***
Меч ослепительно блеснул в свете ещё только разгорающегося утреннего солнца. Скоро оно разгорится и будет невозможно сражаться (хотя Индра с этим и не согласна), а к вечеру, зайдя за линию горизонта, исчезнет всякое тепло; единственным тёплым местом останутся водоемы, нагретые дневным жарким солнцем. Остаются считанные минуты до начала изнуряющих тренировок, на которых её, разумеется, поставят в пару с матерыми воинами, а не как остальных её ровесников в пару с одногодками. Очевидно, статус ученицы или, как её здесь величают, помощника воина, обязывает быть лучше других новобранцев. Солнечное тепло тронуло обнаженные плечи, прохладный ветерок разметал волосы, сзади послышались тихие шаги. Октавия не прекратила своего занятия. Привыкнуть узнавать шаги соседки по комнате за три дня, проведённых в Тондисе, Октавия научилась. — А ты оказывается жаворонок. Никогда бы не подумала. — Просто ты сегодня сама рано встала, — ответила Октавия, не оборачиваясь. Она провела по лезвию ещё раз точильным камнем, проверила его остроту, удовлетворённо кивнула, поднялась на ноги и одолжила соседке свой точильный камень. Талия заняла её место и сама начала точить своё оружие. Октавия познакомилась с Талией, как только приехала в деревню, и сразу же сблизилась с ней. Девушка-землянка привлекла её своим отношением к воинской обязанности. Талия не дожидалась обязательного призыва и пошла в армию добровольцем, а все ради того, чтобы иметь возможность обеспечивать едой мать и маленьких братьев. — С кем у тебя сегодня бой? — спросила Талия. Точильный камень в её руке остро натачивал полуторный меч. — Скорее всего, с Фио. Может быть, сама Индра решит меня покалечить. — Это она может, — рассмеялась Талия. — Помнишь мой тренировочный бой? Октавия помнила. В первый же день её пребывания в Тондисе она имела счастье или несчастье лицезреть неравный подбор соперников. Шестнадцатилетняя Талия, никак не отличающаяся крепко накачанными мышцами, была вынуждена сражаться с соперником, в разы превосходящем её и в росте, и массе. Стоит ли удивляться, что тот бой она проиграла? — Да уж… — протянула Октавия. — Надеюсь, сегодня к вечеру мы сможем хотя бы ходить, а не как обычно. — Надейся. Надежда умирает последней, погубив веру и любовь. Ну, или, как говорит мой отец, мечтать не вредно. Талия вернула точильный камень Октавии, поднялась на ноги и закрепила свой меч в заплечных ножнах. — Где он? Твой отец, — поинтересовалась Октавия. — Он работает на нашу разведку, поэтому его нет в Тондисе. Здесь только бойцы, а не разведчики. Я бы и сама пошла в разведку, но ты понимаешь, никто туда не возьмёт простую девчонку. — Талия замолчала, спустя мгновение она с интересом уставилась на Октавию: — А у тебя кто-то из родных служит? Может быть, отец или брат… — Я сирота, — отрезала Октавия. — У меня только старший брат. Он и дорогой мне человек ушли к горе. — Они вернутся, — заверила ее Талия. — Ты обязана верить в это и не допускать мысли об обратном. Если хочешь, я могу поделиться с тобой одной молитвой, она мне всегда помогает. — Что за молитва? — Вечером, сейчас не… — Талию заглушил набат, — …время, — договорила Талия, как только звон колокола смолк. — Значит, вечером, — кивнула Октавия. — Сейчас завтракать? Талия кивнула. Девушки, не торопясь, направились в трапезную. Насколько помнила Октавия ничего, кроме миски овсянки, куска хлеба и воды, им не дадут. Память не подвела её. Завтрак был таким же, как и вчера и позавчера. Октавия не кривилась, поедая невкусную кашу, на Ковчеге она практически голодала, а если и могла что-то съесть, то местная овсянка по сравнению с тем чуть ли не деликатес. Ровесники Октавии и ребята помладше размазывали кашу по тарелкам, кривились и плевались. — Почему они так себя ведут? — поинтересовалась Октавия у Талии. Девушка сидела напротив неё и в отличие от своих земляков вела себя за столом прилично. — Детишки богатых родителей с детства изнежены. Они ничего, кроме покупного мяса, рыбы и заморских фруктов и овощей, не ели. Вот теперь и воротят нос от нормальной еды. Снова прозвенел колокол. Время завтрака истекло. Хочешь-не хочешь вставай из-за стола, выходи наружу и стройся. Лучше поскорее. Опоздавших ждёт неминуемое наказание. Армия — штука жёсткая. Октавия и Талия поспешили выйти наружу, несколько мальчишек предпочли остаться в трапезной и нарушить тем самым приказ «стройся». — Дураки, — оценила их поступок Талия. — Накажут же на глазах у всего войска. Октавия поморщилась. Не далее как вчера, она стала свидетельницей воспитательных мер в отношении одного из таких мальчишек. От увиденного внутри все сжималось. — Строй-ся! — прогромыхал приказ. Они выстроились в шеренгу. Подростки и видные воины тренировались отдельно, но на построение были все вместе. — Рассчитай-сь! Октавия на автомате назвала свой номер и повернула голову к соседу. Мальчишек не досчитались. — Что с ними будет? — еле слышно спросила она у Талии, хоть и сама представляла что. Только что Индра отдала приказ «найти паршивцев и притащить сюда хоть за шкирку». — Плетью высекут, — так же тихо ответила Талия. — Неповиновение — серьёзный проступок. Им повезёт, если будут бить не до крови. Октавия сжала зубы и не дала жалостливому вздоху вырваться. Хоть она и стоит в строю с перепуганными детишками, такими же, как и она, Индра сделала её выше их. Она не должна показывать своих чувств. В конце концов, наказание справедливо. Её мыслей не разделяла троица мальчишек, которых притащили к Индре. — Тридцать горячих каждому. Приказ тут же принялись исполнять. Октавия заставила себя отрешиться от картины наказания и не обращать внимания на истошные вопли. Вскоре с провинившимися было покончено и их, не дав прийти в себя, отвязали и поставили в конец строя. Когда с мальчишками было покончено, огласили о начале тренировок. Весь строй распределили в четыре группы. Самыми большими получились группы воинов-новобранцев, то есть состоящие целиком из подростков. Октавия не попала ни в одну из четырёх групп. — Как же так! — успела воскликнуть Талия, прежде чем мальчик из её деревни ухватил её за плечо и силой увел к колоннам по четыре человека. Октавия знала: через десять минут колонны достигнуть той части, где тренируются и не ступят с неё до самого ужина. Обед ребятам дадут в виде карточек, которые можно обменять на еду. Талия никогда не обменивала обеденные карточки на обед, а отсылала домой, чтобы её мать могла получить в любой лавке полпуда зерна и две бутылки масла. Колонна за колонной покидала главную площадь деревни. Не прошло и десяти минут, как Октавия осталась на площади одна. Налетевший ветер не смог растрепать замысловатой прически. Октавия, сама того не замечая, чуть оправила на себе чистую, свежевыстиранную одежду и коснулась заплечных ножен, в которых хранился острый как бритва меч. — Можешь считать, что тебе повезло. Сегодня ты не будешь биться. Октавия, не мигая, уставилась на Индру. Она старалась ничем не выдать своего удивления, не показать, как слова наставницы взбудоражили её, не задать даже мысленно вопрос. — Сегодня ты будешь при мне. — Дала ответы на все вопросы Октавии Индра. — Возражения? Вопросы? Девушка сочла за лучшее промолчать. Ей хватило за одно короткое утро лицезреть прививание послушания через спины тех бедолаг. — Возражений и вопросов нет? Очень хорошо. Хорошо, что ты пытаешься стать благоразумной и уничтожить в себе поведение вспыльчивого ребёнка. Октавия снова молча встретила слова Индры. — Благоразумие тебе понадобится с этого дня. Продолжай его взращивать в себе. Ты видела, что бывает, когда этого чувства нет. Не вынуждай меня применять наказания к тебе, Октавия из Небесных Людей. Октавия представила себе как её привязывают к дереву, награждают хлесткими ударами плети, а потом гонят обратно в строй и содрогнулась. Нет, ни за что! Она никогда не допустит, чтобы такое случилось! — Я понятливая, — заверила наставницу Октавия. — Уставы и приказы до меня доходят через уши и глаза. Вам не придётся изощряться, чтобы найти способ донести до меня прописные истины. — Хорошо, — последовал ответ. — Раз приказы до тебя доходят через уши и глаза, то вот первый приказ: до захода солнца ты от меня не отходишь. Октавия чуть склонила голову. Индру удовлетворил данный жест, и она скомандовала: — Не отставай. У нас ещё много дел.***
