***
С Кларк происходило что-то странное. Очень странное. Два дня назад ночью она отстала от сестры и матери из-за наваждения. Девушка не вовремя обернулась к дереву, от него как раз отвязывали мертвое тело Финна, на миг ей показалось, что закрытые вечным сном карие глаза юноши распахнулись, и их взор устремился к ней, однако стоило моргнуть, как морок исчез. Кларк никому не сказала, что она видела. Следующей ночью ее разбудили чьи-то прикосновения. Она ложилась спать под боком у матери, а Мари устраивалась рядом с Октавией в нескольких ярдах от Кларк. Когда прикосновения разбудили Кларк, ее мать и сестра мирно спали. Выяснить, кто ласково гладил ее по щеке и волосам, не удалось, а вот хорошо прочувствовать к чему привели эти прикосновения — запросто. Щека словно закаменела, чтобы вернуть ей чувствительность Кларк долго и усердно растирала ее. В конце концов, получилось так, что одна половина ее лица была белой, а вторая — красной, вдобавок к проблеме со щекой утро принесло ей еще одну — живот скручивало восьмеркой. Из еды Кларк смогла пожевать только два листика мяты и выпить глоток воды. Мысль о том, чтобы съесть что-то более существенное, усиливала тошноту. Голодной она вместе с остальной делегацией вошла в деревню и сразу же встретила ненависть жителей. Они не нападали, а просто выкрикивали пожелания скорейшей смерти землякам убийцы. Кларк плевать хотела на их угрозы. Пусть кричат что хотят, лишь бы не трогали тело Финна. Тело… Не человека. Только тело. Холодное. Окровавленное. Мертвое. Почему боль не оставляет ее ни на минуту? Зачем терзает и так израненное, кровоточащее сердце? Кларк задыхалась от этой боли, крепкий удар под дых и то не был бы так сокрушителен как смерть одного человека. Физическая боль не страшна. Пройдет час, день, неделя, и она уйдет; всепоглощающая душевная боль разрывала изнутри. Ныло сердце, саднило горло от сдерживаемых криков и рыданий. Кларк хотела кричать так, чтобы сорвался голос, разрывая глотку, используя весь воздух в легких, чтобы ее слышали все и каждый. Все те, кто заставили ее так страдать, побудили самой убить того, кого она любила. Она желала, чтобы когда-нибудь эти люди узнали, что такое горечь потери, ощутили ее страдания. Но Кларк не смела этого делать. Крик, слезы — все это слабость, по мнению земля. Нельзя проявлять слабость — главное правило, что усвоили дети Ковчега, приземлившись на Землю. Тоненький сладкий голосок зашептал ей на ухо, что избавиться от мучений она может другим способом, более легким. Достаточно сделать решительный шаг. Шаг в бездну. Упасть. Разбиться. Погибнуть. Кларк тряхнула головой, отгоняя от себя ужасную мысль. Нет, самоубийство — не выход. К тому же это страшный грех, великая слабость. И какая только сила заставила ее помыслить о таком? Хорошо, хоть мать не умеет читать мысли. — Милая тебе плохо? — Мама коснулась ее ледяной руки своей теплой. — Может, тебе лучше отойти чуть дальше от погребального костра? Кларк огляделась вокруг. И правда, прямо перед ней погребальный костер. Спрашивается, как она могла идти через полдеревни и не замечать этого? Девушка прикрыла глаза всего на секунду, но и этого времени хватило, чтобы что-то произошло. Она почувствовала, как могильный холод тронул её плечо. Левая рука онемела. Время остановилось. Кларк стояла как вкопанная. Глаза она смогла открыть с трудом. Создавалось впечатление, что она находится в густом желе. Двинуться с места или просто моргнуть было сложно. Невидимое пространство мешало ей. Фигуры других людей застыли восковыми изваяниями. Вокруг царила до одури жуткая тишина. И в этой тишине Кларк, снедаемая болью и горем, услышала знакомый и родной голос. — Здравствуй, Принцесса. Рад тебя видеть. Кларк с трудом повернулась к говорившему. Плотная эфемерная среда замедляла все ее движения. Финн выглядел так, словно и не умирал. — Как это возможно? — прошептала она. Финн ничего ей не ответил. Он исчез так же внезапно, как и появился. Вместе с юношей прошло онемение в руке. Время вернулось в свою колею. — Все в порядке, милая? Мама обеспокоенно посмотрела на нее. — Да-да все в порядке, — пробормотала Кларк. Не говорить же, что она действительно видела? После одних слов о Финне её немедленно отправят в ближайшую психушку. Иначе точно не поступят. Покойник не может говорить и класть руку на плечо, он не может выглядеть таким спокойным и расслабленным. А мертв ли он? Кларк покосилась на завернутое в саван тело. Оно лежало на просмоленных ветках. Другие восемнадцать тел прислонили вокруг костра. Нет, Финн точно мёртв. Кларк закусила губу, чтобы не расплакаться. На миг она успела поверить, что Финн жив и события двухдневной давности лишь плод её воображения. — Кларк… Кларк не шелохнулась. Она не повернется к ней, как бы та её не звала. Пусть Мари говорит, что хочет. Она, Кларк, ни за что не поверит ни единому слову этой предательницы. Если бы не длинный язык этой девчонки, не её больно уж ловкие пальцы, коими