Выход есть не всегда

Утро наступило для Кёнсу неожиданно. Он лежал на обнаженной груди Чонина сам полностью нагой, когда первые лучи летнего солнца наполнили комнату светом. Они расцепились всего несколько минут назад, и Кёнсу всё еще чувствовал влагу, стекающую по бёдрам. К своему удивлению он ни о чём не думал, а лишь прислушивался к ещё не восстановившемуся дыханию альфы. Он и сам всё ещё не угомонил сердце, которое очень сильно билось после серии оглушительных оргазмов. Он снова позволил Чонину взять верх. И хотя он не совсем понимал, кто из них хотел этого больше, настроение это не улучшало. Если его теперешнее состояние вообще можно было назвать плохим настроением. Он был разбит, подавлен, унижен и покорён. Мысль о безысходности ситуации он пытался отогнать с момента пробуждения, но она заполняла всё больше и больше пространства в его голове. И теперь, в полной тишине, не обращать внимания на неё омега не мог. Но что он мог сделать? Засудить Чонина? И что это изменит? Накричать на него и выгнать? Это тоже ничего не изменит. Как ни крути, думал До, мы теперь в одной лодке, и никуда нам из неё не деться. К горлу подступал ком, и Кёнсу не видел причин сдерживаться. Слёзы крупным градом покатились по щекам омеги, и он, высвободившись из объятий, перевернулся на другой бок и уткнул лицо в подушку. Когда он почувствовал ладонь альфы на своем плече и услышал тихое «Кёнсу», то громко всхлипнул. В следующую секунду он оказался в чужих объятьях. А еще через мгновенье Чонин прошептал:        - Прости меня. Я клянусь, что это вышло случайно.        - Как такое вообще могло выйти случайно? - Кёнсу от удивления поднял заплаканное лицо и посмотрел на альфу. - Ты не просто укусил меня. Ты прокусил кожу. Ты хотел поставить её. Чонин на секунду опустил глаза и поднял вновь, сказав:        - В моменте - да. Я был взбешён. Ответ Кёнсу не удивил, но расстроил.        - Если ты настолько себя не контролируешь, то однажды ты меня просто убьешь.        - Я не могу причинить тебе вред, забыл? Кёнсу помнил эту особенность истинных, но давно убедился в обратном.        - Чонин, ты избивал меня, - голос Кёнсу был на удивление спокоен. Слёзы высохли, однако боль никуда не ушла. - Унижал и насиловал. Это, по-твоему, не вред? Омега увидел, как сказанное им задело Кима. Тот нахмурился и опустил глаза.        - Мне стыдно за это. И за многое другое, в том числе и за.., - он опустил голову и нежно прижался губами к шраму на плече До. Тот зашипел и поспешил оттолкнуть альфу.        - К сожалению, слова не вернут мое здоровье и...счастье.        - Я бы всё отдал, чтобы сделать тебя счастливым.        - Я тебе не верю. Слишком громкие слова для наших...отношений.        - И какие же у нас отношения? Кёнсу задумался и пришёл к выводу, что всё стало натолько сложно, что он и сам уже не знал точного ответа на этот вопрос, поэтому ответил то, что лежало на поверхности:        - Ну, когда нам припрёт, мы трахаемся, - вслух это прозвучало немного грубее, чем он ожидал. Кёнсу почувствовал себя неуютно под внимательным взглядом, но через секунду с губ Чонина слетел короткий смешок, и его глаза перестали быть чересчур серьёзными.        - Не нужно сводить всё к сексу. Я знаю, что ты влюблён в меня. Кёнсу опешил и не смог найти подходящих слов для ответа. А Чониг, видимо прочитав непонимание на его лице, произнёс:        - Не строй из себя дурачка. Ты думаешь, я так глуп, чтобы не увидеть этого? До почувствовал, как щёки начала заливать краска, поэтому поспешил отвернуться, однако чужие пальцы не позволили ему это сделать. Подняв голову Кёнсу за подбородок, Чонин сказал:        - Та самая первая наша ночь была восхитительна. Я знаю, что не был тогда самым внимательным партнёром, но, не смотря на это, я заметил в твоих глазах не только желание, но и...