***
Дорога до этого Сатерсвилла не самая ближняя. Но зато я теперь знаю, что там прячется Кинни, который уж точно не ожидает моего визита. Глупо, конечно, ехать туда одному. Но, если там меня ожидает засада, хотя бы пострадаю я один. А если нет, то смогу спасти жизнь невинного ребенка. В середине дороги связь пропадает, даже отключается радио, поэтому еще пару часов я просто блуждаю по окрестностям, постоянно сверяясь с картой. Ну если тут не ловит связь, то Алекс точно не мог предупредить Кинни, что он скоро будет не один. Постепенно успокаиваюсь, хотя все равно слегка страшно. На Миллер-авеню находится всего один небольшой дом, плюс несколько заброшенных или еще недостроенных построек, так что я без труда нахожу его. Останавливаю машину за углом, несколько секунд борюсь с желанием повернуть и поехать обратно, а потом все же решаюсь, достаю пистолет и крадучись направляюсь к дому через задний двор, готовый стрелять в любую секунду. Медленно открываю дверь и осторожно вхожу внутрь. Здесь чисто и свободно. Отличное место, чтобы поселиться маньяку. Хочу улыбнуться, как вдруг слышу приглушенные голоса. Они доносятся со второго этажа, и я, задержав дыхание и надеясь, что лестница тут не скрипит, тихонько направляюсь туда. В коридоре темно, поэтому идти приходится практически на ощупь. Скорее всего, это самая последняя дверь по коридору, потому что она приоткрыта, а остальные, кажется, закрыты наглухо. Понимаю, что чем больше буду стоять под этой дверью, тем меньше во мне останется уверенности, поэтому я резко открываю ее и выставляю вперед пистолет. В комнате так светло, что мне приходится щуриться, чтобы что-то разглядеть. Но никакой крови или следов насилия я тут не вижу. Зато вижу того самого похищенного парня, который сидит на подоконнике, подогнув под себя ноги, листая какую-то книжку, и Кинни, стоящего в нескольких метрах. На нем одни джинсы, и я уже предполагаю самое страшное, крепче обхватывая пистолет, как они замечают меня. На мгновение мы все замираем на месте. — Не тронь его, — тут же обращаюсь к Кинни, который скрещивает руки на груди и смотрит на меня с какой-то усталостью и сожалением. — Я выстрелю, если ты хотя бы попытаешься сдвинуться с места. Он молчит и ничего не говорит. Тогда я медленно подхожу к нему, прикрывая усмехающегося парня своей спиной. А потом меня кто-то ударяет сзади по голове каким-то тупым предметом, и последнее, что я вижу — это слегка удивленное лицо Кинни. Открываю глаза и тут же щурюсь от яркого солнца, чувствую повязку на своей голове, а потом кто-то резко закрывает шторы, погружая комнату в полумрак. Я присматриваюсь. На самом обычном деревянном стуле возле подоконника сидит Кинни и лениво размешивает кофе в своей кружке. Мне кажется, что до того, как закрыть шторы, он смотрел в окно. — Что ты сделал с этим парнем? — тут же спрашиваю я, пытаясь подняться, но адская боль пронзает голову с такой силой, что я беспомощно падаю обратно. Прикладываю руку к затылку и чувствую липкую кровь на своих пальцах. — Не волнуйтесь, мистер Тейлор, — негромко отвечает он, внимательно следя за моими попытками переместиться на кровати, но никак не собираясь мне помешать или помочь. — Ничего я с ним не сделал и никогда в жизни не стал бы что-либо с ним делать. — С чего такая благотворительность? — Потому что он мой сын, — спокойно произносит он, делая глоток кофе. Наверное, несколько секунд я удивленно таращусь на него. Не знаю, как это выглядит со стороны, но представляю себя с отвисшей челюстью и выпученными глазами. — Тот самый мальчик, который был похищен? — зачем-то переспрашиваю я. — Эти лесбиянки опять шум подняли не из-за чего, — устало замечает он. — Гас, иди сюда, — чуть повышает голос, и я слышу тихие и почти несмелые шаги. В комнату входит тот самый Гас и сразу подходит к Кинни, не глядя на меня. — Ты опять сбежал из дома, и теперь они ищут тебя? — интересуется он у сына. Тот лишь кивает. — Разве ты не мог сказать Линдси, что поехал к своему другу Патрику на выходные? — с укором спрашивает он. — Она бы меня не отпустила, — обиженно заявляет Гас. — Все ясно. Чувствуя, что разговор закончен, Гас уже почти направляется к двери, как слышит легкое покашливание и учтивый голос Кинни: — Ты ничего не забыл? — словно напоминает он. Теперь этот мальчик оборачивается ко мне и, наконец, смело заглядывает в глаза. — Извините, что ударил вас, мистер Тейлор. Перевожу взгляд на Кинни. Он смотрит на меня, слегка наклонив голову вбок, и будто сравнивает с чем-то… или кем-то. Снова смотрю на пацана и понимаю, что он ждет ответа. — Ох, конечно, я тебя прощаю, — язвительно отвечаю ему. — Всегда к вашим услугам! Гас прикусывает губу и поворачивается к отцу. Он только кивает ему, и Гас быстро покидает комнату, бросив на меня неприязненный взгляд. Это для меня странно. Складывается впечатление, что этот парень... ревнует? — Вообще-то, он действительно извинился, — замечает Кинни. — Он проломил мне голову, и по-твоему, достаточно всего лишь сказать «прости»? — удивляюсь я. — Вы ворвались к нам в комнату и наставили на меня пистолет. Он защищался. — А он хоть знает, кто ты такой? — грубо спрашиваю его. — Судя по тому, что на мне нет веревок, он и не догадывается, что его папаша спятил. Уголки его губ слегка приподнимаются, но он ничего не говорит. Я оглядываюсь по сторонам. На ближайшей полке лежит мой пистолет. Кинни замечает мой взгляд и наконец произносит: — Знаете, мне нравится это место. Снова смотрю на него. — Мне что, поздравить тебя, что ты выбрал себе отличное место? — Если бы вы не были таким язвительным, то мы бы нашли общий язык. — Интересно, для чего? Чтобы тебе было проще убить меня? — А кто вам сказал, что я хочу вас убить? — удивляется он. — А ты в отпуске, что ли? Он улыбается самой настоящей улыбкой, а потом поднимается с места и подходит к моей кровати. — Между прочим, я вас тут не держу. — Конечно, но твой сынок вырубил меня, чтобы я не смог подняться с кровати. Очень удобно. Кинни игнорирует мою реплику. — Как вы узнали, что я здесь, мистер Тейлор? — он берет с полки клочок бумаги. — Кто вам это дал? — его глаза внимательно изучают надпись. — Наверное, один из твоих анти-фанатов. Он усмехается, а потом неожиданно громко произносит: — Сука. — Извини? — возмущенно переспрашиваю я. Он пожимает плечами. — Да так… вспомнил кое-кого. Мне очень интересно, о ком же он там вспомнил, но спрашивать я не решаюсь. Про себя почему-то вспоминаю про Бена. Странно, что его здесь нет. Затылок опять простреливает мучительной болью, а перед глазами все плывет. Мне кажется, что у меня сотрясение, иначе я давно бы уже поднялся с кровати, а не корчился бы тут перед ним. Кинни смотрит на меня, а потом, будто что-то вспомнив, открывает ближайший шкаф, берет какую-то коробку и начинает в ней рыться. Спустя пару секунд он кладет на тумбочку возле меня упаковку с какими-то таблетками. Моя бровь удивленно взлетает вверх. — Собрался меня лечить? — Ваша смерть от головной боли совсем не входит в мои планы, — поясняет он. — Тем более, я помню, как вы хотели меня спасти. — Почему-то именно после этого ты как раз избил меня до полусмерти, — припоминаю я. Он опускает глаза, а потом и вовсе отворачивается. Затем плавной походкой направляется к двери и только тогда оборачивается: — Выпейте, полегчает. Дверь хлопает, но на замок не закрывается. Скорее всего, он думает, что я не в состоянии подняться. Голова действительно раскалывается, и я снимаю с себя повязку, чтобы покрепче ее перевязать. Потом смотрю на таблетки и бокал с водой, которые совершенно не внушают мне доверия, даже если это не яд, то мало ли что он мог мне подсыпать? Несколько минут смотрю прямо перед собой, а потом понимаю, что сон побеждает. Просыпаюсь, когда уже полностью стемнело. Лампа в комнате не горит, поэтому я даже не вижу, есть ли здесь кто-нибудь. Когда глаза привыкают к темноте, обнаруживаю, что лежу один. Голова по-прежнему разрывается на части, и я плюю на меры предосторожности, раздумывая над тем, что у Кинни уже был шанс сделать со мной все, что ему вздумается, и выпиваю сразу две таблетки. Спустя двадцать минут мне становится чуть легче. Все это время я прислушиваюсь к звукам в доме. Абсолютная тишина. Поднимаюсь