***
Кларк разбудил громкий смех Джаспера и Монти. Она слегка свесилась с верхнего яруса своей кровати. Внизу царило веселье. Мальчишки и девчонки забыли про свой возраст, шестнадцать-семнадцать лет, и вовсю дурачились. Кларк вздохнула. Вот не разделяла она их веселья и все этим сказано. За ночь мысль о лживости руководства и их двуличной политике не просто не прошла, она укрепилась и превратилось для самой Кларк в единственное верное утверждение. Кларк спрыгнула с кровати с твердым намерением вывести Данте и других на чистую воду. — С добрым утром, Кларк. — Джаспер отвлекся от боя подушками с Фокс и получил по голове подушкой. — Как спалось? — Нормально, — коротко ответила Кларк. Джаспер кивнул и собирался уже уйти, но она схватила его за рукав и удержала на месте. — Нам надо поговорить. Они уединилась в максимально тихом и безлюдном уголке общежития. Здесь их никто не услышит. Самое то. Ей просто необходимо все обсудить с приятелем. — Мы могли поговорить у твоей кровати, — недовольно пробурчал Джаспер. — Зачем стоять здесь? — Я не хочу, чтобы нас кто-то услышал, — шепотом ответила ему Кларк. — Ты единственный, кому я могу довериться. — Она быстро огляделась и выдала: — Я не доверяю им, Джас. Они ничего нам не объясняют, не показывают выходов и постоянно улыбаются и кивают. Так улыбаются и кивают слабоумным. Нам надо убираться отсюда как можно скорее, пока не стало слишком поздно. Джаспер кивал каждому слову подруги. Она расстроилась сразу, как отзвучали ее последние слова. Жест приятеля понятен — он не считает ее слова достойными его внимания. Кларк знала его ответ, прежде чем он прозвучал. — Думаю, ты заблуждаешься. Эти люди спасли нас и подлечили. Они обеспечили нас кровом и едой. Горцы добры к нам. Если бы они хотели причинить нам зло, то уже сделали бы это. Я не собираюсь никуда бежать, Кларк, и тебе не советую. Если тебя снова поймают — обязательно накажут. Тут двери распахнулись, и в общежитие вошли Майя и силач Миллер. Джаспер поспешил навстречу брату по несчастью. Кларк осталась стоять в том самом углу, оглушенная ожидаемой болью разочарования. Отказ Джаспера сильно ударил по ней, выбил землю из-под ног. Но ничто не длится вечно ни хорошее, ни плохое. Боль понемногу притупилась и утихла. Кларк смогла посмотреть на Джаспера. Он вовсю заигрывал с Майей. Девушка совсем этому не противилась. «Глупый ловелас!» — Хотела выплюнуть в лицо Джаспера Кларк, но в последний момент решила этого не делать. Дружба Джаспера, каким бы он не был наивным, доверчивым и упрямым, важна для нее. Протяжный звук сирены, как вчера, заставил Кларк вздрогнуть. Одновременно с этим звук вывел ее из своеобразного чувства оцепенения. Она отлепилась от холодной стены и через комнату поспешила к Майе. — Что это значит? — Кларк не заботилась о громкости своего голоса. Пусть все слышат и узнают о настоящей политике. То, что сирена относится к президенту, она не сомневалась. — Это сигнал, что вернулся патруль и есть те, кому нужна медицинская помощь, мне нужно идти. Майя поспешно покинула общежитие, а Кларк припустилась за ней. Она не слышала криков Джаспера, продолжая бежать по уже знакомым коридорам. В местную больницу Кларк и следующий за ней Джаспер влетели на полном ходу. На металлическом столе закрытый белой пленкой лежал человек. Кларк, только взглянув на него, мысленно сказала «мертвец». Джаспер снова начал надрываться, чтобы они немедленно покинули медкабинет. Кларк отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Ее руки уже разворачивали пленку. Она не боялась мертвецов. — Что вы тут делаете? — Высокий женский голос прозвучал в тот момент, когда Кларк рассматривала глубокую рану. Она обернулась и встретилась с черными глазами бледной статной женщины, по коже девушки побежали мурашки. Было в этой женщине что-то жуткое и устрашающее. — Выведите их отсюда. Кларк и Джаспера за плечи развернули в сторону дверей, и повели к выходу. Она посмотрела на приятеля и позволила своим ногтям впиться до крови в ладони. Лицо Джаспера вещало: «Я же говорил тебе, что так все и будет, но ты меня не слушала».***
Я неслась по твердому камню. Далеко позади остались горы трупов. Не сбавляя хода, бежала по петляющей узенькой тропке. Вокруг одни острые голые скалы. Вдруг обо что-то запнулась и сначала одно, потом другое, а за ним и множество оставшихся зеркал, неизвестно как оказавшихся у меня на пути, начали падать и разбиваться. Меня оглушил непрекращающийся перелив бьющегося стекла. Несколько томительных минут длиною в вечность я стояла на месте и не смела шелохнуться. — Не пытайся сбежать! У тебя это не получится! Я обернулась и в следующий миг уже бежала с новыми силами по горным тропам. Женщина, чей облик настолько потряс меня, не отставала. Гриф на ее плече кричал так жутко, что по коже бежали мурашки. Хуже грифа его хозяйка. Подсознательно я это понимала. Недаром же