она передала внешность Финна, любимый был бы жив. Во всем виновата Мари! Она и только она — причина всех их бед. Кларк чувствовала, что та незримая ниточка их крепкой сестринской связи уже разорвалась примерно наполовину. — Уйди, — тихо, но твёрдо приказала сестре Кларк. — Оставь меня. Кларк не видела, как Мари вздрогнула, резко побледнев, и смогла сделать два шага, прежде чем её колени подогнулись, и она не поздоровалась с землёй только из-за того, что её вовремя подхватил Кейн. Взор Кларк приковала к себе вышедшая к народу Командующая. В воздухе витало недоверие и напряжение, но с её появлением они испарились. Трикру уважали Лексу. И как уже поняла Кларк не просто так. Лекса заговорила: — Народ Тондиса. В огне мы оставим позади боль прошлого. — Кларк не нужно было вспоминать все выученные слова языка землян — Линкольн сам назначил себя переводчиком. Такой расклад устраивал всех. Статный юноша из сопровождения Командующей подал ей горящий факел. Его сестра, безучастно наблюдающая за погребальным костром, не шелохнулась. Кларк сильно сомневалась, что девушка, едва не убившая ее два дня назад, сможет отвлечься от скорого сожжения тел. Тем временем Лекса приняла факел из рук юноши. Кларк судорожно сглотнула. Вот и все. Прямо сейчас Командующая опустит этот факел к просмоленным доскам, и те вспыхнут. Разумеется, огонь медленно поглотит девятнадцать тел, и лишь пепел и обуглившиеся кости останутся от некогда живых людей. Слезы обожгли горло. Кларк так сильно закусила губу, что рот наполнился противным металлическим привкусом крови. Тем не менее ни одна слезинка не скатилась по ее щеке. Другое дело та девушка, сопровождающая Лексу, Кларк успела заметить, как она быстро смахнула с щеки что-то подозрительно напоминающее слезу. — Кларк. — Услышала она свое имя. В пучине скорби и невероятной борьбы с самой собой Кларк едва ли могла понять, кто зовет ее. Посмотрела на Лексу немного вопросительно и, к своему неимоверному удивлению, получила знак подойти к ней. Кларк казалось, что она двигается непростительно медленно. Проходит мимо своих людей со скоростью черепахи, а принимает горящий факел из рук Лексы с расторопностью улитки. На самом деле девушка двигалась как надо: не слишком быстро и не слишком медленно, просто скованная горем она на многое начала смотрела пессимистично. Особенно на необходимость опустить горящий факел на просмоленные ветки. Кларк не представляла, как сможет поджечь тело любимого. — Ты должна сделать это, Принцесса, — вкрадчивый голос доносился до каждого уголка ее сознания. — Огонь не разлучит нас. Есть способ воссоединиться. Руку с факелом тронуло холодом. Кларк с помощью Финна опустила факел на ветки. Огонь тут же занялся. Она наблюдала за тем, как тела поглощает огонь, с холодным равнодушием. Ее не тронуло полностью вспыхнувшее тело Финна. А в принципе почему ее должно это трогать? Финн рядом с ней. Вон даже за плечи обнимает своими ледяными руками. Костер практически догорел. Кларк так и стояла у него, не сводя глаз с огня. Финн также обнимал ее за плечи. И тут случилось странное. Огонь резко пропал, появились сложенные прямоугольником ветки. На них лежал человек, точнее юная девушка. Кларк пригляделась внимательней и узнала в ней младшую сестру. Ее черные волосы рассыпались по веткам, длинная белая ночная рубашка прятала ноги до колен, на умиротворенном вечным сном лице не отразилось никакого волнения. Девушка словно спала. Внезапно вспыхнуло пламя. Оно поглотило ветки, начало лизать босые ступни девушки, перекинулось на белоснежную рубаху, черные волосы вмиг превратились в пепел. Огонь стремительно пожирал худенькую девушку, оставляя после себя прах и пепел. Кларк вздрогнула и несколько раз моргнула. Страшное видение исчезло. Вместе с Финном. Костер уже успел полностью выгореть, и на его месте остались лишь обугленные кости и прах. — Я тоже потеряла близкого человека. — Кларк не особо удивилась присутствию Лексы. Командующая стояла рядом с ней все время горения костра. — Её звали Костия. Ледяной Народ схватил ее, их Королева считала, что Костия знает мои секреты. Потому что она была верна мне. Они пытали ее, затем убили, отрубив голову. — Мне жаль. Лекса никак не отреагировала на слова, сорвавшиеся с языка Кларк. Молодая женщина продолжила свой рассказ, и Кларк твердо решила ее не прерывать, по крайней мере, не прерывать, чтобы выразить сожаление. — Я думала, что эта боль не оставит меня, но она ушла. — Как? — Я поняла, что это… слабость. — Что это? Любовь? — Ответом Кларк послужил легкий кивок глазами. — Так ты просто перестала заботиться об остальных? — Снова тот же самый кивок. — Я никогда так не смогу. — Подвергни риску людей, о которых ты заботишься, и боль никогда не отступит. Мертвые в прошлом, Кларк, а живые — голодны. Лекса оставила Кларк размышлять о необходимых переменах в жизни в одиночестве. Долго Кларк не думала. Она могла здраво оценивать свои возможности и хорошо понимала, что ни за что не сможет перестать думать о Финне. Парень слишком глубоко запал в ее душу. Способ Лексы ей не подходит. После недолгих раздумий Кларк раз и навсегда отвергла идею принять любовь за вселенскую слабость. Любовь не слабость, чтобы там не говорили. Любовь — сила, и Кларк еще докажет это. Нужно только снова увидеть Финна и выспросить у него все про некий таинственный способ воссоединения.***