с постели. Отчего-то мне кажется, что Кинни вряд ли сейчас спит. Я вообще не могу представить его спящим, кстати. Мне кажется, что он все время за мной наблюдает, даже в эту самую минуту! Передергиваюсь. Моя рубашка пропитана кровью, поэтому я скидываю ее с себя, оставаясь в одной майке. Свет специально не включаю, потому что вдруг Кинни сидит под моим окном. Глупо, конечно, он ведь, если бы захотел, мог спокойно сидеть здесь. Подхожу к полке, и каково же мое удивление, когда я нащупываю свой пистолет! Проверяю патроны — все на месте. Это шутка, что ли? Или Кинни такой невнимательный? Смотрю, что еще есть из моих вещей. Практически все, за исключением ключей от машины. Я подозреваю, что и машины уже нет, но Кинни не уехал. Я точно знаю, где он сейчас находится, и, пытаясь справиться с дрожью и с мыслью, куда я сейчас иду, я быстро выхожу за дверь. FLASH BACK — Мистер Райдер? На том конце провода тишина. Ну нахрена же тогда брать трубку? — Мистер Райдер, это Джастин Тейлор. Помните, я приходил к вам по поводу Брайана… Кэмпбелла? Он молчит еще секунд десять, а потом тихо произносит: — Что-то припоминаю. Я очень осторожно начинаю у него интересоваться, когда он в последний раз его видел, и где он может быть, но Алекс молчит, притворяясь, что вообще не слышит меня, либо оглох в эту же секунду. Начинаю злиться и сомневаться насчет своего звонка, но в итоге задаю последний вопрос: — Скажите, вы не знаете, что может находиться в Сатерсвилле на Миллер-Авеню? Он думает примерно вечность, уже хочу положить трубку, как до меня доносится его тихий голос: — Там находится могила его отца. Конец FLASH BACK На часах почти два, а на улице едва заметно капает дождь. Жалею о том, что скинул с себя рубашку, хотя вряд ли она могла спасти меня от противного ветра. У меня даже нет фонарика, поэтому я постоянно еле слышно матерюсь, когда наступаю в какую-нибудь лужу или грязь. Я посмотрел на карте, где это находится, и это вроде было близко, но по ощущениям я иду уже минут сорок. Из-за деревьев, прикрывающих небольшую луну, здесь совсем ничего не видно, но как только мои глаза привыкают к темноте, я вижу белые надгробия. Мне становится еще холоднее, и уже нет смысла красться, потому что ветер перекрывает звук моих шагов по промозглой земле. Кладбище не такое большое, но мне приходится идти еще минут десять, прежде чем я вижу его. Это крохотная полянка, казалось бы, даже отдельная от всех, и здесь вроде не так много деревьев, отчего кажется светлее, чем на всей территории. Одинокая могила с маленьким ограждением, казалось, полностью усеяна настоящими цветами. Рядом с ней на просторном белом камне, который больше напоминает стул, сидит Брайан. Возле него полупустая бутылка виски, а отстраненный взгляд устремлен прямо перед собой. Я делаю к нему несколько шагов. Он замечает меня боковым зрением, но продолжает сидеть, даже не двигаясь. Подхожу еще на два шага, и тогда он наконец поворачивается в мою сторону. Осматривает меня совсем не трезвым взглядом и тихо спрашивает: — Как голова? — Будто тебя это интересует. — Я же спросил. Удивленно на него смотрю, а потом указываю на бутылку. — Первый раз, что ли, пьешь? Он как-то лениво пожимает плечами. — Что за повод? — снова спрашиваю я. Слышу дрожь в своем голосе, но не могу понять — это от холода или страха? Он ничего не отвечает, делает большой глоток прямо из бутылки, а потом откидывает ее от себя подальше. Следующим движением он тянется к своему карману, и я почти пропускаю этот момент, но это всего лишь пачка сигарет и коробок спичек. Дождь усиливается. А я наблюдаю за его слабыми попытками поджечь спичку. Его руки трясутся, спички ломаются, даже не зажигаясь, и падают на землю к его ногам. Я никак не пытаюсь ему помешать, молча ожидая, когда он прикурит свою сигарету. Но вот коробок заканчивается, он со злостью сминает его в руках, выплевывает сигарету изо рта и тут же закрывает лицо двумя руками. Я не понимаю, что происходит, и лучше мне уйти прямо сейчас, но любопытство, как всегда, пересиливает, и что-то еще… Я подхожу теперь к нему вплотную, трогаю его за плечо и тихо зову: — Брайан? Он неожиданно с силой вцепляется в мою руку, заглядывает в мои глаза и отчаянно произносит: — Ну зачем ты пришел? Зачем ты вообще появился, Тейлор? Я непонимающе на него смотрю, уже даже не чувствуя холода. Он выпускает мою кисть и тут же запускает руки себе в волосы, взъерошивая их. Я поворачиваю голову и смотрю прямо на надгробие. Меня словно прошибает током и заново начинает кружиться голова. ************************************************************************************** История семьи Кэмпбелл Джек Кэмпбелл и его двадцатидвухлетняя жена Раиса Кэмпбелл всегда были примером для подражания среди своих никчемных и, как про них говорила миссис Кэмпбелл, невоспитанных соседей. Джек старался поддерживать ее абсолютно во всем, любил ее и делал все, чтобы ее жизнь была как можно прекраснее. Она ни в чем не нуждалась, не работала, развлекала себя тем, что ходила по магазинам, покупала платья, которые давным-давно не умещались ни в одном шкафу, жаловалась на недостаточно качественную одежду в недавно открывшемся магазинчике напротив дома, дни напролет проводила в салонах красоты, часами разговаривала по телефону со своей матерью, которая жила на другом конце города, а вечерами ходила на курсы итальянского языка, потому что Джек пообещал со временем переехать во Флоренцию, как только заработает денег на всю оставшуюся жизнь. Джек выматывался на работе, приходил усталый и измученный, но как только видел улыбку своей прекрасной женщины, тут же забывал обо всем и вспоминал, что все это ради его любимой. Через год она забеременела. Ребенка назвали Кэролин в честь ее бабушки. С отъездом в Италию они решили повременить. Денег для окончательного переезда было недостаточно, да и здесь были их родители, которые с радостью могли помочь с воспитанием единственной внучки и уберечь ее от участи все время проводить с няней. Раиса недовольно кривила губы, чуть ли не заставляя мужа ночевать на работе, а потом и вовсе перестала обращать на него внимание, сосредоточилась на своем ребенке, закрылась в себе, избегала интимной связи и вообще близко не подпускала Джека к Кэролин, говоря, что он недостаточно старается для своей дочери, а значит, эта дочь ему особо и не нужна. Джек ничего не мог поделать. Раиса превратилась в ледяную статую, на работе был полнейший завал, и он не представлял, как ему вернуть все на свои места. И когда скандальные соседи из дома напротив, Джек и Джоан Кинни, решили съехать, подбросив им под дверь четырехлетнего Брайана, мистер Кэмпбелл решил, что это его спасение. Раиса увидит маленького мальчика, поймет, что он нуждается в ее заботе, и ее сердце растопится подобно огненной лаве. Но ничего подобного не произошло. Миссис Кэмпбелл скривилась при виде малыша и посоветовала своему мужу воспитывать его самому. — Это не мой ребенок! — высокомерно и как-то брезгливо сказала она, глядя на маленького мальчика, который пытался построить игрушечный домик из небольшого набора лего. — И он не будет разбрасывать здесь свои игрушки! — жестко произнесла она, отбирая у ребенка конструктор. — Он сын этих невоспитанных алкашей! Ему нет места в моем доме. Хочешь, чтобы он остался, тогда воспитывай его сам, если ты вообще способен хоть кого-то или что-то воспитать. Львиную долю свободного времени Джек тратил на воспитание своего сына. Он хотел сделать его примером для подражания, чтобы жена гордилась им, чтобы по-новому взглянула на него. Но все его усилия были напрасны. Жена не гордилась ни мужем, ни приемным сыном. Тогда Джек решил, что запишет его в воскресную школу, зная, что Раиса со своей матерью часто ходят в церковь, а значит, должны это одобрить. Так прошло три года. В этот день была особенная дата — десять лет, как они познакомились. Джек хотел организовать торжественный праздник, позвать гостей, подарить своей возлюбленной незабываемый подарок — он наконец-то выбил себе долгожданный трехмесячный отпуск и собирался провести его с женой в Италии. Выпив пару бокалов вина для смелости, убедившись, что его жена в хорошем настроении, мило общается с гостями и совсем не похожа