ее наделили такой запоминающейся внешностью: спутанные седые волосы вперемешку со змеями, скрюченные тонкие руки, вместо пальцев длинные и очень острые когти и страшные мертвые глаза. Ее лающий смех за спиной хуже всех дурных предзнаменований. — Тебе не уйти, девчонка! Я уже начала карабкаться по скале и мало слушала ее. Напрасно. Сильный буран налетел на меня и заставил расцепить пальцы. Падая с огромной высоты, я видела кружащего над собой грифа и слышала восторженный хохот старухи. Я дернулась, ударилась спиной о твердую спинку стула и проснулась. На столе передо мной лежала кипа бумаг, из которой я даже треть не перебрала. Карточка некой Амелии Смит послужила мне подушкой. — Маришка, ты в порядке? — Обеспокоенный Джексон встал из-за своего стола и подошел ко мне. — Да… да… Все нормально, — рассеяно отозвалась я. Сон еще не совсем отпустил меня. — Вижу я твое нормально. Отправляйся-ка к себе и до обеда не высовывайся из комнаты. Перед Кейном прикрою тебя. Все мои слабые попытки остаться и продолжить работать Джексон пресекал на корню. И вот спустя всего десять минут я уже стояла перед дверью в собственную спальню, совершенно ничего не понимающая и озадаченная. Что за дурь мне снится? Всякий раз после такого сна я выжата как лимон. Не удивительно, что Джексон отправил меня в комнату, я едва могу стоять. Если я не отдохну, хоть пять минуточек, мне станет совсем худо. Я проспала до самого обеда, и разбудил меня стук в дверь. На пороге стояла Монро, пришло время обслуживать заключенных. Как ни странно передача обеда мальчишкам прошла гладко, и я достаточно скоро появилась в местной столовой. Ела я вяло, не пытаясь насладиться пищей, мне в голову заползла одна мысль и не сказать, что хорошая. Я задумалась о побеге. В этом лагере самое большее, что мне светит — смогу просто жить, ко мне никто не прислушается, и я не смогу никому помочь, про будущую карьеру в сфере медицины можно забыть; а вот за воротами лагеря, в лесах, я смогу хоть что-то разведать про горцев и про жизнь землян. Сбежав отсюда, я принесу больше пользы, чем продолжив здесь жить. Я незаметно вынесла из столовой две маковые булочки и спрятала их в своем рюкзаке — мне нужны припасы. Как достать запертое в подсобке Кейном оружие я еще не думала, но надеюсь, это будет не слишком сложно. После обеда я продолжила помогать Джексону переписывать карточки. Чувствовала себя намного лучше. Сон без ужасных кошмаров — хорошая вещь! Единственное, что омрачало меня при работе в этой части лагеря — близкое расположение к особым палатам. На сегодня мама запланировала операцию Рейвен, и крики несчастной мешали мне сосредоточиться на заполнении бланков. В момент затишья я заполняла бланки, а когда она снова начинала голосить откладывала ручку подальше и зажимала уши руками. Так продолжалось около часа. По истечении этого времени в кабинет вернулся Джексон и что-то быстро застрочил. Я успела заметить, что несмотря на усталый вид он чем-то доволен. Я не стала заваливать его вопросами, что его так порадовало, — в минуту его прихода я нашла кое-что интересное — скрепку. Замок в подсобку не электронный, как почти на всех дверях, а обычный. Можно начать отбивать чечетку, оружие у меня в руках — скрепка легко вскроет замок. Ободренная этой мыслью я еще усерднее начала заполнять карточки.***
Время с завтрака до обеда Кларк провела с пользой. После завтрака Данте позволил ей увидеть тот самый труп. Она снова столкнулась с собственным недоверием. Кларк не могла поверить словам президента о том, что рана патрульного из-за стрелы. Она видела отверстие от пули и пыталась спорить с президентом и доктором Тсинг, той самой страшной женщиной, но все закончилось тем, что ей посоветовали отправляться к себе и заняться рисованием. В течение нескольких следующих часов Кларк изображала смирение и занималась любимым хобби — рисованием. За час до обеда она услышала похвалу Данте. Президент тихо приблизился к ней и посмотрел через плечо. Кларк слегка склонила голову, чтобы он не увидел странный блеск глаз. Окажись в Везер кто-то из семьи Кларк, сразу бы поняли, что она замышляет что-то запретное. Во время обеда Кларк рассыпалась в бесконечных комплементах всем: поварам, охране, медикам, музыкантам. Она надеялась, что ей удалось убедить людей в искреннем раскаянии за вчерашний поступок. Свои догадки и мнения она держала при себе и осторожно выплескивала на бумагу в виде небольших карикатур. Так продолжалось до самого ужина. — Кларк, пошли есть! — предложила Фокс, и Кларк с радостью согласилась. Она прихватила с собой простой карандаш и альбом и позволила Фокс увести себя. Ужин прошел прекрасно. Дети с Ковчега набивали животы вкуснейшими блюдами, каких на станции не готовили. Кларк вопреки своему обыкновению — есть как можно меньше, доедала вторую порцию рагу из баранины с черносливом и допивала очередную чашку крепкого