***
Ночь. На поляне, окруженной лесом, собралась большая армия. Повсюду расставлены палатки, около них горят костры. Каждый третий солдат держит оружие так, словно на него сейчас нападет враг из тьмы. Все солдаты несут караул в определенных местах. В центре поляны возвышается деревянный столб. Сейчас он пустует. Но что-то мне подсказывает, что это ненадолго. Я сделала шаг к столбу, и мертвая тишина исчезла, появились звуки, запахи, движения. — Пропустите её, — услышала я и повернулась на звук. В нескольких ярдах от меня стояла девушка. Сначала я хотела даже посмеяться тому, что лидером землян оказалась девчонка (это непременно был их лидер), но приблизившись на достаточно близкое расстояние и посмотрев ей в глаза, я резко стало серьезной, веселье исчезло, как ни бывало. В зеленых глазах девушки отражалось пламя огня и холодная решимость. Решимость к чему я пока не понимала. Я просто решила смотреть, что будет дальше. И смотреть было на что. К лидеру землян шла Кларк. Гордая, решительная, отчаянная. Возможно, кто-то из наших людей считал её бесстрашной, девушкой с каменным сердцем; но я знала свою сестру лучше их всех. Я видела, как она судорожно сжимала кулаки, как выпрямляла спину и смотрела только вперед, как вздрагивали ее плечи. Кларк страшно. — Твоя жертва бессмысленна. Ты не можешь нас остановить, — спокойным тоном объявила Кларк Командующая. На миг в зеленых глазах промелькнуло, что-то вроде сожаления. Я заметила это и до меня, наконец, дошло. Сейчас будет одна из жестоких казней землян, примененная на одном из наших. Только на ком? Неожиданно голову прострелила боль. Эта боль была сильнее, чем при прошлом видении. Сейчас было чувство, словно в голову втыкают сотни иголок, а мозги начинают плавиться. От столь сильной боли я рухнула на черную жирную землю, прижимая ладони к вискам в надежде унять боль. Когда боль утихла, я смогла вновь слышать старшую сестру: — Тогда я тоже убийца! Я сожгла три сотни ваших воинов, перерезала человеку глотку! Возьмите меня! — В ней уже нет былой решимости, только отчаяние. Это отчаяние заметила и Лекса (скорее всего, это была она). — Но виновен Финн. Хоть это и было очередное видение, но память услужливо предоставила мне последние события. Расстрел жителей Тондиса. Вместе с этим я почувствовала дикую слабость и вновь осела на землю. Перед глазами замельтешили картинки из недалекого прошлого. Финн, летающий в шаттле. Финн, помогающий нам делать тарзанку. Финн помогает нам с сестрой спрятать Лотту. Раненый Финн. И снова Финн и Финн, и Финн… — Можно попрощаться? — обреченный голос сестры и единственный кивок со стороны Лексы. Я чувствовала подвох и, поднявшись с земли, поспешила за Кларк. Она обнимала Финна и что-то шептала ему, по лицу сестры текли слезы. Прежде чем тело Финна обмякло, я успела заметить длинный тонкий нож, вошедший в тело парня по рукоять. — Спасибо, Принцесса, — последние слова, что сказал он, прежде чем закрыть глаза навечно. Я подскочила на соломе, тяжело дыша. Это был всего лишь сон! Рядом зашевелилась Шарлотта, видимо, я её разбудила. — Два дня, — сонно пробормотала девочка. — Мы здесь уже два дня и до сих пор к нам никто не пришел. Очевидно, земляне были заинтересованы другими делами, каких у них и без нас хватает. Если честно, мне даже нравится, что они о нас забыли. В тщетной попытке уснуть я провела еще полчаса, но, так и не заснув, встала и прошлась по камере. Цепь волочилась за мной и звенела. Как же это достало! Шарлотта наблюдала за моими действиями, сидя на полу, — ее нога все еще болела, а обезболивающие ягоды закончились вчера. — Мари, что может быть хуже этого места? — внезапно спросила меня девочка. За все время, что мы пробыли здесь, я украдкой наблюдала за Лоттой. Она старалась быть спокойной и не бояться. Маску внешнего хладнокровия ей с каждым разом удавалось удерживать все лучше и лучше. Не удивительно, в столь напряженной ситуации, как у нас, необходимо уметь держать себя в руках, быть сильным, не поддаваться эмоциям. Нам пришлось повзрослеть. Слишком рано и слишком быстро. Такова наша жизнь. Жизнь Сотни. Бывших преступников. Нынешней легенды. — Есть места намного ужаснее, Лотта, — я ответила ей, рассматривая решетчатую дверь в поисках замка, который можно взломать. — Например, тюрьмы во время последней ядерной войны. Как бы я не старалась нащупать замок у этой двери ничего не получалось. Где же он? — Эта двери закрывается на щеколду, а она находится очень высоко, — пояснила мне Лотта и внезапно закричала от боли. Я бросилась через всю камеру к ней. Девочка лежала на соломе в позе эмбриона и зажимала руками вновь открывшуюся сквозную рану на ноге. Простреленное плечо её, к счастью, пока не беспокоило. Мне нужно посмотреть, что у нее с ногой. Жестом, заставив ее убрать руки, я, наконец, увидела, что за ранения получила моя маленькая подопечная. На первый взгляд безобидная ранка оказалась серьёзной травмой, которая к тому же была заражена. Ко всему этому добавляется то, что от нескольких дней голодовки Лотта ослабла, а от ночных холодов еще и простыла. Если не оказать ей должную помощь, то через несколько дней состояние Шарлотты может стать критическим. — Лежи спокойно, — скомандовала