***
Кларк толком не спала — левая рука ужасно болела. При попадании странного состава на кожу Кларк показалось: ее облили сильной кислотой, по прошествии времени боль стала не такой острой, но все равно причиняла неудобства. Кларк не знала что именно попало на такую нежную и чувствительную кожу, иначе бы она уже давно собрала людей и с их помощью уничтожила бы под корень все ингредиенты дьявольской смеси. А уничтожить стоило, ведь не дело целую ночь испытывать то жар, то холод, не знать как удобнее устроиться на кровати, чтобы неприятные ощущения притупились. Ближе к рассвету список неприятных ощущений возглавлял тоненький голосочек в голове, твердивший как плохо она поступила, требовавший включить мозг, вызывающий настолько постыдную вещь как чувство вины. Кларк устала бегать в ванную принимать ледяной душ. Вода давала краткий эффект тишины, а потом голосок усиливался. Девушке хотелось выть волком от той несусветной чуши, какую нес это голос. Вы только подумайте: нельзя грести всех одной гребенкой! Люди — не вещи и не разменные монеты, они — личности, не пешки! А с последнего утверждения Кларк не знала чего желает больше: смеяться или застрелиться. Доставучий голос утверждал, что великодушие и гуманизм — лучшие качества в человеке. В итоге из двух вариантов своего поведения Кларк выбрала третий — в очередной раз встала под холодный душ. Пока обжигающая своей низкой температурой вода попадала на ее тело, она мысленно посылала в очень интересные места незваного собеседника. Его истины — ложь, она сама знает правду жизни. Ее правда в корне противоречила словам собеседника, зато в ней Кларк ни на миг не сомневалась. Финн доходчиво объяснил ей где правда, а где ложь. Ему она верит. Сложно не верить человеку, который истина в последней инстанции. Кларк вышла из душа, лишь когда стала чувствовать себя подобно куску льда. В спальне ее ожидал сюрприз. На кровати лежал тюбик мази. Девушка не стала утруждать себя чтением состава и способа применения. Она схватила лекарство, выдавила и густо намазала обожжённую руку. Боль прошла, голосок исчез, а вместе с ним убрались и неправильные мысли о ее поступках, появившиеся не так давно. За окном вставало солнце, спать ложиться уже поздно. Кларк недовольно глянула в окно, заправила постель, начала одеваться. Злая и невыспавшаяся она литрами хлестала кофе, яростно мяла хлеб, прежде чем отправить его себе в рот. Она ловила удивленные взгляды матери, но предпочла не обращать на них никакого внимания, в конце концов, ничего такого она не делает. Это всего лишь какой-то хлеб. Настроение Кларк, мягко говоря, было ниже плинтуса, казалось хуже некуда, однако оно ухудшилось, когда покончив со своей скромной трапезой канцлер, Эбигейл Гриффин, подойдя к столу дочери тоном, не терпящим отказа, велела после завтрака зайти к ней. В паршивом расположении духа Кларк пришлось идти к крылу, где располагался кабинет матери, и надо же было такому случиться — в коридоре она столкнулась с Индрой! Девушка мигом вспомнила, как прошедшей ночью в лесу появилась Октавия, а после ее руку словно окатили каленным железом. Кларк еле удержалась от мстительной усмешки. — Нечего шляться ночью черт знает где! — прошептала Кларк. Пользуясь случаем, Кларк рассказала Индре такие небылицы, каких наяву и близко не было. По ее словам выходило, что Октавия полная тетеря и огромной ошибкой было давать ей такое важное задание, как оберегать ее, Кларк. Кларк добавила своему рассказу красок, сообщив о якобы нападении Октавии в пылу гнева на нее, и показала повязку на руке, под которой находился полученный ночью ожог. Индра спокойно