Шарлотта Джонс никогда бы не подумала, что зажжённая свеча способна привести к такому. Утром следующего дня, пока она еще нежилась в теплой постельке и дожидалась прихода медсестры для укола, в палату пришли трое. Из незваных гостей девочка узнала одну только Розалину, та быстро представила своих спутников — смуглую девочку с волосами, заплетенными во множество косичек, и высокого темноволосого мальчика, как Джессику и Джулиана соответственно. Шарлотте сразу же понравились новые знакомые, в особенности Джулиан, который попросил называть себя Джулсом. Время в их обществе пролетело незаметно, и, когда пришедшая молоденькая медсестра вежливо попросила ранних посетителей выйти из палаты, девочка посмотрела вслед новым друзьям с тоской. Знай Шарлотта какой активисткой является Розалина Макбетом, не поддалась бы внезапному приступу грусти. Ровно в десять часов утра Розалина вернулась в палату Шарлотты, проникнув туда через распахнутое настежь окно, и пронесла Джонс пакет, полный ватрушек, сдобных булочек, пряников, конфет и прочих сладостей. Шарлотта отказалась уминать гостинец в одиночку, поэтому Розалине, стащившей все это великолепие с кухни в отсутствии поваров, пришлось съесть половину сладкого. За едой Макбетом делилась с новой подругой всем, что происходит в «Лагере…», какие ходят разговоры и как ко всему этому относится их компания. — Жаль, что воевать они берут лишь тех, кто достиг совершеннолетия, — сетовала девочка. — Мы бы многое могли сделать. Не даром же для нас проходят уроки Мари… Кстати, о Мари! Последовал рассказ, полный догадок и домыслов, о личной жизни младшей дочери нового канцлера. Внимание к девушке того юноши из сопровождения командира землян не осталось незамеченным. — Они встретились ночью, я сама видела! — горячо вещала Розалина. — Он пролез под забором, она спустилась по дереву, и оба исчезли в ночи. Утром, наверное, в сумраке вернулась в лагерь, по дереву залезла в комнату. Странно, что тренировку не отменила. Поспала бы… Шарлотта, знавшая не понаслышке о внимании Алекса к Мари, только кивала на каждое слово Розалины и мысленно радовалась за старшую подругу. «Хорошо, что Мари встречается с ним. Они такая красивая пара», — подумала Шарлотта. Ее мысли полностью разделяла Розалина. Проглотив последний кусочек ароматной ватрушки, девочка мечтательно вздохнула: — Эх, вот бы они повстречались-повстречались, а потом взяли бы да поженились! Пусть даже и через месяц! Как же я хочу погулять на ее свадьбе и поглазеть на Мари в подвенечном платье… Шарлотта выразила молчаливое согласие. Сколько же раз с того дня, как она встретила Алекса, Лотта думала о том, как было бы хорошо, если бы он и Мари по-настоящему полюбили друг друга так, как это обычно бывает в книжках. Раз и навсегда. В полдень снова пришла медсестра и, посмотрев на Розалину, поведала ей о меню в столовой. Девочка прекрасно поняла намек и поспешила попрощаться с Шарлоттой, не забыв обнять ее и шепнуть на ухо: «вечером приведу к тебе всю нашу компанию, познакомишься с теми, кто не смог оторвать свою задницу от мягкой кроватки и прийти познакомиться утром». Розалина сдержала свое обещание и пришла к Шарлотте. Правда, сделала она это после отбоя. Вместе с ней пришли знакомые Шарлотте Джессика и Джулиан и трое незнакомых ребят. Компания с трудом уместилась в небольшой палате, явно не созданной для нахождения в ней аж семи человек. Джессика заметила это остальным. Ей нашла что возразить Лилиан. — Если мы сядем на кровати, места хватит всем, — заметила она. И оказалась права. Все сразу же перестали озираться по сторонам в поисках угла, где можно примоститься. Эту ночь они провели весело и интересно. Компания разошлась по своим койкам в главном корпусе только ранним утром в предрассветном сумраке. Следующие два дня проходили точно также: ребята практически каждые три часа забегали к Шарлотте, делились новостями, проводили ночи в узком кругу. К ночи третьего дня девочка почувствовала, что начала привязываться к столь неунывающей компании, а особенно к задумчивому и не по годам развитому Джулиану. Она замечала это за собой и раньше, слышала, как печально вздыхала молоденькая медсестра, видела ее сочувствующий взгляд, но не понимала, что же с ней такое происходит. Теперь поняла. Нет, она точно не влюбилась, просто нашла в компании такого человека, чье доверие ей особенно дорого. Что обсуждали в тесном дружеском кругу, Шарлотта не знала. Она была далеко от темы разговора. — Лотта, а ты что скажешь? Шарлотта непонимающе уставилась на Розалину, потом посмотрела на Элению. — Мы спорили, выиграем ли мы эту войну, — подсказала ей та. — Конечно, выиграем. Наш народ и не с таким сталкивался. — Не дав Шарлотте и слова сказать, выпалил Мэтт. Девочке оставалась послать ему благодарственный взгляд. — Кажется, ты устала, — заметила Лилиан. Эта девочка большую часть времени молчала, но зато когда открывала рот, говорила дело. — Нам нужно расходиться и дать тебе возможность отдохнуть. Все тут же засобирались на выход, кто мышкой прошмыгнул в дверь, кто вылез через окно. Вскоре палата практически полностью опустела. В ней остались только Розалина и Шарлотта. — Тебе не надоело здесь оставаться? — спросила она. — Надоело. Поверь мне, очень надоело. — Тогда тебе стоит валить отсюда, завтра-послезавтра дождемся удобного случая, и ты уберешься из этой тюрьмы. Идет? Шарлотта пожала протянутую подругой руку. Розалина кивнула ей, вспрыгнула на подоконник, и через минуту в палате осталась одна Шарлотта.***
— Мари, я считаю: твое наказание окончено. Ты не обязана больше тренировать тех детей. — Именно такими словами меня встретила утром мама в столовой. Она незаметно подсела ко мне за столик, где я пила чай в гордом одиночестве — временный переезд Октавии обязал меня трапезничать в одиночку и бонусом к этому находиться в светлое время суток по большей их части одной. Кларк упорно продолжала меня игнорировать. Та ее вспышка гнева была последней эмоцией, которую продемонстрировала мне сестра, теперь ей на смену пришло безразличие. Не знаю что хуже: когда она орет на меня так, что стекла дрожат, или когда взглядом превращает в червяка. Кларк перестала со мной тем или иным образом контактировать, я не знаю, где она пропадает в течение дня, когда встает и ложится. И все это при том, что мы официально живем в одной комнате! Я три дня к ряду по ночам выскальзывала из своей постели и выбиралась за территорию лагеря, и ни в один из этих дней не случалось того, чтобы в комнате на положенной ей койке спала Кларк. Когда под утро я возвращалась в нашу комнату, ее тоже не было. Уж не знаю где она тусуется полночи, но просыпаясь в десять утра из-за назойливого стука в дверь, я постоянно вижу ее смятую постель. Я поперхнулась чаем. Чего-чего, а подобного заявления я не ожидала. Не сейчас, когда я успела привыкнуть и привязаться к детям. Если все прекратить насколько же скучно будет ожидание ночи? С обязанностью тренировать маленьких бойцов мой день обретает краски. Если сейчас все прекращу — загнусь от скуки. Ребята нехило так скрашивали мой день. Тренировки с ними при всех наших различиях и тараканах в голове все же приносили мне настоящее удовольствие. А тут все прекратить! — Нет, — в это слово я вложило максимум твердости. — Я не прекращу тренировки. У ребят уже многое начинает получаться, да и привыкли они ко мне. Однозначно нет. Мама решила не спорить со мной. Залпом, выпив чашку кофе, она покинула мое общество, сославшись на необходимые дела канцлера. После своего завтрака я, как обычно, отправилась на спорт-площадку, где у нас обычно проходили тренировки. Сегодня на тренировке не произошло ничего особенного. Оно и к лучшему. Не далее как вчера, отрабатывая стрельбу, Джессика застрелила утку. Объяснение этому я могу дать одно — халатность. Где же это видано зарядить тренировочный автомат боевыми патронами? Хорошо что сегодня ничего такого нет. Из прошедшей тренировки я сделала несколько выводов. Во-первых, Розалина хорошо обращается с ножом и стреляет. Во-вторых, Лилиан, несмотря на свой юный возраст, очень прыткая. В-третьих, Джулиану и Мэтту не помешает трезво оценивать свои реальные возможности. По окончании тренировки я предложила детям встречаться, начиная с завтрашнего дня ближе к ужину, они согласились. Наша тренировка закончилась на полчаса позже, чем обычно, но никто и не думал жаловаться. В умах детей за все дни наших активных встреч успело отложиться: чем больше они тренируются — тем больше их шансы остаться в живых в нашей суровой реальности. Жить они хотели так же, как и я. Мне до сих пор снится в кошмарах то ужасное купание. Страшно представить, что было бы со мной не вытащи меня оттуда Алекс… Алекс. Он снова набрался терпения и продолжил обучать такую непонятливую ученицу. Мне честно его жалко. Он так мне бедненький все по сотому разу объясняет, а я никак не могу нормально научиться плавать. Сдается мне, на следующем уроке он меня специально утопит, чтобы не мучилась. Направляясь в свою комнату, чтобы отдохнуть, я умудрилась встретить Зои Монро. Как только я увидела ее, в голове сразу же пронеслась мысль: ничего хорошего не жди. И правда ничего хорошего не произошло, мама велела Зои передать мне ее волю. Я должна написать отчет о тренировках детей, включающий в себя планы тех самых тренировок, будущие цели и результаты на данный момент. Все просто супер.***