на ту ледяную статую, какой он ее видел последние несколько лет, Джек подошел к ней и преподнес сюрприз в виде приятной новости. Но вопреки ожиданиям, миссис Кэмпбелл не слишком-то обрадовалась. Наоборот, она отвела его подальше от посторонних глаз, презрительно посмотрела и выразила недовольство тем, что он посмел так напиться. Объяснения про два бокала вина, что в принципе является для большинства из присутствующих ежедневной нормой, никак ее не смягчили. Она сообщила, что не хочет никуда с ним ехать, сказала, что он уже упустил свой шанс. — Бери своего долбаного сына и поезжай с ним, — ядовито ответила она в тот вечер. — Ты и так проводишь с ним все свое время, зачем тебе нужна я? Джек даже не знал, что ответить. Он был растерян настолько, что слова не хотели складываться в предложения. — А нас с дочерью оставь в покое! — и гордо развернувшись на каблуках, ушла обратно в зал навстречу улыбающимся гостям. Джек долго и задумчиво смотрел ей вслед и не понимал, что опять сделал не так. Взяв с собой бутылку виски, он медленно пошел в свою комнату, практически не глядя перед собой. Он делал все, чтобы его жена чувствовала себя комфортно, ни в чем не нуждалась, но, видимо, и этого было мало. Джек подошел к зеркалу и внимательно себя рассмотрел. Его тело было подтянутым, белые волосы аккуратно уложены, на лице не было морщин. Зато в его голубых глазах была бесконечная усталость. Он присел рядом на небольшое канапе, открыл бутылку и выпил чуть ли не половину, с болью в голосе спрашивая пустоту: — Почему ты меня не любишь, Раиса? Его действительно волновал этот вопрос. Неужели любовь просто-напросто прошла, а она с ним всего лишь из-за денег, которых в последнее время стало не хватать, учитывая ее высокие запросы. Он не хотел в это верить. Его сердце, которое разрывалось от любви, отказывалось принимать эту информацию. Оно искало выход. И похоже, нашло. В тот день он зашел в комнату к своему семилетнему сыну, которого любил наравне со своей женой, и впервые в жизни поднял на него руку. Он думал, что избивая его, решает проблему. Ему хотелось, чтобы проблема каким-то образом все же решилась. Остановился только тогда, когда услышал тихий голос Брайана: — Папочка, почему ты меня не любишь? Он тут же замер, широко распахнув глаза. Боже, что он делает? Он же не сумасшедший… Он обнял Брайана и пролежал с ним всю ночь в небольшой кроватке, кое-как уместившись вместе с ним. Он извинялся перед ним, говорил, что больше такого не будет. И Брайан поверил ему. Простил и поверил. Больше Джек его не трогал. Он вновь и вновь пытался вернуть себе расположение своей жены, не понимая, почему он так сильно ее любит. Но вот таким он был человеком — влюбился раз и навсегда. С годами он начал привыкать к такому отношению. К пренебрежению со стороны Раисы, к тому, что она больше времени уделяла дочери, а на Брайана даже не смотрела. Она только согласилась ходить с ним в церковь по воскресеньям, и это был единственный день, когда она называла его сыном при своем проповеднике. А потом она и вовсе стала спать отдельно, молчать за ужином и только брезгливо на них поглядывать. Выяснить, в чем дело, не было никакой возможности. Тем временем Брайану исполнилось двенадцать, он был отличником в школе, на него не жаловались учителя, у него всегда было примерное поведение. Джек очень гордился им. Они проводили вечера вместе, ходили на рыбалку в уикенды, играли в боулинг по понедельникам, готовили ужин, смеясь, пробуя те или иные приправы, подмешивая соус ничего не понимающей Кэролин и Раисе, которая смотрела на них с неодобрением. Джек привык так жить, нет, он не смирился с тем, что жена его больше не любит, но и терять ее он не хотел. Это случилось, когда у его жены был очередной день рождения. Он созвал кучу гостей в их загородный дом, организовал шикарное мероприятие, он знал, что именно любит Раиса, а Раиса всегда любила быть в центре внимания. Жаль только, что Джек никогда не был ее центром. Был уже вечер, гости почти разошлись, он и Брайана отправил спать, а сам сидел на веранде и попивал бренди. Он хотел отдельно поздравить свою жену с праздником. Купил ей красивое ожерелье… Сегодня он сам выглядел по-особенному: гладко побрился, слегка изменил прическу, использовал новый одеколон… На нем был идеально отглаженный белый костюм, галстук в тон, всем своим видом показывающий, что сегодня особенный день… Но Раиса не оценила его усилий. Она примерила ожерелье, сухо поблагодарила его, а потом сказала, что он сегодня похож на чертова педика, и чтобы немедленно избавился от своего нового образа. Джек только закусил губу до крови, чтобы не закричать от боли, которую она ему причинила своими словами. Он ведь хотел как лучше… Он методично напивался весь оставшийся вечер и когда понял, что уже дошел до той кондиции, когда через стопку будет перебор, решил все-таки в последний раз поговорить с женой. В спальне он ее не нашел. Он почти расстроился, выходя оттуда, и остановился, когда на миг ему что-то показалось. Он замер на месте. Ему не послышалось — это были стоны. На негнущихся ногах и с разрывающимся сердцем он заглянул в ближайшую ванную и, наконец, увидел их — его жена, прекрасная и холодная, неприступная и ледяная Раиса, и какой-то первый попавшийся официант, который резко входил в нее сзади, буквально согнув пополам. Все представления о его такой идеальной жене, чьего внимания он, казалось, не заслуживал, исчезли со скоростью пушечного выстрела. Он оторопело смотрел на открывшуюся глазам картину, а его мир рушился на части. Этого не может быть. «Так вот почему я ей больше не нужен. Вот почему я ей давно не нужен». — Ты такой красивый… — произнесла его жена, глядя в зеркало на своего временного любовника. — Ради твоего же блага, ты никому об этом не расскажешь, — прошептала она ему, встречая очередное движение. Джек не стал ничего говорить, он разрывался между желанием убить ее и пойти повеситься самому. Но одно знал точно — именно в этот момент любовь к ней прошла. Вспыхнула, как сухие поленья жарким летом, и погасла, не оставив ничего, кроме пепла. Он выпил еще, и еще. Пил до того, пока вся боль, разрывающая его на куски, не покинула его тело. А потом он пришел в комнату к своему сыну. Брайан лежал под одеялом и внимательно смотрел на своего отца. Что-то с ним сегодня было не так. И слишком дурно пахло алкоголем. Джек облокотился о косяк и долго смотрел на него в ответ. — Что случилось, отец? — тихо спросил он, глядя, как Джек подходит ближе. — Хотел увидеть тебя перед сном, — как-то странно произнес он. Брайан откинул одеяло и осторожно присел на кровати, ожидая, что он ему скажет. Джек присел рядом, провел рукой по его волосам, чему-то усмехнулся и произнес: — Ты такой красивый, Брайан. — Я весь в тебя, папа, — заметил он. Сердце Джека пронзило острой болью. Он никогда не говорил сыну, что он ему не родной отец. — Хочешь поиграть, Брайан? — вдруг спросил он, присаживаясь еще ближе. — А во что мы будем играть? — мальчик удивленно оглянулся, рассматривая темные тучи за окном. — Это обычная игра… Ты ведь играешь в машинки? Взгляд Брайана стал заинтересованным. Он любил играть в машинки. Он кивнул. — Так вот, это почти то же самое. Только эта игра для нас двоих, — спокойно ответил Джек. Он приблизился к нему вплотную и провел рукой по его ногам. — Ты не против… твои штаны будут нам мешать. Брайан только кивнул и позволил отцу снять с себя штаны. Когда руки Джека потянулись к его трусам и нежно стянули их вниз, Брайан не стал ничего говорить. — А теперь перевернись, — попросил Джек, глядя на него с блеском в глазах. — Что ты хочешь сделать, папочка? — озадаченно спросил он, не понимая, как ему играть в эту игру, лежа на животе. Джек улыбнулся и осторожно дотронулся до его губ своими. — Так мы станем еще ближе, — пообещал он. — И нас никто не сможет разлучить. Брайан хотел быть ближе к своему отцу. Ему понравилась эта идея. Он медленно перевернулся, чувствуя, как на него сверху наваливается тяжелое тело. Руки мягко провели по его ягодицам, слегка огладили их, раздвинули. Тело Брайана стало дрожать. — Не волнуйся… — тихо произнес Джек. — Это нормально. Это правильно. А потом вошел в него резким движением, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, крепче зажимая Брайану рот, чтобы не было слышно отчаянного и испуганного крика. — Это пройдет, — как в бреду шептал он, вбиваясь в него, придерживая рукой за ягодицу. — Все будет хорошо. Но ради твоего же блага, ты никому не расскажешь об этом…***