какую-то нежность. Я не сразу задумался об этом. Только после того, как увидел её во второй раз - в наш последний раз перед свадьбой. Тогда это выбило меня из колеи, и я сорвался. За пощёчину прости, - он мягко провёл рукой по левой щеке Кёнсу. Тот же, находясь в неком шоке и смущении от услышанного, вновь не мог ничего ответить и решил принять запоздалое извинение, чуть заметно прижавшись к чужой ладони.        - За это прощу, - тихо произнёс он. - А по поводу всего остального... До запнулся. Зачем они вообще сейчас об этом говорят? Неужели обязательно сейчас нужно выяснять отношения, когда у омеги нет ответа ни на один вопрос? Ему было нужно время, чтобы все хорошенько обдумать. За последние сутки случилось слишком много всего.        - Если влюбленность когда-то и была, то теперь от неё точно ничего не осталось.        - Ты врёшь. И Кёнсу врал, а может, и нет. Он сам не знал, но чувствовал, что должен был ответить именно так. По крайней мере, так он не выглядел слишком жалко.        - Ты хочешь, чтобы я сказал, что люблю тебя? - До начинал раздражаться. Его и так до предела натянутые нервы могли не выдержать в любую минуту. - Я этого не скажу. Не потому что никогда не любил, а потому что не потерплю, чтобы об меня вытирали ноги. Ты забрал у меня всё, - омега, радражённо оттолкнув от себя Чонина, сел на кровати. Глаза уже начинали слезиться. Кёнсу было хорошо знакомы эти эмоции - слёзы от жалости к самому себе. Он всегда испытывал их в присутствии альфы. Пытаясь безуспешно взять себя в руки, он продолжил дрожащим голосом:        - А теперь тебе еще понадобилась моя свобода. Чонин молчал, спрятав глаза за чёлкой. И вдруг Кёнсу почувствовал что-то странное. Как будто на его больное сердце положили еще одно и сковали их вместе. И теперь как будто вместо одних только своих переживаний он ощущал и понимал чужие. Глубоко дыша и стараясь перебороть боль в груди, которая не давала сделать полноценный вдох, он пытался разобрать свои ощущения на составляющие. Помимо уже знакомых обиды, жалости к себе и тупой боли, он почувствовал что-то, что, как ему показалось, было огромным чувством вины. А вперемешку с ней грудную клетку разрывало безграничное одиночество. Эмоции захлестнули омегу, поэтому он не сразу сообразил, что произошло. Лишь минуту спустя, переведя взгляд на Чонина, он всё понял. В глазах напротив он сразу прочитал неизвестные ему до этой минуты эмоции. Это довольно сильно напугало омегу. Он знал об эмоциональной связи между истинными, но он никогда не слышал, что она может быть настолько сильной. Однако в голове пронеслись события вчерашней ночи. «Метка, - подумал он. - Это все из-за нее». Снова посмотрев на Чонина, Кёнсу смутился. По его взгляду он понял, что тот переживал то же самое. Теперь они друг для друга открытые книги, и ничего не сможет остаться в тайне. Они смотрели друг на друга неотрывно секунд десять. И Кёнсу не знал, сколько бы это еще продлилось, если бы не зазвенел телефон. До не хотел отвечать. У него просто не было сил. Однако после недолгой паузы музыка заиграла вновь, и в голове пронеслась мысль - вдруг что-то срочное. Когда он прочитал на дисплее «Бекхён», то еле ощутимая волна мурашек пробежала по позвоночнику. «Не случилось бы чего» - подумал До и взял трубку. Относительно бодрый голос друга заставил омегу расслабиться. Тот, что-то жуя, интересовался его самочувствием.        - Все нормально, - ответил Кёнсу и, бросив быстрый взгляд на Чонина, направился к двери.        - А по голосу не скажешь, - заметил Бекхён. - Страдаешь, бедняжка? Кёнсу невольно вздохнул, подумав: - «Ты даже не представляешь как», однако вслух произнёс:        - Сейчас уже легче. Думаю, что к концу недели выйду на работу. На самом деле Кёнсу не очень хотелось туда возвращаться. Ему, в действительности, уже мало чего хотелось. Ну, если только немного поесть. Вздохнув ещё раз, он облокотился на спинку дивана и уставился в потолок.        - Ты давай с этим не затягивай. У меня без тебя столько работы, ты не представляешь. Как только Кёнсу понял, что сейчас должен последовать получасовой монолог на тему «Как я задолбался», он перебил друга вопросом:        - А ты как себя чувствуешь? Повисла секундная тишина.        - В целом нормально, - тихо и как-то внезапно грустно ответил Бён. - Только тошнит периодически.        - Ты хорошо питаешься?        - Боже, отвали, - Кёнсу буквально перед собой видел скривившееся лицо друга и слегка улыбнулся. Он знал, что такие вопросы всегда бесили Бекхёна. - Хватит играть мою мамочку...или папочку, не знаю. Меня от этих вопросов уже тошнит больше, чем от беременности.        - Ты кому-то рассказал? - Удивился До.        - Да. Рассказал семье.        - Так это значит...ты оставишь его?        - Я пока не решил окончательно, - ответил Бекхён. - Я решил посоветоваться с папой.        - Ну и как они отреагировали? Что сказали? Интерес на время заглушил все остальные чувства. По крайней мере, Кёнсу больше не чувствовал Чонина.        - Папа сначала побледнел. Ты же знаешь, как в их церкви к детям вне брака относятся. Но затем обрадовался. Ну, а отец...- Бен запнулся. - Ты сам можешь догадаться.        - Сильно кричал? - спросил До. Он знал, что отец Бекхёна хотел удачно выдать омегу замуж, из-за чего они постоянно ссорились. «Эта новость явно его не обрадовала», - уныло подумал Кёнсу.        - Еще как, - ответил Бен, чем-то хрустя. - Я в какой-то момент даже подумал, что он поднимет на меня руку. Но обошлось. На этот раз не ему принимать решение.        - Ты молодец, что все рассказал родителям, - сказал До. - Они помогут тебе.        - Ну да. Небось радуешься, что тепепь мой фанатичный папаня заставит меня рожать? - По усмешке Кёнсу определил, что омега не был зол. Но и от прежней бодрости в голосе почти ничего не осталось. - Так, ладно. Я зачем звоню. Тебе что-нибудь нужно? Я могу привезти. Кёнсу бросил невольный взгляд в сторону своей комнаты.        - Нет, ничего не нужно. Отдыхай.        - Ты тоже. Через несколько секунд Бен положил трубку, а Кёнсу всё ещё сидел, приложив телефон к уху и смотря на дверь в спальню. В нём развернулась борьба. Голос разума говорил ему не идти на поводу у чувств. Ну, а чувства сковывали сердце так, что впору было лезть на стены. «Неужели Чонин действительно раскаивается?» - Кёнсу пытался вспомнить те эмоции, которые испытал десять минут назад. Чувство вины казалось всепоглощающим, а каким безысходным было одиночество! «Почему он так одинок?» - с неким испугом думал До. - «Я был одинок, но такого не испытывал никогда». За окном послышался резкий гул машины, который вывел Кёнсу из оцепенения. Он почувствовал, что срочно нуждался в горячем душе. Под струями воды он жалел о том, что они не могли смыть с его плеч тяжёлый груз переживаний. Даже напротив, вода, попадая в рану на плече, лишь напоминала Кёнсу о случившемся. Уперевшись руками о стену и опустив голову, омега наслаждался горячим потоком воды. Жжение в плече он остарался игнорировать, а вот жжение в глазах игнорировать было трудно, и через несколько секунд он почувствовал на своих щеках влагу. В какой-то момент он понял, что больше не в состоянии сдерживать и всхлипы, поэтому включил напор побольше и опустился на дно ванны. И тут истерика накрыла его с головой.