Ее дни были скучными и однообразными: постоянные совещания с Лексой, доклады матери и бесконечные ожидания лучшего времени суток — ночи. Ночи наполнялись счастьем, радостью, подарками. Они с Финном наслаждались многочасовыми танцами. С наступлением темноты и до утра. Кларк с нетерпением ждала темного времени суток. Ждала возможности надеть на себя прекрасное шелковое платье, которое заструится по телу и выгодно подчеркнет изгибы и округлости тела; возможности сделать себе макияж, помогающий ей выглядеть старше своих восемнадцати лет, и выпрямить свои волосы, сделав их гладкими. Вчера был чудесный день. Финн обрел возможность появляться не только ночью, но и днем. Кларк не жалела потраченной для ритуала крови. Не жалела и своих усилий по добыче пряди волос своей сестры. Усилия стоили результата. — Сегодня у меня свободный день. Можем… — Кларк с безмятежным видом растянулась на новой скамье на окраине Лагеря Джахи. Она не боялась повредить свое шикарное алое атласное платье. Финн сидел рядом с ней и перебивал золотые пряди волос. — …пойти танцевать. Кларк одарила Финна обожающим взглядом. Возлюбленный настолько ее понимал, что заканчивал за нее фразы. — Главное: чтобы нам не помешала твоя сестра. Кларк поморщилась и резко села на скамейке. Финн сказал то, что не должен был. Со дня его воскрешения они условились никак не упоминать Мари. — Наглая девчонка, не забывай про это, — сквозь зубы прошипела Кларк. — Она мне не сестра! Финн обнял ее за плечи. — Принцесса, эта дрянь не стоит твоих нервов. Кларк положила голову ему на плечо и почувствовала, как парень приобнял ее. Кларк от удовольствия прикрыла глаза. Она хотела, чтобы объятья продолжались вечно, но электронный браслет на ее левой руке не волновали желания девушки. Противным сигналом он сообщил голубкам о необходимости, нигде не задерживаясь, отправляться прямо в штаб. — Пора идти. — Кларк нехотя выбралась из его объятий. — Нас ждут в штабе. Только для начала зайдем ко мне в комнату. — Как скажешь, Принцесса. Парочка, не особо торопясь, направилась к зданию главного корпуса. Перед входом в вестибюль Кларк высвободила свою руку с замысловатым маникюром из ладони Финна. На недоуменный взгляд последнего девушка быстро ответила: — Не нужно, чтобы на нас пялились. Тут же Кларк услышала тихий смех Финна. Следопыта изрядно повеселили опасения его Принцессы. Он даже не думал о мнении окружающих. Они нисколько не тревожили парня. На руке Кларк снова запиликал браслет. Мать требовала ее немедленного прибытия в штаб. Стараясь не думать какие слова использует действующий канцлер, чтобы описать задержки своей дочери, Кларк обернулась к Финну и поторопила его. Непростительно опоздав в штаб, Кларк и Финн переступили порог комнаты сестер Гриффин. Мари сидела за столом и что-то упорно строчила, рядом с ней лежали несколько чистых листов бумаги, набор ручек и целая стопка исписанных листов. На шум распахнувшейся двери девушка обернулась и, увидев на пороге свою сестру, прервала написание отчета. — Кларк, где ты была? Сказать честно, за весь день я вижу тебя только во второй раз. Первый был — когда ты вернулась в постель. Кларк предпочла ничего не отвечать на слова сестры. Она молча подошла к шкафу с одеждой и выудила оттуда чистую рубашку и брюки, после чего направилась к выходу. Мари вышла из-за стола и бросилась наперерез сестре. — Так не пойдет, — заявила Мари. — Ты игнорируешь меня, шляешься неизвестно где и постоянно винишь меня. Скажи мне, в чем я виновата?! — С дороги, — прошипела Кларк и толкнула сестру плечом. — Я не уйду, пока ты мне не скажешь в чем моя вина! Кларк обернулась к Финну в безмолвной мольбе о помощи. Парень кивнул и осклабился. А в следующий миг колени Мари подогнулись, и она рухнула на твердый пол собственной спальни. Стекла задрожали от пронзительного крика. — Ты же видишь как мне больно, — простонала Мари в перерыве между приступами всепоглощающей боли. — Позови маму. Мне нужен… — она изогнулась в новом приступе, — …врач! Кларк и пальцем не пошевелила, чтобы хоть как-то облегчить муки Мари. Тело сестры изгибалось от чудовищной боли. Она больше не кричала, только сдавленно стонала. Кларк смотрела на все ее страдания с садисткой улыбкой на губах. Такое же выражение приняло лицо Финна. — Какая же она слабая. Поет соловьем от небольшой щекотки, — хмыкнул Финн. — Я молча принял свою смерть: не стонал и не кричал. А смерть меня постигла ужасная: земляне сначала ослепили меня, потом вырвали все ногти на ногах и руках, изрезали все тело ножом, отняли руки и ноги, долго жгли огнем. Все это время я молчал, и они смилостивились — добили ножом в сердце. — Она должна ответить сполна. За твои страдания. За кровь, что лилась ручьями на холодную землю. Мари должна ответить за свое предательство мне! Она должна так же, как и ты страдать! Финн протянул руку к Кларк и переплел их пальцы. Мари, уже задыхающаяся на пороге комнаты, выгнулась дугой. Ее руки и ноги, скрытые светлой одеждой, мелко дрожали. — Хватит! — взмолилась девушка. — Пожалуйста, помоги мне! Убери боль! Пожалуйста, убери бо-о-о-о-ль! Кларк глумливо расхохоталась и прежде чем присесть подле сестры, ткнула ее носком изящной туфельки под ребра. — Больно тебе, да? — нарочито чутко спросила сестру Кларк. — То, что ты сейчас чувствуешь, самая малость того, что ощущал Финн, когда его исключительно по твоей вине казнили земляне. Его кровь на твоих руках. Его убили страшным образом, только потому что ты хотела спасти свою ничтожную крысиную шкуру! Вот в чем твоя вина, сестренка! Вот почему я тебя ненавижу! Ты приносишь нам одни беды. Ты их источник! — Кларк встала на ноги, Финн оттащил ее сестру с порога и открыл перед золотоволосой дочерью канцлера дверь. Кларк переступила порог и на прощание кинула взгляд, полный ненависти и презрения, на темноволосую девушку, которую совсем недавно любила всем сердцем. Поняв, что в любом случае стоит как-то окончить свою восхитительную речь, она прибавила: — Пока ты валяешься здесь и сгораешь в адском пламени, советую услышать и запомнить одно: мне не нужна такая сестра как ты, лучше бы ты никогда не рождалась и тем самым не могла испортить мне жизнь. Она позволила Финну взять ее под руку и повести по коридору к ближайшей уборной, где планировала переодеться. Кларк была настолько довольна собой, что не заметила, как ее сестра округлившимися глазами смотрит куда-то за ее плечо, не заметила она и одной-единственной хрустальной слезинки, вытекшей из уголка серого глаза.***
— Джексон, один кубик морфина! Я точно не поняла, в какой именно момент меня нашли лежащей на полу собственной спальни, едва живой от боли. Я не разглядела лица, не услышала голоса этого человека. Наверное, к его приходу в голове что-то помутилось. Да, именно так. Иначе как объяснить то чудовище или вернее сказать монстра из ночных кошмаров, стоящего рядом с Кларк. Одни только его глаза — черные без зрачков — чего стоят! В вену впивается острая игла, и через нее в мою кровь попадает мощный анальгетик. Я не чувствую боли. Не после того какие пытки я получила, когда в комнату зашла Кларк. Кларк! Боже, никогда бы не подумала, что родной человек признается мне, что желал бы больше всего на свете, чтобы я не рождалась! Лучше бы она меня убила или изувечила, или подвергла бы боли сильнее той, чем я получила. Но это… Страшнее ее слов я не слышала никаких. Кларк за час смогла сделать то, что не смогли ни Беллами, ни Джон Мерфи, ни даже мерзавец Тео. Она разбила меня. Неужели я и вправду убийца? Сколько людской крови на моих руках? Обезболивающее медленно начинает действовать и погружать меня в сон. Из последних сил мне удается вспомнить одно: я лично убила молодого воина из Трикру, и сон тут же захватывает меня в свои объятья. Проснулась я в небольшой полностью белой комнатушке, лежа на узкой койке, застеленной белой простынью, плотно укрытой такого же цвета одеялом. В комнате уже стоял полумрак, за окном догорали последние краски заката. — С добрым вечером, — раздался знакомый детский голосок слева от меня. — В наших рядах, как я погляжу, прибыло. Я повернулась на голос и разглядела в полумраке светловолосую макушку Лотты. Девочка сидела на своей кровати, свесив босые ноги, и с интересом разглядывая меня. — Сколько времени я спала? — Шесть часов. Твоя мама сама тебя переодела в больничное и уложила в постель. — Значит, сейчас… — Уже девятый час идет. Ужин ты благополучно проспала, но я спрятала твою порцию, чтобы тот мрачный тип ее не отнял. Только Аврелия мне и не хватало! — Достань ее, — попросила я Шарлотту. — Надо что-нибудь съесть. Благодаря отчету перед мамой и внезапному приступу я пропустила обед, однако девочке этого лучше не знать. Пока Шарлотта выуживала из своего тайника мой ужин, я спустилась с кровати. Одежда, как и следовало ожидать, была мне чуть великоватой и сидела мешком, но это все мелочи. О них и думать не стоит. Подумать стоит в первую