Девятнадцать тел, преданных огню, достаточно долго стояли у меня перед глазами. Трагическая история Лексы, наверное, никогда не будет мной забыта. До этого дня мы считали клан Трикру самыми чудовищными людьми на Земле. Ошибались видать. Жестокость Азгеды не имеет границ. Теперь понятно, почему легковерные жители Луаги приняли меня. Девочка, осиротевшая от воинов жестокого народа, вызывала сострадание. Видели бы они эту девочку сейчас: узкие чёрные штаны, такого же цвета футболка с маленьким белым цветком лилии на левом плече и берцы на ногах. Сама невинность… Ощутимый толчок в бок сберег меня от столкновения с деревом. Я посмотрела через плечо и успела заметить, как Кларк быстро отвернулась от меня. Её часы на моём тонком запястье жгли руку. Я так их ей и не вернула. — Мари, держись ближе ко мне. Не дело тебе одной здесь бродить. — Маркус Кейн, неожиданно вообразивший себя моим опекуном, слегка подтолкнул меня. Я снова начала отставать. Нас проводили в уже знакомую мне трапезную. Казалось, только вчера я появилась в Тондисе с Самантой и обедала в этом здании. С того дня прошла неделя. Даже как-то странно столько всего произошло, погибли люди, в их числе дети, а здание не изменилось. Все те же высокие своды, деревянные скамьи и столы, каменный пол; свечи хорошо освещают зал своим тёплым светом. Все как в прошлый раз с одной лишь оговоркой — тогда я испытывала лёгкое волнение, сейчас — горечь. Мне жаль невинно убиенных, жаль их родных и близких. Немыслимая участь. Неизвестно кому хуже: погибшим или выжившим в той бойне. Многие дети осиротели и наоборот — родители лишись своих детей. Ужасно, просто ужасно. Как мирные жители переживут эту трагедию? Как такое вообще можно пережить? Меня в составе нашей делегации проводили к столу. В нос ударил запах жареного мяса, запеченной рыбы и прочих блюд. Поминки не обходятся без сытного обеда. Жаль, что это поминки. — Сегодня мы празднуем наш новообретенный мир. Завтра мы пойдем на войну. Слова Лексы звучали одновременно и успокаивающе, и суляще новый этап в нашей жизни. Удивительный она человек. В одно время способна и ободрить, и нагнать страху своими словами. — Командир, прошу вас, примите этот дар. Мы открываем такие бутылки только по особым случаям. — Кейн протянул бутылку хорошего старого вина Лексе. Его жест изумил не только меня. Рейвен озлобленно посмотрела на Кейна, Кларк вышла из своего безучастного состояния, Октавия что-то очень тихо спросила у Линкольна. Должно быть, никогда раньше такого не происходило. Подобная мысль слегка согрела моё оледеневшее от тяжести вины сердце. — Спасибо, Маркус из Небесных Людей. Густус принял бутылку из рук Кейна и разлил по двум серебряным кубкам. В свете свечей мне удалось разглядеть причудливую гравировку на одной из стенок кубка. Волк, конь и хищная птица, по всей видимости, орел или сокол. Удивительное сочетание. Самое интересное, что в природе волк непременно разорвет лошадь, а орел способен убить волка. — Позвольте, Хеда. — Кейт взяла из рук Густуса кубок и пригубила вино. Земляне напряженно уставились на девушку и, когда с ней ничего не произошло, выдохнули. Кейт отдала кубок Лексе. — Выпей со мной, Кларк, — обратилась та к моей сестре. Кларк безмолвно подчинилась этой просьбе, словно того и ждала. Успокоение схлынуло меня. Краем глаза я заметила выражение лица Густуса, когда Кейт брала кубок и возвращала его. Он смотрел на девушку так, будто ему спутали все карты. Беспокойный червячок завозился во мне. Неосознанно я закусила губу и впилась ногтями в ладони. Кларк поднесла кубок к губам, и тогда все случилось. Кейт пошатнулась и начала оседать на пол. Алекс подхватил сестру, не давая ей упасть. На губах Кейт выступила пена. — Яд, — выдохнул Густус и страшно посмотрел на нас. Любой другой человек на моём месте что-нибудь начал делать для спасения своей драгоценной шкуры или спасения своих близких, но меня как будто пригвоздило к каменному полу. Я ничего не могла сделать. Беллами, а не я, выбил кубок из рук замершей Кларк. Его действие вывело сестру из ступора, но не меня. В то время как Алекс, подняв Кейт на руки, вынес её из зала, следуя за Нико, а Кларк бросилась к Лексе, я стояла на том же самом месте. Я мало того, что не могла пошевелиться, до меня звуки долетали как сквозь вату. — Обыщите их. Вот и все, что мне удалось услышать. Следом за этим приказом последовали грубые касания мужчин. Ни у меня, ни у моей матери и сестры они не нашли того чего искали. Нас не тронули. — Отравительница! — рявкнул на кого-то Густус. Я прикрыла