лицу, обжигал кожу уколами льдинок. Дроферд так закоченел, что уже не чувствовал пальцев на руках и ногах. Кожаный ремень колчана натер ему плечо, тисовый лук все время приходилось поправлять. Оленя он оставил ещё на перевале, но терять оружие было нельзя. Он все время спотыкался и падал. Под снегом попадались камни, корни и кротовые норы. Из-за бури дорога исчезла, растворившись в белой мгле, а на угольном небе не светило ни одной звезды. Задыхаясь, Дроферд сделал ещё один шаг, и снег заполнил его сапог по щиколотку, обдав холодом. Смилуйтесь, горные боги. Это слишком. Ему казалось, что он давно мёртв, и бродит теперь по земле, как и положено призракам. С каждым шагом ноги все больше погружались в снег, а бескровные пальцы все чаще отказывались рагибаться. Ему страшно, он голоден и давно замёрз. Нужно было развести огонь, но упрямые ноги продолжали идти - сначала одна, потом другая. Боги, да ведь они уже повсюду... Дроферд понимал теперь, каково было тем разведчикам - когда вокруг мрак, над ухом кричит эта чертова выпь, а из леса выходят тени с красными глазами. Но мертвым было уже все равно, а он жить хотел. Иногда он слышал откуда-то слева рычание, похожее на медвежье, и сердце его билось в груди сильнее. Тогда он бежал со всех ног, расшвыривая снег в разные стороны. В такую метель стрелами от зверя не спастись, а они уже близко, они идут с юга, востока и запада - он знал это, и бежал ещё быстрее. На нем было три плотных белья под шерстяной рубахой, две пары шерстяных штанов, трое теплых чулок в сапогах, стеганая куртка, а поверх все этого - широкий плащ с двойной овечьей подкладкой. На руках - толстые лосиные рукавицы и нарукавники из кротовых шкурок. Голову он замотал шарфом и прикрыл капюшоном, но холод все равно не желал уходить. Дроферд не чувствовал ног и рук, спину ломило от бесполезной теперь ноши. Проклятый олень. Это все из-за тебя, из-за тебя... День назад, когда небо было таким же чёрным, Дроферд устроил привал в какой-то пещере, вход в которую укрывали кусты древесника. Разводить костёр было опасно, и он спал, укрывшись своими шкурами во мраке. Лихорадочные сны показали его стоящим на берегу реки, конца которой не было видно глазу, и не способным сдвинуться с места. Вода подступала к лицу, он кого-то звал, кричал, молил о помощи - но никто не пришел. Когда струи затекли ему в уши, глаза, нос и рот, Дроферд понял, что вода соленая. Проснулся он во тьме, дрожащий и закоченевший. Снег у пещеры был примят, вокруг деревьев петляли следы. Они были там. Они искали его. Больше он привалов не устраивал - только бежал во мглу. Снег клубился вокруг, он облепил Дроферда, как паутина. Снег засыпал колчан, сломав многие стрелы, замел дорогу на север, да и другие дороги тоже. Отступать было некуда. Если они не доберутся до него раньше диких зверей, это сделает холод. Ветер выл вокруг, как в морозной преисподней, его свист закладывал уши. Вспотевшие волосы заледенели, превратившись в маленькие сосульки. Он не ел уже три дня, а тот олень был единственным мясом, что удалось добыть. Воздух вокруг такой холодный, что больно дышать, слои вареной кожи и шерсти примерзли к телу, а теперь ещё и голод - желудок будто клевали вороны. Слёзы застыли на его лице, и даже пар дыхания был теперь холодным. Задыхаясь, он схватился за чёрный ствол ели. Смола на нём замерзла, превратившись в камни. Порыв ветра сдул с дерева ком снега, и тот упал ему за шиворот. Дроферд дернулся, и простуженная поясница взвыла острой болью. Мир завертелся и потемнел - теперь охотник лежал на земле, скрюченный и беспомощный. Над ним проносились ледяные демоны, они хлыстали его по лицу своими цепями. Снег за шиворотом таял медленно, обдавая холодным огнём. Дроферд хотел заплакать, но не мог. Ты должен идти, думал он. Нет теней, нет холода, ты сыт, нужно лишь идти... Он попытался встать, но колени подломились под ним, и Дроферд снова упал в снег, больно прикусив себе язык. Это конец. Он упал, и не встанет