очередь о другом. Сколько мне осталось сидеть в тюрьме белых стен? Что стало с Кларк? Как я теперь буду сбегать с Алексом? — Приятного аппетита. Девочка поставила передо мной полную тарелку жаркого, небольшую корзиночку с ароматными маковыми булочками, какими так объедалась Октавия, и граненый стакан с компотом. — Спасибо. Пока я ела, моя юная протеже что-то долго и настойчиво искала. Нашла она свою пропажу, когда я невозмутимо допивала вкуснейший компот. — Держи. Записку принесла какая-то хищная птица, по всей видимости сокол, около часа назад. Шарлотта практически насильно сунула мне в руку небольшой кусочек пергамента, где была написана одна-единственная фраза: «В десять часов вечера приходи на ваше место, есть заманчивое предложение». Под запиской красовалось изображение черной капли, рядом с ней стояла изящно выведенная буква К. Мне пришло единственное имя, соответствующее кричащему символу — черной капли крови. Кейт. Интересно, что сестре Алекса понадобилось от меня. Помниться около месяца или уже полутора месяцев назад она мне угрожала убийством, перед этим подлечив, потом спасла жизнь, а совсем недавно усыпила, когда мы вместе делили комнату в Тондисе. Правда перед этим она не стала выдавать мое настоящее имя и происхождение, а если вспомнить, что она не стала мне вредить во время пленения людьми Лексы… Остается надеяться, что сегодня Кейт меня не убьет во время нашей встречи. — Ну, что там написано? — Шарлотта вилась вокруг меня юлой, постоянно меняя свое место дислокации. — Кейт говорит необходимо встретиться. Лотта с круглыми, как у совы, глазами плюхнулась на мою кровать. Весь вид девочки выражал крайнюю степень удивления. Похоже, не я одна его испытываю. — И ты пойдешь? — поинтересовалась она. — Заманчивые предложения не каждый раз пишут в записках. Нужно узнать, что она от меня хочет. — Значит, пойдешь, — констатировала Шарлотта таким тоном, словно я только что ей призналась в своем согласии прожить всю жизнь в дурке. Внешне девочка тоже изменилась. Она сникла и, растянувшись на моей кровати, отвернулась от меня к стене. Мне стало как-то не по себе от понимания, что, возможно, своим ответом я невольно обидела девочку. Оставив записку на столе, я присела к Шарлотте и дотронулась до ее плеча. — Милая, ну ты чего. Если ты так хочешь пойти со мной, я тебя возьму. Только при условии что твоя нога прошла. Девочка повернулась ко мне и так глянула… Не думала я никогда поймать на себе такой взгляд от ребенка. — Дело не в этом, — прошептала Шарлотта. — В десять часов объявят отбой, а сегодня дежурит страшный мрачный тип. Он такой вредный и больше похож на вампира или летучую мышь, чем на человека. Ты не знаешь, как он ликовал, когда тебя принесли сюда днем и сообщили, что следующие три дня ты будешь находиться в стационаре. Он точно припрется сегодня ночью и если тебя не будет… — ...все шишки обрушатся на тебя, — закончила за девочку я и разозлилась. Нет, не на Шарлотту, а на Аврелия. Мерзавец, козел и ублюдок в одном лице. Ему чуждо все человеческое, а вот повесить на ненужного конкурента интересный диагноз «шизофрения» это вам запросто. Если кто-то допустил этого до дежурства в стационаре, то стоит запастить таблетками от нервов. Всем будет далеко не весело, особенно мне… Бесшумно распахнулась дверь в палату. Я обернулась только на звук шагов, на пороге Джессика Лэрд. Шарлотта села на моей кровати и с удивлением посмотрела на вошедшую. — Я знаю, как вам помочь, — ответила на мой немой вопрос Джессика. Со стороны окна раздался грохот и вместе с ним еле слышные высказывания, каких я даже и не знала. Розалина Макбетом в кепке, надетой козырьком назад, грязноватых джинсах и черной футболке поднималась с пола. — А я смогу принести тебе одежду! — задорно заявила она. — Для меня это не составит особого труда. — Я больше удивлюсь, если окажется, что до попадания на Землю ты не проходила спецподготовку вора. Розалина в ответ на мои слова церемониально поклонилась. — Так, что надо добыть из твоей комнаты? — Темную футболку, темные штаны, куртку того же цвета и обувь тоже темную. — О, ты решила стать готом! — воскликнула девочка и тут же скрылась из палаты через окно. Пока Розалина совершала не совсем законное предприятие, мы с Шарлоттой готовили Джессику к небольшой авантюре. Помощь Джесс мне была как раз на руку. О чем я ей и сказала. И пока Шарлотта убеждала свою подружку насколько все легко и просто, я так быстро, как могла, расплетала Джессике ее многочисленные тоненькие косички и расчесывала волосы. В девять сорок с косичками девочки было покончено, и она растеряно разглядывала свои волнистые пряди. Одновременно с этим в окно снова влезла Розалина и бросила мою одежду на кровать. — Получите, распишитесь. Обувь внизу. — И не дожидаясь никакого ответа, она скрылась. Я быстренько переоделась в принесенную Ро одежду, а больничную аккуратной стопкой отдала Джессике. Та в ней просто утонула. Шарлотте снова пришлось успокаивать расстроенную этим фактом Джессику, а мне… Мне пришлось убрать одежду Джесс в заранее оговоренное место и выскользнуть из окна в еще распахнутой куртке. Время стремительно убегало. Свои сапоги я обувала уже на другой стороне забора, пока ждала приход красавицы Кейт. Она не заставила себя долго ждать. — Ну, здравствуй, Мари из Небесных Людей. — Кейт подошла ко мне настолько бесшумно, что я вздрогнула и обернулась. На ней был черный плащ с капюшоном, который неплохо закрывал лицо. — Здравствуй, Кейт. — Тем же тоном ответила я ей. — О каком предложении ты писала мне? — Нам нужно пройтись, не так ли? Кейт увлекла меня за собой вглубь ночного леса. Растущая луна и яркие звезды немного освещали нам путь, но вместе с тем в лунном свете всякое дерево или кустарник отбрасывали такие тени… Мы шли молча. Слышались лишь наши тихие шаги. В этой части леса птицы не ухали, не слышались крики их убитой добычи, даже насекомые куда-то спрятались. Вдруг вдали показался старый домик, в его окне горел свет, а из трубы валил дым. — Здесь мы и остановимся, — тихо объявила мне Кейт. — Дом, который ты видишь, — жилье сильной ведьмы или жрицы. Я точно не знаю кто она на самом деле. Ты спрашивала меня: что за предложение я хочу тебе сделать… Так вот, поговаривают, что каждый кто решится посетить этот дом, получит ответы на все свои вопрос, более того, он может получить предостережение той мудрой женщины. Я тебя ни к чему не принуждаю, решай сама: пойдем к ней вместе или вернемся назад. Кейт удалось меня заинтриговать. Ведьма? Жрица? Не думала, что они реальны. На Ковчеге в магию не верили, но мы же на Земле. Вполне возможно, что магия или оккультизм тут есть. Может быть, мудрая женщина, о которой говорит мне Кейт, поможет разобраться с той чертовщиной, что происходит с моей семьей. — Идем к ведьме, — решилась я. Кейт, ничего не ответив мне, раздвинула еловые ветви и ступила на неровную тропку. Стелящийся по земле белый туман полностью скрыл от меня носки ее сапог. Резные деревянные двери ведьмовского дома на холме распахнулись перед занесшей руку Кейт. Изнутри на нас повеяло теплом и запахом печенья. Мы с Кейт переглянулись. Если мы хотим отступить — самое время! — Барышни, вы собираетесь входить? Женщина, немолодая и нестарая, в глухом черном платье с воротником по горло и такого же цвета платком, завязанным на голове, вышла в прихожую. Кейт от ее слов вся распрямилась и, гордо вскинув подбородок, прошествовала внутрь дома. Я старалась от нее не отставать. — То-то же, — довольно заметила женщина. — Давайте мне вашу одежду. Кейт аккуратно сняла с себя свой плащ и, снова опередив меня, протянула его «экономке», как окрестила я поторопившую нас женщину. Мою куртку «экономка» повесила рядом с плащом Кейт. — Следуйте за мной. Хозяйка вас уже ждет. Нас проводили на самый верх огромного дома, который издали нам казался небольшой избушкой. Честно говоря, я успела устать пока шла по многочисленным лабиринтам коридоров и этажей. Наконец, «экономка» толкнула дверь и пропустила нас в небольшую разительно отличающуюся от всего дома комнатушку. В ней не было ничего золотого и серебряного как во всем остальном доме. Собственно, кроме печки, деревянного стола, двух табуреток и скамьи, здесь ничего не было. Комнатушку освещал скудный свет нескольких лучинок, от чего после яркости коридоров мне показалось, что я ослепла. — Барышни. И такие юные, — протянул загробный голос. И я, и Кейт, не сговариваясь, повернулись в его сторону. — Любопытство. Глупость. Безрассудность. Интересно, очень интересно… Мне от каждого слова ведьмы становилось жутко. Полумрак комнаты полностью скрывал ее от нас. Поэтому ни я, ни моя спутница так и не смогли разглядеть хозяйку. — Люди говорят: ты — Ведьма. — Кейт собрала волю в кулак и выступила вперед. — Они не лгут. На старом сколоченном из досок столе вспыхнула свеча. В ее свете я смогла разглядеть хозяйку. Спутанные