выслушала ее. На лице женщины не дрогнул ни мускул, пока Кларк расписывала все промахи Октавии. — Девчонка сегодня же ответит за свое поведение. Можете не беспокоиться, вернемся в Тондис, и она сполна прочувствует на своей собственной шкуре, что бывает за нападение на своих же. В течение часа я выделю вам нового телохранителя. Кларк благодарно кивнула и продолжила свой путь к матери. Она ликовала. Да, Октавия Блейк не сделала ничего из того в чем была обвинена, но кому какое дело, что делала, а что нет эта девица? Кларк безумно радовал тот факт, что близкая подруга ее сестрицы испытает на себе гнев землян. Может, ее за совершенное ею преступление даже убьют. На лице Кларк появилось счастливое выражение. Просуществовало оно недолго — другая мысль, более трезвая, стерла его. Октавию не убьют только потому, что девчонка не забрала ее жизнь. Кларк тихо вздохнула. Хотелось бы ей, чтобы хотя бы Октавия отдала богу жизнь. Смерть подруги точно принесет Мари боль, если не сломит ее. Деревянная дверь в кабинет канцлера помешала Кларк пофантазировать со смертью Мари. А фантазия у нее была богатой… Мать сидела за дубовым столом и задумчиво вчитывалась в текст только что принесенных бумаг. Чуть слышный звук открываемой двери отвлек ее от документов. — Пожалуйста, присаживайся. Кларк, не спеша, прошествовала к кожаному креслу, уселась на него, закинув ногу на ногу, и исподлобья уставилась на мать. Ее взгляд так и говорил: «Зачем ты позвала меня сюда? У меня и так слишком много дел!». — Кларк, я ничего не буду говорить о твоем сегодняшнем поведении за завтраком. Я просто хотела узнать, как ты додумалась до такого? — До чего «такого»? — Освободить Эмерсона, распустить заведомо лживые слухи о состоянии собственной сестры, встать во главе группы землян. Кларк не повела и бровью, пока мать расписывала все ее поступки. Она только внутренне удивилась: мама так скоро узнала обо всех ее словах про Мари. — Мам, идет война, нам необходимы союзники. Я всего лишь зарабатывала их авторитет. Ты сама знаешь: без авторитета никуда. Если они будут меня уважать, мы, все мы, будем в ажуре. Я старалась ради нашего народа. Кларк выдержала мамин пристальный взгляд. С натянутой на лицо маской пай-девочки у нее не должно быть особых затруднений. Мама должна ей поверить. Иначе как же? Старшая дочка, ее первенец, проявляет такое рвение в заботе о собственном народе. Тут надо верить, хвалить и всячески поддерживать ее деятельность, а никак не ругать и ограничивать. Да и зачем негативно воздействовать на нее? Цель благая это ли не главное? — Я признательна тебе, Кларк. Я просто хочу, чтобы ты помнила: власть — хрупкая вещь, одному удержать ее сложно. Тебе стоит знать: какой бы властью ты не обладала, ты все еще моя дочь и можешь в любое время суток обратиться ко мне за советом, помощью или поддержкой. Я тебе никогда не откажу. Кларк поднялась с кресла. Ее настроение значительно улучшилось. Мама только что подкинула ей дельную мысль. — Ты можешь мне помочь? Она приблизилась к матери. Ее сердце учащенно забилось. От маминого согласия много чего зависит. — Конечно, дорогая. Кларк внутренне визжала от радости. Все точно удастся! Достаточно всего лишь следовать плану. А маме в нем уделено важное место, как и Кейну… — Съездите с Кейном в Тондис. Думаю, два лидера нашего народа смогут меня заменить. Я в это время буду контролировать Беллами. — Не думаю, что это хорошая идея, Кларк, но ладно мы съездим. Надеюсь, в мое отсутствие с тобой ничего не случится. Девушка порывисто обняла мать, чмокнула ее в щеку. Направляясь к выходу из кабинета, она вспомнила о сестре. Нехорошая