Абулия

Аглаечка сидела в плетеном кресле на террасе кафе «У Зорхаса» с серьезным и задумчивым выражением лица. Кэсси рядом пил кофе со сливками и пытался подманить зародыш нового мира кусочком сахара. Шарик весело кружил возле них, делая вид, что научился выполнять команды «вверх» и «вниз». В кафе никого кроме них не было — вокруг него улегся Яшенька в драконьем образе, отпугивая любопытных туристов и сражаясь с кустиком диковинных цветов. Растение уже отчаялось отбиться жгучими усиками и всерьез начало отстреливаться от наглого дракона-вегетарианца шипами. Девушка тем временем шептала про себя, игнорируя искусно сервированный завтрак: — Я ни за что не буду думать о белом слоне, ни за что… И в розовою полоску — тоже… И с большими рогами в виде штопора — никогда… Зорхас, я больше не могу! — захныкала она. — Никогда бы не подумала, что в моей голове такой бардак! Еще немного и я населю свой мир несуразными чудовищами! Зорхас ободряюще похлопал ее по руке и сбегал за освежающим морсом. — Ничего страшного, думай о чем угодно — не будет там никаких чудовищ, если только сама не пожелаешь. Вот, выпей морсика, очень помогает расслабиться… Яша, вы напрасно изнуряете себя подобной диетой, оставьте в покое мой куст! Цветы одобрительно закивали головками, на секунду перестав бомбардировать дракона шариками с ядовитой пыльцой. Яша с надеждой взглянул на трактирщика. Тот сделал вид, что не понимает отчаяния дракона: — Я вам стог сена заготовил! Свежайшего, из нежнейшего клевера. Яша печально вздохнул. — Это дракон, а не корова, — буркнул Альбертус, бесцеремонно переступая через драконий хвост, аккуратно придерживая бархатную мантию. — Дракону нужно мясо, а вы его травой кормите! Маг страдал и маялся, не находя себе места — так боялся остракизма, а еще больше — насмешек коллег! Они виделись голодными хищными птицами, собравшимися вырвать ему, распятому разгневанными богами и беззащитному, печень… Лишь усилием воли удалось отогнать виденье из чужого мира. Альбертус с неодобрением посмотрел на Аглаечкино детище, словно оно было виновато в его грядущих бедствиях, и уселся за столик. Зорхас, улыбнувшись в усы, тут же поставил перед старичком красивую тарелку с пирожным. Внезапно Альбертусу пришла в голову иная мысль: по правде «злобные хищники, алчущие его крови», точно такие же старые дурни, как он, запутавшиеся в собственной схоластике и увлеченные лишь игрой разума. И не было никакого гнева богов, только его ошибка — роковая поспешность в выводах, вызванная тщеславием и скукой. — Ах, меня уже ничто не утешит, уважаемый Зорхас! — вздохнул Альбертус. — Даже два, три, нет, шесть ваших прекрасных пирожных, и кусок того торта, с ягодами и взбитыми сливками, — с этими словами он бодро схватился за ложечку, зажмурив глаза от удовольствия. Аглаечка внимательно посмотрела на Зорхаса: — А кто только что рассказал, отчего в нашем мире семь лун? Наши мудрецы ломали голову, астрологи составляли гороскопы, поэты посвящали им стихи! — Кстати ряд моих статей об орбитах и их узлах снискали немалый успех, — не замедлил вставить Альбертус, мурча над десертом. — Вот-вот, а, оказывается, кто-то перебрал, и одной луны ему показалось мало! Бедный Альбертус чуть не подавился и злобно зыркнул на демиурга. Зорхас мягко улыбнулся, выставив руки вперед в защитном жесте: — Не совсем так, вместо одной я несколько увидел, и подумал, как было бы здорово: семь лун! Но, правда, ведь, красиво получилось? — Узлы орбиты… Я и слов таких не знаю, — запечалилась Аглаечка. — Как же быть, я ничего не смыслю в подобных вещах! — А ты у Альбертуса спроси, он у нас ученый! — отмахнулся Зорхас. Трактирщик начал томиться и поглядывать в сторону кухни. Это показалось Аглаечке подозрительным, ведь заказчиков было всего ничего. — Но вы же демиург, разве ваши знания не превосходят сумму знаний всего сущего в нашем мире? — коварно спросил Альбертус, которому