больше никогда. Сейчас глаза закроются, он уснет, уснет навсегда, а эти мрази с их красными драконами найдут лишь почерневший труп. Эта мысль заставила его улыбнуться. Нет, живым они его не получат, никогда, ни за что. Холод сделает все быстрее... и приятнее. Тарген, охотничий старейшина, часто говаривал, что замерзать не страшно. "Холод - как горячее молоко. - объяснял он. - Сначала режет и обжигает, но как привыкнешь, так сразу приятно становится. Он проникает внутрь и согревает, успокаивает. Ты садишься на снег, закрываешь глаза и тихонько спишь, пока твоя кожа чернеет и лопается от ветра." Дроферд испустил стон. Зачем он вспоминает Таргена и его слова? Нужно встать и идти вперёд, ведь тут буря, красные драконы и смерть, а на севере... На севере или на западе? Дроферд давно забыл, куда бежит, но то, что останавливаться нельзя, он помнил хорошо. Нельзя... Но и идти он больше не может. Дроферд попытался вспомнить мать, представить её лицо, когда Барсы внесут его замёрзшее тело в дом. Если внесут, тупица. При такой пурге тебя занесет снегом всего за пару часов - следопыты даже носом у эдакого сугроба не поведут. Он разгреб снег впереди себя руками, зацепился за торчащий корень и попробовал подтянуться. Руки двигались медленно, будто окаменевшие, но все же смогли протянуть его тушу на несколько шагов вперёд. Нет, так ничего не выйдет. Нужно встать, встать и идти. Боги, пожалуйста, смилуйтесь. Дроферд не знал, слышат ли они его за воем ветра, но попросил снова. Дурак. Если боги существуют, почему они не спасли тех Барсов? Вольхен и Мерион были праведниками, он сам видел их в доме жрецов каждую новую луну. "Боги живут в горах, в тёмных глубинах пещер и подземелий, в самой плоти земли - нараспев произнёс у него в голове голос Холодного Снорре. - Они следят за тобой из каждого камня. Молись, и они помогут, ведь если где-то нет гор, то уж камни везде найдутся" Теперь и камни были засыпаны снегом. Дроферд скреб по ним пальцами, но соскальзывал и падал, больно ударяясь о заледеневшую землю. Ресницы охотника покрылись инеем, и держать глаза открытыми становилось все мучительнее, да и разглядеть в этой белой мгле он бы ничего не смог. Снег вдруг обрёл новые силы и стал сыпать ещё гуще - лес вокруг исчез, вместе с замерзшими ручьями и озерами. Дроферд с трудом различал очертания далёких гор и серые, как старая кость валуны, что лежали повсюду. Остальное сожрала метель. Где-то там, в чаще, его ищут они. В их руках острые кривые ножи, а за спинами пылают костры. Нужно идти, дубина, идти... Шаг за шагом, сначала один, потом другой. Нет бури, нет холода, только дорога. Встань, встань, ВСТАНЬ! Но мягкие ноги отказывались повиноваться. Снежная гробница не отпускала, крепко держа его холодными пальцами. Дроферд чувствовал, как остывает горячее когда-то дыхание, как наливаются свинцом веки. Его тело казалось теперь грузным и неповоротливым, как та падаль, что загрыз волк. -Боги, будьте милостивы, - прошептал он. На большее сил не осталось. Охотник закрыл глаза и уронил голову на землю, почувствовав колкие льдинки на коже. Тьма обступила его - мертвая, вязкая и глухая. Ветер пролетел между деревьями, осыпав его снегом. От холода и боли Дроферду вновь казалось, что он умер и лежит теперь в подземной усыпальнице древних. Будто бы он - один из них, королей Ледяной Длани, и что где-то там, наверху, жмутся в страхе его потомки. Но наваждение мигом растаяло, когда за свистом бури Дроферд услышал рев. Он широко распахнул глаза и уставился в белый мрак, пытаясь разглядеть зверя. С нижних веток толстого кедра мягко опал снег. Из вихрей выступила морда огромного медведя, и Дроферд понял, что ему конец. Зверь был огромный, не меньше пятнадцати футов, с кривыми когтистыми лапами. Его левый бок, разодранный чьими-то клыками, окрасился в алый от крови и налипшего снега. Медведь рычал и хрипел, с челостей стекала пена. Из горла Дроферда вырвался стонущий звук. Зверь стоял так близко, что охотник