черные волосы закрывали половину лица, но только не болотного цвета глаза и крючковатый нос. — Я хочу знать свое будущее! — Все хотят его знать. И стар и млад, — проворчала ведьма. — Для всего требуется плата, милочка. — Я заплачу, — заверила ведьму Кейт и выудила из кармана золотую монету. — Мне не нужны твои деньги, девочка. Мне нужна твоя кровь. Гадания на крови? Вот уж не думала. Я отошла во мрак комнаты и присела на краешек скамьи. У моих ног зашипела и убежала прочь кошка. Странно… — Бери, — донесся до меня голос Кейт. Внезапно ярко вспыхнули уже примеченные мной лучины, на полу появилось множество свечей. В комнате в разы стало светлее. Неосознанно я приласкала забравшуюся ко мне на колени черного цвета кошку. Белая кошка, испугавшаяся меня, сидела на печке и шипела, а рыжая спала, прижавшись ко мне, и никак больше не реагировала. Тем временем Кейт села напротив ведьмы за стол и протянула ей свою руку. Та уколола ее в палец ножом и сразу же сунула палец девушки себе в рот. Я вытаращилась на ведьму, Кейт просто опешила, но ведьма оставалась невозмутима. Как только кровь Кейт попала ей в рот, она выпустила палец. Ведьма чуть откинулась назад и начала вещать замогильным голосом: — Вижу-вижу тебя, милочка. Три жениха даны тебе, одного ты отвергла, другого потеряла, а третьего еще не встретила. Три судьбы были у тебя, одна уже исчезла, две другие остались. Есть у тебя старый друг, он часто оказывается рядом с тобой. И скоро появится враг. Такой же, как ты. Не мешай родной крови бороться с ним. Берегись выходить на улицу в безлунную ночь, ибо не увидишь своего врага, а только почувствуешь, как лед прошивает твое хрупкое тело. От тебя одной зависит: падешь ли ты во мрак или вернешься к свету. Меня от каждого слова ведьмы начало прилично потряхивать. Не спасал черный пушистик, дарящий мне свое тепло и тихо мурлыкающий у меня на коленях. Как интересно Кейт выдерживает это предсказание? Кейт встала со стула и медленно на полусогнутых отошла в угол. Гордая бесстрашная девушка уступила место испуганному ребенку. — Ну-ус, ты все еще хочешь узнать свою судьбу как и твоя подружка? — вполне миролюбиво поинтересовалась старуха. — Хочу, — заявила я и, стряхнув котяру с колен, заняла место Кейт. Ведьма протянула мне каменный нож. Я, не колеблясь, приняла его и чиркнула по указательному пальцу. На белой коже тут же выступила кровь. Ведьма повторила свою процедуру слизывания капельки крови. — А ты не так проста, милая голубка, — протянула она. — Вижу любовь, преданность и великий страх. Тебе предначертана борьба. Зло уже подступило, оно призвано твоей собственной кровью. Оно обмануло твоего родича. Три родича даны тебе: одному ты преданна, со вторым очень близка, а третий может стать твоей погибелью. Три друга будут дарованы тебе: один легкий, один быстрый и один опасный и преданный. Не пренебрегай ими! Вижу большую любовь. Твой суженный рядом. Не бойся своего Врага, его время еще не пришло! Берегись одиночества, ибо смерть ходит за тобой по пятам и вот-вот может забрать в свои объятья. Не помню, как очутилась на улице, одетая в куртку. Ничего не помню. — Ну и ну, — поежилась Кейт. — Останови меня, если я в следующий раз захочу идти к гадалке. Я что-то утвердительно промычала. Самой бы мне к ней после таких пророчеств не пойти.***
Талия полулежала на узкой жесткой кровати и что-то быстро писала заточенным огрызком карандаша. На протяжный скрип хлипкой деревянной двери девушка обернулась. Октавия Блейк еле держалась на ногах. Талия отложила незаконченное письмо и поспешила навстречу соседке. Октавия выглядела очень плохо. — Что с тобой случилось? — вопрошала Талия, помогая Октавии расшнуровать обувь и раздеться. — Ты вернулась через час после объявления отбоя! — Нужно было рубашку постирать. Октавия непослушными руками натянула на себя спальную одежду, шатаясь от усталости, она аккуратной стопкой сложила повседневные вещи на прикроватную тумбочку, поставила в угол сапоги и только после этого позволила себе растянуться на кровати под тонким покрывалом. — Завтра будет трудный день. Октавия заснула прежде, чем Талия успела спросить у нее «почему». Утром их разбудил громкий стук в дверь. Грубоватый мужской голос приказал, чтобы «небесная девчонка немедленно вставала». Октавия, широко зевая, вылезла из-под покрывала и начала собираться. Ей не переставало казаться, что поспала она не больше минуты. — Тебя так рано подняли, — произнесла Талия. — Приказ Индры. — Пожала плечами Октавия. — Мне лучше поспешить. Она ловко зашнуровала ботинки и теперь подтягивала ремни заплечных ножен. Октавия порадовалась тому, что вчера додумалась не расплетать свои многочисленные косички, из которых состояла ее прическа. Иначе сейчас бы ей пришлось худо. — Если меня сегодня вечером долго не будет, ложись спать. «Ну, все пора идти», — подумала Октавия. Словно прочитав ее мысли, Талия слезла с кровати, достала что-то из тумбочки и шагнула к Блейк. — Подожди. Ты не нанесла себе боевой раскрас. Пришлось Октавии полминуты стоять неподвижно и терпеть, пока Талия наносит ей на лицо черную краску, крепко ругая заимствованными у Беллами словами местную моду. — Надеюсь, вечером свидимся, — бросила Октавия на прощание и пулей вылетела за дверь. Ей совсем не хотелось представлять реакцию Индры, если она, упаси Боже, опоздает. К счастью, в трапезную она в сопровождении одного из людей Индры явилась вовремя. Наставница бегло посмотрела на нее, удовлетворенно кивнула. Октавия с легким сердцем заняла свое место за большим столом и решила не пренебрегать едой. Она вообще не отличалась пренебрежительным отношением к таким важным вещам как еда и вода. На этом завтраке Октавии удалось сполна насладиться пищей. Впервые за столько дней ей предложили съесть яичницу с солониной и выпить немного вкусного травяного чая. Многие члены воинской вышки еще толком не поели, когда Октавия по знаку Индры встала из-за стола и отправилась на улицу седлать коней. Предстояло возвращение в «Лагерь Джахи». Она, Индра и еще с десяток всадников Тондиса обязаны сопровождать домой прибывших еще вчера во второй половине дня Кларк и Эбигейл Гриффин. Зачем канцлер и ее дочь прискакали в деревню Октавия не знала и не хотела знать. — Привет. Октавия молча кивнула подошедшей Кларк. Принцесса выглядела странно. Именно странно. Октавия это заметила только сейчас. «Такое чувство, будто она больна», — подумала Октавия, внимательнее вглядываясь в лицо Кларк. Никакой макияж не мог скрыть неестественную бледность лица Кларк. В нем ни кровинки, а глаза выделяются так, что становится не по себе. Глаза изменились: потемнели и стали менее живыми, чем были до этого. У Октавии сложилось впечатление, что они отдали все краски кому-то. Плюс Гриффин умудрилась сильно похудеть, щеки осунулись. «Как этого не видит ее мать? Что-то здесь нечисто». — Нужно выдвигаться. По коням! — громко скомандовала Кларк, тем самым открыв Октавии еще одну тайну: Лекса дала ей людей в подчинение и к этим людям относится и Индра. Девушка уныло подметила, что приказ спешат исполнить. Она поискала глазами свою наставницу и удивилась. Индра не спешила занимать своего коня. — Мы с тобой едем в хвосте. Чтобы не устроить толчеи — лучше пропустить остальных вперед. Так и поступили. Только когда двенадцать человек выехали из деревни и пока еще рысью двинулись в сторону леса, Октавия и Индра оседлали коней и, держась в отдалении от основной группы всадников, отправились следом. Путь предстоял неблизкий. Расстояние между Тондисом и «Лагерем…» примерно восемь лиг. Октавия вспомнила ту дорожку, какой они буквально за три часа добрались до дома, и тут же отмела ее. Она непригодна для лошадей. Очень скоро Октавия заскучала. Единственные звуки, какие ее окружали: конский топот да нудные лекции Индры. Что-то про Ледяной Народ. Октавия кивала каждому ее слову, но смысл до нее не доходил. На середине пути сделали небольшую остановку — Кларк решила глотнуть воды. Остальные восприняли команду с энтузиазмом и тут же достали: кто кусок хлеба, кто пригоршню сухофруктов, а кто мех с водой. Двинувшись с места, они далеко не уехали — впереди грянул выстрел. Конь под Октавией испугался, встал на дыбы. Девушка решила не утруждать себя успокаиванием коня и просто выпрыгнула из седла, освободив обе ноги от стремян. — Дуреха! Совсем ума лишилась! Не заикайся даже потом, что ноги болят! Октавия постаралась не смотреть на искажённое гневом лицо наставницы, когда доставала меч. Сейчас важно найти стрелявшего, а не думать о том какая она неразумная. Стрелок вместе со своим напарником нашлись быстро. Они имели глупость выскочить как раз на ту самую дорогу, на которой спешились Октавия, Индра и еще один воин. Не успел напарник стрелка направить автомат, как ему в сердце прилетела стрела. Повторить судьбу товарища стрелку не дала Октавия. Она выскочила ему навстречу и с