Абулия

Костя с опаской ступил в обитель порока и разврата, как он уже мысленно окрестил апартаменты, снятые Волькой, по пути к ним. И лестница показалась ему дорогой в ад, а сам Волька — демоном-поработителем. Очень наглым демоном, который жадно ел его глазами, ущипнул за попу, оказавшуюся перед ним, и нагло облапил, едва закрылась дверь. Прямо у этой двери и облапил, распластав на ней Костика как лягушку. «Как я допустил это?» — подумал Костя, растерянно отвечая на поцелуй. «Почему разрешаю раздевать себя и, главное, откуда у ласкового и сговорчивого Вольки столько дерзости?» Если учесть то, что ноги Костика были словно из желе, уместный вопрос. Он совершенно не мог сопротивляться, уступая инициативу и открываясь полностью, растерянно хлопая глазами и плавясь от… любви? Что за чушь! Просто он сломал очередной лук. Причем он мог поклясться, что чертов Волька не пожалел, и сам подложил свой любимый лук под Костину задницу, когда тот карабкался на ящера. Ну не могло же так тотально не везти?! Это все коварный умысел хитрожопого охотника — вот! А он — только жертва своей клятвы. Но за слова: «Кто платит, тот и заказывает музыку», — его же слова, услышанные и повторенные Волькой, другой бы получил в зубы, и никакие спальни с пышной кроватью под пошлым балдахином и пары от горячей, ароматной воды из соседней ванной не избавили бы обидчика от ответа. А тут Костя покорным баранчиком шел на забой. Самое обидное было то, что Волька все эти страдашки читал на лице Кости как с открытой книги и… продолжал делать свое черное дело: намывать жертву в ванне с пенкой, тащить на мягкую кровать, поливать маслом… еще поливать маслом. — А вот это лишнее! Бля, ты меня поджарить решил? — возмутился Костя. — Заткнись, я нервничаю, — отмахнулся Волька, растеряно глядя на жирную лужу. — Ничего счас массажик сделаю… — Э, массажер свой держи в руках! Но Волька залип на блестящей струйке стекающей между Костиными полупопиями. Он потрогал ее пальцем и Костя нервно махнул жопой. — Ты еще палочкой потычь, извращенец! — Да-да, — невпопад ответил Волька, — сейчас, дорогой, — и ткнул, конечно, своей «палочкой», а кто бы удержался? — Ой-ой-ой! — взвыл Костя, больше от страха, потому что Волькин «массажер» скользнул мимо его отверстия, которое хитро поджалось, не сдавая и пяди врагу. — Котенька, ты что? Болит? — лицемерно посочувствовал Волька, прицеливаясь заново, пыхтя, царапаясь и слюнявя Костино ухо. Костя взвыл еще громче, теперь по-настоящему испугавшись неловких движений партнера. Он извернулся ужом и схватил Вольку за горло: — Ты мужиков когда-нибудь трахал, чудовище? — ласково спросил он. — Ага! — радостно кивнул Волька, пребывая в невменяемом состоянии и даже под угрозой смерти не отпуская его задницу, вцепившись двумя руками. — Так что же ты творишь, сволочь любимая? — иронично спросил Костик. — Прости, прости, дорогой — нервы… то-се… мне, правда, так жалко, так жалко! — бормотал Волька, потираясь об него, как кот. — Я вижу, как тебе жалко, — Костя обвиняющее ткнул пальцем в крепко стоящий Волькин член. — Короче, ложись. Волька обижено надулся: — Ты же обещал! — Мужик сказал — мужик сделал! — буркнул Костя и, матерясь, как сапожник, принялся доказывать, что он таки мужик, садясь на Вольку сверху и пытаясь пропихнуть в себя ливерную колбасу, по недоразумению называвшуюся членом. И когда весь в поту, исцарапанный в хлам обезумевшим от привалившего счастья Волькой, он, наконец, с муками впихнул в себя самый кончик, ночную тишину прорезал жуткий крик. — Это что было?! — всполошился Костя и уже собирался соскочить с темы, то есть с члена, но бдительный Волька уцепился в его булки как клещ. — Там госпожа Аглая, она разберется, — успокаивающе сказал он и коварно поддал бедрами, отвлекая бдительного Костю. — А вдруг ей помощь нужна? — возмутился Костя то ли от неджентльменского поведения Вольки, то ли от мучительно распирающего чувства… нет не ответственности, короче, член у Вольки был не маленьким. — Когда воительницы вступают в бой, лучше не вмешиваться. — Но ведь она там совсем одна ночью… — не сдавался Костя, как-то не вдохновляла его перспектива остаться в стороне, когда госпожа в опасности. И потом будет ли еще возможности избавиться от непрошеного гостя в жопе, которая подозрительно занемела. А перед этим пекла, как зараза, как будто в масло добавили острого перцу. — Именно поэтому, — Волька воодушевляющее похлопал Костика по попе, мол, чего остановился. — В темноте еще попадешь ей под горячую руку и получишь люлей. И вообще — это невежливо — сомневаться в доблести и отваге госпожи, может и обидеться…. Ой! В это время со двора раздался жуткий грохот. — Пожалуй ты прав… — Волька попытался встать, но Костя сделавший к тому времени пару робких движений, с перепуга