глаза, мысленно готовясь со встречей с предателем. И не поверила, открыв их. Густус указывал на Рейвен. — Это не я. Меня подставили! — Рейвен попыталась вырвать руку из захвата землянина. Попытка не увенчалась успехом, и тогда она завопила дико и неистово: — Она!!! Яд в бутылку подсыпала она!!! «Мне конец!» — пронеслось у меня в голове. Рейвен дрожащей рукой указала на меня. «Ты заплатишь за это», — вспомнила я её слова. Рейвен сдержала их. Она приложила максимум усилий и погубила меня. Земляне это точно просто так не оставят. Меня, а не Рейвен, убьют. Иная кара для отравительницы — просто смешно. — Заприте их! — отдала приказ Лекса и вместе со своей свитой удалилась. Попытка Кларк во второй раз ей что-то втолковать кончилась полным крахом. Командующая не стала слушать ее объяснений. Лязгнул засов, и помещение наполнила гнетущая тишина. Мы погибли. Разумеется, земляне не пощадят никого. Некстати перед глазами появился образ светловолосой девочки с голубыми глазами. Шарлотта. Я не успела с ней даже попрощаться. Не хочется думать о судьбе бедного ребенка, если сегодня казнят Кейна и маму вместе со всеми нами. — Не бойся, Мари. Они не убьют нас. — Октавия взяла меня за руки и немного сжала мои ладони. Этот жест должен был успокоить меня, если бы не одно «но». Октавию трясло. Голос чуть заметно подрагивал. Подруга и сама не верила своим словам. — Мне стоило сказать тебе: «Не бойся, О». Но я знаю, никакие слова не помогут, потому что страх закрался уже внутрь нас. — Я боюсь не за себя, Мари, — прошептала Октавия. «Как и я», — хотелось ответить мне, но, призадумавшись, я понемногу поняла, что это будет не совсем правдой. Страх за себя все-таки присутствовал. Особенно после всех тех разговоров с Алексом о местном правосудии. Однажды он поведал мне о случае, когда казнили невиновного и целый год после этого «судьи» выплачивали родным погибшего компенсацию в виде зерна и масла. В нашем случае никто компенсацию платить не будет, просто из-за того, что некому будет ее выплачивать. Звук тяжелых шагов послужил сигналом и мне, и Октавии. Подруга шагнула назад в уютные объятья Линкольна, мне же пришлось как можно быстрее добраться к столу, где стояли Кейн и мама. Я успела и как раз вовремя. Двери отворились, и в зал вошли Индра, Густус, Нико и с десяток людей Лексы. — Как Кейт? — миролюбиво спросил Кейн. — Девочка будет жить. А вот насчет двух девчонок из вашего народа я бы такого не сказала, — холодно ответила ему Индра. — Что это значит? — отрывисто спросил Беллами. Мне уже не нужен был ответ на вопрос. Подтверждались мои опасения: нас привлекут к ответственности за то, что мы не совершали. Спасибо, хоть не всех решили убить! — Нам нужны только двое. Та, у которой нашли яд, и та на кого она указала. Остальные смогут уйти и поскорее. Со смертью девиц снова наступит война. Рейвен схватили и выволокли наружу быстро, меня — нет. Услышав приговор, мама прижала меня к груди. Да так крепко, что затрещали ребра, и стало тяжело дышать. Ее жест в ответ на слова Индры так и говорил: «Вам не получить мою дочь!». Страх внутри меня достиг своего пика. Просто чудо, что я еще могу стоять на ногах. Особенно после того, как люди Лексы посмотрели на нас с мамой. Всем своим видом они давали понять, что убьют вместе со мной маму, если она не отдаст меня в руки правосудия или не отойдет в сторону. Мама не собиралась делать ни того, ни другого. Она не выпустила меня из своих рук. Люди Лексы обнажили мечи и двинулись на нас. — Отойди в сторону, женщина. Нам нужна только девчонка. — Вы ее не получите! Мама дернулась вместе со мной в сторону. Лучше бы она этого не делала. Воины оттолкнули со своего пути Кейна, и один из них взмахнул мечом. Сталь задела мамину руку и оставила на ней длинную кровавую рану. Крик застрял у меня где-то в горле. Мама не обратила внимания на ранение. Увидев вновь приближающихся воинов с мечами наголо, она отняла меня от груди и спрятала себе за спину. — Моя дочь невиновна в отравлении той девочки! — выкрикнула она. — Я костьми лягу, но дочь вы не получите! И снова начался жуткий танец. Мама то прятала меня себе за спину, то прижимала к груди, спасая от воинов. Рубиновые капли ее крови в нескольких местах уже успели испачкать каменные плиты пола. Все произошло слишком быстро. Я и опомниться не успела, как меня вырвали из материнских рук и потащили к выходу из трапезной. — Она невиновна! — завизжала Октавия и хотела было броситься наперерез моим конвоирам, но Линкольн перехватил ее поперек живота, лишая всякой возможности вырваться. Меня грубо выволокли наружу и привязали за руки к стволу дерева. Веревки сильно врезались в голую кожу, а руки, привязанные над головой, начали затекать. Меня это несильно беспокоило. Куда сильнее волновали неистовые, пронзительные крики Октавии, все также звучащие у меня в голове, ужас на лице матери и полное безразличие, что излучала собой моя дражайшая сестрица. — Мои поздравления ты добилась своего. — Мне стоило больших усилий привлечь к себе перепуганную Рейвен. — Теперь мы обе умрем.***