сладкого черного чая. Она старалась не замечать довольное лицо президента на то как ела. Этим вечером после ужина Кларк не отправилась в общежитие. Дорогой золоченый стул с высокой узорчатой спинкой стал для нее отличным местом для рисования, отсюда она могла незаметно наблюдать за присутствующими, те же, в свою очередь, замечали только увлеченную рисованием девушку. Кларк не притворялась, что рисовала. Она делала это по-настоящему. На белом листе бумаги проявились четкие черты гордого коня. Кларк старательно выписывала широкую грудь, поднятую изящную ногу. Имя, произнесенное вскользь, заставило ее замереть на месте. — Ленгстон сможет прийти к нам завтра. Вон он, уже уходит. Незнакомый Кларк мужчина указал рукой на бывшего больного. Кларк проследила за его рукой да так и застыла: человек, который сегодня был в ужасном состоянии в больнице, сейчас выглядел так, будто радиация его совсем не задела. На коже ни единого следа от ожогов, его словно полностью исцелили. Кларк вовремя поймала себя на том, что сидит с открытым ртом и тут же его закрыла. Она встала со своего стула и, забрав свои вещи, направилась к той арке, где исчез Ленгстон. Может, ей просто показалось? Ведь не может же, в самом деле, человек так быстро выздоравливать? Кларк так и не смогла догнать Ленгсона. Он сам нашел ее. — Девушка, вы потеряли. Мужчина протянул ей альбом, потерю которого она даже не заметила. Кларк смущенно его поблагодарила и, стоило ему уйти, привалилась к стене. «Не показалось», — пронеслось у нее в голове и ей показалось, словно ее окатили ледяной водой и сунули в печку. — Что же здесь происходит? — саму себя спросила Кларк. Ответом ей служила тишина. Кларк посмотрела по сторонам и поспешила отправиться в общежитие. Внутри никого. Она перевела дух и тут же почувствовала, как сердце бешено забилось в груди от одной безумной мысли. «Вся правда горы может храниться в больнице, но туда может попасть только больной. Больной… Больной… Больной!» Кларк посмотрела на свою заклеенную пластырем руку. Она с легкость сняла пластырь и осмотрелась. Все кровати имели острую кромку. Кларк глубоко вздохнула, подошла к кровати и поднесла кромку к швам. Резкое движение. Острая боль. Кровь стремительно начала покидать ее тело. Голова внезапно закружилась. Не удержавшись на ногах, она упала. Удар о пол почти не чувствовался. Все заполнила боль от открывшейся раны. «Нельзя лежать!» — Кларк попробовала встать на ноги, но мир перевернулся с ног на голову, а потом все поплыло и потемнело.***
До самого вечера я разбиралась с карточками. Скучать за работой не пришлось: Джексон вместе со мной расправлялся с бумагами и за работой рассказывал истории времени его резидентуры. Не будь я так убита известием о невозможности продолжить свое обучение, я бы засмеялась. А так я лишь вежливо выжимала из себя улыбку. Время бежало неумолимо, и скоро за мной пришел Стерлинг и передал приказ кормить Блейка и Мерфи. В этот раз я задержалась в их камере дольше, чем днем. Причина проста — Беллами стер запястья наручниками, пришлось освобождать его и перевязывать раны двумя носовыми платками. Я смогла хорошо потренироваться вскрывать замки обычной скрепкой. Когда я выходила из изолятора, Беллами, а с ним и Мерфи за компанию, разминал руки. Сама я ужинала в том же кабинете, где работала. Джексон принес из столовой разные вкусности, и, вернувшись от мальчишек, я застала у себя на столе два вида салата, гарнир с рыбой и чашку кофе. На мой робкий вопрос, почему мы едим здесь, а не в столовой Джексон, смеясь, ответил: — Боюсь, Эбби еще не отошла от разговора с Кейном. Я не засмеялась. Возможно, Джексону, в силу его молодости, кажется, что гнев моей мамы — ничего особенного, лично я другого мнения. Все началось примерно два часа назад. Маму угораздило поговорить с Кейном, последний сдал меня со всеми потрохами. Тот разнос, какой мне мама устроила после, сложно охарактеризовать просто «отругала». Она кричала на меня и ругала на чем свет стоит. Из всей маминой тирады я поняла, что перед Кейном нужно извиниться. — Да, пожалуй, ты прав, — согласилась я с Джексоном и принялась за еду. Ужин я съела быстро, не смакуя. Чашку кофе опрокинула в себя и едва не поморщилась от кофейной горечи. Никогда не любила кофе. — Мари, я отнесу посуду, — прежде чем я успела встать из-за стола, сообщил мне Джексон. — Когда вернусь, расскажу тебе еще какие-нибудь истории из моего детства. Джексон ушел, и я провалилась в свои мысли. Стоит ли мне покидать лагерь сегодня или лучше сделать это завтра? Почему я так страстно хочу это сделать? Куда я направлюсь, если мне все-таки удастся отсюда вырваться? Вопросы, вопросы… Я встряхнула головой, как это делает собака после купания. Я не собака, но схожий жест немного помог. Пришли ответы на половину моих вопросов. Покинуть лагерь стоит как можно скорее. Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Именно сегодня самая высокая вероятность успешного побега, нежели завтра. Завтра Кейн или мама примут меры, сегодня — им нет до этого дела. Немного сложнее вопрос: зачем мне покидать лагерь. Да, здесь горячий душ, мягкая кровать и превосходная еда, но разве это самое главное в жизни? Я вспомнила горечь кофе и все поняла. Нелюбимый напиток словно намекал: «Тебе не будет хорошо и спокойно, пока ты не поможешь своим друзьям и сестре». И это правда. Не в этом ли причина моих кошмаров? Или неудач. — Мари, не скучала? Дверь открылась, и в комнату вошел Джексон. С его приходом я приняла окончательное решение. Завтра меня не будет в этом лагере. Точка.***