я ей, накладывая повязку из порванной на лоскуты старой футболки, что нашла в рюкзаке. — У тебя татуировки, — со свойственным ей любопытством отметила Лотта. Единственное, что я успела сделать, это улыбнуться и погладить её по волосам. В коридоре раздался громкий топот. Похоже, о нас решили вспомнить. Шарлотта ухватилась за мою руку своей — слабенькой и маленькой. Голубые глаза девочки наполнялись ужасом. — Не бойся. С тобой все будет в порядке. Я все улажу. Маска бесстрашия слетела с неё. Я практически физически ощущала её страх. Это нормально. Она имеет право испытывать такие чувства. Это не слабость. Как же мне не хотелось, чтобы она узнала эту сторону жизни. Не сейчас. Не в двенадцать лет. Дети в этом возрасте должны предаваться глупым забавам и знать войну лишь по книжкам, а не наяву и не в плену. На минуту я затаила дыхание. Слышно было, как стучит мое сердце. Через минуту раздался громкий лязг, дверь отворилась, и в камеру вошли несколько землян. Трое солдат в масках, высокий воин и молодая женщина. Я предусмотрительно встала близко к Лотте, чтобы в случае чего защитить. И не зря. Вошедшие, видя, что девочка лежит, а не стоит, двинулись к ней не с самыми дружелюбными намерениями. — Она ранена, — словно выплюнула, сказала я им. Солдаты остановились и посмотрели на высокого широкоплечего мужчину с татуировкой на лице (тут, видимо, такая мода). — У нас полно раненых из-за тебя, девчонка, — злобно пояснил он мне. Воин думал, что его злость испугает меня, но все было наоборот — я сама разозлилась. — Я хочу говорить с Командиром. — Я и есть Командир! Я хорошо чувствовала ложь. Воин мне врал, как он может быть командиром, если командир — она; её зовут Лекса, и она довольно молода? — Ложь. С каких пор генерал является командиром? Я слышала, как сзади пискнула Лотта. Девочку уже захлестывала паника. Я же не разделяла ее страха. У меня вызывало улыбку то, что я в данной ситуации на шаг впереди этих землян. Изумление в глазах молодой женщины бесподобно! Пока воин, что хотел выдать себя за командира, что-то взволнованно ей говорил, я смогла оценить происходящее. Шарлотта уже стояла на ногах. Нетвердо, что тут говорить, подпирая стену, но стояла. Это хорошо. А еще более хороший знак то, что нас до сих пор не убили, мы нужны им для чего-то живыми. Интересно для чего? Неожиданно кто-то резко меня встряхнул и буквально прорычал: — Отвечай на вопрос, девчонка! От встряски рукава футболки сами собой обнажили вытатуированные плечи. Мурашки побежали по коже, ведь если они увидят символы, возникнут вопросы, а они мне ни к чему. Воин, до этого говоривший с командиром, хотел во второй раз встряхнуть меня, но сделать это он не успел. — Я спросила, как вас зовут? — повторила вопрос Лекса. Что-то мне подсказывает, что с ней лучше не шутить и ей лучше не лгать. — Мари. — Шарлотта, — девочка сказала это, не дожидаясь, пока к ней применят меры. Я уже хотела расслабиться, как два воина оттащили меня от Лотты. Пытаться вырваться бесполезно — мужчины сильнее меня раза в два-три. Меня отпустили только, когда я оказалась совсем близко к Лексе. — Тебя поймали в деревне, на которую напали. Что ты там делала? — Лечила детей. В детстве мама говорила, что если человек смотрит в глаза собеседника, не мигая, значит, он говорит правду. Надеюсь, это подействует. — А твои знаки говорят об обратном. — Ненавистный мальчишеский голос раздался со стороны воинов Трикру. В камере был Тео! Очень и очень плохо. Все мои неприятности из-за этого козла. И не только мои. Желание задушить мальчишку невыполнимо — меня все еще держат. Все, что я могла — это посылать ему убийственные взгляды. — Знаки воина, лидера и ни одного целительского. — Достаточно, Тео. Мы можем проверить была ли эта девушка целительницей в той деревне. — Лекса повернулась с приказом к широкоплечему воину. — Густус, приведи Кейт. Меня на время отпустили, и я смогла глубоко вдохнуть воздух. Сейчас все будет зависеть от слов Кейт. К этому еще добавить, что в Тондисе у Кейт были близкие люди, а Финн многих просто убил. Я знала, что у этого парня не все стало в порядке с головой, но чтобы настолько… В очередной раз в коридоре послышался шум — Кейт уже подходила. Когда я ее увидела, я не поверила своим глазам. Бледная, как приведение, с синяками под глазами и нечёсаными волосами, она выражала собой ту трагедию, что ей пришлось пережить. — Кейт, девушка перед тобой была целительницей в Тондисе? — Короткий вопрос Лексы, от положительного ответа на который, зависит моя дальнейшая жизнь. — Да. От этих слов мне казалось, что упала гора с плеч. Основная опасность отступила. Меня не убьют за нападение на деревню. Я не видела лица Лотты, но чувствовала, что её страх начал отступать. Крепко сжатые кулачки разжались, дыхание стало гораздо спокойнее. Надо отдать должное Кейт, несмотря на то, что она лишилась дорогого человека, она не сказала, что в деревне я назвалась Динарой. Мне хотелось петь и танцевать от радости, что нас вот-вот признают невиновными и отпустят. Это было бы идеальным исходом, только земляне его не разделяли. Краем уха я услышала, как Густус что-то сказал Лексе, выразительно смотря на раненую Лотту. Вся моя радость вмиг