— Что я опять сделал не так? — вымученно спросил Брайан, спустя два года, принимая на себя удары, казалось, спятившего отца. — Ты думаешь, что это наказание? — наконец остановился Джек, рассматривая лежащего под ним парня. Брайан только прикрыл глаза, чувствуя растекающуюся по всему телу кровь. — Не-ет… — отрицательно покачал головой Джек. — Я тебя воспитываю. Ты мужчина. Мужчина должен быть сильным. — Я сильный, — прошептал Брайан, не позволяя слезам скатиться с его глаз. — Это мы посмотрим, — тихо ответил он, доставая нож. — И не смей больше никогда называть меня отцом. — И не собирался, — буквально выплюнул Брайан, сдерживая крик, когда лезвие с силой разрезало кожу на его груди. В тот день Джек поссорился со своей женой. Она попросила денег для того, чтобы Кэролин перевели в более престижную школу. Но Джек только покачал головой. — У меня свой ребенок. У тебя свой, — только и ответил он. — Ты не можешь так поступить со мной и моей дочерью! — крикнула она. — Ты кроме своего Брайана вообще никого не видишь! А он даже не наш сын! Он вообще никто! — Не смей так про него говорить, — угрожающе прошипел он. Раиса возмущенно открыла рот, но ничего не сказала, встретившись со свирепым взглядом. Джек продолжал пристально следить за сыном. Порой он жалел, что ему приходилось избивать его, насиловать. Но он хотел, чтобы тот не повторил его ошибки — нельзя никого любить. Иначе твое сердце разорвут на части, превратив тебя в беспощадную сволочь. К тому же… он сам стал зависим.***
— Если ты еще раз так на меня посмотришь, то неделю будешь сидеть на привязи! — обратился он к Брайану, как только они оказались вдвоем в его комнате. Раиса покинула ужин, даже не притронувшись к еде. — Почему же ты меня ненавидишь? — горько спросил Брайан, отворачиваясь к окну, чтобы не смотреть в его глаза. — Я люблю тебя. Но ты должен научиться себя вести, — тихо ответил Джек, подходя к нему сзади и обвивая руками. Он мягко дотронулся до его живота, на котором еще не зажили рубцы, Брайан зашипел от боли. — Никому не показывай, как тебе больно, и тем более, что тебя что-то тревожит. — Ты же не любишь ее? — вдруг предположил Брайан, наконец смело заглядывая в его глаза. — Почему вы не разведетесь? Джек ничего не ответил. И Брайан сам догадался: — Ты специально мучаешь ее? Так же, как она мучила тебя? — Я защищаю тебя, — просто ответил Джек. — Ты должен быть мне благодарен. Но как-то вечером к ним в дом постучалась соседка. Они как раз сидели за столом, ужинали и ни о чем особо не говорили. Джек открыл дверь и вежливо поздоровался с миссис Питерсон. Она не ответила той же вежливостью, а сообщила пренеприятнейшие новости. Джек закрыл дверь прямо перед ее носом, долго смотрел в пустоту, а потом вернулся в гостиную, зло уставился на Брайана и спросил самым опасным голосом, на который был способен: — Ты трахнул Линдси Питерсон? Вилка выпала из рук Раисы, а лицо Брайана побелело. Он уставился в свою тарелку и не мог поднять глаза на отца. — Смотри на меня, Брайан, — угрожающе прошептал он. — Что случилось? — перебила его Раиса, но он только крепче сжал кулак, показывая, чтобы она не вмешивалась. Спустя несколько секунд томительного ожидания, Брайан поднял голову и тихо ответил: — Да. Бокал, который Джек так и держал в руке, когда пошел открывать дверь, со всей силы врезался в шкафчик с посудой. Кэролин вскрикнула, а Раиса в ужасе переводила взгляд с мужа на несостоявшегося сына. — Пошли вон отсюда, — угрожающе прошипел Джек, не сводя глаз с Брайана. Раиса подхватила дочь и выбежала из гостиной. Джек в ярости приблизился к Брайану. — Ты знаешь, что она беременна? В четырнадцать-то лет! Ты знаешь, что теперь будет?! Брайан молчал. Тогда Джек с силой схватил его за грудки и поднял на ноги. — Зачем тебе вообще понадобилось ее трахать? — уже тише спросил он, разглядывая его лицо. — Отвечай! — Он грубо встряхнул его. — Я хотел убедиться, что я нормальный, — на грани слышимости произнес Брайан, опуская глаза и закусывая губу. — Нормальный? — практически взревел Джек. Он сделал несколько глубоких вдохов, а потом понизил голос: — Что же тебе кажется ненормальным? Брайан попытался отвернуться, но он с силой схватил его за шею и развернул к себе. — То, что ты мой отец, — решившись, очень тихо ответил он. Джек несколько секунд просто смотрел на него, и Брайан уже подумал, что тот снова его ударит, но вопреки ожиданиям Джек крепко прижал его к себе и прошептал на ухо: — Мы отсюда переедем. Плевать, что они сделают с ребенком, но ты не будешь участвовать в его воспитании.***
— Разве это больно? — как-то вечером спросил он у Брайана. Брайан лежал на кровати лицом вниз, его руки были пристегнуты, губы разбиты, а вся задница покраснела, будто ее долго и сильно били кнутом. Джек взял кусочек льда и плавно прошелся по отметинам. Брайан только крепче стиснул зубы. — Брось, — усмехнулся он, снимая с него наручники, переворачивая на спину не сопротивляющееся тело и заглядывая в его глаза. — Тебе кажется, что это больно. На самом деле это даже приятно. Это удовольствие на грани. Он медленно приблизился к его губам, кончиком языка слизал кровь. — Смотри на меня, — попросил он, глядя, как Брайан закрыл глаза. Он осторожно взял его член в руку, а потом сильно сжал. Брайан застонал, выгибаясь всем телом. — Разве тебе это не нравится? Он принялся медленно его поглаживать, потом опустился и взял его в рот, языком прошелся по всему стволу и удовлетворенно улыбнулся, когда почувствовал, что он становится тверже. — Тебе нравится эта острая боль, Брайан, — он снял с себя брюки вместе с бельем, еще раз глянул на неподвижное тело под собой и плавно вошел в него одним движением. — Тебе нравится, когда я тебя трахаю. Нравится чувствовать боль, смешанную с удовольствием… Он закинул одну ногу себе на плечо и вошел еще глубже. — Ну же… скажи это, — прошептал он, приближаясь к его губам. — Скажи, что тебе это нравится, и что ты меня любишь. — Мне это нравится, Джек, — тихо сказал Брайан, отвечая на его поцелуй. — Я люблю тебя, — почти вымученно добавил он. — Хороший мальчик, — удовлетворенно произнес он, входя в него на всю длину.***
— У тебя появился парень? Брайан застыл на месте. Он только что пришел из школы и сразу пошел в свою комнату, чтобы оставить вещи. Джек сидел на его кровати и рассматривал какую-то фотографию. Брайан не решался подойти ближе. — Ну что ты молчишь? Кто это такой? — Он развернул фотографию в его сторону. — Это просто друг, — быстро ответил он. Джек удовлетворенно улыбнулся. — Подойди ближе. — Он похлопал рукой по кровати. Брайан аккуратно подошел и сел рядом. Ему было страшно, что отец сейчас придет в ярость, и совсем не радовало то, что матери не было дома. Джек никогда не прикасался к нему при Раисе, она понятия не имела, что происходит в ее доме, и говорить ей, конечно же, никто не собирался. — Сними рубашку, — предложил он, пробегаясь взглядом по его телу. Брайан нерешительно принялся расстегивать пуговицы, а потом все же остановился, ему нужно было выяснить. — Ты злишься? — негромко спросил он. — А должен? — тут же ответил Джек. — Нет… просто… это на самом деле друг, — сбивчиво начал пояснять Брайан. — Но мы с ним… да. То есть, один раз. Джек прищурился. — Мы сидели у него дома и делали уроки после школы, — продолжил он, избегая смотреть на отца. — Я не знаю, как так вышло… — Ты предохранялся? — спокойно перебил его Джек. Брайан потупил взгляд и все же произнес: — Он предохранялся. Спустя несколько секунд Джек очень терпеливо, едва сдерживая ярость, уточнил: — Ты позволил какому-то пацану трахнуть себя? Брайан ничего не ответил. Джек задумчиво его рассматривал примерно минуту, и было ощущение, что что-то для себя решал. — Они будут тобой пользоваться, — наконец негромко сказал он. — Ты не должен позволять им этого, слышишь? Брайан кивнул, по-прежнему глядя прямо перед собой. Джек мягко дотронулся до его ноги. — Эй, — он смягчил тон. — Это не означает, что я запрещаю тебе встречаться с парнями. Трахайся, но не влюбляйся. И чтобы ты их, а не они тебя. Брайан удивленно на него посмотрел. — Ты разрешаешь мне трахать других парней? — нерешительно спросил он. — Тебе уже пятнадцать, почему нет? К тому же, я не хочу погубить жизнь своему любимому сыну, — он тепло ему улыбнулся и принялся сам расстегивать его рубашку. — Кстати об этом, — он остановился и впился в него взглядом. — Ты знаешь, что у тебя сегодня родился сын? Его назвали Гас.***