Кап. Кап. Кап. Кап. Кап. Кларк выглянула из своего импровизированного укрытия. По руке мамы струйкой стекала кровь и падала на холодный камень. Она поморщилась и не без злости подумала о сестре. Вечный магнит для бед и несчастий! — Мерзавка! Тварь преисподней! — прошипела Кларк. Тот факт, что младшая сестра не желала ни гибели Финну, ни ранения матери ее нисколько не тревожил. Все затмила злость. Никогда еще Кларк так сильно не задумывалась о жизни, где не было бы Мари. О таком она и помыслить не могла. Прошедшие два дня стали так называемой точкой невозврата, все чаще Кларк мучила себя вопросом: «А была бы ее жизнь лучше не родись Мари?». Встав со своего стула и достав из рюкзачка свежий бинт, она смогла ответить на него. Ответить положительно. «Если бы ее не было в этом мире, жизнь могла сложиться намного лучше, — размышляла Кларк, направляясь к маме. — Все было бы по-другому. Легче». — Мам, вот возьми. — Кларк протянула ей бинт и помогла перевязать кровоточащую рану. Кейн тяжело вздохнул как только увидел то же, что увидела и Кларк. Белая повязка быстро начала менять свой цвет на красный. Кларк испуганно уставилась на бинт. — Неужели все настолько серьезно?! — Рана глубокая, детка. Скорее всего, могут понадобиться швы. — Швы?! — Не бойся, может, обойдемся и без них. — Эбби ободряюще сжала руку дочери. — Все со мной будет в порядке. «Только не с остальными», — подумала Кларк. Словно в ответ на ее мысли со стороны открытой двери донесся крик. Настоящий вопль. Находись в здании Октавия, она бы немедленно вылетела наружу, как бы не держал ее Линкольн. Октавии в трапезной не наблюдалось — она выскочила наружу, как только конвой забрал Мари, а вслед за ней помещение покинули Беллами и Линкольн. — Господи! — воскликнула мама. — Что они только с ними делают? И не дожидаясь ответа на свой вопрос, она поспешно покинула трапезную. Кейн не задержался долго и тоже вышел наружу. Кларк осталась одна. Вскоре она почувствовала присутствие постороннего. Набежал холодок, на коже появились мурашки. Кларк развернулась всем телом и встретилась с Финном. — Какой способ? Финн кивком указал на ближайшую пару стульев, как бы говоря: «Тебе лучше присесть, разговор будет долгим». — Какой способ? — повторила свой вопрос Кларк. Жесткий стул под ней не отличался особым удобством. — Способ кровавой жертвы, — соизволил ответить Финн. Парень не объяснял, что включает в себя этот способ. Кларк не нуждалась в объяснениях. Все равно она использует его, каким бы страшным он не был. Кровавая жертва? Сестра вполне подойдет! Конечно, если земляне от нее хоть что-нибудь оставят. Мари причастна к смерти Финна, она его сдала, предоставила землянам его внешность, так пусть теперь заплатит за это. Кровь за кровь. Жизнь за жизнь. Любимый достоин жизни, он будет жить, а сестра… Сестре будет неплохо и в прекрасном деревянном гробу. Кларк вздрогнула, вскочила со стула и прошлась по трапезной от стены до стены. «Что за гадость мне пришла в голову? Как я вообще могла вообразить себе такое?! Она же моя родная сестра! Кровиночка! И что меня только надоумило на это?» Кларк о что-то споткнулась и чуть не упала. Когда она посмотрела себе под ноги, ее изумлению не было предела. Мало того, что она нарезала круги по всей трапезной, так она еще умудрилась запнуться о кубок. Изящный серебряный кубок. Холодный пот побежал по спине девушки. От волнения затряслись руки. Непослушными пальцами Кларк подняла с пола злополучный кубок и поднесла к глазам. Так и есть. На стенках и донышке остался желтоватый осадок. А если учесть, что пили вино… — Яд был не в бутылке, а в кубке, — прошептала Кларк и обернулась. Финн вновь бесследно исчез.***
Истошный крик Рейвен мог разорвать барабанные перепонки. Ей уже успели нанести три ножевые раны. Меня пока не тронули. То ли благодаря сомнениям Лексы по поводу моей виновности, то ли из-за поведения Октавии. Подруга тигрицей бросилась на Густуса, требуя моего немедленного освобождения. Она кричала в сотый раз о моей невиновности и умудрилась припомнить местному правосудию о компенсации за казнь невиновного. Заткнула Октавию Индра, доходчиво объяснив, что будет со мной, если Октавия не замолчит. После крайне любезных слов Индры, наконец, воцарилась тишина, прерываемая только страшными воплями Рейвен. Беллами, появившийся к началу ее страданий, решил ни во что не вмешиваться, а постоять тихо в сторонке. Что он собственно и делал. Тем самым здорово отравляя мне жизнь, ну или то, что от нее осталось. Мало мне быть привязанной с орущей над ухом соседкой, которой я буквально спасла жизнь себе на голову, так еще этот умник стоит прямо передо мной и бросает такие жалостливые взгляды, что хочется сунуть голову в петлю, не дожидаясь пока Рейвен пустят всю кровь. Разумеется, в моем положение есть какие-никакие плюсы. Пока земляне мучают Рейвен, я спокойно могу