боевым кличем бросилась на него с мечом наголо. Их схватка длилась недолго и не прошла без следов для обоих. Вот только Октавии повезло отделаться шишкой на голове. Стрелку она неплохо повредила его герметичный костюмчик, прежде чем поставить на колени, прижать к горлу острый меч и задрать голову. — Прикончи его! — услышала она приказ Индры и решила не испытывать судьбу. Всего одно движение и жизнь оборвется. Всего одно движение… — Нет! Октавия, нет! — Кларк не дала ей завершить начатое. Движение так и не оборвало жизнь врага. — Он с горы Везер. Нам он пригодится живым. Закройте как-нибудь повреждения, нужно отвезти его в лагерь. Октавия убрала меч и оттолкнула пленника. Раз Кларк хочет, чтобы он жил, пусть живет. Быть может, принесет им какую-то пользу. Пока все думали, как исправить нанесенный ею вред горцу, она отошла к месту, откуда выскочил стрелок с напарником, и тщательно его осмотрела. Вскоре она нашла искомое. Рюкзак салатового цвета. Открыв его, Октавия сразу же наткнулась на нужный предмет — фотографию. — Кларк, их целями были вы с Лексой. — Октавия протянула дочери канцлера фотографию, на которой были запечатлены Кларк и Лекса. Индра немедленно отправила в Тондис всадника, ее воин поднял с кое-как заделанными повреждениями в костюме пленника на своего коня, остальные поспешно начали возвращаться на коней, с бережностью кто-то посадил раненого воина перед собой — выстрел горца все же задел всадника Трикру. — Когда приедем в лагерь ваших людей, твоей единственной задачей будет охрана Кларк. Если с ней что-то случится, со всей серьезностью отвечать будешь ты, Октавия из Небесных Людей. Октавия захотелось высказать все, что она думает о подобной затее, заупрямиться, послать Индру к черту и прочим нечистым. Она удержалась. Понимание чей это приказ дошло до нее быстрее, чем она поддалась эмоциям. — И долго я буду отвечать за нее? — вместо всего этого поинтересовалась девушка. — Пока только день, дальше посмотрим. Октавия кивнула и вставила ногу в стремя. Индра залазить не спешила. — Не забудь сегодня забрать необходимые тебе вещи. Если ты снова будешь игнорировать дисциплину, ответишь по закону военного времени. Октавия смогла порадоваться одному — она еще не успела залезть в седло. Остальному радоваться не приходилось.***
— Как они посмели напасть на нас?! На меня! Да они хоть понимают кто я такая?! Я — дочь канцлера! Единственная истинная дочь! Я не то ничтожество, что смеет зваться моей сестрой! Ха! У меня нет сестры, и никогда не было. Проклятая девчонка мне никто! Кларк Гриффин металась по своей спальне, сшибая все на своем пути. Горячий неистовый гнев захлестывал ее. Увидь ее случайный наблюдатель, девушку он бы не узнал. Прямо в эту минуту Кларк собой больше напоминала разъяренную кошку. — Милая, эта девчонка не должна тебя заботить. Она слаба. В ней нет и капли силы, а вот такой чепухи, как милосердие, самоотверженность, верность и преданность, предостаточно. Это недоразумение глупо и наивно. Ты должна перестать думать о ней. К тому же совсем скоро она сыграет в ящик… — Скорей бы. Она мне уже надоела. Совсем. Когда смотрю в ее глазенки, хочется их вырвать, а уж ее поступок в деревне… Доброта — самая ненужная черта характера, так же как и великодушие, альтруизм и прочее. Всем известно, что только сила и жестокость способны помочь получить уважение. — А еще смена масок. Людей необходимо использовать, пока они нужны, а когда надобность в них отпадает — убивать. Люди ведь не что иное, как пешки на шахматной доске, и только ты способен с их помощью выиграть партию. — Пешки, — протянула Кларк. — Черт возьми, да ты гений! Использовать, а потом избавиться. Гениально просто гениально! Кажется, я знаю одну пешку, которую можно использовать. — И мы ее используем. Когда настанет ее час. А он уже очень близок. Финн Коллинз поманил к себе подругу сердца. Кларк села на свою кровать и прильнула к груди парня. Финн зарылся носом в ее золотые волосы, с наслаждением вдыхая сладковатый запах яблок и меда. Он был доволен. Пока все шло точно по его плану. Раздался стук в дверь, Кларк с видом готовящегося жестокого убийства выбралась из объятий любимого. Необходимо открыть дверь. Что она и сделала. На пороге стояла Октавия с весьма мрачным лицом. Девушка без приглашения войти ступила в комнату Кларк и закрыла за собой дверь. — Тот землянин, в которого стреляли, скончался. Индра негодует, хоть твоя мама и пытается ей что-то объяснить. Тебе стоит самой с ней поговорить. — Хорошо, я поговорю с ней. Но почему все это докладываешь мне ты, а не кто-то другой? Октавия хмыкнула, прошлась по спальне сестер и с самым невозмутимым видом уселась на письменный стол. — С этого дня я твой телохранитель. Благодари не меня и не Индру, а Лексу. Командующая посчитала, что твой бывший телохранитель, тот высокий амбал, слишком заметный, поэтому эту роль дали мне. Прошу любить и жаловать. Кларк долго глядела на нее, прежде чем зашипеть: — Убирайся отсюда немедленно. Моя сестра в медблоке, можешь к ней идти. На территории лагеря я буду ходить одна. Октавия спрыгнула со стола и смерила Кларк уничижающим взглядом. — Я так и сообщу Индре, что ты меня просто взяла и выставила. Ну раз ты отдала мне такой приказ, я не могу ему противиться. — Октавия прошествовала мимо Кларк к двери. — К слову, я и сама не в восторге, что мне придется охранять тебя. Лучше бы в разведку в горы отправили. Кларк фыркнула на ее слова. Не в восторге она, как же! Так она ей и поверила. Кларк подошла к двери, захлопнула ее и повернула замок на ручке, потом развалилась на своей кровати. С Индрой она позже поговорит. — Зря ты так с девчонкой Блейк, — укорил ее Финн. — Она же способна стать той самой пешкой, которая умрет вместо тебя. Никто ведь и не придерется. Война идет. Кларк перевернулась на бок и сделала знак Финну, чтобы прилег рядом. — Она уже стала той самой пешкой. Октавия не сможет нарушить приказ. А что насчет войны, то мне жизненно необходимо укрепить свой авторитет. — Поговори с Индрой, — предложил Финн. Кларк мотнула головой. — Это успеется. Сейчас я поговорю с тем мерзавцем, что посмел напасть на меня. И мамочка мне не помешает.***
Обычно тренировка заканчивалась, как только у меня отнимались руки и ноги. После этого я еле выползала на берег, с той же скоростью одевалась в сухое, взбиралась на бедную лошадь и скакала с милю до дома. Там преодолев так называемую полосу препятствий в виде охраны и прожекторов, я добиралась до своей спальни и спала без задних ног. Эту тренировку вряд ли можно назвать обычной. Сегодня Алекс расширил расстояние моего заплыва да и время самой тренировки откорректировал. — Мари, реще-реще! Ноги-руки, ноги-руки! Легко ему говорить! Он-то на бережку греется, а не как я в третий раз пересекает прелестное озерцо вдоль. И кто меня вообще просил заикаться об уроке плавания? Теперь же не прекратишь! За время наших тренировок, которые Шарлотта постоянно называла «свиданиями», я поняла многое. Главное из всего этого: пока у меня не начнется получаться — Алекс от меня не отстанет. Так было и в случае обучения меня искусству фехтования, и обучению языка, и даче мне навыков пловца. Правда, плавание еще не закончилось, а вот фехтование и язык… Мне удалось их осилить. Да что там! Последняя битва — явное доказательство, что мне не стоит забывать свои умения. Пусть там я и выжила лишь благодаря стрельбе из лука. Когда-нибудь, а это все-таки когда-то должно случиться, мне придется проявить свои способности в ближнем бою. Благодаря урокам Алекса у меня есть шанс и немаленький на выживание. — Мари, ты там не уснула? — Донеслось с берега. — Давай скорее. Чем быстрее приплывешь — тем скорее сможешь отдохнуть на зеленой травке. Я посмотрела на берег. Ярдов двадцать. Не меньше. Что ж придется плыть, если я все-таки сегодня хочу очутиться на берегу. Солнце нещадно пекло, прохладная вода в озере не слишком спасала. Пока я плыла до берега несколько раз уходила под воду, чтобы хоть немного освежиться. Мышцы рук гудели. Сказывается видать тренировка. Надо быстрее ее закончить. На берег я не вышла, а кое-как выползла, чем изрядно повеселила Алекса. А то он бедненький уже заскучать успел, пока на солнышке грелся, обсыхал. — Сегодня я поставлю тебе троичку с минусом, — объявил мне Алекс, протягивая полотенце. — Учитывая, что вчера был неуд, это настоящий прогресс. Или просто везение? — Везение — это то, что нас до сих пор не поймали. Алекс беззаботно рассмеялся и ушел собирать хворост. Он первый из нас двоих, кто вспомнил о необходимости что-то съесть. Вообще запрещено в военное время куда-то отлучаться. Алекс по идее должен находиться в лагере землян, а я — в палате. Но вся суть в том, что никого из нас не волновали эти запреты. Я и раньше сбегала, сейчас же просто повторила свой опыт. Сразу же после ланча я отправилась в ближайшую уборную, где надела под одежду