мысль посетила ее. Кларк не привыкла отказывать себе в удовольствиях. — Мам, перед тем как вы уедете, проверьте больницу. Я беспокоюсь о сестре. Она покинула кабинет с выражением полнейшего счастья на лице. С недавних пор чьи-то беды вызывали у нее удовольствие. Кларк с гордо поднятой головой отправилась в лабораторию Рейвен и Вика, Индра сдержала свое слово, поэтому девушку сопровождал новый телохранитель. Кларк была готова изображать милую девушку в разговоре с Беллами. Конечно, болтать с ним — последнее, что она хотела делать, но безразличие удивило бы остальных, а этого Кларк хотела меньше всего.***
— Что с нами будет теперь? Нас отправят обратно в медблок? — Не бойся. Я все улажу. Справа от меня раздается насмешливое хмыканье. Я не поворачиваю голову, все равно это ни к чему не приведет. Я и так знаю: Аврелий в эту самую минуту безумно рад моей проблеме. Мерзавец, одетый в строгий костюм, обутый в вычищенные до блеска туфли с гладко выбритым лицом только и ждет, чтобы я обернулась, удостоила его хоть одним взглядом. Не дам ему такого удовольствия. — Лотта, ты главное ничего не говори канцлеру, хорошо? Говорить буду я. Взволнованная девочка кивает мне, крепко стискивая мою ладонь своей. Аврелий рядом со мной едва ли не смеется, видя страх моей маленькой подопечной. Меня же захлестывает бешенство. Сильнее ненависти к Джахе, которая вроде бы чуть ослабела, я ненавижу вечно идеального доктора Аврелия. Моя ненависть выросла из дикого цепенящего страха. Страха подвергнуться тому, о чем говорить-то стыдно. В не такую давнюю бытность студентки медколледжа я проходила практику. Мне тогда только стукнуло четырнадцать лет, папа в то время еще был жив. Так уж получилось, что Джексон, с которым я постоянно работала, взял отпуск, а у мамы практику проходила Кларк. Меня направили, как мне сообщили к «врачу с большой буквы» Роману Аврелию. Практика превратилась в кошмар. Я боялась перемещаться по кораблю одна, боялась засыпать в одиночестве, боялась, что родители узнают, как ко мне относится прекрасный доктор. Приставания идеального мерзавца мне снились в самых дурных снах все то время, пока я вместе с Кларк сидела за решеткой. — Сержант Миллер, нам еще долго тут сидеть? — Канцлер примет вас, когда посчитает нужным. Просто шикарно. Я вплотную прижалась к стене, а Шарлотта — ко мне. Девочка искала защиты. Не удивительно. Любой начнет искать поддержи, когда его посадят между двух конвоиров. Почему наш с Шарлоттой побег так скоро обнаружили? Хороший вопрос. На него у меня есть единственный ответ — нас кое-кто сдал. И я даже знаю кто. Кларк. Должно быть, сестра выследила меня ранним утром у ворот. Я чуть не опоздала к подруге, приди я пятью минутами позднее, и Октавия ускакала бы в Тондис, не попрощавшись со мной. Правда, наши проводы вышли скомканными — помешала Индра. Женщина долго и дотошно выспрашивала меня о мнимом нападении горцев, поняв, что оного не было, она отстала от меня и, кажется, успокоилась. В любом случае Индра спокойно приказала Октавии седлать лошадей. О сделала это быстро, и мы напоследок успели переброситься парой слов. Она просила меня быть в десять раз осторожнее и сообщила, что во время ее отсутствия мы с Шарлоттой смело можем жить в ее комнате, я поблагодарила Октавию за предоставленное нам жилье, попросила ее беречь себя и пообещала держаться подальше от всякой чертовщины, вроде прошлой ночи. После ночной лекции от Алекса на тему: «Какая я безрассудная самоубийца» я могла попробовать сдержать обещание. Честно говоря, я не заметила никакой слежки, когда возвращалась в комнату. Похоже, слежка все-таки была. Не