тортик вернул былое расположение духа. Зорхас аж подскочил, не ожидая подлой атаки со стороны старца: — Э-э-э, я в этих моментах не силен… — Но как же так? — удивилась Аглаечка. — Вы — создатель нашего мира и хотите сказать, что какой-то колдун знает больше вашего? — Тот случай, когда дети умнее своих родителей, — нашелся трактирщик. — Ой, у меня там пирог в духовке подгорает! — и с этими словами сбежал на кухню. Альбертус неодобрительно хмыкнул: — Могу поспорить, не так прост наш демиург, ох, как не прост… «Какой-то колдун»… — пробурчал он про себя. — Как несправедлива судьба, вручившая бесценное сокровище в руки недостойных! — После этих слов ему почему-то стало очень стыдно, и даже мелькнула нелепая мысль, что он совершенно не прав по отношению к девушке. Пусть глупенькая, но как печется о зародыше! От этого маг, как ни странно, повеселел и посмотрел на беспечный шарик даже не без удовольствия, словно кто-то снял противную паутину с лица или вытащил соринку из глаза. Аглаечке очень хотелось дальше расспросить Альбертуса, когда в кафе вошла маменька в сопровождении всего семейства. Поприветствовав друг друга, они расселись, заняв самый большой стол, и дети тут же начали носиться по террасе за шариком. — Лучше бы подарила мне внуков, — проворчала Антея, глядя на эту картину. При этих словах почему-то покраснел Кэсси. — О, мы с мужем еще не думали о детях, тем более теперь, когда на меня возложена ответственность за целый мир, — вздохнула Аглаечка. — В любом случае, необходимо место, где бы ты могла чувствовать себя комфортно и в безопасности, — заметила Антея. — Хватит уже скитаться. Поезжай-ка в папенькин замок, заодно и за княжеством приглядишь. — А как же тетя Агата, что она скажет? Потом, я не умею управлять княжеством! — обеспокоилась Аглаечка. Ей совсем не хотелось жить с суровой тетушкой, которая не любила все, связанное с волшебством и магией, да, что там, ничего и никого не любила, кроме своих сыновей и Яшенькиного папочки, конечно. — Агатка взбрыкнула, написала письмо, мол, не намерена больше мириться с Артурчиковыми истериками — от них штукатурка падает, цветы вянут и фон магический колеблется. Поэтому она переезжает в городской дом, поближе к сыновьям, — сообщила Антея. — У меня не бывает истерик! — возмутился Артурчик. — Просто заклинания подновлять нужно, а не экономить на магах. Андрюша сидел и удивлялся: все говорят об Агатке, словно она честно выполняла долг перед сестрой, сохраняя имущество и занимаясь делами княжества, не жалея живота своего, при этом напрочь забыв о том, что она выставила сестрицу за дверь, воспользовавшись обстоятельствами. «Нет пределов великодушию моей госпожи!» — подумал он, нежно глядя на воительницу. Антею между тем раздирали чувства, далекие от великодушия. С одной стороны она беспокоилась за дочь, как никогда ранее, и готова была сделать все, что угодно. Но не все. И это приводило ее в отчаяние. Нужно было остаться с Аглаечкой и защитить ее от всех возможных бед и неприятностей, разделить бремя ответственности за новосозданный мир. Но вот Андрюша… Глядя, как он любуется Аглаечкой и ее шариком, она испытывала двойственные чувства, абсолютно неприличные для воительницы. Еще немного и она поставит свою любовь к мужчине выше любви к дочери — самой лучшей, которую только можно вообразить — дару богов, исполнения всех заветных мечтаний! Но, что если Андрюша не устоит перед соблазнами, которыми полна юная Аглаечка? Это невыносимо — потерять сразу и мужа, и дочь! Оставить дочь на Артура? Вот кто бы ей помог… Артур не откажется, исполнит свой долг с радостью. Но разве от него скроешь истинные мотивы — то, что она жертвует им во имя любви к другому мужу, он поймет, но вряд ли простит. Его сердце будет разбито, он не вынесет того, что боялся больше всего на свете, — остаться без нее, Антеи. Неужели это мерзкое чувство — называется любовью? Что в ней возвышенного