На возвышенности вдали от Белого Замка под покровом скал и хвойных деревьев располагалась тренировочная площадка. Здесь найтблиды оттачивали свои навыки в стрельбе из лука, метании кинжалов и копий, искусству фехтования. В свете заходящего солнца место выглядело прекрасно. Сторонний наблюдатель мог засмотреться на красный отсвет солнца в воде теплого озера, на закрывающие бутоны цветы. Юным ученикам не до красот природы. Во время тренировок их не заботили ни распустившиеся цветы, ни поющие птицы. Пусть даже цветок будет большим и прекрасным, а птица во всю заливается пением. Эта тренировка была особенной. Лекса решила посмотреть возможности своих учеников. Алекс, как и все старшие ученики, хотел казаться спокойным. Однако это не просто, когда ты постоянно чувствуешь на себе оценивающий взгляд и боишься опозориться. К счастью, юноше быстро удалось избавиться от ненавистного мандража. Пока Лекса разбивала их всех на пары, он успел успокоиться и унять волнение. Пары получились неравными. Юноша сильно подозревал, что это специально задумано. Не случайно же оказалось, что Рин попала в пару с Данте — своим неприятелем. Самому Алексу в противники досталась Нимуэ, худая, как спичка, девчонка, с острыми локтями и коленками, но с неугасаемым желанием победить любым, пусть и самым грязным, способом. В этот раз «грязный способ» отменяется. Лекса и Титус не давали ей в руки оружие — простую палку — пока она не завязала в узел свои каштановые волосы. Пока тринадцатилетняя девочка разбиралась со своими длинными космами, Алекс смог понаблюдать за начавшимися поединками. Мысленно он подметил, что яростный стиль Рин не намного лучше глухой обороны Норта, а своеобразный танец Миранды и Эйдена с молниеносным обменом ударов очень скоро вымотает обоих дуэлянтов. — Алекс, — тоненький голосок Нимуэ заставил Алекса отвлечься от созерцания. Девочка уже заделала волосы и ждала его с палкой в руках. Юноша поудобнее перехватил свое «оружие», отошел на достаточное расстояние от других пар фехтующих и первым сделал выпад. Нимуэ забыла о своей робости и, отразив удар, нанесла свой. Палки встретились. Вибрация прошла от кончиков пальцев до локтей. Алекс не мог подумать, что эта худая девчонка настолько умелая. Первое время девочка целилась по ногам, а потом разошлась и после нескольких серий неудачных выпадов перешла на грудь и голову. Ему иной раз большого труда стоило уклониться от удара в висок или глаз. Куда только Лекса с Титусом смотрят?! Серия ударов, нацеленных на грудь, живот и бок, закончилась для Нимуэ полным провалом, а Алекс после отражения их почувствовал струящийся по лицу пот. В следующую секунду он вильнул влево, уклоняясь от очередного удара в лицо. «Надо будет сказать старику, чтобы в следующий раз давал палки покороче», — подумал Алекс. Больше думать он не мог ни о чем. Нимуэ окончательно рассвирепела от своих неудач и решила так или иначе сбить с ног Алекса, который выше нее почти на две головы. Алекс вовремя заметил ее попытки и ударил первым. Выпад достиг своей цели — Нимуэ слегка покачнулась, но оружие не выпустила. Следующие удары девочки оказались не такими сильными как до этого. Видимо, устала — решил юноша и позволил себе немного расслабиться. Только врожденная ловкость уберегла его от удара в пах. Ошарашенный взгляд уклонившегося парнишки, должно быть, развеселил маленькую негодяйку, потому что в следующую секунду она вопила во все горло: — Я скоро выиграю! Я скоро выиграю! Алекс с легкостью очередным выпадом выбил из рук девочки оружие и приставил палку к ее горлу. — Не кричи «гоп», пока не перепрыгнешь, — выдохнул он и отпустил проигравшую. Другие пары уже разделились на победителей и проигравших. Не разделилась только одна — Рин и Данте. Алекс сжал кулаки за сестру, чье лицо заливал пот, а руки как-то слабо сжимали палку. Рин находилась на пределе своих сил, а Данте не отступал. Неожиданно после одного пропущенного удара она покачнулась и упала. Ученики младшего круга дружно ахнули. В их понимании старшие всегда лучшие, всегда победители. Алекс мысленно начал считать от нуля до десяти за это время сестра должна подняться или все признают ее поражение. Рин поднялась на счет «семь». Ее руки и ноги заметно дрожали, она едва стояла. Данте ликовал. Все видели его торжество. Торжество прошло, когда Рин из последних сил нанесла ему сокрушительный удар, выбивший оружие. Через секунду она сама обессиленно рухнула в траву, и только дыхание выдавало, что она в сознании. — В лазарет, — коротко приказала Лекса, указав на ученицу. Воин, сопровождающий Хеду на эту тренировку, бережно поднял с земли Рин и растворился в наступивших сумерках. — Отправляйтесь в башню, — отдал приказ советник Лексы найтблидам. Алекс долго не смог сидеть в своей комнате. Неизвестность его угнетала. И это еще слабо сказано, но он хранил внешнее спокойствие. Миранда и Грета и так испуганы состоянием сестры — девочки забрались на одну кровать и сидели, прижавшись друг к другу. — Я собираюсь в лазарет. Вы со мной? — громко и четко спросил он у сестер. Норта в комнате не было. Он исчез сразу же после посещения душевой. — Мы можем пойти с тобой? — тихо и робко спросила Миранда. Грета заинтересовано посмотрела на старшего брата через ее плечо. — Можете. Почему нет, — ответил на вопрос Алекс и вышел из комнаты. Младшие сестры нашли его в коридоре, подпирающим стену. Юноша о чем-то думал, но, заметив девочек, откинул свои мысли куда-то далеко и бодрым шагом направился к лестнице. Лазарет располагался на другом конце замка, но это даже лучше, чем будь лечебница в их башне. Добираясь до нужного места, можно хоть все произошедшее хорошенько обдумать. До необходимой башни троица шла молча. Ребята не замечали и не слышали ничего вокруг себя, пока за их спинами не захлопнулась дверь подъемника, и мир вокруг ненадолго не погрузился в кромешную тьму. — Приехали, — констатировал Алекс, когда механизм остановился и двери отворились. Нужную палату они нашли не сразу. Для этого пришлось исходить ни один коридор и просмотреть ни одну маленькую комнатку, чем-то напоминающую келью. Тем сильнее была радость маленьких сестер-близняшек, когда им улыбнулась удача. Девочки, подобно маленьким ураганчикам, влетели в ее палату-келью, вдвоем запрыгнули на узкую койку, где и одному сложно убраться. Они прижимались к ней так крепко, что того и гляди задушат; целовали в щеки, лоб, макушку. Великую радость малышек нельзя передать словами. Алекс видел всю эту картину, и от умиления у него на лице невольно появилась улыбка. Рин, наконец, освободившаяся от хватки сестренок, протянула руки к старшему брату: — Иди сюда, победивший Нимуэ. Она, слегка отодвинув сестер, так обняла брата, что тот захрипел. Рин тут же отпустила брата, и его место поспешили занять неугомонные близняшки. — Ну, полно вам, — попросила Рин и рассмеялась от вида насупившихся девочек. — Со мной все будет в порядке. Утром увидите меня на тренировке. А пока мы должны попрощаться, возвращайтесь в Казармы, готовьтесь ко сну. — Она поочередно поцеловала в лоб присмиревших сестер и помогла им спуститься с высокой кровати. — Спокойной ночи, Рин, — пожелали ей девочки, уходя. Рин чутко прислушивалась к затихающим шагам детских ножек. Как только звук исчез, нежная улыбка и веселость в глазах пропали, уступив место животному страху. Рин попыталась слезть с кровати, но, потеряв равновесие, упала на подушки. — Алекс, — негромко позвала она брата, — мне нужна помощь. Юноша, бросившийся к ней в тот момент, когда она падала, присел на кровать и взял в руки ее ладонь. — Что случилось, Рин? Ты так бледна… — Лекса… Она приходила ко мне после той тренировки… и… — Рин закашлялась и не смогла больше выдать из себя ни звука. От волнения ей сперло горло. На прикроватном столике стояли кувшин и стакан. Алекс встал с кровати и налил воды сестре. После нескольких глотков той стало легче. — Хеда сказала, что моя победа чуть не превратилась в поражение. Она хочет завтра повторить сегодняшнюю тренировку только на этот раз драться будут несколько выбранных ей пар из победителей. Меня она выберет это точно. И я проиграю, — последние слова она произнесла убитым тоном. — Ты не проиграешь, — твердо сказал Алекс. — Я знаю способ, способный обуздать твою слабость. Рин удивленно на него уставилась. Лично она никакого такого способа не знала. Алекс наклонился к ее уху и что-то зашептал. С каждым его словом лицо Рин становилось все более удивленным. В конце ее глаза округлились, а брови встали домиком. — Неужели ты пойдешь на это? — спросила она. — И все ради меня? — Ты моя сестра. Родной человек как-никак. Ради тебя я готов на многое, а не просто немного обойти правила. — Что от меня требуется? — Всего лишь прийти в полночь на наше тайное место. — У озера? — У озера. Внезапно Алекс услышал легкую поступь. Шла целительница — в этом он не сомневался. Алекс волчком крутанулся в поисках укрытия. Глаза зацепились на закрытом окне. Юноша с легкостью открыл ставни, вскочил на подоконник, а оттуда перелез на толстую ветку дерева. Окно за ним закрыла Рин. Едва она вернулась в постель, а ее брат заскользил по стволу, в палату вошла целительница, держа в руках поднос с ужином для своей подопечной.***
