counting the stars behind the clouds

Гарри был одним из самых позитивных людей, которых Луи когда-либо знал. Конечно, он не говорил об этом вслух, но это было не важно. Важно было то, что Гарри рассказывал всякую чушь о том, как быть милым с людьми или как сильно он любит поля. Судя по всему, он находил это забавным. Его позитив привлекал людей, словно свечу в тёмной комнате. Тем не менее, у всех бывают плохие дни, и даже свечи могут гаснуть. Гарри нужна была искра, чтобы зажечь пламя вновь; Луи всегда старался быть искрой для него. Это было редкостью, но всё же такое случалось. Иногда Луи приходилось вынуждать Гарри выйти на сцену, и толпа поддерживала его. Иногда Гарри сворачивался калачиком в задней части автобуса, говоря, что никуда не пойдёт, и Луи просил всех дать ему побыть одному. Иногда Гарри плакал, и Луи просто обнимал его. Иногда Гарри исчезал без предупреждения в незнакомом городе и возвращался как раз перед началом шоу, впечатлённый своим приключением. В такие дни, единственное, что Луи мог делать — это говорить всем не беспокоится, изо всех сил пытаясь прислушаться к собственному совету. Но на этот раз Луи не знал что делать. У них было запланировано два шоу в одном из клубов Брайтона, и, судя по всему, первое принесло грандиозный успех. Луи упорно пытался убедить владельца налить им шот, чтобы отпраздновать такое событие. Это определённо был их лучший концерт — по крайней мере, с тех пор как Луи присоединился к ним. Место было огромным, световая техника позволяла видеть всю аудиторию. Толпа изначально была большой и становилось только больше с наступлением ночи. И если люди не знали имени Гарри в начале концерта, то ближе к концу уже радостно выкрикивали его. Шум был оглушительный, как Гарри и любил. Фанаты подпевали с самого начала, а новички вступали в середине. Все танцевали, и Гарри сиял на протяжении всего концерта. Он был болтливым и забавным. Луи никогда так не наслаждался шоу, теряясь в волне энергии и возбуждения. После концерта они были на высоте. Какие-то люди предложили им выпить после этого, и Луи мог только представить, как выглядел тот бар. Он был навеселе, как и остальные, и едва мог вспомнить, кто были эти люди, но все они стали лучшими друзьями на один вечер. Хотя Гарри, как обычно, был в центре внимания. Эта ночь была достаточно размытая, и Луи не мог понять, что произошло. Пьяный Найл принуждал Гарри потанцевать с ним (это была какая-то поп песня, которую Луи назвал своей любимой, несмотря на то, что слышал её впервые), и Гарри смеялся, пока блондин раскачивался вокруг него. Затем все начали танцевать. Какая-то девушка настаивала на том, что устала от танцев на концерте и хотела, чтобы Зейн проводил её до дома. Тот в свою очередь согласился, пока Лиам не напомнил ему, что он не имеет ни малейшего представления, где жила девушка. А затем Гарри, казалось, приостановился. Это не было внезапно, не было никакого «переломного» момента, он просто медленно терял энтузиазм, пока широкая улыбка окончательно не сошла с его лица, и он просто молча сидел в баре, пока не вызвал такси, чтобы вернуться в отель. Луи предложил поехать с ним, но Гарри настоял, чтобы ехать в одиночку. Найл сказал, что во всём виноват алкоголь, который они все только что приняли. На следующее утро у Гарри было ужасное настроение. Он был тихим и сварливым, не говорил ни слова, кроме огрызаний, когда у него спрашивали, что случилось. Он не смеялся над их шутками; вместо этого он принимал хмурое выражение лица, которое осталось у него в течение всего дня. Напряжение быстро возрастало. Найл тогда предположил, что Гарри злой из-за похмелья, но это было не убедительно, так как под вечер Гарри остался таким же. Они с опережением графика прибыли к месту проведения концерта, поэтому все сейчас пытались занять себя чем-нибудь. Найл перенастраивал гитару, казалось, уже в третий раз, в то время как Лиам и Зейн излишне громко разговаривали о Бэнкси. Луи притворялся, что не наблюдает за Гарри, который, казалось, решил проверить, сколькими способами можно отрегулировать положение микрофона. Видимо он испробовал все способы, потому что не успел Луи оглянуться, как Гарри вытащил свою трость и направился к выходу. Разговоры Зейна и Лиама прекратились, как только Гарри ушёл, и все они просто смотрели друг на друга какое-то время. — Следует ли нам… — начал Зейн, сглатывая. — Эм, — он склонил голову в сторону инструментов и засунул руки в карманы, глядя в пол. Лиам вздохнул. — Я пойду искать владельца. Зейн кивнул и направился к своей бас-гитаре. Когда он начал укладывать её в чехол, Луи заморгал и посмотрел на Найла, который, казалось, обхватил свою гитару как спасательный круг. Лиам направился к двери. — Погодите, что? — спросил Луи. — Мы отменяем, — ответил Зейн, не глядя на Луи. — Но мы никогда не отменяли шоу. Лиам остановился у двери и повернулся к Луи. — У нас, правда, нет выбора. Мы не можем выступать так. Он не готов. Луи открыл рот, чтобы возразить, но тотчас закрыл его. Лиам покачал головой и вышел. Зейн принялся за барабаны Лиама, в то время как Найл неохотно начал двигаться. Луи какое-то время просто без толку сидел, пока не поднялся, вздыхая. Они не отменяли концерт, когда сломали инструмент, когда у них было похмелье, когда Гарри плакал или даже