испарилась, как только я поняла, что сказал Густус. — Старшая хоть что-то может делать, но младшая девчонка абсолютно бесполезна да еще и ранена. От нее нужно избавиться. Вам не понадобятся слабаки, Хеда. Слова на тригедасленге вырвались сами собой: — Я понимаю, что в вашей деревне погибло много невинных. Понимаю, что убийца из моего народа. Понимаю, что вы хотите мести. Вы хотите смерти небесным людям, но, если на то пошло, в этой камере двое небесных людей: я и маленькая девочка! Если вам так невтерпеж пролить кровь небесных людей, убейте меня, а не ее! Шарлотта — невинный ребенок! Моя речь была удостоена издевательских аплодисментов Тео и изумленного взгляда Кейт. Движение руки Лексы и их обоих выпроводили из камеры. — Ты храбра, — заметила Лекса. — Но мы не настолько жестоки, чтобы убивать детей. — На слове «детей» она сделала особое ударение. — Никто не пострадает, если ты назовешь имя, я даже отпущу всех пленённых небесных людей. — Какое имя? — Виновника резни. Меня разрывали противоречия. С одной стороны, сдав Финна, я куплю нам свободу, а с другой — я навеки стану доносчицей. К тому же, если Лекса получит желаемое, она может и не сдержать слово, а просто убить нас всех. Последнее весьма вероятно. — Если я назову вам имя, где гарантия, что меня тут же не убьют? — Я держу своё слово, Мари. Назови мне имя или весь твой народ погибнет. Я не пощажу никого. Вместо одного умрут все. У тебя на раздумье час. Советую тебе хорошо подумать. Меня отпустили, когда Лекса со своими людьми вышла из камеры. Двери вновь закрылись. Я прислонилась к стене, пытаясь перевести дух, в паре ярдов от меня сидела на соломе Лотта.***
Кейт сидела у трельяжа и расчесывала волосы. Как же это тяжело жить с разбитым сердцем! Теперь уже ничто не будет прежним. Она потеряла уважение Лексы, когда рухнула перед ней без чувств от ужасного известия. Та ночь была самой ужасной в ее жизни за последние четыре года. Сейчас она хваталась за старшего брата, как за соломинку. Той страшной ночью именно Алекс прижимал её к себе и гладил по спутанным волосам, пытаясь хоть как-то утешить. За спиной Кейт раздался скрип, и она обернулась. Она ожидала увидеть брата, но не его. Не Тео. Неизвестно как наглый мальчишка проник в покои ученицы Хеды, но выходить отсюда он не собирался. Пройдя в грязных ботинках по белому ковру, Тео плюхнулся в одно из кожаных кресел и закинул ноги на журнальный столик. Все его действия вызывали в Кейт злость, медленно переходящую в ярость. — Хорошая комнатка. Чего к себе гостей не зовешь? — поинтересовался наглец. — Я слышал, что Данте в лагере. Может, он подойдет тебе как замена Артигасу? Это было уже слишком. Вскочив с пуфика, она выхвалила меч из ножен и стремительно атаковала Тео. Тому только это и было нужно. Подняв крик о помощи, парень схватил свое оружие и ответил на выпад противницы. Кейт была готова бить и крушить все, что попадалось под руку. Боль от потери выражалась яростью, которая ослепляла ее. Сейчас найтблида могла убить своего противника, но ей помешали — меч выбили из рук, саму скрутили. — Что с тобой, девочка? — спросил её удивленный Густус. Хотела бы Кейт ответить ему на это. Сейчас она видела, что устроила: вся мебель была перевернута, ваза с цветами разбита. Но Тео даже не пострадал! — Думаю, у нее сорвало крышу, — ухмылялся мальчишка. Кейт почувствовала, как Густус её отпустил. Она могла делать все, что ей заблагорассудится. И она сделала. Подлетев к Тео, со всей силы ударив его в грудь, она повалила мальчишку на пол и одним точным движением сломала ему нос, прежде чем ее вновь оттащили. Кейт держал, на сей раз, Алекс. — Насколько я помню, тебе было запрещено приходить сюда. — Кейт хотела завыть раненым зверем. В комнату вошла Лекса. — Кто устроил драку? Алекс первым подал голос, чтобы хоть как-то помочь ей: — Хеда, Тео спровоцировал Кейт. Он нарушил ваш запрет. Лекса кивнула юноше и сделала жест рукой. — Поднимите его, — глядя в испуганные глаза мальчишки, она приказала: — Этого в камеру и с этого дня ты рассчитан. Никаких совместных тренировок с найтблидами. Уведите. Воины выволокли драчуна из комнаты девушки. Пришел её черед. Кейт напряглась, понимая, что от наказания сейчас не уйдет. Она пала еще ниже. — Я даю тебе три дня на то, чтобы ты приняла смерть своего возлюбленного и перестала бросаться на людей. В это время ты освобождаешься от всех тренировок. Нам не нужны лишние смерти. Спарринг и бой насмерть — вещи разные. Кейт была изумлена. Чтобы кто-нибудь так легко отделывался… Её не бросили в камеру, не выслали в Полис. Ей дали время и это хорошо. Кейт опустила голову в почтительном поклоне и почувствовала, что глаза вновь наполняются слезами, а в горле встает горький ком. — Хеда, час прошел, — оповестил Лексу Густус. О каком часе шла речь, Кейт не понимала, но нутром чувствовала, что говорили о пленницах из небесных людей. — Александр, ты идешь с нами, — приказала Ночному Брату Лекса. Кейт снова осталась одна. Наедине со своими страхами и переживаниями. Вот ведь ирония Алекс оказался единственным в этом лагере по-настоящему родным ей человеком. Младших сестер отослали в Полис, когда выяснилось, что они пронесли пленной девочке еду и лекарство. Боль, пожирающая сердце, усилилась, а уже несдерживаемые слезы покатились по щекам. Девушка пыталась излить свои чувства бесчувственной бумаге, но на белом листке была одна единственная фраза «Почему ты бросил меня одну, Артигас?».***