Кларк пришла в себя в больнице. Руку снова зашили, пластырь наклеили заново. Она изображала себя, спящую, до тех пор, пока доктор Тсинг не ушла из палаты. Стоило женщине уйти, Кларк вскочила с койки и начала осматриваться вокруг. Огромная палата, длинный ряд коек и прикроватных тумбочек. К каждой койке подходила непонятная трубка. С удивлением она обнаружила в той же самой палате, в какую поместили ее, Ленгстона. Попыталась разбудить — напрасно, зато прекрасно рассмотрела как через трубку, подсоединенную к мужчине, ту самую трубку, что виднелась за каждой койкой, ему поступает жидкость, подозрительно похожая на венозную кровь. — Что за черт, — пробормотала Кларк и провела рукой по ходу направления трубки. «Нужно выяснить, откуда это все берется. Неужели это действительно кровь!» Через вентиляционную шахту она проникла в другое помещение. Поднявшись на ноги и осмотревшись, Кларк поняла, что она — единственная из всех ребят кто правильно решил сбежать из этого места. Увиденное потрясло ее. На цепях вниз головой висело два человека, к ним подсоединены множество трубочек, выкачивающих кровь. Стоило обернуться, как она увидела множество клеток, стоящих от пола до потолка. В клетках были люди! Земляне. Ошеломленная Кларк медленно проходила мимо рядов клеток. Пока не увидела ту, о ком думала эти два дня. — Анья, — пораженно прошептала Кларк. Женщина подняла голову. Это действительно была Анья!***
Перемены в жизни людей настали ближе к ночи. В то время, как я сидела у себя в комнате и строчила записку маме, с улицы раздались испуганные крики. Окно в моей комнате я оставила открытым по возвращении от Джексона, потому и среагировала на вопли оперативно. Быстро закрыв окно и накинув куртку, я выбежала из комнаты, добралась до выхода из жилой части, вышла на улицу и свернула к входу в медблок. Медблок представлял собой отдельный корпус с временными комнатами-палатами, приемной, специализированными кабинетами и складом с лекарствами. Я легко проскочила в коридор и затаилась у двери в приемную. Возгласы и стоны слышались отчетливо. Я старалась не дышать — из приемной донесся чуть грубоватый голос майора Бирн. Если меня заметят — вышвырнут из медчасти, как дворняжку на улицу. Мое сердце колотилось так, что казалось меня заметят только по его стуку. Разум мне твердил: «Уходи отсюда пока можешь», зато душа требовала послушать, узнать в чем проблема, помочь. Вместо того, чтобы уйти, выбежать из здания, добраться до своей кровати и спрятаться от всего мира под одеялом, я прижалась ухом к двери. — Сделайте что-нибудь! Кричала женщина. Я не видела ее, но по звонкому голосу могу предположить, что она молода. Интересно, о спасение кого она так умоляет любимого, родственника, ребенка… — Мы делаем все, что в наших силах, — спокойно ответила просительнице моя мать. — Но я советую вам подготовиться к худшему. — К худшему?! — взвизгнула девушка. Для себя я решила, что просительница, скорее всего, еще девушка, а не женщина. — Вы хотите сказать, что он ум-мрет?! — Это вполне возможно. Сами видите: парень как слег с лихорадкой, так лучше ему не стало. Мы пытаемся вывести его из этого состояния, но пока прогноз неутешительный, — мама говорила спокойно и отстранено. Создавалось ощущение, что отгородилась каменной стеной от чужого горя. Наверное, это правда. Я часто видела маму за работой, и всегда она оставалась такой, как сейчас. — Нет! Нет! Нет! — Крики девушка стали еще более пронзительными, чем прежде. Я невольно отшатнулась от двери и прижала руки к ушам. — Бирн, выведите мисс Смит отсюда. Я попятилась от двери. «Да, мэм» пролетело у меня мимо ушей. Если меня заметят, если меня заметят… Спиной я наткнулась на дверь. Она отворилась, и я буквально влетела спиной вперед в местную прачечную. Гора грязного белья смягчила удар о пол. Я немного выждала в своем укрытие и вышла из него. Бирн с Амелией Смит, той самой девушкой, на чьей карте я заснула, уже ушли. Маленькими шажками пробралась в приемную. — Мари, — сзади раздался удивленный голос мамы. — Я думала ты спишь. Я промолчала, мои глаза приковала к себе огромная рана на груди у молодого мужчины. Кровь давно остановилась, но главное не кровопотеря, хоть она и присутствовала, а капли пота на лице и заметная дрожь тела. Дело худо. — Что с ним случилось? — Я повернулась к маме. — Из-за чего началась лихорадка? — Он в числе двух других отправился на разведку. Его товарищей мы нашли мертвыми, а ему повезло чуть больше. Всего лишь проткнули копьем. Всего лишь проткнули копьем… У меня бежит холодок по коже от маминых слов, память услужливо подсказывает прошлый раз прямого попадания копья в человека. Джаспер. Ему мы помогли. Ну, конечно, красные водоросли! — Мама, кому ты отдала