обдумать все произошедшее и подготовить достойную речь. Лишь бы страх не перехватил дыхание и не отшиб котелок. Итак, что мы имеем? Кто-то решил разорвать только что заключенный союз. Нам не выгодно травить ни Лексу, ни уж тем более ее людей. Значит, раз не мы яд подсыпали, сделал это кто-то другой. Например, Густус, хотя… — Пожалуйста, хватит!!! — до хрипоты кричала Рейвен. Ее крик вырвал меня из круговорота мыслей и заставил разглядеть на ее чуть загоревшей коже шесть резаных ран. Я отвела глаза от Рейвен и задумалась. Мог ли Густус пойти на подобное злодеяние? Конечно, он подавал Лексе серебряные кубки, а еще он с раздражением посмотрел на Кейт. Кейт! Как я могла забыть о ней. Ведь в тот момент, когда она выпила то проклятущее вино, Густус так глядел на нее… Он точно знал, что было в том кубке. Наверное, потому что сам подсыпал туда яд, чтобы самому же его и выпить. Выпить свой собственный яд и подставить нас. Только как пузырек попал к Рейвен, а не к кому-то еще? Эх, вопросы, вопросы! — Веселишься?! — гаркнул мужской голос. Я сама того не заметила, как губы искривились в подобие легкой почти незаметной улыбки. Очень медленно, словно нехотя, я развернулась в сторону голоса и столкнулась с убийственным взглядом Густуса. До того как он нагнулся к Лексе и что-то ей сказал, я уже знала о своей дальнейшей судьбе. Лекса кардинально поменяла свое решение относительно меня. Ее точно не устроила моя невинная улыбка, появившаяся точно от сильного стресса. Командующая отдала короткий приказ и вереница людей, ждущих возможности полоснуть Рейвен, разделились и одна ее часть выстроилась ко мне. Возглавлял колонну Тео. В руках он сжимал острый нож с длинным изогнутым лезвием. — Вот и твой конец, небесная девчонка, — торжественно проговорил Тео. Мерзкий мальчишка поднял нож, намереваясь доставить мне как можно больше боли за смерть своих родных. Оставался только один способ избежать кровопускания, все равно по-другому я никак это не сделаю — люди Лексы смогли задержать маму и Кейна. Они мне никак не помогут. — Я знаю имя отравителя! — выкрикнула я что есть мочи. Нож Тео к этому времени едва не поранил мне щеку. К счастью, исправить это досадное недоразумение мальчишке не дали. Индра самолично забрала у него нож, а его самого отогнала от меня взашей, когда Тео воспротивился приказу Лексы не трогать меня. — Говори, — велела мне Лекса. Я сделала глубокий вдох и выдала как на духу все то, о чем думала. Не забыла заметить необходимость союза и прекращение войны, расписала все понесенные потери и, разумеется, упомянула о полной абсурдности идеи травить их сразу же после заключения мира. Беллами Блейк немало удивил меня, прибавив к моей речи пару своих мыслей. Он вспомнил, что именно Густус обыскивал Рейвен. Предположил, зачем он сделал свое черное дело и, как и я, заметил — отравление Кейт смешало ему все карты. — Занятно. Очень даже, — протянула Лекса. — Только все это лишь теории и догадки. По твоим словам, Мари из Небесных Людей, яд был в кубке. Что ж это легко проверить… Ты выпьешь из той бутылки. Я подавила стон. Выпьешь! Господа, извините, но мне всего шестнадцать! Один шесть, именно так, а не шесть один. И я еще несовершеннолетняя. Какое вино? Какой алкоголь? — Хорошо. — Знала бы Лекса каким трудом мне даются слова. — Только приведите сюда мою мать. Густус и почти все мужики из толпы дружно расхохотались. Мне же хотелось кусать локти. Я могла нарушать множество правил мамы, но только не это. Правило насчет алкоголя ввел папа. По нему пока мне не стукнет восемнадцать лет, ни капли алкоголя не должно оказаться у меня в организме. И до сегодняшнего дня я его неустанно соблюдала. — И зачем же тебе твоя мамочка? — отсмеялся Густус. — Неужели без нее не можешь выпить винца? — Могу. Чего тут уметь? Только если я сделаю это без ее на то согласия, можете смело меня колоть, потому что она отвернет мне голову. Нельзя мне пить алкоголь до восемнадцати лет, а пока мне только шестнадцать и исполнилось! Изумление на их лицах окупало все мои неудобства. Их дети, поди, могут пить любые напитки. Жалко не спросила у Алекса об подобном аспекте жизни. Он мог мне многое рассказать… — Достаточно этого балагана. Дайте мне бутылку и покончим с этим! День до совершеннолетия роли не сыграет. Все так потешались с меня, что приход Кларк стал неожиданностью. Единственные, кто не удивился появлению моей сестры, — Лекса и Индра. Они словно ждали ее. Бутылку Кларк получила достаточно скоро. Откупорила. Сделала глоток, второй, третий. Отдала бутылку. Судя по ее лицу, точнее по тому, как стойко она перенесла хорошее вино Кейна, Кларк успела что-то съесть. На ее лице не появилось ни единого признака опьянения. Лекса ждала не больше пяти минут. Время тянулось мучительно долго. Я успела изрядно подустать, стоять у ствола дерева с занемевшими руками — не самая приятная вещь. По истечении пяти минут Лекса отдала приказ на родном языке. Если я что-то и понимаю в