Как же это сложно сделать выбор. Выбор, от которого зависит так много. Если я скажу Лексе, что виноват Финн, то получу свободу, но вместе с этим заслужу ненависть сестры. Если же не скажу, умрем все мы. Как сложно решить, кому жить, а кому умереть. Отдать одну жизнь ради сотен других. Мне ли это решать? — У меня от тебя уже голова кружится, — пожаловалась Лотта, когда я пошла на десятый круг по камере. Если меня беспокоило то, что нам дали лишь час на раздумья, крайне мало времени, то девочка была невозмутима. Она сидела по-турецки на соломе и пыталась очистить загноившуюся рану. — Не трогай! — Меньше всего мне хотелось кричать на нее, но видя, как она усугубляет и так серьезную ситуацию, мне не удалось сдержаться. Глубоко вдохнув и досчитав до десяти, я смогла продолжить более спокойно: — Прости. Я не должна была кричать на тебя. Скажи, как ты можешь оставаться такой спокойной? Шарлотта улыбнулась мне и успокаивающе сжала мою руку: — Потому что ты со мной, Мари. С тобой ничего не страшно. Думаю, ты должна сказать им правду. Они хотят не мести, а правосудия. И, кажется, они уважают тебя. Твою силу духа. Все это очень странно. Вся эта ситуация. Нас не убили, не пытали, даже дали время на раздумья. Похоже, им действительно нужна справедливость, а это значит, что Беллами вместо Финна не убьешь. Если люди хотят справедливого суда, они его получат, в этом я не сомневалась. Сомневалась я в своей силе духа. — Не думаю, что они уважают меня… — Еще скажи, что сомневаешься в своей силе! Хочешь, я тебе стихотворение прочитаю, хоть отвлечешься? — Хочу, — кивнула я. Шарлотта откашлялась и продекламировала:Говорят, что сильные не плачут Говорят, им нипочем гроза… Просто эти люди часто прячут Красные от слез глаза… Говорят, что сильные все могут, Жить без теплых слов и без любви… Просто эти люди с болью стонут Там, где нет ушей и болтовни. Говорят, что сильным все дается Без усилия и без труда… Просто этим людям удается Всю усталость утаить всегда. Говорят, что сильным стать не сложно Это, как умножить два на два… Говорить, конечно, все возможно, Только трудно, сильным быть всегда.
Надо признать мудрое стихотворение, многому учит. Как бы это странно ни звучало, стихотворение придало мне силы. Возможно, благодаря такой поэзии Лотта изменилась в лучшую сторону. Что ж я поняла, что мне стоит делать. Если я и могу что-то решать, то это будет наказание за расстрел невинных. Виновный понесет заслуженную кару. В коридоре послышался знакомый топот. Час истек. К нам идут за ответом, который я дам. Дверь с протяжным скрежетом распахнулась. В камеру вошла уже знакомая делегация во главе с Лексой, только вместо Кейт присутствовал Алекс. Моё сердце забилось чаще. — Готова ли ты дать нам ответ, Мари из Небесных Людей? — В голосе Лексы сквозил холод, но глаза выдавали заинтересованность. Мой час пробил. — Парня, которого ты ищешь, зовут Финн. Финн Коллинз. Я стояла прямо напротив Лексы и смотрела ей в глаза, говоря это. Очень сложно не замечать изумление, с каким на меня смотрел Алекс. Он, наверное, не одобряет этого. Пусть будет так, зато наши люди — те, кто не виновен, будут в безопасности. — Видишь, как легко сделать правильный выбор, — удовлетворенно кивнула мне Лекса. Расслабиться мне не дали ее следующие слова. — Но у нас нет никаких изображений этого парня. Неприятный холодок пополз по спине. Мне только что предложили уничтожить Финна. Только не это. Я лучше умру. — У меня есть его портрет, — Лотта, о которой все успели забыть, сказала это тихо, но ее голос услышали все. Уверенно достав сложенный листок бумаги из кармана, она направилась к Густусу. Единственный портрет Финна только чудом не утонул в той реке. Портрет в бункере забыла Кларк, она же его и написала. Теперь это самый настоящий фоторобот. Дни Финна сочтены. Шарлотта почти подошла к Густусу, когда ее лицо исказила гримаса боли, и она едва не упала. Мужчина вовремя успел подхватить ее за локоть. — Последний вопрос к вам. Кто вас ранил и по ложному обвинению доставил сюда? Интересно, Лекса удивится, если я скажу, что на нас напал Тео. Думаю, что нет. Будь я не в оковах, нашла бы его и придушила. Максимум сколько Лотта протянет без медицинского вмешательства — два дня. Причем есть высокая вероятность, что ей придется ампутировать часть ноги или всю ногу. Чертов Тео! — Тео из Трикру, так, кажется, его зовут. Он приходил с вами час назад. Лекса кивнула и сделала знак своим людям: — Освободите их. Ее приказ исполнился незамедлительно, но из-за того что людей в нашей камере было уж очень много, никто не заметил, как Шарлотта сняла мою куртку и отдала ее Алексу, а парень, в свою очередь, очень быстро набросил ее мне на плечи, сунув в руку записку. «К ночи вас уже не будет здесь. Я вам помогу», — прочитала я короткое послание и посмотрела на Алекса. Тот едва заметно кивнул. Лекса отдала следующий приказ уже персонально ему: — Позаботься о девочке. На её старшую подругу у меня другие планы. Вот вам и подвох! Мне удалось успокоить Лотту, кивнув ей, но себя успокоить — непростая задача.***