водоросли? Мама удивленно смотрит на меня, словно пытается отыскать на моем лице ответы на свои мысленные вопросы. — На кухню. Их еще не успели никуда пустить. Я побежала к двери, на бегу крикнув: — Кипяти воду. На кухне все удивлены необходимостью немедленно выдать мне водоросли. Кухарки вчера убрали их невесть куда, и теперь им приходится всем составом искать пропажу. Я не возражаю, чтобы они немного попотели и полазили между полок и кастрюль. Их поиски водорослей дают мне возможность стащить небольшую бутылку с водой и коробок спичек. Бутылку я спешно прячу за пазуху, а коробок в карман. Не сделай я этого, кухарка запросто поймала бы. А так она только отдала мне пакетик с водорослями. К моему возвращению приемная в медицинском корпусе наполнилась помощниками мамы, а вода закипела. Я, не говоря лишних слов, отливаю часть кипятка в стакан и глубокую миску. В оба сосуда добавляю водоросли. Пока я делаю свои приготовления, за мной бдительно следит мама и ее команда. Мне их взгляды не мешают. Убедившись, что водоросли хорошо обдались кипятком, я достаю их из миски и накладываю на рану, потом накладываю повязку. — Что ты здесь делаешь? — Ледяной голос Маркуса Кейна мог лишить дара речи любого. Я медленно обернулась к нему и встретилась с ним взглядом. Он не удивлен. — Марихен, сегодня утром я запретил тебе продолжать обучение в сфере медицины. Это значит, ты не можешь появляться в этом здании без причина. Единственная приемлемая причина — болезнь или ранение. Я душу вздох. Он мне ничем не поможет. Даже если я выскажу все, что думаю, Кейн не изменит своего решения. Мне нельзя появляться в медчасти. Очень странно, что Кейн отправил меня в «запретное» место переписывать карточки. Кейн, как будто прочитал мои мысли. Потому что он поправился: — Разумеется, кроме тех часов, что ты здесь отрабатываешь. Твое наказание остается неизменным. Мне от его слов ни холодно, ни жарко. Какое бы он мне наказание не назначил, я его отбывать не буду. — Мне уйти? — Ты еще спрашиваешь! Конечно, уйти. Скажи спасибо, что я тебе дополнительные санкции не назначил. — Маркус, — обратилась к нему моя мать, — не нужно. Мари уже уходит. Я прошла мимо Кейна в гордом молчании. На выходе из приемной стояла мама. Ей я и протянула кружку с отваром и остатки водорослей. — Меняйте повязки каждые четыре часа. Раз в восемь часов давайте выпить отвар. И без лишних слов я покинула приемную и медблок. В своей комнате я недолго задержалась. Выложила спички и воду и, прихватив скрепку, отправилась вскрывать замок подсобки. Найти подсобку дело не хитрое, вскрыть замок чуть сложнее. С ним я провозилось, как мне самой показалось, прилично времени. Всякий раз испуганно оглядывалась, вдруг кто застукает. Я не сразу поняла, что все готово и можно забрать нужные мне вещи. Мои вещи вредный Кейн обмотал тонкой цепью и навесил на нее замок. Я всегда знала, что он циник, но чтобы такой. Зачем спрашивается навешивать цепь на лук, колчан и ножны с мечом и кинжалами. Неужели только из-за моего наказания? Так оно или нет, я решила не узнавать. Просто взломала замок, забрала оружие, попутно прихватив веревку — вдруг пригодится — я вернулась в свою спальню и начала готовиться к побегу. Много времени мне на это не потребовалось. Я всего лишь сменила короткие ботинки на сапоги с высоким голенищем, пристегнула к поясу два кинжала, а на спину надела рюкзак сверху водрузила меч и колчан. Кейт бесспорно не одобрила использование такого количества оружия. Сомневаюсь, что эта красавица способна одобрить хоть какие-то мои действия. Я быстро перечитала свою записку маме и осталась довольна ее текстом. Прочитает ее мама утром, а не ночью. Я дала сама себе фору, замаскировав кровать. В темноте будет казаться, что там кто-то спит. Элементарный фокус. На прощание я окинула взглядом комнату и открыла окно — ветви дерева способны меня выдержать. Я быстро перемахнула на дерево и спустилась по стволу вниз. Отсюда открылся отличный вид на лагерь. Так как время приближается к полуночи, некоторые караульные спят на своих постах, а некоторых вообще нет. Я издали приметила выход из лагеря, где нет дежурных, и со всех ног побежала к нему. Мне удалось с удивительной легкостью слинять из этого места. Прощай, Кейн! Я бежала через ночной лес, перепрыгивая через трухлявые деревья и не замечая далекий вой химер. Я бежала, не жалея сил, а перед глазами стояли строчки письма.Дорогая мама,