Временами Джек задумывался над тем, во что превратилась его жизнь. Порой ему хотелось бросить все: и Раису, и свою дочь, с которой он слишком мало проводил времени, свою работу, где давным-давно растерял весь свой авторитет, и уехать куда-нибудь далеко и надолго, прихватив с собой Брайана. Спустя пару лет он начал замечать, что Брайан постепенно выходит из-под его влияния, он перестал бояться своего отца, стал больше гулять, и у него даже появились друзья. Джек знал, что рано или поздно это должно случиться, знал, что Брайан не всегда будет рядом, но все равно ничего не мог с собой поделать. Он злился на него, злился, когда Брайан начал ему отвечать, и его приводило в бешенство то, что Брайан начал ему отказывать. Джек почти допил вторую бутылку вина, когда услышал, как ключ аккуратно повернулся в замке. Он медленно поднялся со своей кровати и пошел вниз, но Брайан, видимо, успел подняться в свою комнату и прошел мимо него. Он оставил бутылку на кухне и пошел к нему. На часах было почти четыре утра. Джек приоткрыл дверь и увидел, как Брайан скидывает с себя одежду. — Нагулялся? — тихо спросил он, подходя к нему со спины. Брайан даже не вздрогнул. Сегодня он был чем-то раздражен, Джек это понял, когда заглянул в его глаза. — Не особо, — почти спокойно ответил он, оглядывая его внешний вид. Джек не мог понять, почему холод в его глазах так действует на него: хочется схватить и придушить, чтобы не смел так больше смотреть. Это должно было пройти. Если в двенадцать лет Джек еще прощал ему ненавидящие взгляды, то в семнадцать это уже дико выводило из себя. Он понимал, что Брайану сейчас хватает внимания и без него. Определенно он очень популярен на Либерти Авеню, где каждый второй гей хочет трахнуть его. Но приходя домой, он должен забывать про этих парней. Джек подошел к нему еще ближе. Брайан стал выше него практически на голову. — Почему ты смотришь на меня с такой злостью? — осторожно спросил Джек. — Я тебя чем-то обидел? Брайан скрестил руки на груди, вызывающе посмотрел, явно намереваясь сказать что-то жесткое, но в последний момент будто сдался и устало покачал головой. — Нет, Джек. Все хорошо. — Мне кажется, что ты хотел сказать что-то другое. — Мне просто не нравится, когда ты пьяный. — Не нравится? — вкрадчиво переспросил он. — А что именно тебе не нравится? Может, то, что я становлюсь грубым? На этих словах он резко толкнул его в грудь. Брайан не удержался на ногах и упал на кровать. Он рассерженно посмотрел на Джека, приподнимаясь на локтях. — Я уже не маленький мальчик. Хочешь трахнуть? Возьми и трахни. Тебе что, всегда обязательно применять ко мне силу? Я ведь не сопротивляюсь. — Приятно слышать, — оскалился он и навалился сверху. Брайан откинулся назад и опустил голову на подушку. Джек приблизился к его губам, вдохнул запах и почувствовал смесь секса и табака. — С каких пор ты куришь? — вдруг спросил он. — С тех самых, — резко ответил Брайан и отвернулся. Джек схватил его одной рукой за шею и заставил смотреть на себя. — Не смей мне так отвечать. — А ты не смей пытаться меня сломать. Джек усмехнулся и провел пальцами по его губам. — А ты и не ломаешься, — задумчиво произнес он. — Самое интересное, Брайан, что ты и не ломаешься. — Я же сильный, помнишь? — прошептал он. Джек улыбнулся, медленно целуя его в губы. — Я не переживу, если тебя кто-то посмеет обидеть. — Только ты сам, — почти беззвучно ответил он, прикрывая глаза.***
Через две недели у Джека был день рождения. Он не планировал ничего особенного, он даже с семьей за ужином собираться не хотел, но нельзя было отступать от традиции. Раиса приготовила его любимое блюдо, накрыла на стол, да и вообще была очень внимательной и тактичной. Джек подумал, что это, скорее всего, из-за того, что ей опять что-то от него надо. Он только раздраженно скрипнул зубами. Он сам не мог понять, для чего поддерживает иллюзию семейной пары с женой, которой давно на него наплевать. Ладно он, Джеку еще порой казалось, что он все же любит ее, но зачем это нужно было ей? Она красивая, женственная, неужели не может найти себе кого получше и побогаче? Правда, у нее на руках несовершеннолетняя дочь, да и характер настоящей суки, поэтому Джеку было более-менее понятно, почему она от него не уходит. Они сидели за столом, Кэролин отпросилась вечером пойти в клуб, Раиса с радостью ее отпустила. Брайан задумчиво на них смотрел, а потом обернулся к Джеку: — А можно мне тоже сегодня в клуб… отец? — его тон был чуть насмешливый. Джека кольнули его слова. Он не думал, что в собственный день рождения его даже не поздравит Брайан. Он хотел провести с ним время, когда Раиса уйдет спать, но, как оказалось, их желания не совпадали. — Конечно, Брайан, ты уже взрослый мальчик, и тебе самому решать, где ты хочешь быть, — с нажимом ответил он, пытаясь положить себе салат трясущимися руками. Брайан усмехнулся. Но тут Кэролин повернулась к брату. — А в какой клуб ты пойдешь? Можем пойти вместе, — весело предложила она. — Даже не думай, Кэролин, — тут же встряла Раиса. — Я уверена, что у вас разные предпочтения, — она критически осмотрела Брайана. Джек уставился на нее, Брайан же, наоборот, облизал губы и осторожно произнес: — А что не так с моими предпочтениями, мама? — мягко добавил он последнее слово. Раиса избегала его взгляда, зато тут же обернулась к мужу и пожаловалась: — На последней исповеди он пытался подкатить к нашему проповеднику. Он строил ему глазки, а я чуть не провалилась от стыда. Благо Том! — она вскинула руки. — Он понимающий и знающий, как бороться с такими, как Брайан. Джек медленно перевел взгляд на Брайана и сразу понял, что Раиса не врет. Его глаза говорили, что всё это было и даже больше… — В него вселился бес. — Она ткнула пальцем в сына. — Не думаю, — задумчиво проговорил Джек. — Ну пока на меня сверху не упала пресвятая дева Мария, лучше я пойду, — раздраженно ответил Брайан, бросил на стол вилку и вышел за дверь. Джек очень разозлился. Не так он планировал провести свой день рождения. И когда Кэролин ушла в клуб следом за Брайаном, он сильно напился и впервые за долгие годы переспал со своей женой. А через несколько недель узнал, что она вновь беременна. Он предлагал ей сделать аборт, но Раиса плакала и умоляла оставить ребенка, объясняя это тем, что не может взять на душу такой грех, как избавиться от малыша. И он с ней согласился. Понимая, какие его ждут последствия, он все равно не стал настаивать на аборте. Его сердце разрывалось на части, но с одной стороны был холодный и отстраненный Брайан, а с другой — счастливая Раиса, ожидавшая ребенка. Он стал ухаживать за ней и помогать во всем, о чем бы она ни попросила. Брайан скептически на это поглядывал, но молчал, понимая, что его мнение уже ничего не значит. — Для нас ничего не изменится, — однажды вечером сказал Джек, укладываясь в постель вместе с Брайаном. — Я по-прежнему тебя люблю. — Да? — зло ответил он, отталкивая от себя отца. — Ты спишь с ней, делаешь ей детей и говоришь, что все останется по-прежнему? — Она моя жена, — будто это самое логичное объяснение, произнес он. — А кто для тебя я? Я знал, что ты ей мстишь, трахая меня! Но я думал, что ты меня любишь! Слезы отчаяния покатились из его глаз. Джек осторожно положил руку ему на грудь. — В последние годы все изменилось… Да и ты стал спать с другими, я же тебя в этом не обвиняю? — А надо бы! — практически выкрикнул Брайан, присаживаясь на кровати. — Я сплю с ними, чтобы забыть тебя! Но у меня нихрена не получается, потому что еще не было ни одного парня, с которым мне было бы так же хорошо. Джек замер на месте, пораженный этим внезапным признанием. Несколько секунд он не знал, что сказать, а потом просто притянул к себе и поцеловал в губы, чувствуя, как по его лицу катятся слезы. Только он не понял, чьи они — его или Брайана.***