тригедасленге, то она вроде как сказала освободить нас. Мои скудные знания языка подтвердились действиями Октавии. Подруга с небывалой проворностью кинулась ко мне и в два счета перерезала веревку, а потом помогла уйти подальше от лобного места. Октавию сменила мама. Она прижимала меня к себе и покрывала мой лоб, щеки и макушку поцелуями. — Марихен, моя девочка, как же ты меня перепугала! Слава богу, все обошлось. О, Господи, как представлю, что с тобой могли сделать… Мне удалось в перерыве между причитаниями мамы взглянуть на Лексу и Индру. Их вид выражал крайнюю степень мрачной решимости. Вина Густуса была доказана, да и он сам не отрицал ее. — Мари, милая… Я прижалась к ней и прикрыла глаза. Не хочу! Не хочу видеть новую серию жестокости! С меня хватит! Хочу домой! Как же я хочу домой! Мама поняла меня без слов. Она ничего больше не стала мне говорить. Ее мягкие поглаживания по волосам успокаивали лучше всяких слов.***
Вот зачем она вышла вперед? Зачем стала защищать ее? Она не заслужила подобной милости! Уж лучше бы… Нет, нельзя так считать! Девчонка родилась ее сестрой, а родной сестре нельзя желать смерти. Даже если она ее заслужила. Даже если очень хочется пожелать ее. Нельзя! Просто нельзя и все! Кларк в очередной раз за день подавила в себе злость. Мари самим своим присутствием вызывала в Кларк такие желания, что становилось страшно. Раньше она за собой не замечала грез о смерти сестрицы. Почему же ей вдруг резко начали приходить в голову такие идеи одна страшнее другой? Не ясно. Нет и предположения. — Не забивай себе голову такой чепухой, Принцесса. Кларк сама потянулась к нему. Мгновенно забылись все страхи. Ну приходят в голову такие гадости, пусть приходят! Главное же контролировать себя и не поддаваться им, а не искать источник страшных мыслей. В мире есть вещи поважнее какой-то сестры. Например: их любовь с Финном. Кларк чуть прикрыла глаза и прижалась щекой к широкой груди Финна. Ее не беспокоил чудовищный холод, наполнивший каждую клеточку ее тела. Девушку занимало единственное желание: быть как можно ближе к Финну, и больше ничего. — Я уже перестала думать о ней, — прошептала Кларк, разомкнув плотно сжатые губы. — Я хочу быть с тобой. Вечно. Финн наклонился к ее уху и тихо сказал: — Мы сможем быть вместе. Тебе достаточно только пожертвовать немного своей крови. — Я… Кларк хотела сказать «согласна», но не успела. Кто-то с силой вырвал ее из объятий родного человека. Девушка хотела сообщить нахалу, что думает о его поступке, но как только она обернулась и открыла рот, у нее перехватило дыхание. Она смотрела на собственное отражение. Отражение покачало головой. Кларк застыла как громом пораженная. Не каждый день встретишь своего двойника! Двойник лишь немногим отличался от Кларк. Кожа двойника в отличие от кожи Кларк была молочно-белой, в то время как девушка носила легкий загар Еще одно отличие — одежда: на двойнике была надета длинная белая рубаха, а на самой Кларк красовался все тот же комплект одежды, в котором она вонзила в Финна нож. — Кто ты? Девушка-двойник не ответила. Она внезапно оказалась привязанной к дереву в той же позе, что ранее и Мари. По ее рукам катились струйки крови, пачкая белую ткань. Струек становилось с каждой секундой все больше. Когда белая рубаха оказалась залита кровью, Кларк услышала слова девушки. — Я — это ты. Точнее то, что с тобой может сделаться. Не делай то, что задумала. Мертвым место среди мертвых. Из уголка рта девушки потекла кровь. Ее тело обмякло и через пару секунд вспыхнуло зеленым пламенем. — Не такие мы и разные… — Далекий голос матери донесся до Кларк как сквозь вату. Девушка вдруг осознала, что закусила губу и впилась в ладони ногтями. Она посмотрела на ствол дерева и увидела мертвого Густуса. Его закололи. Двойника Кларк нигде не было видно. — Похоже, я схожу с ума, — прошептала Кларк в пустоту. Финна рядом с ней, разумеется, уже не было.***
Перемирие мы все-таки заключили и трапезу разделили. Правда, во время нее я не чувствовала вкуса еды. Не так-то просто сразу же успокоиться после прекраснейшего приключения на стволе сосны. Извинения нам за ошибочное обвинение так и не принесли. Хотя, может быть, Лекса и сказала пару слов Кейну или маме — ей как раз пришлось зашивать рану — я ничего не слышала. Думаю, Кларк тоже. Мы сидела с ней за столом рядом, но она и не думала на меня смотреть. Кларк вообще вела себя так, словно меня и не существовало: не разговаривала и не замечала. Даром что сама спасла мою шкуру. За время сытного обеда я не раз успела пожалеть, что не нахожусь рядом с Октавией. Слева от меня сидела Кларк, справа — Кейн. Когда трапеза, наконец, окончилась, я облегченно выдохнула. Пора было выдвигаться обратно в путь. У меня появилась отличная возможность всласть наговориться с Октавией — путь предстоял неблизкий, но Линкольн убеждал всех нас, что ночевать не придется. Он оказался прав. Избрали другую дорогу, и к ночи мы уже стояли посреди