Я прошу тебя не искать меня. Я не хотела, чтобы все произошло вот так. Но я чувствую, что смогу справиться с той задачей, которую я поставила перед собой. Возможно, ты не знаешь, но я хорошая охотница. Я смогу выжить. Думаю, что очень скоро наши ребята вернутся домой. Я надеюсь, что они находятся у землян, и что «Горные люди» — это один из их кланов. Мне надо было отправиться, так как в этих лесах скрывается моя так называемая названная сестра. Она совсем ребенок! И я боюсь, что без моей помощи долго не протянет. Её зовут Шарлотта, но я уже привыкла называть ее Лоттой. Она самая маленькая из нас, ей всего двенадцать лет. Если Кларк вдруг объявится, если будет спрашивать обо мне, я тебя прошу, скажи, что я отправилась в «Приют скитальцев» Кларк поймет тебя, она знает где это. На прощание я хочу тебе сказать спасибо за то, что ты делала ради меня, спасибо за то, что ты позволила мне появиться на свет. Иногда даже несоблюдение закона идет на благо. То, что ты нарушила закон, позволяя мне родиться — это настоящая храбрость. Мама — ты самый храбрый человек, которого я когда-либо встречала. Я лишь хочу сказать тебе: может, мы порой с тобой ругались или я иногда делала вид, что ненавижу тебя (особенно после смерти папы), знай, я люблю тебя и простила за все.Твоя дочь Мари. P. S. Может, мы еще встретимся…
***
Алекс пришел в условленное место раньше сестры и начал необходимые приготовления. Он набрал хвороста, развел небольшой костер и повесил над ним котелок с водой. Рядом с озером росли ягодные кусты. Юноша набрал в кожаный мешочек ягод и вернулся к костру. Вода почти закипела. Алекс не ожидал, что это произойдет так скоро. Нужно торопиться. Он хорошо помнил рецепт и понимал, даже слабое промедление и все ингредиенты потрачены впустую. Ночной Брат достал миску и с помощью двух камней быстро растер собранные ягоды. Получившуюся массу он отправил в котелок и перемешал. — Ждать пятнадцать минут, потом добавить измельчённые обжаренные коренья, — пробормотал Алекс. Коренья лежали аккуратной горкой в другом кожаном мешочке, приготовленные еще вечером. Алекс вытащил ровно половину запаса, нашинковал охотничьим ножом и поджарил. — Как я понимаю, скоро нужно будет добавить пару капель эссенции. — Алекс высыпал коренья в котелок и помешал варево. Приход сестры он не заметил. — Ты правильно понимаешь. Он отошел от котла и в тусклом свете огня рассмотрел сестру. Босая, простоволосая, неизвестно где раздобыла черный плащ, надетый на больничную рубаху. Она задумчиво смотрела на котелок с ее будущим чудодейственным средством. — Я принесла ее тебе. — Рин протянула брату небольшой пузырек из синего стекла. — Спасибо. — Алекс направился к котелку. — Не буду спрашивать, где ты ее взяла, надеюсь, твой поставщик не предаст нас, — заметил он мимоходом. Рин фыркнула, кинула на землю сумку и, вооружившись охотничьим ножом, отошла подальше от костра. Ее брат в это время тщательно перемешивал содержимое котла. Скоро нужно добавить последние ингредиенты и оставить на огне на полчаса. — Держи. — Рин протянула ему горку ошпаренных листьев. Листья без лишних вопросов полетели в котелок. Алекс снова перемешал содержимое и закрыл крышку. У него появилось время на короткую передышку, как и у Рин. Его сестра расположилась на траве и, не мигая, смотрела на звезды. — Как ты думаешь, Ковчег все еще жив? — Не знаю. Я об этом никогда не думал. — Алекс прилег рядом с сестрой. Его щеку опалило ее дыхание. — Почему тебя это интересует? Ты достаточно времени не вспоминала о той жизни. — Просто мне порой хочется вернуться туда. К маме, отцу, бабушке. Услышать их истории, мамино пение, поесть бабушкиных пирогов. Пять лет назад у нас был дом. Тогда Норт радовался и смеялся, а Мира и Грета сочиняли истории и пели. А сейчас… — Сейчас мы все изменились, Рин. Мы стали другими. Да и как ты вернешься туда? К кому? Мы пятеро — единственное, что осталось от нашей семьи. Ты и сама это понимаешь. — Да, — тихо подтвердила Рин. — Я это понимаю. Но я просто… просто хочу вернутся в то время, когда мы были счастливы. — Ты хочешь невозможного. Это мечты, Рин. — Ну и что, — насупилась она, как малое дитя. — Ничего. Я всегда знал, что ты мечтательница. — Алекс поцеловал сестру в макушку и встал на ноги. — В мечтах нет ничего плохого, главное суметь вовремя оторваться от них. Помни, важно думать и фантазировать не о прошлом или будущем, а о настоящем. В настоящем у нас есть проблемы. Например: кое-кто должен завтра биться и плевать, как этот кое-кто это сделает. Алекс снял с костра свой котелок и поставил на камни остывать. Несколько часов он и его сестра не разговаривали, а находились в полудреме. Дрема слетела с Алекса ближе к рассвету. Он сел на земле и достал из своей сумки стеклянные флаконы. Все флаконы парень наполнил содержимым котелка. Хватило на девять штук. Восемь он спрятал на этой поляне. Девятый отдал сестре. — Бери, как и обещал, я сделал тебе эликсир. — Рин протянула руку за столь вожделенной тарой, но брат ее не спешил отдавать. — Помни и никогда не забывай: пить дозу с наперсток. Большее количество может отравить тебя. — Я запомню это, — прошептала Рин и получила столь ценную вещь. В предрассветных сумерках брат и сестра, постоянно оглядываясь и вздрагивая от любого шороха, возвращались в Казармы. Спать им оставалось часа три от силы.