Раиса уже была на втором месяце беременности. Она изменилась до неузнаваемости, стала точно такой, как семнадцать лет назад — отзывчивой, нежной, доброй и терпеливой. Она даже предложила вместе спать, якобы ей страшно одной по ночам, да и боится, что с ребенком что-то может случиться. Джек, скрепя сердце, согласился. — Что это? — раздраженно спросил Брайан, заметив, что она перенесла свои вещи в его спальню. — Папа, мама, я — счастливая семья? — Подожди, Брайан, — успокаивающе начал он, — ты все не так понял. — А что я должен был не так понять? Что ты снова трахаешь ее? Что спустя столько лет твоя любовь к ней вернулась? А может, она и не пропадала? Джек крепко схватил его в кольцо своих рук и усадил на кровать. — Это временно, ей нужна помощь, пока она вынашивает нашего ребенка. — Нашего ребенка… — эхом повторил Брайан. — Ясно, блядь. — Не смей так выражаться! — А то что? Снова ударишь меня? — Он вызывающе посмотрел в его глаза. — Я не хочу тебя больше бить, — с сожалением ответил он, мягко прикасаясь к нему. — Я просто люблю тебя, Брайан. И я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной. Но я понимаю, что моим мечтам не суждено сбыться. Ты уже не маленький, тобой интересуются другие парни. Ты недолго будешь один. Ты молодой и горячий. А я… — Только не говори, что ты старый! Тебе тридцать шесть лет! — Я не это хотел сказать… просто ты скоро сам поймешь… Брайан ничего не ответил на это. Как Джек не понимает, что он тоже влюблен? Влюблен неправильной любовью, и поддержка отца — это самое главное для него на сегодняшний момент. Один он просто не сможет… Джек осторожно поцеловал его в губы, он хотел всего лишь поцеловать, но уже не смог оторваться, когда Брайан резким движением перевернул его на себя. Они целовались, как безумные, разрывая друг на друге одежду, сминая простыни и не замечая ничего вокруг. Брайан даже не понял, почему они остановились, он все еще тянулся к его губам, когда увидел Раису, стоявшую прямо за ними и с ужасом глядевшую на открывшуюся ей картину. Прошла всего секунда, всего один удар сердца, а потом она упала, теряя сознание, и Джек подорвался, чтобы успеть подхватить ее, но было уже поздно. На следующий день, сидя в больнице, он узнал, что она потеряла ребенка. Он был вне себя от злости и сожаления, а еще его мучило чувство вины. Раиса смотрела на него заплаканными глазами, и он даже не мог объяснить ей, не мог сказать, что это все началось слишком давно, и что главной причиной стала она. Брайан переживал вместе с ним, но не из-за потери ребенка, а из-за состояния своего отца. Он чувствовал, что скоро должно произойти самое страшное событие в его жизни, и инстинкты его не обманули. — Он больше не будет тут жить, — усмехаясь, произнесла Раиса, торжественно оглядывая беспомощный вид своего мужа. — Ты выгонишь его, иначе я заявлю в полицию, и тебя посадят за развращение несовершеннолетних. Уж поверь, я этого добьюсь! Джек плакал и умолял ее одуматься, но она была беспощадна. — Куда же он пойдет? Ему ведь еще нет восемнадцати… — А о чем ты думал, когда пихал в него свой член? — злорадно произнесла она. — Через два месяца, когда ему исполнится восемнадцать, я хочу забыть о нем, как о самом кошмарном сне. И не дай Бог ты скажешь ему настоящую причину! Эти два месяца Джек не отходил от Брайана ни на шаг. Он все время был вместе с ним, с горечью смотрел в его счастливые глаза. Брайан ведь думал, что все обошлось, что теперь все снова встало на свои места, но в день его рождения вместо подарка Джек выгнал его из дома. — Так будет лучше для нас всех, — тихо произнес он, глядя, как Брайан непонимающе смотрит на него, оглядываясь по сторонам, в надежде, что сейчас кто-нибудь из-за угла выскочит и крикнет — «Розыгрыш!», но ничего подобного не произошло. Джек дал ему денег на первое время и попросил больше никогда не возвращаться домой. — Что я сделал не так? — отчаянно спрашивал он, стоя на пороге с вещами в руках. — Ты ведь говорил, что любишь меня? Почему ты меня разлюбил?! Джек ничего не ответил. Он с сожалением закрыл перед ним дверь и услышал последнюю фразу, которая еще больше разбила ему сердце. — Ты слабак, Джек! А она тебя не любит. Никогда не полюбит так, как любил тебя я. Не зная, зачем это делает, но он тут же открыл дверь, чтобы в последний раз посмотреть на него. На такого любимого и красивого, на такого отчаянно желанного парня, и понял, что сам не сможет забыть, и что лучше поставить последнюю точку самому, лучше сделать так, чтобы Брайан ненавидел его и больше никогда не вспоминал. — Я никогда не любил тебя. Я просто тебя трахал, — с болью в голосе проговорил он, глядя, как Брайан оседает на пол, а сверху на него приземляются беспощадные капли дождя. — Ты лжец, — прошептал он, отказываясь верить в услышанное. — Очнись, Брайан! Я натурал. Я всегда любил Раису и мечтал, чтобы она вновь полюбила меня. Ты был просто предметом, на котором я срывал свою злость. Брайан медленно поднялся и подошел к нему очень близко. В его глазах был лед. — Да она же умыла тебя. Вот так легко и просто, а ты и не заметил. Эта сука повлияла на тебя… — Не смей так говорить про свою мать! — жестко произнес он. — Да? Мать, говоришь? Только вот я не чувствую этого! Я здесь, — он приложил руку к сердцу, — этого не чувствую, блядь! Джек со всего размаха ударил его по губам, выбивая зуб. Брайан приложил руку к своему лицу и, даже не ощущая боли, произнес: — Ты об этом пожалеешь. Я стану самым успешным, самым умным и самым счастливым педиком, которого ты только знал. И вот когда ты влюбишься в меня с новой силой, я растопчу тебя, как ебаную букашку у себя под ногами и даже не посмотрю в твою сторону. Вот так я тебе и отомщу, — уже тише проговорил он и развернулся, чтобы навсегда уйти из этого дома. — Ты уже отомстил, Брайан, — прошептал Джек, глядя на удаляющийся силуэт и стискивая зубы, пытаясь подавить отчаянный крик боли.***
Ровно пять лет не происходило ничего в отношениях Джека и Брайана. Они не виделись и не пересекались. Джек спокойно жил вместе с Раисой, которая, казалось, наконец обрела свое счастье в виде любимого, не изменяющего ей мужа и преданной дочери. Джек часто слышал о Брайане, слышал о том, что он стал потрясающим бизнесменом, что у него полно клиентов, он видел его на постерах и на плакатах с рекламой, и иной раз даже думал, что совершил самый правильный поступок в своей жизни, послушав Раису и выгнав его из дома. Он знал, что Брайан самый успешный и умный, красивый и обаятельный, только вот о его счастье он не имел ни малейшего понятия. И как-то одним осенним вечером, возвращаясь с работы пешком, он наконец увидел его. Его Брайан медленно шел по парку в длинном черном плаще, обернутый белым шарфом. Джек остановился как вкопанный в метре от него, то же самое сделал и Брайан. Они долго смотрели друг на друга. Наконец Брайан снисходительно улыбнулся и первым поздоровался: — Здравствуй, отец. Это слово резануло его по груди, но Джек постарался не обращать внимания. Он во все глаза разглядывал его и не мог оторваться. Член встал в ту же минуту, а еще вернулись воспоминания пятилетней давности и их прощальная сцена. — Привет, Брайан, — все же нашел он силы поздороваться с ним. — Еще не в Италии? — спокойно спросил он. — Как видишь, — улыбнулся Джек, заглядывая в его глаза. Брайан изменился, и он понял это в это самое мгновение. Он повзрослел, и от прежней вспыльчивости не осталось и следа. Была бесконечная невозмутимость и что-то странное в его взгляде, чего он пока не мог понять. — Как там твоя… жена? — вдруг спросил он. — Она сейчас у своей матери, та болеет, и Раиса присматривает за ней, — грустно ответил он. — Ну понятно, — не высказав ни капли сожаления, ответил Брайан. — Знаешь, мне вроде как пора… — Не хочешь зайти на ужин? Слова сорвались прежде, чем он понял, что именно сказал. Брайан с удивлением на него посмотрел. — Зовешь меня к себе? Джек постарался невозмутимо пожать плечами. Брайан с минуту на него смотрел, а потом как-то странно улыбнулся и ответил: — Почему бы и нет? Джек не помнил, как они дошли до дома, они не произнесли ни единого слова, ни