прошло и часа, как в комнату Октавии ворвался вооруженный отряд. Мне скрутили руки, Шарлотту Аврелий за волосы стащил с кровати и босую в одной пижаме вместе со мной под конвоем отправил к кабинету моей матери, где на скамейке мы сидим и сейчас. Дверь в кабинет канцлера распахнулась. Ну, наконец-то! — Вставай. Я мягко отстранила от себя девочку, поднимаясь со скамейки. Аврелий предпринял попытку снова скрутить мне руки, но я успешно отскочила в сторону. — Руками не трогай. Я пойду сама. Вытянутая, злая физиономия Аврелия стоила всех минут длительного ожидания. Немного насладившись зрелищем, я взяла Лотту за руку, ободряюще сжав ее ладонь, и вместе с девочкой вошла в кабинет матери. Дверь захлопнулась за нами сама собой, заставив Шарлотту ощутимо вздрогнуть. — Присаживайтесь, юные леди. Ох, как же мне хотелось взбунтоваться, вздернуть подбородок, процедить сквозь зубы суровые слова, обличающие Кларк. Один взгляд ясных глаз, в которых плескался неприкрытый страх, заставил безропотно подчиниться велению матери. — Мне сообщили, что вы обе самовольно покинули больницу. У вас на это должна быть веская причина. Я хочу ее знать. — Мы посчитали себя достаточно здоровыми, чтобы уйти из медблока. Идет война, мама, скоро появятся раненые. Мама как-то странно взглянула на меня. Черты ее лица сразу же смягчились. Она внешне перестала походить на грозную медведицу, желающую задать хорошую трепку озорному медвежонку. — А что скажешь ты, Шарлотта? — Мама повернулась к моей подопечной. Я сразу же почувствовала, как напряглась девочка. Еще один повод ненавидеть Аврелия. Обязательно было доводить ребенка до такого состояния? — Ну-у-у у … В общем я думала… Эм, хотела… Шарлотта задрожала. Она так ничего не смогла сказать внятного. Я физически чувствовала, как сильно ее трясет. Мама не спускала глаз с Лотты, становясь с каждой секундой ее бессвязной речи, все более удивленной. Незаметно от мамы я переплела с девочкой пальцы. Успокаивающий жест мигом подействовал на ребенка. — Прошу прощения, госпожа канцлер, мэм, — произнесла Лотта на этот раз ровно. — Я хотела сказать: мы с Мари ушли, потому что перестали чувствовать боль. Нам показалось, что мы выздоровели. Шарлотта закончила свои объяснения. Я посчитала, что сейчас мама кивнет ей, прочтет лекцию и отправит в жилую часть, но вместо всего этого она внимательнее присмотрелась к девочке. — Почему ты в одной пижаме и босиком, Шарлотта? — Доктор Аврелий посчитал необходимым схватить ее за волосы и вытащить в коридор в чем она была, не дав даже обуться. — Вместо Шарлотты ответила я. Девочка послала мне полный благодарности взгляд. Видимо, сама она не смогла бы рассказать всей правды. — Мари, нет время для твоих шуточек! — воскликнула мама. — Я хорошо знаю Романа. Он бы никогда не стал так поступать. Если Шарлотта не хочет говорить правду, пусть молчит, но ты не смей клеветать человека. Прекрасно, мне родная мать не верит! Шарлотта сильно сжала мою ладонь, только это остановило меня от опрометчивого поступка. Я не высказала маме все, что думала о Романе Аврелии, его помыслах и поступках. — Значит так, если вы не хотите больше пребывать в больнице, то должны пройти небольшой медосмотр. Только после того, как я получу себе на стол заключение Джексона, выпишу вас обеих. Раздался тихий выдох. Я глянула на девочку. Шарлотта полностью успокоилась и выпустила мою руку из своей. — Мы пройдем медосмотр, — заверила я мать. — Через полтора часа ты получишь заключение врача. Я поднялась с кожаного дивана, нужно размять затекшие мышцы ног. — Мари, в ближайшие полчаса я и Маркус уедем в Тондис. Государственные