— Мы на месте. Думаю, стоит поставить палатку, — конкретно ни к кому не обращаясь, объявила Кларк. Мама кивнула и начала доставать палатку из своего рюкзака. К слову, у всех присутствующих был рюкзак с сухим пайком, спальником и палаткой. Отряд был небольшим, всего восемь человек. Кларк думала, что в этот поход отправятся только она, мама и Рейвен, но пришли еще Финн, Беллами и Октавия и еще двое солдат. Добирались они до вышки несколько часов, и все это время сохранялась прохладная температура, солнце грело не сильно. Видимо, пришло похолодание. — Отлично. Теперь я смогу взорвать их вышку, но сначала нужно просмотреть, чем они нас глушат, — заявила Рейвен. Пока она раскладывала необходимые предметы на траве, мама поставила палатку. Ничего не понимающая в действиях Рейес Кларк достала из рюкзака бутылку с водой и, сев на траву, начала пить. Как только первые капли живительной жидкости попали ей в горло, Кларк вспомнила, что подобная ситуация уже была. Три года назад она также пыталась успокоиться.Зима 2146 года
Тренировки перед показательными соревнованиями всегда казались пятнадцатилетней Кларк Гриффин очень ответственными. Можно было отточить свои навыки. В многоборье у нее вызывала трудность лишь стрельба. Эта тренировка была последней. — Кларк, прости, что отвлекаю. Покажи этим малолеткам как надо прыгать через козла, — попросил её парень из старшей команды. Девочка, уже собиравшаяся домой, не отказала приятелю, несмотря на все умоляющие взгляды тринадцатилетней сестры. Разбежавшись, Кларк прыгнула через козла или вернее попыталась прыгнуть. Во время разбега она за что-то зацепилась, перелетев атлетический снаряд, она не приземлилась на две ноги, а упала на деревянный пол и не смогла подняться, только услышала, как что-то хрустнуло. Боль накатила не сразу, а когда накатила, Кларк не могла соображать. На следующий день она узнала, что произошло — падение было неудачным: вывих лодыжки, пара сломанных ребер. — Кларк, я заменю тебя. Они возьмут меня. — Мари, собранная и уверенная в себе, говорила это Кларк, пьющей обезболивающее. Кларк навсегда запомнила вкус той воды и ту надежду, что возникла при мысли, что Мари сможет победить. Мари смогла. Она победила и вытащила всю команду к призовому месту. «Может быть, она и сейчас нас спасает». — Кларк уже не противилась тому, что любые предметы вызывают у нее воспоминания о Мари. Пускай вызывают. Это их прошлое и она не будет его стыдится. — Куда ты, Финн? — Резкий вопрос Беллами заставил Кларк обернуться. Коллинз с автоматом наперевес хотел идти в сторону леса. Для чего — неизвестно. — Пройдусь, местность поизучаю. Строгие взгляды взрослых заставили Финна бросить автомат на землю, но сам он не остался рядом с палаткой, а, как и хотел, направился вглубь леса. Кларк покачала головой, но поспешила за ним, в глубине души понимая все его действия. Финн уничтожил невинных жителей из-за ужасного страха, что земляне могли убить её, а значит, в этом преступление виновен не только Финн, но и она сама. Не будь они так близки, этого всего не было, но, как говорится, сделанного не воротишь. За сделанное придется отвечать. А ведь еще полтора месяца назад они были просто детьми. Не то, что сейчас. Отбросили книжки, кисточки и краски и взялись за мечи, луки и автоматы. И никто им так и не сказал, что пушка — детям не игрушка. — Финн… Парень стоял, прислонившись к молодой березе, и о чем-то думал, услышав ее голос, Финн поднял на нее глаза. — Я думаю, нам нужно поговорить о случившемся в деревне. Финн хотел ее выслушать, Кларк это видела и уже открыла было рот, но так и ничего не произнесла — Финн отчего-то настороженно замер, словно решил к чему-то прислушаться. — Кларк, ты что-нибудь слышишь? Кларк настороженно прислушалась, но не услышала ничего. Природа, будто замерла — птицы не пели, насекомые не ползали. Происходило что-то странное. — Тишина. Они знали, что это могло означать. Они знали, что нужно бежать. Ведь, то, что сейчас может произойти, несло смертельную опасность. Опасность напомнила о себе в виде приближающегося к ним грязно-желтого тумана. — Кислотный туман! Бежим! Подростки сразу же забыли про все разногласия и бросились к бункеру — укрытию Мари и Шарлотты. На бегу Кларк достала рацию, нажала на кнопку РТТ и прокричала: — Мама, к вам приближается кислотный туман! Это очень опасно! Прячьтесь в палатке!***