чувствовал вонь грязного меха и медвежьего дерьма. Он ранен, пронеслось в голове. Кто-то разодрал ему бок, пустил кровь, ослабил... Но раненые медведи - самые злые. Попадешься такому на глаза, и он оторвет тебе голову быстрее, чем ты успеешь обмочиться. Дроферд схватился было за рогатину, но вспомнил, что потерял её ещё на той опушке вместе с дохлым оленем. Отползать некуда. Стоит этой твари повернуть морду и заглянуть за дерево, и она все увидит. Охотнику в жизни ещё не было так страшно - даже тогда, среди красных теней. Он пытался унять дрожь, но не получалось. Глаза выхватывали пути к отступлению, но все они были слишком далеки. Может, попробовать перебежать между деревьями? Внезапно он заметил то, чего не видел раньше из-за ветра. Не более чем в двадцати шагах от него лежали поваленные метелями деревья. Под ними зияла маленькая дыра, в которую он можно было пролезть, если пригнуться очень низко. Так он окажется за стеной груды толстых бревен - не лучшая защита, но искать другую не было времени. Медведь уже понял, что волков или зубров поблизости нет и, медленно переставляя лапы, двинулся вперёд. Снег под ним хрустел и проваливался, зверь увязал в белом болоте, но не прекращал идти. Ещё чуть-чуть - и он его увидит. Ждать было нельзя. Дроферд выскочил из-за дерева, резко отпрянув в сторону сваленных сосен. За ними виднелся неглубокий овраг. Медведь мигом повернул голову. Его дикие чёрные глаза заметили охотника, из пасти вырвался яростный вопль. Дроферд на мгновение отвернулся, а когда посмотрел назад вновь, зверь уже бежал за ним через снег. Пальцы охотника нашарили нож - последнее оружие, что у него осталось. До поваленных стволов оставалось не больше десяти шагов, когда тварь вдруг зарычала: -ААААААРРРРКХ Охотник споткнулся, упал и покатился вниз, в овраг, через щель в бревнах. В падении он больно ударился головой о камень и рассек лоб. Кровь хлыхнула на снег, исходя паром. Медведь ринулся в яму следом. Он тяжело свалился вниз, проделав дыру в толстом слое снега, и какое-то время лежал, ревя от боли и злости. Дроферд хотел встать, но не мог. Перед глазами плыли красные круги, его тошнило, по лицу текла липкая горячая кровь. Он не чувствовал такого тепла с того дня, как сбежал из Утробы. Охотник медлил слишком долго: зверь, пошатываясь, поднялся на лапы и заметил его. Рыча и выпуская пар из ноздрей, медведь навалился на Дроферда всей тушей, давя и ломая ему кости. Тварь замахнулась, чтобы ударить его по лицу, но охотник увернулся, и когтистая лапа прошлась по плечу, вырвав целый клок мяса. Дроферд взвыл от боли и закрыл глаза. Сейчас зверь начнёт сдирать мясо с лица и выедать язык, как и говорил Тарген когда-то. Он чувствовал зловонное дыхание медведя, его слюни капали на лицо, смешиваясь с кровью и грязью. Тварь зарычала свирепо и страшно, и охотник, покрепче сжав костяную рукоять, воткнул нож в тяжелую лапу, закричав от отчаяния. Совсем рядом послышался свист, будто что-то свалилось сверху, и сразу после - треск ломающейся кости. Медведь дернулся и остановился, словно его окатили ледяной водой. Какой-то миг он так и стоял, молча и не двигаясь, а потом вдруг рухнул прямо на Дроферда. Охотник захрипел от навалившейся тяжести и широко открыл глаза. Мёртвый теперь медведь лежал на нем, закатив чёрные глаза к небу. Череп чудовища был проломлен чем-то твердым, куски желтого мозга вывалились из него вперемешку с кровью и какой-то слизью. Дроферд попытался вылезти из-под трупа, но разодранное плечо обожгло болью. Он взвыл, словно волк, и рухнул в снег, не в силах больше двигаться. Какая-то маленькая тень заслонила ему небо. Это был кто-то, ростом похожий на ребенка, но что ребёнку делать в лесу? В руках тень держала короткую палку с железным шаром на конце, с которой на землю капало что-то тёмное. -Кто... ты? - сипло выдавил он. Вместо ответа существо занесло над ним свою палку и ударило. В глазах у охотника померкло, а все звуки стихли, унеся его в объятия тьмы.