купальник. Наружу выскользнула через окно служебного помещения, а дальше все как обычно: забор, лаз, кони и полная ни с чем несравнимая уверенность — маме не удержать меня в больнице. — Кушать подано, дорогуша. Я в недоумении уставилась на Алекса. Он же только что отходил, чтобы разжечь костер, а сейчас мне предлагает уже поесть? Нет, здесь что-то не то. — Что? Как? Я точно не смогла сформулировать свой вопрос. — Ты задремала, видимо, на солнышке согрелась, я решил тебя не будить. Ты где-то с полчаса проспала. Вот это уже похоже на правду. Я села по-индийски и взяла предложенный мне обед. Алекс пожарил рыбу и полил ее каким-то кисловатым соком. Вышло вкусно. Не вовремя я вспомнила другую рыбу, пожаренную на раскаленных солнцем камнях. Ее пресное мясо. Горячие куски утолили мой голод, но не убрали тревоги. Вместе с той, другой, рыбой мне вспомнился весь тот день и множество дней до него. Все, что я чувствовала: усталость, постоянные жажда и голод, и страх. День и ночь я боялась врагов, боялась смерти раненой Рейвен, боялась за сестру. Передо мной живо встало бледное, искажённое болью, все в испарине лицо Рейвен. Какую же боль она пережила? А может, и сейчас переживает… Она же ходит со своеобразным протезом, потому что все, что ниже колена, парализовано. — Мари… Алекс слегка пихнул меня локтем. Я на миг вынырнула из своих воспоминаний, вызванных рыбой. Парень как-то странно на меня смотрел. — В чем дело? — Ты задумалась. Очень сильно задумалась. Я посмотрела на рыбу в своей руке. От нее осталась лишь склизкая кашица. Похоже когда я крепко задумалась, сама того не желая, раздавила в руке блюдо Алекса. Нехорошо получилось. — Мне нужно вымыть руки. — Сама не знаю для чего сообщила парню я. Двигалась я к воде подобно сомнамбуле. У кромке воды не удержалась на ногах и упала на колени. «…я тебя ненавижу!», — услышала я голос сестры и не смогла подняться, так и осталась стоять на коленях. — «Ты приносишь нам одни беды. Ты их источник! Лучше бы ты никогда не рождалась!». — Мари! Мари! Я слышала позади зов Алекса, но не могла ни ответить, ни подняться. — Да что с тобой сегодня? Юноша оказался подле меня, помог подняться и вымыть запачканную рыбой руку. Когда с рукой было покончено, он увел меня подальше от воды. — Мари, что случилось? — повторил он свой вопрос. — Сестра, — ответила я ему и рассказала все, что произошло за прошедшие три дня. На моменте описания изменения в ее внешности мой слушатель помрачнел. — Не нравится мне все это, — выдал парень. — Не похоже, чтобы твоя сестра говорила все те слова в здравом уме. Я боюсь, как бы не была она одержима нечистым… — Что! — воскликнула я и вскочила на ноги. — Как это одержима нечистым? Ты думаешь, что Кларк… — Люди на многое могут пойти в горе. Я лишь надеюсь, что она не вздумала воскресить своего благоверного, потому что, если она не сделала это в течение суток после казни, дело плохо. — Почему? — Хотела спросить я, но голос подвел. Я откашлялась и снова спросила: — Почему? Этот раз был намного удачнее, чем первый. Алекс меня услышал. — По нашей вере, в течение суток после смерти душа находится между мирами, и при воскрешении ее можно призвать. Когда это время проходит, душа находит пристанище и больше не возвращается. Иначе говоря, попробуй твоя сестра воскресить своего любимого и пройди все удачно, в любом случае вернулся бы не тот человек. В лучшем случае от него осталась бы только оболочка с воспоминаниями. В худшем — появился бы бес, демон в человеческом облике. И вполне возможно, что он начал бы медленно промывать призвавшему его мозги. — Нечистый бы мог полностью изменить мировоззрение человека? — Вполне. Я все же надеюсь, что твоя сестра не занималась воскрешением покойника. Иначе придется срочно идти к местной ведьме или жрице, постоянная фигня с ними. Не поймешь кто из них кто… Что-то мне подсказывало: придется идти к ведьме. Внутри все кричало: Кларк совершила нечто ужасное; ее ошибка может стоить моей сестре жизни. — Значит, сходим к ней. К тому же я уже знаю дорогу. Пришлось рассказывать Алексу, как я вчера провела полночи. Опустила я только свое пророчество. Парню оно ни к чему. Он и так мне уже помогает. Не зачем добавлять ему еще больше моих проблем. — Лучше не откладывать это в долгий ящик. Если твоя сестра и правда призвала демона, то с каждым днем она будет все меньше и меньше походить на саму себя, она утратит свою человечность и сама превратится в полное чудовище в человеческом облике. Нужно разорвать ее связь с монстром пока не стало слишком поздно. — Когда идем? — Сегодня, как только стемнеет. Встретимся на нашем месте и пойдем вместе. — На слове «вместе» Алекс сделал ударение. — Без меня тебе лучше не слоняться ночью по лесам, опасностей хватает по горло. Не хочу, чтобы ты пострадала, поэтому храни монету у себя. — Алекс открыл снятую с Вихря седельную сумку, достал оттуда серебряную монету и вложил мне ее в ладонь. — Спасибо, — от души поблагодарила его я. — Надеюсь, Кларк не сильно изменилась. «Господи, пусть она не сильно изменится», — мысленно взмолилась я.***
Кто бы мог подумать, что все будет так легко? Что понадобится всего ничего: сказать пару слов да состроить милую мордашку. Последнее время она только и занималась, что развивала харизму. И, кажется, ей это удалось. Спасибо Финну. Он смог убедить ее в ее уникальных умственных и физических способностях и бесподобной внешности. Финн несколько дней потихоньку нашёптывал ей на ушко, то какая она красивая и как разительно отличается от мерзкой девчонки. Он сравнивал ее волосы с самым дорогим шелком, говорил, как она должна быть рада родиться с такой драгоценностью на голове. В итоге после таких разговоров Кларк загордилась и начала ставить себя выше своей сестры. Ее мысли наполняло высокомерие, про себя она окрестила младшую сестру недалекой уродкой и раздумывала над тем, как бы застать ее одну и вырезать эти жестокие и несправедливые слова на одной из ее рук. К несчастью, случая пока не представлялось. Кларк смогла успокоить разгневанных смертью своего земляка землян парой проникновенных слов, которые услужливо подкидывал Финн, стоящий за ее левым плечом. Успокоенным ее словами людям она печальным голосом поведала о судьбе своей младшей сестры. Рассказала без утайки, как бесчеловечные горцы не далее как вчера днем загнали Мари в западню и жестоко ранили; в красках расписала увиденное в хирургическом отделение тело, мало напоминавшее прежнюю Мари. В конце Кларк вспомнила о мягкости и милосердии сестры, раскрыла тайну целительницы Динары и весьма прозаично намекнула замершим в негодовании людям, что все, что случилось с ее хрупкой сестренкой, может произойти с их матерями, женами, сестрами, дочерьми. — Горцы не пощадят никого. Мари была всего лишь ребенком войны, невинной девушкой, теперь она долго будет оправляться от полученных ран. Ее психика уже никогда не будет прежней. А ведь на ее месте может в любой момент оказаться кто-то из ваших детей. Необходимо дать им понять, что с нами шутки плохи. Горцам следует самим узреть нашу силу. Кларк была встречена гулом согласия. Земляне поверили в каждое ее слово. Во всю ту ложь, распущенную ради одной единственной цели — вызвать ненависть к обитателям горы Везер. Кларк ее добилась. Росточки ее ораторских начинаний быстро дали свои плоды. Земляне перестали считать ее какой-то там девчонкой. Теперь она — лучший друг каждому из них. Потому что она такая же, как и они. Она — девушка, чью сестру враг сломил и изувечил. — Сегодня с наступлением темноты мы сделаем первый шаг. Мы соблюдем приличия. Наш пленник отлично сможет кое-что передать своим. Поэтому и только поэтому он останется в живых. Хотя за то, что он сделал с моей сестрой его мало убить. Снова одобрительный гул. Кларк милостиво отпустила всех своих людей, коими стали и десяток землян. Когда народ в одном из пустых залов рассосался, она с крайне довольным видом направилась к себе в комнату. Кларк было невдомек, что все время ее выступления Октавия Блейк не скрывала своего молчаливого негодования. Уж она-то знала, что Мари никто не калечил. Да что там! Явившись после разговора с Кларк в больницу, Октавия подруги в палате не застала, встретилась и поговорила лишь с Шарлоттой. Пока Кларк говорила, Октавия душила в себе желание заткнуть ее любым способом. Она первой покинула пустынный зал и отправилась к радио. Октавия чувствовала себя практически единственным человеком, кто с нетерпением ждет новостей от Беллами и Линкольна. А пока Октавия пыталась хоть что-то узнать о состоянии ушедших, Кларк развлекалась с Финном на полную катушку. Они устроили бой подушками, кидались друг в друга печеньем, постигали искусство манипулирования другими людьми. Поздним вечером Кларк, сопровождаемая своими сторонниками из числа землян, выпустила Карла Эмерсона, так звали их пленника, из его уникальной камеры. Кларк впервые составила свой собственный план ведения этой войны. И никто не помешает ей их осуществить. Никто. Она когтями прорвется к своей цели, устранит всех конкурентов. Что ж сестра ей уже не помешает. Как и мама. Мать Кларк убедила той же душещипательной речью, что и землян. Итог один: канцлер позволила ей отправить их пленника обратно к Везер, предварительно передав ему послание. — Передай президенту: я приду за ним. Вы следите за нами, но не видите сути. Армия землян больше, чем вы думаете, а даже если вы поймете это, ваш кислотный туман не достанет их. У нас есть оружие против жнецов. Я даю вам последний шанс отпустить их и сохранить собственные жизни. Кларк возвращалась в свою комнату с гордо поднятой головой, на сердце было легко и привольно. Девушка предвкушала ночь, наполненную танцами с любимым человеком, и совершенно не подозревала, что ее человечность висела на тоненькой ниточке и вот-вот могла быть утеряна.***