Брату и сестре Блейк удалось незаметно скрыться из лагеря следом за Кларк и Финном. Нужно просмотреть окрестности, найти куда жнецы уводят пленников. Башня может подождать. Октавия сразу вдохнула глубже, чувствуя свободу. Обычно осознание свободы приносило ей счастье, но не в этот раз. Какое счастье без Линкольна? Какая свобода без Мари? Она провела всего месяц на Земле, но и этого хватило, чтобы познать истинную дружбу и влюбиться. На плечо Октавии опустилась ладонь Беллами. — Все будет в порядке, О. Мы найдем их. — Как? — Октавия подняла зеленые глаза на брата. — Мари не было в нашем тайном убежище! Линкольн в плену! Как мы их найдем?! Беллами ненавидел, когда сестра начинала кричать, в такие минуты было очень трудно сдержаться и не ответить таким же криком. Хорошо, что вспышка отчаяния у сестренки прошла быстро, и она вроде как успокоилась. Беллами только это и нужно. — Мари мы найдем легко. Как только она вдоволь насладится свободой — вернется. Она жива, О, я ее на днях видел. Только, когда она найдется, разговаривать с ней будешь ты — меня она ненавидит. — Хорошо. Главное, чтобы она вернулась. Я скучаю по ней, Белл. Погода начала портиться внезапно — поднялся ветер и пыль, стало очень тихо. И в этой тишине Октавия услышала, как к ним приближается кто-то. Охрана. — Блейк, — обращаясь сразу и к Беллами и к Октавии начал охранник. — Вы не имели права уходить. Возвращаемся сейчас же. Подобный приказ очень не устроил Беллами Блейка, и парень начал спор. Октавия же видела, как целая колония мышей побежала к завалу из камней, забиваясь во все щели, словно спасаясь от чего-то. Раздался звук пиликающей рации, на нее шел сигнал. Девушка вытянула антенну, прослушала сообщение. — Внимание! Приближается кислотный туман! Брат и сестра переглянулись и, не сговариваясь, бросились к завалу, охранники пытались поставить палатку. Октавия, не щадя рук, сбрасывала камни, преграждающие ей путь к заветной двери. Кислотный туман уже проявил себя и медленно полз в их сторону. — Что это?! — испугался один из охранников. — Ежедневное погодное явление, — нервно фыркнула Октавия и скинула последний камень. Дверь была расчищена, но на ней висел ржавый замок, туман приблизился совсем близко. Беллами видел это, потому знаком велел сестре отойти, а сам сбил замок. — Скорее внутрь! Октавия, как в замедленной съемке видела, как охранник, что ставил палатку, падает на землю и его поглощает туман. Другой охранник вместе с ней и ее братом успел заскочить в убежище в последний миг. Опасность миновала, теперь нужно всего лишь пересидеть несколько часов в незнакомом подвале, пока туман не рассеется. Да, день лучше некуда!***
В бункере было тепло и сухо. Запасы еды все еще полны. Обед ребят получился хорошим: вяленое мясо, клюква, сыр, немного семечковой каши. К своему удивлению, они нашли бутыль с отфильтрованной водой и сборы трав. Быстро разложив остатки съестного по тарелкам, Кларк и Финн отправились в столовую. С последнего посещения Кларк бункера в нем ничего не изменилось. Разве что столовая стала еще чище с того, последнего, раза. «Мари постаралась», — поняла Кларк. Чистоплотность сестры была её огромным плюсом. За столом Кларк и Финн проявили удивительное единодушие — они молчали. Не ругались, как это было в вечер после расстрела жителей Тондиса, не оправдывались, а именно молчали. Каждый думал о своем, пережевывая вяленую оленину. После обеда они в том же молчании мыли посуду и расставляли ее по полкам. Кларк могла бы все время промолчать, но Финн не мог так больше вести себя. Юноша подал голос: — Кларк, ты хотела поговорить. Пошли. Кларк ничего не сказала ему, только отправилась в гостиную, ту самую гостиную, где когда-то Финн дал ей карандаши. Как же давно это было. Будто и не с ними. Присев на вычищенный диван, она приготовилась слушать Коллинза и по возможности понять его. — Я понимаю твою злость, Кларк. Правда, понимаю. Честно говоря, я не знаю, что на меня нашло в той деревне. Злость? Отчаяние? Страх? Не знаю, наверное, все сразу. Просто, когда я только на минуту представил, что те, кого я держал на мушке, могли тебя пытать или убить… Я не мог сдержаться. Как не смог и в тот момент, когда убил пленника, когда угрожал Шарлотте. Поверь мне, Кларк, сейчас, когда я вспоминаю, что угрожал маленькой девочке мне очень стыдно. Но тогда… Я благодарю Бога, что в тот момент Мари подоспела вовремя. Страшно было бы подумать, что я мог сделать с Шарлоттой. — Финн посмотрел на заживающий порез, на который Кларк до этого не обращала внимания, как и не знала историю про Шарлотту — Кларк, я не прошу тебя быть со мной или продолжать любить меня. Я только молю тебя: прости меня. И раз уж у нас сейчас час откровений тебе следует знать еще кое-что. Я люблю тебя! Кларк не знала, что и сказать на эту исповедь. Финн говорил искренне — это правда, но все его поступки… Кларк знала, что любовь влияет на поступки людей, иногда делает из них монстров. Она просто не знала, как ей сейчас следует вести себя с ним. Кларк чувствовала, что ей нужно побыть одной, хоть несколько минут. — Мне нужно выйти. Не оборачиваясь, она поспешила к двери и вышла в коридор, потом побежала по лестнице, ведущей еще глубже вниз, к жилым комнатам. Кларк остановилась только перед железной дверью и потянула ручку на себя. Это была комната сестры. Идеальный порядок. Две кровати, застеленные темно-серым покрывалом, две тумбочки абсолютно чистые, зеркало, комод, настенные часы, журнальный столик. Кларк хотела выйти из комнаты, но тут заметила небольшой лист бумаги на журнальном столике и прочитала запись. Стихотворение. И судя по красивому, практически каллиграфическому почерку, переписала его из книги Мари. Стихотворение было длинное, но Кларк бросился на глаза его конец.С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! Всей кровью прорастайте в них, — И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! Когда уходите на миг!