лагеря землян. Отсюда до дома недалеко. Я взглянула на часы Кларк. Десять часов тридцать минут. Отлично! Вернулись не так-то и поздно. — …В моей комнате места хватит. Все равно лучше держаться вместе! — Я не слышала всего, что говорила Октавия, но ее последние слова заставили меня развеселиться. На примере Октавии можно давать советы робким и нерешительным. Не знаешь как затащить парня к себе в комнату? Скажи ему прямо, что в твоей комнате, а точнее кровати, есть свободное место! — Мари! — воскликнула Октавия, едва я подошла к ней. — Ты сейчас куда? Лично я баиньки! Вымоталась, как лошадь. Я оказалась чуть более выносливой, чем Октавия и потому, проводив ее с Линкольном к комнате, зашла к себе, бросила рюкзак на кровать и покинула главный корпус. Мой путь лежал в медблок. В окне одной из палат еще горел огонек. Понадеявшись, что это палата Шарлотты, я прибавила шагу и вскоре стояла в дверном проеме. С девочкой мы проговорили до одиннадцати вечера. Мы бы говорили и дольше, если бы неожиданно в палату не нагрянула медсестра и крайне «любезно» не попросила меня удалиться к себе, еще и вслед мне отправила «ласковые» пожелания на ночь. Меня ее слова ничуть не задели. Лежа этой ночью под одеялом, я впервые за столько лет поблагодарила Всевышнего за благополучный для меня день. За беззвучной молитвой я не заметила, как крепко заснула. Кошмары этой ночью не тревожили мой сон.***
Кларк задержалась в лагере землян. Мысленно она твердила самой себе: «Необходимо поговорить с Лексой… Необходимо поговорить с Лексой…». Прохладный ветер поднялся и разметал ее светлые волосы. Кларк недовольно поморщилась и набросила на голову капюшон куртки. Ветер не утихал, напротив все сильнее расходился, и вскоре, кроме воя ветра, Кларк не слышала ничего. Знакомый холод тронул ее плечо. Ветер утих. Все замерло. Кларк медленно развернулась. Густая невидимая субстанция, как днем, сковывала ее движения. — Финн, тебе не надоели эти игры? — недовольно спросила она. Ответом ей послужил смешок. Финн Коллинз вышел из темноты. В его карих глазах отражался свет звезд. Лицо юноши хранило на себе следы недавней веселости. — Как это может надоесть, Принцесса? Кларк бросилась ему на шею. Финн легко подхватил девушку и закружил. Его возлюбленная звонко рассмеялась. Ей было так хорошо в его надежных объятьях, так уютно прижиматься к его широкой груди. Вдруг уют от объятий прекратился. Кларк почувствовала, как Финн напрягся. — Ты пришел сюда не только шутки шутить, — догадалась она. Юноша помрачнел и неосознанно погладил ее по плечу. — Мне нужен ответ, Принцесса. Вернешь ли ты меня или я должен навеки раствориться в вечной мгле? Кларк внутренне содрогнулась. Вечная мгла! Это точно хуже смерти. Нет, она точно не допустит, чтобы любимый скитался по миру в облике неприкаянного духа. Она проведет тот ритуал, чего бы ей это не стоило! — Я верну тебя, Финн. Я с самого начала хотела провести ритуал! Мы будем вместе! Юноша расслабился. Он сунул руку в карман и извлек из него что-то перевязанное шелковой лентой. — Положи пряди моих волос в миску и окропи их своей кровью. После этого все ночи будут нашими. — В руку Кларк легло что-то мягкое. — Прощай! Девушка не успела и слова сказать, как он исчез. Предмет в руке Кларк оказался несколькими прядями темных волос, несомненно, принадлежащих Финну. Кларк сунула пряди от греха подальше в карман куртки. Время вернулось в свой обычный режим. Окружающий мир наполнился звуками, шорохами, запахами. — Кларк, детка. — Она вопросительно посмотрела на мать. Та что-то держала в руках. Приглядевшись внимательнее, Кларк поняла, что это обыкновенная банка, наполненная пеплом и чем-то еще. — Это прах Финна. Я взяла его из костра, чтобы ты смогла попрощаться… — Я уже с ним простилась. Оставь его останки себе. Как глупо прощаться с тем, кого она скоро вернет к жизни! Нет, она не будет прощаться с Финном. Финн будет жить! Их любовь будет жить! Ничто не помешает ей! Кларк плохо помнила, о чем конкретно она общалась с Лексой. Хорошо она уяснила для себя лишь то, что завтра состоится Совет и ей, как единственному беглецу с Везер, необходимо на нем присутствовать. Соболезнования Лексы она и вовсе пропустила мимо ушей. А в принципе, зачем ей принимать эти слова, если Финн жив? Когда Кларк разжилась небольшой миской и добыла тот самый нож, коим она убила Финна, и вернулась в комнату, сестру она там не застала. «Оно и к лучшему», — пронеслось у нее в голове. Кларк решила не оттягивать с ритуалом и поместила в миску пряди волос. Самым сложным, как ей показалось, было пустить себе кровь, но и с этим она справилась. А дальше произошло что-то неведомое. Едва рубиновые капли попадали на темные пряди, они начинали дымиться и растворяться в ее крови. Вскоре в миске не осталось ни прядки. Кларк пораженно смотрела на пустую миску и думала, где же она намудрила. — Спасибо, Принцесса. Теперь мы всегда будем вместе. Финн Коллинз тронул ее плечо своей теплой рукой.