разу друг к другу не прикоснулись, но как только за ними закрылась входная дверь, то своего желания уже не было смысла скрывать. Одежда полетела на пол прямо на пороге. Они срывали ее, впившись друг другу в губы, и никто не хотел уступать или останавливаться. На ходу сбивая и задевая все возможные предметы, они кое-как добрались до спальни, чтобы тут же упасть на кровать и продолжить целоваться. Джек заново изучал его тело, исследуя руками, губами, всем, чем мог дотянуться. Он и не представлял, как сильно скучал по нему. Он даже не знал, что можно скучать ТАК. Он подмял Брайана под себя, коленом раздвигая его ноги, и впился поцелуем в ключицу, слыша, как он стонет в ответ. Этот стон сводил его с ума, а еще больше сводил с ума Брайан, который шептал ему на ухо грязные словечки, прося жестко трахнуть его, распаляя еще больше. И отказать ему он не мог, и даже если бы смог, это сейчас было не в его силах. Он резко вошел в него, чувствуя, как упругие стенки с силой обхватывают член. Он чуть не задохнулся от боли и удовольствия и понял, что за все это время у Брайана никого, кроме него, не было, по крайней мере, он ни разу не был снизу. Он начал двигаться в нем, закидывая его ноги себе на плечи и не отрываясь смотрел в его глаза. Как он мог пять лет воздерживаться от этого? Он сейчас и представить себе не мог. Никакая Раиса не могла подарить ему такого удовольствия. Брайан закусывал губы и двигался ему навстречу, крепче прижимая к себе. Член Джека дарил невероятное наслаждение, какого он никогда не испытывал в задних комнатах «Вавилона». Крепкие пальцы сильно сжимали его бедра, оставляя синяки на теле, вновь возвращая его в те времена, когда они были так близки… Они кончили практически одновременно. Джек не хотел выходить из него, уткнувшись в шею и бесконечно повторяя: — Брайан, прости меня… прости меня, Брайан. И Брайан снова его простил, поцеловал в губы, уронил голову на подушку и прикрыл глаза. В этот раз Джек решил не упускать свой шанс. Он хотел переиграть все эти годы, в которые обрек их на бесконечное одиночество и чувство вины. Но он не учел одного: Брайана, которого он знал и любил, больше не существовало. Они снова начали встречаться, пока не было Раисы, Брайан и вовсе перебрался к нему домой, но Джек замечал его необычное поведение: холодный и неприступный днем, и горячий и отзывчивый ночью. — Что с тобой не так? — спросил он через пару недель, когда они сидели в гостиной и смотрели телевизор. Джек потянулся к нему, чтобы поцеловать, но Брайан увернулся. — Я вырос, Джек, — спокойно ответил он. — Какого черта ты не можешь этого понять? — Ты отстраненный… — Ты сделал меня таким, — стальным тоном произнес он. — Но… И Джек понял, что хоть Брайан по-прежнему и нуждается в сексе с ним, но в ледяном сердце больше не было для него места. На самом деле это убивало, и когда вернулась Раиса, они стали встречаться реже, но встречи становились все яростнее и агрессивнее. — Остановись, Брайан, — резко приказал он, когда тот схватил его за шею и принялся душить. — Я сказал — хватит! Брайан как-то обессиленно на него посмотрел и отпустил руку, медленно отошел от него и присел на кровати. — Ты пытаешься меня наказать? — вдруг мягко спросил он, останавливаясь напротив и сосредоточенно вглядываясь в его лицо. Он отрицательно покачал головой. Джек не мог понять его поведения. Брайан был как спичка, мгновенно зажигался и резко прогорал. И Джек с каждым годом убеждался, что это не тот человек, которого он любил. Он любил нежного и послушного мальчика, не понимающего, насколько он красив, и какая власть содержится в его руках. Но теперь Брайан все понял. А Джек разлюбил. Но снова разбить его сердце уже не мог, поэтому стал обращаться с ним еще грубее, избивал его, ждал момента, когда Брайан опустит руки и уйдет, пошлет его и плюнет ему в лицо, пообещав никогда не возвращаться! Но этого не происходило. Брайан приходил снова и снова, будто здесь лежало его спасение. Джека это начинало раздражать, потому что вернуть прежнего Брайана не было никакой возможности, а с этим Брайаном он смириться, а тем более бороться не мог. Он записал его к знакомому психотерапевту, подумал, что, возможно, что-то изменится, Брайан что-то поймет, но казалось, что становилось только хуже. — Знаешь, Брайан, — тихо сказал он, проводя рукой по его бедру. — Я думаю, что тебе пора найти парня. Он удивленно на него посмотрел. — Зачем это? У меня ведь есть ты. — Да, но я ведь не всегда буду рядом. Брайан прикрыл глаза и отчаянно прошептал: — Джек, если ты еще раз выгонишь меня из своей постели, я этого не переживу, ты не знаешь, что со мной было, когда мы расстались… — Тихо, тихо, — успокаивающе сказал он, начиная аккуратно его поглаживать. — Я тебя не выгоню. Нет, Брайан, я ведь люблю тебя, но просто тебе нужно найти человека, который тоже полюбит тебя. Тебе нужен тот, кто горы свернет за одну лишь твою улыбку. Я знаю, что сотни, а то и тысячи согласятся быть с тобой, тебе всего лишь нужно выбрать… — Почему это не можешь быть ты? — непонимающе спросил он, открывая глаза и, казалось, заглядывая в самую душу. Джек только прикусил губу и ничего не ответил. — Они не дают мне того, что даешь ты, — негромко признался Брайан. — Пусть они дают тебе, что могут, а за остальным ты будешь приходить ко мне, — согласился он. — Джек, клянусь Богом, если тебя не будет в моей жизни, я сойду с ума, — серьезно пообещал Брайан. — Ты сильный. Не сойдешь, — в ответ пообещал он то, что был не в силах сдержать. — Скажи мне… — тихо попросил Брайан спустя пару минут. — Когда ты избивал меня, пытаясь справиться с болью от осознания, что она тебя не любит… тебе становилось легче? Джек несколько секунд думал над его словами, а потом тихо произнес: — Да. Брайан глубоко вздохнул, снова прикрывая глаза. — Но не повторяй моих ошибок, — тут же продолжил Джек. — Если хочешь кому-то отомстить, не нужно их бить. У тебя есть отличный способ отомстить по-другому. — Какой? — недоуменно спросил он. — Просто разбей им сердце, и они сами не выживут, — с болью в голосе ответил Джек, вспоминая, что с ним было в те годы, когда рядом не было Брайана.***
— Ну и как тебе он? — спустя пару месяцев спросил Джек, когда они лежали с Брайаном на кровати после выматывающего секса. — Если ты про этот синяк на животе, то я надеюсь, что он скоро сойдет, — вымученно усмехнулся он, пытаясь принять более выгодное положение, чтобы не чувствовать боли. Джек осторожно провел рукой по его шрамам. — Извини, что издевался над твоим телом. Ты был так прекрасен, что мне хотелось подавить эту красоту, но я не смог… — Шрамы украшают мужчин, верно? — попытался улыбнуться Брайан. — Но вообще-то я говорил про твоего нового парня. Бен? Как тебе он? Он пожал плечами. — Мне нравится. С ним хорошо и спокойно, но не то, что мне нужно, — признался он. — Я понимаю, но мне кажется, что это очень хороший вариант. Он любит тебя, Брайан. Будь с ним. Несколько секунд стояла тишина. — Между прочим, он коп и хочет засадить тебя в тюрьму, Джек, — он скривил губы. — Ну и зачем же ты выбрал себе в парни копа? — Да откуда ж я знал. Джек засмеялся. — Ничего, он может пригодиться. По крайней мере, он не преступник, так что я могу быть спокоен. — Он задает вопросы. Он спрашивает, почему ты меня бьешь. Он не может понять, что я сам прошу об этом, потому что Бен никогда не поднимет на меня руку. Что мне ему сказать? Джек задумался. — Скажи ему, что ненавидишь меня. Он как мужчина должен тебя понять, и тогда он позволит тебе самому разобраться со мной, не вмешиваясь в твою жизнь. Брайан улыбнулся. — Считаю, что это лучший выход.***