и прекрасного? Только боль и стыд. А еще черный замок в горах: бедных обитателей Загорья так потрепал демон, ежедневно высасывая из них жизнь. Как оставить бедняжек, хоть разорвись! Она посмотрела на дочь, та сидела рядом с Кэсси (еще тот неведомый зверек и потенциальный источник опасности) и ласково улыбалась то ему, то своему нежданному дитяти. И внезапно увидела, как контуры Аглаечкиного тела и шарика стают призрачными, а реальной — только их неразрывная связь с зародышем. Этот зародыш и есть Аглаечка! Случись так, что демиурги захотят уничтожить новый мир, — с ним исчезнет часть ее, Антеиного, ребенка. Не просто кусок плоти, а ее смех, ее любовь, часть ее души. Эти размышления, не свойственные Антее, так растревожили ее, что на глаза навернулись слезы. Она незаметно вытерла их (какой позор!), когда Зорхас начал подавать завтрак. Антея вдохнула чудесный аромат свежего хлеба пополам с чесночными колбасками, молочный запах каши для близнецов, Артур подал ей чашку, а Андрюша, который успевал, казалось, повсюду, подвинул стульчик. Она снова незаметно взглянула на дочь — та весело хихикала и флиртовала с Кэсси, положив ему под скатертью руку на колено, шарик весело скакал над ними, как мыльный пузырек счастья. Никаких теней, связей, призраков — обычная молодая семья, щедро одаренная судьбой. — Решено, Аглаечка едет жить под защиту родового замка, Артур обновляет заклятия, а мы все будем поблизости на случай… хм, случаи бывают разными, — сказала Антея. — Осталось найти, того, кто позаботиться о горном народце. — Госпожа Антея, — голос Альбертуса Флавина был необычно робкий, даже заискивающий. — Далеко ли этот ваш замок? — Ужасно далеко, — ответил Артуриус вместо жены. — С ним рядом даже порталов нет. Альбертус просиял: — А не хотите ли воспользоваться моим гостеприимством? Я всегда мечтал посетить Загорье, а тут дом не на кого оставить. Ведь благодаря усилиям некоторых любителей медвежьих услуг, мой прекрасный дворец совершенно беззащитен. Разрешите пожить мне в замке демона, умоляю! Артуриус усмехнулся, что не осталось без внимания Флавина: — Да, я хочу побыть наедине со своими мудрыми мыслями, подальше от мирской суеты, систематизировать труды многих лет. — А там еще и связи магической нет, — порадовал его Артур. — Вообще нет? Это же чудесно, в смысле, — я готов на жертвы во имя науки! Антея уточнила: — Значит, вы передаете мне свой замок в Долине чудес в обмен на замок в Загорье. — На время, моя прекрасная госпожа. Только до того времени, когда я буду готов представить результаты своих изысканий просвещенной общественности. — По рукам, — хмыкнула Антея. — Не трогай мою библиотеку, Артуриус, и потом не говори, что я тебя не предупреждал! — шикнул Альбертус. — Не суйте нос в мою лабораторию, и ваша макулатура уцелеет, — не остался в долгу Артурчик. Зорхас тяжело оперся о стойку, лицо его побледнело, а из носа потекла кровь. «Даже демиургам приходилось платить за нарушение собственных клятв», — подумал он. Но вмешательство того стоило. Агнесс тихонько подошла к нему и, легко подхватив на руки, отнесла к диванчику, заботливо укрыв пледом. — Где тут это, как его, полотенце? — пробурчала она, смотря на гору грязной посуды. — Или сначала водой ее облить, что ли? — А в моем мире будет магия? — с этим вопросом ворвалась Аглаечка и тут же смолкла, увидев спящего Зорхаса. — Конечно, будет, магия — она везде, — уверенно ответила Агнесс. — Хотелось бы, чтобы кое-где ее было побольше… — и многозначительно указала на кухню. Аглаечка кинулась ей на помощь. Вдвоем они воевали с посудой не на жизнь, а на смерть, изрядно проредив сервиз. Но Зорхас спал крепко, иногда бормоча, когда билась очередная тарелка: «Ничего-ничего, я все оживлю обратно, мамочка!». Наконец Аглаечка позвала Кэсси, который спас остатки посуды, и утомленные устроились на террасе, любоваться видом на центральный проспект Долины Чудес.