— Она преподнесла землянам интереснейшую историю о зверском поступке горцев, мол, они на тебя напали, изувечили и бросили умирать. Я не знаю для чего она это сделала, но земляне ей поверили. Причем слово «поверили» не может отразить всю картину произошедшего. Земляне не просто поверили Кларк, они возненавидели горцев еще больше. Меня передернуло. Кларк виртуозно выставила меня полуживой слабачкой. Не надо далеко ходить, чтобы понять для чего она так исхитрялась. Все просто: я тронулась рассудком, а значит, не представляю для нее никакой угрозы. Или не представляю угрозы демону, призванному Кларк. Скорее всего, второе. Кларк — моя Кларк, которую я знала столько лет — никогда бы не подставила меня, а значит, она сама не отвечает за свои действия. Плохо очень плохо… — Что насчет Беллами и Линкольна? — Белл вышел на связь. Пока я об этом сообщила только вашей маме, к Кларк я не рискнула соваться. Она в неадеквате, а мне и так сегодня хватило нагоняя, который устроила мне Индра. Видите ли, Кларк что-то не понравилось! Я с сочувствием посмотрела на подругу. Мне хватило одной встречи с ее наставницей, чтобы понять какой она человек. Индра не лишена человечности, но вместе с тем она достаточно жесткий командир, ценящий дисциплину, воинские уставы и исполнение приказов. С последним у Октавии сегодня были проблемы. Я не спрашиваю у нее, что именно ей сказала Индра, от чего она такая мрачная. Не хочется донимать ее своим неуместным любопытством. И так видно: разговор был не из легких. — Нам стоит беспокоиться о Беллами? — Октавия явно обрадовалась переходу на другую тему. Подруга слегка посветлела в лице, спрыгнула с подоконника в больничной палате. — Нет, он в полном порядке. Он будет продолжать шпионить за горцами и, когда придет время, деактивирует кислотный туман. Надеюсь, к этому времени Кларк снова будет нормальной. Она чуть качнула головой, как бы порицая поведение моей сестры. Мне хочется сказать тысячи слов, уверить ее в полной нормальности Кларк, потребовать, чтобы она никогда при мне не говорила так о ней, но я не могу. Не могу вот и все. Даже мне, человеку, непривыкшему копаться в душах других, понятно: с Кларк что-то не то, уж слишком она изменилась. Из заботливой любящей девушки, готовой терпеть лишения, она превратилась в капризную фифу, которая сама не знает, чего хочет. — Розалина говорит: Кларк продала душу Сатане. Я и Октавия одновременно поворачиваемся к соседней от меня кровати. Честно признаться, о Шарлотте мы обе успели позабыть. Девочка о нас не забывала и, пока мы говорили, жадно ловила каждое наше слово. Подав свой голосок, она напомнила мне об одном важном деле, которое следует решить сегодня, точнее прямо сейчас. Мы с Шарлоттой должны убраться из прекрасной белой обители уколов и таблеток. — Октавия, чуть не забыла, мне, точнее нам, — я покосилась на Лотту, — нужна твоя помощь. Октавия с самым серьезным выражение лица слушала все мои доводы в пользу нашей немедленной самовыписки. Под конец моей почти неприкрытой мольбы «Позволь нам пожить у тебя» она начала ходить по палате туда-сюда. Шарлотта напряженно следила за каждым ее шагом. Книга «Гарри Поттер и Тайная комната», которую она начала читать была забыта. — Хорошо, — наконец, сказала Октавия. — Вы сможете у меня перекантоваться. Шарлотта шумно выдохнула, я послала подруге благодарный взгляд. «Не стоит благодарности», — прочитала я в глазах Октавии. — Шарлотта, скажи мне свою фамилию, — потребовала Октавия. — Джонс, — быстро ответила девочка. Октавия кивнула и покинула нашу палату. Я начала приводить наши кровати в относительный порядок. Когда вернулась Октавия со стопкой вещей, в порядке были не только койки, но и вся палата. — Одевайся, — велела она девочке. Из здания медблока мы выбирались, точно преступники, ограбившие банк. Первой шла Октавия, за ней Шарлотта, я — в хвосте. Нам повезло, сегодня удача была на нашей стороне, поскольку добраться до главного корпуса и жилого крыла нам удалось без приключений. У двери с номером 16-B Октавия остановилась, поднесла к замку ключ-карту и пропустила нас внутрь. — Добро пожаловать в мою скромную обитель. Я переступила порог ее комнаты и заметила разительные отличии от моей. Во-первых, размер — комната Октавии минимум вдвое меньше моей; во-вторых, интерьер — в комнате из мебели была кровать, диван и письменный стол, роль шкафа исполняли крючки у стены и прикроватная тумбочка. — Душ там. — Хозяйка ткнула пальцем в темную дверь. Шарлотта первой ушла в душ и вскоре после водных процедур мирно спала на кровати Октавии. Мне стоило многих сил убедить подругу позволить мне спать на диване, а не на кровати. Как по мне это недопустимо. Я и так поселилась здесь на неопределенный срок, еще не хватало отнять хозяйскую постель. К тому же прямо сейчас я и не желаю и не могу лечь спать. Время приближается к десяти вечера. — Куда ты? — спросила у меня Октавия, когда я решила улизнуть из ее комнаты, пока она уходила смывать с себя краску. Я в двух словах разъяснила ей всю суть рискованного предприятия. — Мари, обещай мне кое-что, — попросила меня Октавия. — Что же? — Береги себя. Ты хорошо знаешь: ночью небезопасно. — Все будет в порядке, О. Обнимаю ее на прощание и выхожу из ее спальни. Выбираясь за забор «Лагеря Джахи», я так и не могу выбросить из головы выражение лица Октавии на каждое мое слово о моей идеи с посещением ведьмы. Не надо ходить к этой самой ведьме, чтобы понять: Октавия не одобряет мой план. «Эх, хорошо, хоть она не знает, что я решила идти к ведьме в гордом одиночестве», — думаю я и крепко сжимаю в кулаке серебряную монету, данную мне Алексом.***
Кларк нежилась в теплой ванне, когда ее самым бесцеремонным образов оторвали от этого, безусловно, приятного занятия. Финн чуть не снес двери с петель, влетев в ванную. — В чем дело? — осведомилась Кларк. — Эта мерзкая девица… Финн не договорил, поскольку Кларк так резво выскочила из ванны и обдала его пеной, что мыло попало ему в рот, и парень начал отплевываться. Кларк тем временем наскоро обтерла тело полотенцем и закуталась в белоснежный банный халат. — Что эта тварь сделала?! — отрывисто спросила девушка. — Пока ничего, но… — Кларк с таким остервенением схватилась за расчёску, что Финну показалось, она хочет кого-то убить, усилием он заставил себя договорить, — …она может разрушить нашу великую любовь, Принцесса. Кларк с силой метнула расческу через всю ванную комнату. Предмет описал дугу и с жалобным стуком упал на плитку пола. — Есть способ ее остановить, — быстро проговорил Финн. Кларк чуть успокоилась и вперила в него свои голубые глаза, горящие безумным огнем. — Какой? — Ты должна прямо сейчас отправиться в лес, подкараулить ее и вырезать ей сердце, конечно, я понимаю… Лицо Кларк озарила зловещая улыбка. Девушка как-то сразу успокоилась. — Давай сюда оружие, которым я должна покончить с этой тварью. Финн окинул ее такую прекрасную и опасную нежным взглядом, расстегнул свою куртку и извлек из потайных ножен ритуальный нож. — Для начала оденься, — велел Финн. — Твой нож никуда не денется. На переодевания и нанесение особого макияжа Кларк потребовалось не больше десяти минут. И вот она снова стоит в той же самой ванной комнате перед Финном. — Протяни мне руку, я должен нанести особый символ на твою правую ладонь. Он понадобится, чтобы ты могла использовать нож. Кларк послушно протянула ему раскрытую ладонь, и Финн споро вырезал на ней знак ритуальным ножом. — Ну, вот и все, — объявил он, протягивая Кларк оружие. — Желаю удачи. — Спасибо, любовь моя, — пропела Кларк. Она спрятала нож в рукаве и так и не взглянула на окровавленную ладонь, где дьявольский символ «перевернутая пентаграмма» вполне возможно останется навсегда. Кларк так и не поняла, что только что, сама того не ведая, позволила перерезать тоненькую ниточку, сохраняющую ее человечность и, разумеется, она не видела истинный страшный облик «Финна», появившийся на миг в зеркале.