дела. Заключения я смогу увидеть не раньше завтрашнего дня. Как же мне сегодня везет! Интересно, маме идею отправиться в стратегически важный населенный пункт подкинула Кларк? Если да, мне стоит сохранять бдительность. — Счастливой поездке. — Меня разрывало вопить во всю глотку: «Не едь! Лучше останься в «Лагере Джахи», но я смогла сдержаться. — Мы можем идти? Мама кивнула. Увидев этот жест, Лотта встала с дивана и медленно пошла к двери. Я выпустила ее из кабинета и обернулась на прощание к матери: — Единственное о чем я тебя прошу: будь осторожна. Как я уже говорила, идет война и всякое такое. Не оставляй меня сиротой в шестнадцать лет, пожалуйста.***
Они с Финном развлекались на полную катушку. Под видом упорной мозговой деятельности устроили битву подушками, а когда она наскучила — кидались друг в друга сладкими хлопьями. Последний час Кларк с Финном провели за интереснейшим делом — игрой в покер. Девушка забыла начисто о Везер, о пленных членах Сотни, о надвигающейся на них опасности. Из ее головы вылетели страшные слова Беллами: «Каждый час забирают одного из ребят». Мысли Кларк были забиты такими важными вещами, как каре, роял-флэш, стрит. В ее голове не нашлось и уголка для страхов и треволнений ее братьев и сестер по несчастью. Как-то сразу позабылось и то, что она сама была пленницей Везер. Факт того насколько сильно рискует Беллами тоже сам собой испарился. Для Кларк важными оставались две вещи: Финн и комбинация. Игра находилась в самом разгаре, когда громкий стук в дверь привлек к себе внимание девушки. Проклиная весь свет, Кларк слезла со своей постели, отправляясь открывать дверь нежданному гостю. На пороге стояла растрепанная Зои Монро. — Кларк, ты должна отправиться со мной к Рейвен. Это срочно, — выпалила девчонка. Кларк непонятно почему искренне пожелала бы иметь кувалду, чтобы иметь возможность проломить девице череп. Представив ощущение теплой крови на руках и лице, она мечтательно улыбнулась. Все-таки жаль, что у нее нет кувалды… — Конечно, идем. — Кларк быстро стерла выражение мечтательности со своего лица и нацепила серьезную маску. Ей нужно делать вид обеспокоенного лидера, которому не плевать на то через сколько пленники передохнут в горе. В своей лаборатории Рейвен не находила себе место. Она что-то лихорадочно строчила на бумажке и так же быстро вбивала информацию в небольшой компьютер. Рейес не сразу заметила вошедших. — Рейвен, Кларк пришла. — Пришлось Монро окликнуть ее. Рейвен крутанулась на стуле, вперила в Кларк свои покрасневшие от недосыпа глаза. Негласному лидеру не пришлось ничего говорить Рейес. Она сама, узнав ту, за которой посылала, вскочила со стула, схватила диктофон и включила сохраненную запись. «Они собираются использовать ракету. Они сбросят ее на Тондис во время военного собрания». Кларк почувствовала что-то странное. Ни с того ни с сего громко забилось сердце, по спине пробежался неприятный холод, руки в волнении затряслись. Что это с ней? Ну сбросят горцы ракету и сбросят, погибнут главы двенадцати кланов и все, с чего это ее начало потряхивать? — Принцесса, я надеюсь ты помнишь: там твоя мать. — Елейный голос Финна послышался у нее прямо под ухом. Кларк не успела удивиться, не успела подумать, как ответить на его слова, а губы сами шептали: — Мама. Моя мама там. — Ты же не хочешь, милая, чтобы она погибла? Твоя мама не должна гибнуть в огне за то, что принесла в этот мир мерзкую девчонку. — Мама не должна гибнуть. Рождение мерзкой девчонки не ее вина, — шептала Кларк, абсолютно не понимая смысла слов. — Ты должна отправиться в Тондис, предупредить Командира и спасти маму до взрыва. На Кейна можешь наплевать. — Я должна спасти Лексу и маму, а Кейна бросить умирать. Он ничтожен. Он изжил себя как полезная фигура на шахматной доске. — Действуй. Голос Финна приятной музыкой звучал в голове девушки, повелевая и направляя ее. Она не помнила, как покинула Рейвен, не слышала пожеланий Рейес и не замечала вообще ничего. Кларк все делала на автомате: вывела подаренного ей коня, оседлала его, залезла в седло и, постоянно направляя в нужную сторону, выехала на дорогу.***