болел. Даже если они нуждались в этом. Но опять же, Гарри, на самом деле, никогда не вёл себя так раньше. Луи схватил пальто и выбежал на улицу, пока Зейн заставлял Найла выпустить из рук гитару. Луи не был уверен, куда мог пойти Гарри, поэтому просто бродил вокруг. У него почти лопнуло терпение из-за того, что Гарри каким-нибудь чудесным образом не появился через две минуты, поэтому он решил звонить ему, пока тот не сдастся и не ответит на звонок. Но так как Гарри был придурком, он отключил телефон. Луи расстроено засунул руки в карманы пальто, вдыхая холодный воздух. Уже начинало темнеть. Шансы подбодрить Гарри и вернуться к саундчеку становились всё меньше; Лиам, вероятно, принял верное решение. Луи не хотел оставлять Гарри одного, когда тот чувствовал себя так. Луи нахмурился и попытался подумать. Он вздохнул, когда начал ходить кругами снова, ведь ничего другого не оставалось. Это было оно. Пирс Брайтона. Они начинают включать там огни, несмотря на то, что солнце ещё не село. Луи не был уверен почему, но он направился туда так быстро, как только мог. Теперь найти Гарри было проще. Он сидел на одной из самых первых скамеек. Луи пришёл в себя и завернулся в пальто, повернувшись в сторону моря. Он облегчённо выдохнул и подошёл. Гарри не повернулся к Луи, когда тот сел, но изучив движения Гарри достаточно, Луи знал, что Гарри знал, что он здесь; он сместился и слегка наклонил голову в сторону Луи. Он знал, что Гарри даже не осознаёт, что делает это. Несмотря на это, Луи всё ещё сидел на дальнем конце скамейки и молчал. Гарри мог бы поговорить, если бы хотел. Небо начинало розоветь из-за заката. Над пирсом кружили чайки, ожидая объедки на ужин. Луи игнорировал суету за ними. Люди, торопясь, готовили причал к наступлению ночи. Луи держал руки в карманах, чтобы согреться, бросая взгляд на перчатки Гарри, желая, чтобы тот отдал их ему. Он откинулся на спинку скамейки и выпустил воздух из лёгких, наблюдая, как лениво плещутся волны. Море медленно начинало отражать на себе всё больше цветов неба. — Это то, как ты ходишь, — сказал Гарри, его голос слегка охрип. Луи взглянул на него. Колени Гарри всё ещё были повёрнуты к нему, хотя голова была направлена в сторону заката. Он больше не хмурился, но и та знакомая улыбка ещё не вернулась. На его лице было что-то между спокойствием и грустью, пока он возился с краями пальто. — То, как я что? — спросил Луи. — Твоя походка. По ней я понял, что это ты. Луи рассмеялся. — Наверное, она похожа на паническое бегство антилопы гну, которую убил Муфаса (пп: из мультфильма Король Лев). — Она гораздо мягче, чем ты думаешь, — тихо сказал Гарри. Луи не был уверен, как реагировать на это, поэтому ничего не ответил. Блики от солнца становились всё агрессивнее, но он не мог не смотреть на закат. Знакомые, но в то же время уникальные цвета разлились по небу. Луи никогда не понимал, что делает закаты такими чарующими. Ведь это был просто день, переходящий в ночь. Светло-голубой становился темно-синим. Но где-то между этим небо решило устроить чёртов цветной беспорядок, и он не имеет права быть таким красивым, каким является. Луи не знал, сколько они сидели там. Единственным способом узнать это были цвета. Нежно-розовый становился фиолетовым, оранжевый — красным. Цвета становились темнее, но в тоже время поразительнее. — Я никогда не увижу танцы, — сказал Гарри так тихо, что Луи задавался вопросом, на самом ли деле он сказал это. Луи повернулся, чтобы посмотреть на него. Кудрявый прикусил губу и поднял голову к небу. — Я понимаю, это очевидно, — продолжил он немного громче. — Я сам танцевал. Но то, что она сказала, — Гарри вздохнул, — Она танцевала на концерте. Все они танцевали. Луи сглотнул. Он наблюдал за Гарри, не зная, что делать. Он даже не был уверен, что Гарри разговаривал с ним. — Я не знал, что они танцевали, — добавил он. Луи вытащил руку из кармана, придвигаясь ближе к Гарри. Он внимательно наблюдал за его выражением лица; когда Гарри не вздрогнул и не отодвинулся, Луи сел прямо рядом с ним и взял его руку в свою. Гарри ничего не сказал, но сжал пальцы. — Но я не неблагодарный, — снова начал он. — Я могу слышать, чувствовать запахи, осязать, ходить и всё остальное. И мне достаточно повезло, что я могу хотя бы чувствовать энергетику танца. Я просто, — Гарри колебался, глубоко вздыхая, — есть столько вещей, о которых я никогда не узнаю. Я совершенно не обращу внимания на то, что будет прямо передо мной. Луи снова посмотрел на закат. Теперь солнце исчезало и светило уже не так ярко, после чего скрылось за волнами, забирая с собой все краски. В груди что-то защемило, голова кружилась от количества бесполезных речей, которых он мог произнести, но ничего из этого не слетело с его губ. — Я знаю, — сказал он, наконец. Не было ничего, что Луи мог бы сказать, кроме этого. Он не делал вид, что это не так. Не было банального «всё наладится». Ничто из этого не сделало бы ситуацию лучше. Луи провёл большим пальцем по руке Гарри, тот крепче сжал его руку. Луи придвинулся ещё ближе к Гарри, задевая его колено и кладя голову ему на плечо. Гарри наклонил голову, прислоняясь щекой ко лбу шатена. — Мне очень жаль, Хаз, — пробормотал он. Луи почувствовал, как Гарри вздохнул. Они сидели там, на той же скамейке, дожидаясь появления звёзд.