Смысл строк вспышкой ударил по ее сознанию. Какая же она дура! Финн настолько любит ее, что пошел на преступление, прежде всего перед своей совестью. Финн. Её Финн. Улыбающийся мальчишка со смешинками в глазах. Что если из-за ее ухода он… Листок выпал из задрожавших пальцев. — Финн! Кларк, не чувствуя усталости, понеслась по ступенькам наверх, в гостиную, молясь, чтобы Финн был на месте. Она чувствовала только, как бьется её сердце. Лед, что едва успел на нем замерзнуть, в эту минуту полностью растаял. — Финн! Парень недоуменно уставился на нее. Кларк была готова задушить его объятиями. Финн все еще в убежище, он не покончил с собой. Она целовала его так, словно завтра его уже не будет с ней. — Послушай, Финн. Главное, что у нас есть, — это «мы». Пока это «мы» будет жить, каждый из нас будет превозмогать все беды и невзгоды. Ты хочешь прощения? Я тебя прощаю. Но, Финн. Я прошу тебя, давай проживем неделю. Если мы это сделаем, я буду уверена, что наше «мы» будет крепнуть с каждым часом и днем. Вместо ответа Финн прижал ее к себе и поцеловал.***
Сидеть в холодном темном подвале нудно и скучно. Билл, успевший заскочить вместе с Октавией и Беллами в подвал, все время морщился и кривился. Октавия про себя его называла «неженкой». Она знала, что этот подвал-гараж не самое худшее укрытие. Хуже — прятаться в землянках, где сыро, холодно, постоянно бегают противные насекомые и по ногам ползают ядовитые змеи. — Так объясните мне снова, почему погиб Фрэнк. И почему я не должен вас сейчас скрутить и доставить канцлеру как его убийц? Октавия видела, что брат еле сдерживался, чтобы не избить охранника. Его вопросы, презрительный тон раздражали и ее саму, но она старалась успокоиться и думать о ребятах на горе Везер. Если она будет думать о чем-то другом, то обязательно это ее доведет до мыслей о Линкольне. А это вызывало у нее слезы и ноющее сердце. — Я повторяю тебе в сотый раз: Фрэнка убил кислотный туман. Мы не виновны в его смерти. Если ты хочешь жить, то лучше переждать туман здесь. Беллами знал, что разговорами ничего не добьется, но попробовать все-таки стоило. Попробовать убедить Билла и заодно не убить его. Октавия встретилась с братом взглядом. Беллами устал. Устал что-то доказывать этому человеку, устал бояться, устал отвечать за нее. Октавия это понимала. Понимала, что ей легче. Она младшая, не лидер и ни за что не отвечает. — Так вы, преступники. Сидите здесь. Я посмотрю, что тут вообще происходит. Билл ушел. Блейк, наконец, смогли выдохнуть. Хоть одна проблема ушла с глаз долой. — О, долго нам тут еще сидеть? — Еще не прошло и часа. Думаю, еще долго. Октавия решила убить время недолгим сном. Положив на бетонный пол рюкзак, и достав оттуда спальник, она не особо удобно устроилась на полу, но хотя бы в спальнике тепло. Прохладная река, солнце приятно припекало. Песчаный берег усеян ракушками. Рыба в некоторых местах реки выпрыгивала из воды. Семнадцатилетняя девушка загорала на берегу, чувствуя себя в безопасности. Здесь не было войн, никто никого не убивал, лишь попеременно кричали птицы, плескалась рыба. Это был писанный рай. — Октавия, — мужской голос раздался неподалеку. — Линкольн! Девушка вскочила на ноги и бросилась на шею возлюбленному. Сейчас все так, как и должно быть. Море. Песок. Любовь. — Завтра мы прибудем к Луне, все будет хорошо. Октавия счастливо улыбалась. Вот она настоящая жизнь! Легкий ветерок развевал ее волосы, вода омывала ноги. — Октавия, ты должна проснуться! — Голос раздался, словно из ниоткуда. Октавия с трудом узнала его, голос Линкольна из реальности. — Отдыхай, Октавия, ты это заслужила, — говорил этот Линкольн. Девушка была готова подчиниться ему, но услышала вновь голос. — Проснись, Октавия! Проснись! Октавия оторопела: это голос не Линкольна, а брата. В ту же минуту она открыла глаза и проснулась. Беллами стоял над ней и тряс ее за плечи. Она вновь очутилась в холоде и тьме. Остатки приятного сна она скинула с неохотой. И с такой же неохотой вылезла из теплого спальника. — Ты слышишь это? — спросил Беллами. Октавия прислушалась, но услышала лишь тишину. — Тишина. Обязательно надо было меня будить? — Билл ушел полтора часа назад и до сих пор не вернулся, — не ответив на последний вопрос, отозвался Беллами. Октавия перестала чувствовать себя в этом месте в безопасности. Достав свой меч, она настороженно начала прочесывать гараж. Беллами двинулся следом. Ровно половина гаража была без признаков опасности, и брат с сестрой решили, что чутье обмануло их, ровно до того момента, пока не увидели Билла с мертвыми стеклянными глазами. Убежище небезопасно! Это стало очевидно. — Держи. Это лучше. — Беллами протянул сестре пистолет, а сам снял с тела шокер. Поиски угрозы продолжались, и вскоре они услышали звероподобные звуки и шебуршание. Беллами успел вместе с сестрой засесть за машиной. Октавия больше всего на свете боялась того, что может увидеть, но, пересилив себя, она взглянула страху в глаза. Жнецов она видела только один раз. В Тондисе, когда похитили Линкольна. Сейчас это был второй раз. В ужасных чертах жнеца Октавия с трудом узнавала Линкольна. Она не смогла не то, что на него смотреть, а даже стоять на ногах. С глухим стуком Октавия упала на колени. — О, сиди тут, — приказал ей Беллами. — Я вырублю его. Брат подкрался к жнецу и был готов уже ударить его шокером, но тот изловчился и сам напал на Беллами. Видя все это, Октавия выстрелила несколько раз Линкольну в ногу. Только после этого Беллами смог его обездвижить. — Доставим его на челнок. Когда туман рассеется. Как же Октавия хотела, чтобы любимый был тем же человеком, а не монстром, желающим убить их всех. Возможно, есть еще способ спасти его.***