Дорога до Тондиса прошла в молчании. Октавия не услышала от наставницы ни слова. Она не знала радоваться этому или, наоборот, огорчаться. С одной стороны ей нравилось, когда Индра подтягивала ее знания языка или культуры, зато с другой — наставница вполне могла устроить ей хороший разнос. Для Октавии не было секретом, что Кларк Гриффин встречалась утром с Индрой. Возможно, именно из-за этой встречи сегодня утром она видела в глазах Индры ярость. «Она хотела меня прибить, еще когда мы собирались. Похоже, Мари удалось ей помешать», — подумала Октавия. Несколько раз за всю поездку она порывалась спросить, чем недовольна Индра, но всякий раз, готовясь вот-вот открыть рот, прикусывала язык, боясь ответа. Так они и доехали до деревни, каждая, погруженная в свои мысли. — Следуй за мной, — коротко приказала Индра, как только они спешились. Больше часа Октавия потратила, чтобы выполнить все приказы Индры. Когда с ними было покончено, девушке пришлось выслушать от наставницы краткий экскурс в историю. Октавия потеряла нить повествования, где-то во время описания энной по счету войны, в которой участвовало половина кланов, приехавших в Тондис на военное собрание. Октавия не могла сконцентрироваться на истории, пока все ее мысли занимал Линкольн. Шел уже пятый день, как они с Беллами ушли, а известно ей только о состоянии брата. Не то чтобы на Белла ей было плевать, но все же старший брат — одно, а любимый человек — совсем другое. — Ледяной народ. — Индра указала на знаменосца. Октавия попробовала вникнуть в новую ветку истории. — Когда они ступали по этой земле в последний раз, мы воевали друг с другом. Теперь двенадцать кланов сражаются вместе. Запомни этот день, возможно, ты больше никогда такого не увидишь. Девушка с умным видом кивнула воительнице. Она надеялась, что Индра не заметит, как ее слова влетали слушательнице в одно ухо и сразу же вылетали из другого. Из сказанного до сознания Октавии дошло только: земляне слишком много воюют, и с ледяным народом лучше не связываться. Надежды не оправдались. — Ты не услышала ни слова из того, что я сказала. Октавия решила не пытаться себя как-то оправдать. Индра в любом случае слышала все возможные отговорки не один раз. Не от нее, так от других учеников. Она не станет лгать. Лучше скажет правду, может быть, Индра не будет слишком строга к ней? Не может же она на нее орать при всем честном народа да еще в людном месте у точильного камня? — Прости. Беллами оставил Линкольна в тоннелях три дня назад. Он должен был уже вернуться… — Больше Линкольн не твоя забота, — жестко оборвала ученицу Индра. Женщина приняла от кузнеца свой меч и несколько кинжалов. — Слушай, я выполнила все, о чем ты меня просила, и выполню еще, но то, что ты просишь сейчас это немыслимо! — Я не прошу, — отрезала Индра. — Мы на войне, а воин не оплакивает тех, кого он потерял, пока битва не выиграна. — Октавия с повышенным вниманием начала рассматривать носки своих высоких сапог. Она не знала что ответить на слова Индры. — Встаньте на стражу с другими дозорными, горцы нападут снова. Октавия оторвалась от созерцания собственной