насадился полностью. Волька попытался освободить свой член, и именно это время Костя выбрал, чтобы протяжно застонать. — Костя, что с тобой? — Волька испуганно посмотрел на него, но Костя простонал еще раз и охотник все понял. — Без нас, так без нас… Поэтому когда с улицы раздался треск и маты, а потом вой и снова маты, на них уже никто не обращал внимания. Зачем же еще существуют в этом мире грозные воительницы и непобедимые богатырши, как не для того, чтобы подарить своим верным слугам немножко возможностей для счастья! Когда шум стих, ночную темень разрезал новый вопль: — Волька, ты что уснул! А как же я? Вставай, ссуко. А впрочем, спи, дорогой… Я все сделаю сам, трам-пам-пам… Тем временем на улице. — Молоденькая и свеженькая красотулька — все, как я люблю… Аглаечка не успела и глазом моргнуть, как оказалась в плену рук Яшенькиного папочки, и получила от него жаркий (в прямом смысле слова!) поцелуй. — Эй, дяденька, вы чего? — возмутилась она, пытаясь освободиться, но дракон держал крепко ее руки, заведенные за голову, лишь одной своей лапищей, в то время, когда другая исследовала грудь и задирала подол короткой кожаной юбочки. А потом, вконец обнаглев, полезла в Аглаечкины трусики. — И нетронутая — какая находка! — радостно объявил дракон. — А ничего, что я — против! — заорала Аглаечка. — Главное я — за! — дракон с удовольствием взглянув на раскрасневшееся лицо Аглаечки. — Я обычно не очень люблю дочерей этого мира, толстокожих и грубых, но такая красотка — это чистый бриллиант. Нет — розочка с бархатными лепестками, — мурлыкал дракон, безжалостно сминая эти самые лепестки. Аглаечка взвыла от собственной беспомощности. Дракон рассердился. — Потом — я не насильник. Вот увидишь — тебе понравиться и еще сама будешь просить о продолжении! — А той корове, которую ты трахнул и сожрал, — ей тоже понравилось? — спросила она, глотая слезы злости. Дракон ничуть не смутился: — Она так просительно смотрела своими большими, печальными глазами — я не смог отказать! Аглаечка извернулась и как следует его пнула. — Да-да, сопротивляйся, детка, меня это так заводит, — одобрительно хохотнул дракон. — Я чувствую, — прошипела Аглаечка, когда толстая липкая змея, коснулась ее именно там, куда всяким змеям хода не было. — Отпусти меня немедленно! — Ни за что! Чтобы ты жалела потом всю оставшуюся жизнь о возможности познать неземную любовь? — Да у нас скоро не останется тех, кто эту любовь еще не познал, мерзкое чудовище, поимевшее все, что шевелится. — И не только! — похвастался дракон и прошептал страстно: — Но, клянусь, ради такого сладкого цветочка я готов забыть все свои увлечения и отдать свое сердце одной тебе! Все закончилось внезапно. Дракон обмяк и рухнул на Аглаечку. — Дама сказала — нет! — пробурчала трактирщица, стаскивая дракона с девушки, отбросив в сторону полено. Дракон приподнял голову: — Какое чудное виденье… А не хотите ли познать божественную любовь, прекрасная незнакомка? — Благодаря одному тупому козлу, подсунувшему моему идиоту-мужу афродизиак, я уже натрахалась на год вперед, — сурово ответила та и, раскрутив оглушенного змия за ногу над головой, отправила его в дальний полет, выбив пару планок новенького забора. — Хорошо полетел, — мечтательно заметила она. — Иди в дом, деточка, я покараулю. Аглаечка с радостью воспользовалась щедрым предложением и скоро дремала в гостиной на диванчике. — Вот и не довелось любви драконовой-то познать… — с этим словами, трактирщица развалилась на сеновале. — Ну, и хрен с ним, все хрены — они одинаковы, — и сладко захрапела. Наутро в вниз спустись злые и не выспавшиеся близнецы. Их встречал сонный трактирщик, при этом довольный, словно кот, налакавшийся сливок. — Доброе утро, прекрасные господа, — радостно приветствовал он постояльцев, накрывая завтрак. — Что за дрянь ваша гостиница, милейший, — прошипел Амрис, судорожно зевая. — Спать в ней совершенно невозможно. Всю ночь шум, гам, тарарам, — подтвердил Дэви. — Странно, — удивился трактирщик, — а я спал, как младенец. — Мы уже думали, что от дома камня на камне не останется! Словно тут были битва или землетрясение, — возмутились близнецы. — Такого жуткого шума и в городе не услышишь! — Пойду-ка я посмотрю, что там… — забеспокоился трактирщик и выскочил во двор: — Мой забор! Близнецы выбежали вслед за ним на крыльцо. Новенького забора как не бывало. Вместо него была натянута веревка, а на ней наподобие шторочек болтались волчьи шкуры. — Дорогая? — позвал трактирщик дрожащим голосом. — Где ты? — Изыди, демон! — раздался хриплый голос из стога. — Дорогая, если ты переживаешь о ягодах, то их действие закончилось… почти, — извиняющее сообщил трактирщик, поправляя штаны. — Иди ко мне моя конфетка… И скажи, наконец, куда подевался мой новенький забор?