Меня вели уже в другую камеру. Шарлотту отдали на заботу Алекса. Я не знаю, что им нужно от меня. Я сказала все, что только знала о Финне. Радует, что Алекс по-прежнему хорошо ко мне относится. Он тайком дал мне мой кинжал со словами: «За спасенье восьмерых». Неожиданно мы остановились, видимо, пришли. Воины открыли железные двери, а Густус крепко схватил меня и приставил к горлу клинок. — Не рыпайся, девочка. Мы всего лишь дали тебе роль в нашем маленьком представление. Ты подыграешь нам, если хочешь, чтобы девчушка жила, — прошипел Густус мне на ухо. Так вот какие у Лексы планы на меня. Но что это за камера? Зачем меня сюда притащили? Густус, все также держа меня, вошел в камеру. Честно сказать, я едва не упала, увидев пленников. У стены стоял Кейн, а на полу сидел Джаха. Я-то думала, что он умер. Зато теперь я смогу отомстить за отца ему лично. Волна ледяной ярости начала медленно захлестывать меня. Я уже забыла о кинжале, приставленном к моему горлу. — …я выслушаю условия вашей капитуляции от двух выживших. — Густус отпустил меня и вышел. Кейн и Джаха смотрели на меня как на привидение. По их измождённым лицам можно понять, что здесь они сидят уже долгое время. Никто из них со мной не заговорил, они говорили с Лексой, которая изображала простую девчонку. Не узнай я ее пару часов назад, тоже бы думала, что это неопасная девушка, а не грозный Командир. — Как ты здесь оказалась, Мари? — спросил меня Кейн. По его лицу я не поняла злится ли он на меня или нет. Что-то мне подсказывало, что он понял мой поступок, когда я сбежала. — Меня схватили, когда я искала остатки Сотни. Позади меня чему усмехнулся Джаха, когда я к нему повернулась, он пояснил: — Никогда бы не подумал, что такая слабачка, как ты, смогла бы протянуть здесь больше часа. Все равно этот день тебе не пережить. В его словах чувствовалась неясная угроза. Она стала ясной, когда бывший канцлер поднял с земли нож. Меня хотят зарезать как свинью. — Если один должен умереть, умрет преступница. Я готов пожертвовать одной девчонкой ради всеобщего блага. То, что он окончательно спятил, стало очевидным. Хорошо, что Алекс дал мне мое оружие. — Телониус, она же ребенок, — пытался остановить Джаху Кейн. Джаха ничего не ответил — он кинулся на меня с ножом в руках. Еще раз сказав спасибо тем, кто учил меня драться, я ловко увернулась. Так, что у нас там по плану: удар, подсечка, выбивание оружия. Легче было проделать этот план на бумаге, но мне повезло. Джаха не знал, что я тренировалась практически каждый день, и это сыграла свою роль. Я стала более быстрой, ловкой и сильной. Один маневр и кровавая рана открывается на руке у Джахи, а сам он лежит на земле абсолютно безоружный. — Значит, вот оно как, приемыш. — Джаха пытался ошарашить меня моим псевдоудочерением, но знала правду. Знала, как моя мать провела его, их всех. — Извини, но, кажется, ты будешь в шоке от того, что я биологическая дочь Эбигейл и Джейка Гриффинов! Моя мать обманула тебя, безжалостный ты ублюдок! Довольная произведенным эффектом я была готова уже добить его, но мне помешали. Густус, неизвестным образом появившись в камере, схватил меня, не давая убить моего давнего врага. — Хорошее выступление, девочка, но он нам нужен живым. — Этот передаст наше послание так же, как и ты. Лекса несколько раз повторила мне послание и отпустила в сопровождении Шарлотты, но домой при свете дня вернуться у меня не получилось, а двигаться в наступивших сумерках казалось безумием. Пришлось останавливаться на ночлег в наименее опасном участке леса. Костер был единственным источником света в ночном лесу. Рядом с ним лежала укутанная в одеяло Шарлотта. Больная нога не доставляла ей таких мучений как утром — Алекс раздобыл обезболивающее. Она что-то тихо бормотала под нос. — Что ты говоришь, Лотта? — Я едва узнала свой голос. Он был слишком тихим и хриплым. — Я не боюсь. Беллами сказал, что если я это буду постоянно говорить, я избавлюсь от страха. — Единственный раз, когда Беллами сделал что-то полезное… Тут я согласна с Беллами. Эта мантра поможет Лотте справиться со своим страхом. Пожелав ей спокойной ночи, я вернулась к Алексу. Он ворошил угли в костре. — Как она? — Скоро заснет. Спасибо тебе. Алекс пришел к нам на выручку, когда его не ждали. Мы бы с Лоттой долго плутали по лесу, если бы не он. Еще Алекс принес одеяла, что измученному ребенку были очень нужны. — Не за что. — Алекс продолжил ворошить угли, но скоро это ему надоело, и в следующее мгновение я почувствовала, как он заправил мне волосы за ухо. — У тебя прядь выбилась. Я встретилась с ним взглядом и поняла, что у него самого что-то случилось. И поняла что. Кейт. — Кейт справилась? — Ей тяжело, но она переживет. Она так его любила, а теперь он мертв. Алекс всем видом выражал, как переживает за свою сестру. А я неожиданно вспомнила строчки из одного древнего-древнего стиха: — Любовь и смерть всегда вдвоем. Парень грустно улыбнулся мне. — Да, ты права. Но знаешь, давай спать. Я послежу за костром. Только он это сказал, как мои глаза начали слипаться, и я заснула прямо у него в объятиях.***
Октавия вернулась в лагерь лишь для того, чтобы сделать отметку, что они живы. Днем она уйдет на челнок. Ведь там, на втором ярусе, они приковали Линкольна. Мари, скорее всего, уже мертва. Джаха, вышедший из леса вчера, так ничего и не сказал, только рухнул без чувств и все. — Так ты что-то нашла? Октавия находилась в отделе Рейвен и прекрасно знала, что вчера Рейес что-то обнаружила и хотела узнать что именно. — Послушай. — Рейвен включила ей запись. «Говорит Джаспер Джордан. Сорок семь человек в плену на горе Везер. Помогите нам!» — Они живы, Октавия, — пояснила вошедшая Кларк. У них вновь появилась надежда, а надежда — это то, что сильнее страха. Так было и будет всегда. Громкая сирена раздалась на улице, за ней крик «Нужен врач!». Девушки, не сговариваясь, выбежали к воротам. Там уже была бригада медиков. Октавия, наконец, увидела ту, что так долго искала. Мари жива. Рядом с Октавией облегченно выдохнула Кларк. Тем временем медики принесли носилки и переложили на них бледную Шарлотту. Казалось, девочка вот-вот лишится чувств. — В операционную, — скомандовала Эбигейл Гриффин, посмотрев на дочь, она добавила: — С тобой я поговорю позже. Но Мари это явно не устраивало. — Мама, у меня сообщение от их лидера. Все посмотрели на нее, и Мари сказала то, что была должна сказать. — Бегите или умрите, вам на раздумья два дня.