Однако через несколько месяцев Джек сказал совсем другое: — Я же просил не влюбляться в него! — Его пальцы грубо вошли внутрь Брайана, от чего тот зашипел от боли. — Я не влюблен! — Тогда почему он тебя трахает? Думаешь, я не могу определить, когда ты приходишь ко мне с растраханным задом? — Я… — Брайан потупил взгляд, пытаясь вытолкнуть из себя причиняющие боль пальцы. — Мне это нравится, что тебе надо-то? — Ты ведешь себя, как какая-то шалава. Ты как девка, Брайан, которую все трахают. — И он с силой ударил его по лицу. — Я не девка, — зло проговорил он. — Да ладно? — ухмыльнулся Джек, вытаскивая из него пальцы. — Перевернись. Брайан просто продолжал лежать, не двигаясь. Тогда Джек резко шлепнул его по заднице и угрожающе прошипел: — Я сказал: перевернись. Через несколько секунд Брайан подчинился. Джек тут же поставил его на колени, сгибая пополам. — Ну девка, как она и есть, — просто произнес он, а потом плюнул ему на анус, пальцами размазывая слюну. Брайан только сжал зубы и ничего не ответил. Тогда Джек достал из-под кровати коробку и вытащил из нее большую игрушку. — Мне кажется, твой размерчик, — ухмыльнулся он, рассматривая огромный дилдо. — Ты не станешь, — ошеломленно прошептал Брайан, поворачивая голову. — Хочешь проверить? И не спрашивая разрешения, Джек сильно надавил на его отверстие. Брайан застонал от боли, когда почувствовал, как игрушка входит в него. Он уронил голову на руки, но не попытался отстраниться. Когда он вогнал ее почти до середины, Джек остановился, приблизился к Брайану, обхватил одной рукой его член и мягко прошептал: — У тебя стоит. — Тоже мне новость, — прошипел в ответ Брайан. — Хочешь, чтобы я продолжил? — с интересом спросил он, слегка вытаскивая дилдо. Брайан молчал несколько секунд, а потом все-таки слабо ответил: — Да. Джек довольно улыбнулся. — Только если пообещаешь никому, кроме меня, не позволять этого. — Обещаю, — тут же ответил Брайан, чувствуя, как игрушка входит до самого конца.***
— Ну и нахрена ты это сделал? — раздраженно спросил Брайан, рассматривая свое отражение в зеркале и растирая затекшие от веревок запястья. Джек пожал плечами. — Не стоило тебе сегодня приходить. Раиса вот-вот вернется. Пусть лучше она увидит порез на твоем лице, чем снова подумает, что мы спим вместе. — Конечно, давай, изуродуй меня. Пусть на меня вообще никто не смотрит! Зато твоя Раиса будет счастлива! — Ты же знаешь, Брайан, лицо — это твоя визитная карточка. Я не хотел его портить. Но это всего лишь неглубокий порез, он сойдет и даже шрама не останется. — Ну спасибо. Зато сегодня я порадую Бена. — Что ты вообще ему говоришь? Зачем ходишь ко мне? — спросил он, тоже подходя к зеркалу, обнимая Брайана со спины. Тот тут же зашипел, потому что боль пронзила все тело. Скорее всего, нормально передвигаться он не сможет еще пару недель. — Искупаю грехи, — не задумываясь, ответил он. — Это правда? — удивился Джек. Брайан замялся, отвернулся от него, а потом быстро произнес: — Я пойду, пока твоя фурия не явилась. Хотя я не понимаю, почему мы должны скрываться, она ведь ничего не может нам сделать теперь. Только если… — он помедлил, а потом все же решился, — только если ты сам не хочешь расстраивать ее. Джек ничего не ответил, только мягко поцеловал его в губы и пошел в ванную.***
Спустя месяц Брайану позвонили из полиции и сообщили об автомобильной катастрофе, в которой погибли его родители. Он спокойно выслушал их, пообещал, что скоро приедет, и медленно положил трубку. Несколько минут он ходил по квартире и не мог даже глубоко вздохнуть. Он аккуратно сел на диван, чувствуя, как все внутренности полыхают жгучим пламенем, выжигая из него все живое. Все внутри него кричало от боли, но он сам не мог вымолвить и слова. А потом он будто со стороны услышал свой истошный крик. Крик отчаяния и немыслимого осознания: он больше никогда не увидит Джека. Никогда не услышит его голос. Никогда не сможет прикоснуться к нему. Он знал, что это сделал Бен. Тот, кому он поверил, предал его, разрушив его мир. Причем самым жестоким и несправедливым образом. Он не имел никакого права вмешиваться в их жизнь. И тем более, отнимать ее. Брайан в два шага подскочил к креслу и с рычанием опрокинул его, отшвырнув вбок. Грохот. Что-то разбилось. С тем же дребезгом в его голове минуту назад рушились стены здравого смысла, которые отец выстраивал в нём долбанных тридцать лет. Уже в морге Брайан держал Джека за руку, заливая его лицо слезами, и мечтал только об одном: чтобы эта рука никогда не остыла. Ему самому казалось, что из него постепенно вытекает жизнь. Хотелось лечь прямо здесь, подвинуть его, накрыть их обоих одеялом и уснуть крепким и вечным сном. Но он не мог позволить себе такой слабости. Он поклялся, что отомстит за его смерть. Он даже знал, кому мстить, только вот все никак не мог выбрать способ. А потом вспомнил слова своего отца: — Просто разбей им сердце, и они сами не выживут. Брайану казалось это таким мелким по сравнению с его потерей. Какое, нахрен, сердце, когда сегодня он потерял смысл своего существования? Не просто любовь всей своей жизни, но и саму жизнь. А потом он и вовсе почувствовал, что его втаптывают в грязь и вот-вот накроют крышкой металлического гроба, когда ему зачитали завещание. То, что отец оставил всё ему, даже не вызвало никакой радости или удивления. Но то, что это был не его отец — повергло в шок. Он столько лет пытался смириться с мыслью, что спит со своим отцом, что его любовь болезненная и неправильная, и что за это он будет гореть в аду, а оказалось, все не так. И Джек, который никогда не лгал, так и не смог ему признаться? И даже не пожелал никак облегчить его участь, видя его страдания? Брайан до боли закусил большой палец, чувствуя слезы обиды и несправедливости на своих щеках. Он ему верил. Верил даже тогда, когда Джек сам не верил в себя. А теперь иллюзия развеялась, и не осталось ничего, кроме боли от утраты и ужасающего предательства сразу двух человек, которые что-то значили в его жизни. Он с ненавистью смотрел на могилу Джека, осознавая, насколько он был слеп. Они ведь даже не похожи. Две абсолютные противоположности. Но Джек заставил его поверить. А Брайан поверил. Он знал, что если вернется домой, то сразу же прикончит Бена, изобьет его до смерти, но этого он не хотел. Он хотел заставить его страдать, и ему было абсолютно плевать на собственную участь. А потом он нашел своего настоящего отца. И сердце, если от него что-то еще осталось, чуть не разорвалось на части от разочарования. Его отец был обычным пьяницей, который проигрывал последние деньги в баре со своими друзьями. И видимо, этого Брайан и заслуживал. Такой и должна была быть его жизнь. Он сменил свою фамилию, став Брайаном Кинни, коим он и являлся от рождения. И тем же вечером он трахнул какого-то парня, а потом избил его, оставив валяться посреди улицы. Но, вопреки ожиданиям, никакого облегчения не наступило. Он был со многими парнями с тех пор, и ни один не смог доставить ему того удовольствия, к которому он привык. Он знал, что нужно время, что стоит подождать, пока боль постепенно не уляжется. Но этого не происходило. Через месяц он вернулся к Бену. Он чувствовал какое-то извращенное, чуть ли не садистское наслаждение, когда трахал его. Он видел, что тот извиняется перед ним каждым своим поступком или действием, но заранее знал — прощения не будет. А потом он впервые убил парня и не почувствовал ни-че-го. Только когда увидел взгляд Бена, страх и ужас в его глазах, он понял: вот оно. Он вздохнул с облегчением в тот вечер, потому что хотел, чтобы Бен разделил с ним хоть частичку того ужаса и страха, который появился в нем от осознания, что его Джека больше нет. Хотя бы самую маленькую часть, потому что одному справиться было слишком тяжело. Точно так же, как и Джек в свое время, Брайан вселил в Бена веру: заставил поверить, что он прощен. Сделал его соучастником преступления, привязывая к себе настолько сильно, что Бен при любом желании не смог бы от него уйти. Он убивал парней, наслаждаясь ужасом в глазах Бена. Оставлял ему грязную работу и рассказывал в подробностях, как будет мучить следующего парня. Он не был сумасшедшим, он отдавал себе отчет во всех своих действиях. И главный его козырь был в том, что он не чувствовал раскаяния. Это чувство просто-напросто сгорело в тот вечер вместе с телом его отца. А потом… потом он увидел Тейлора, и именно тогда ему показалось, что он начал сходить с ума. ********************************************************************************************* Я медленно выдыхаю. Чувство, будто я только что прожил чужую жизнь. Оно убивает изнутри. — Ну и зачем ты мне это рассказал? — еле слышно спрашиваю у него. Кинни поднимает на меня глаза и произносит каким-то надломленным голосом: — А почему ты, блядь, так похож на него?