обуви. С каких это пор Индра обращается к ней на «вы»? Ответ не пришлось долго искать. На плечо Октавии опустилась чья-то рука, заставляя его хозяйку обернуться. Под глазами Талии залегли тени, на щеке красовалась царапина, а руки сбиты в кровь, словно она успела с кем-то подраться. — Отправляйтесь, — повторила приказ Индра, не дав соседкам по комнате как следует поприветствовать друг друга. Октавия рвалась стиснуть Талию в объятьях и завалить ее вопросами, но сдерживала себя. Обняться они смогли, лишь выйдя на дорогу у ворот Тондиса. — Времени у нас навалом, говори, как провела вчерашний день. Октавия говорила долго, подробно расписывая самые значимые события, опуская только относившиеся непосредственно к Мари. По окончании своего рассказа она наткнулась на завистливо-восхищенный взгляд Талии. — Ну и денек у тебя был, не то что у меня. Сплошные тренировки, муштра и так далее. — Денек как денек. Поверь мне, Индра способна муштровать и за пределами Тондиса, — усмехнулась Октавия. — Что-нибудь интересное произошло, пока меня не было. — Произошло, — тут же ответила Талия. — Учеников Хеды — найтблид — отправили жить и тренироваться в Тондис из прошлого лагеря. После такого начинаешь печалиться, что живешь в Луаге, а не в Тондисе. Девушки замолчали, решив перейти непосредственно к исполнению тех обязанностей, какие им поручили. Они пытливо осматривали местность в поисках врагов, но пока ничего не заметили. Когда прошел час их безрезультатных наблюдений, Октавия и Талия заскучали. — Мы с тобой считай уже пять дней знакомы, а я так ничего и не узнала о вашем народе, — призналась Талия. Октавия в первый же день их знакомства почувствовала некое тепло, исходившее от Талии. Уже в тот день она на интуитивном уровне понимала, что соседке можно доверять. Так почему бы прямо сейчас не рассказать ей про их народ и Ковчег? Младшая Блейк говорила о сложных вещах, которые и сама раньше не знала, простым языком. Она очень хотела, чтобы ее слушательница поняла, о чем она толкует. Пыль на дороге и конский топот прервали рассказ. — Сюда кто-то едет, — встревоженно заметила Талия. — Он совсем близко, — согласилась Октавия. — Нам, наверное, стоит радоваться, что нежданный гость точно не горец. У них же вроде как нет лошадей. С лиц обеих девушек сошло выражение беззаботности. Октавия и Талия остановились неподалеку от главного входа в Тондис, пристально наблюдая за дорогой.***
В деревне царило напряжение. Это Кларк поняла еще на подъезде к воротам, то тут, то там встречались небольшие отряды дозорных, вооруженных до зубов. Кларк изо всех сил вцепилась в луку седла, чтобы от беззвучного хохота не свалиться с коня. Вечером никакое вооружение не поможет местным доходягам не сгореть, ракета уничтожит большинство людей в деревне. Кларк во второй раз за день почувствовала, как приятное тепло разливается внутри. Мысль о смерти сотен человек приносила ей удовольствие. Главное никак не выдать свои истинные чувства, ее могут неправильно понять. Спешиваясь у ворот, она натянула на лицо серьезное выражение. С каждым днем у нее получалось все лучше. Если в первый день получилось не сразу, то сейчас маска сидела как влитая. Девчонка Блейк не смогла понять ее истинных чувств. Она повелась на самое примитивное объяснение и судя по взгляду ее напарницы-подружки та тоже. Кларк тихонько хмыкнула — не удивительно, девчонка-землянка слаба, видно с первого взгляда. А раз она слаба, значит, ее значимость не больше важности таракана. — Мне нужно, чтобы ты отвела меня к Лексе. Естественно, Кларк не терпелось вызнать у Октавии, как она пережила суровое наказание за свое неповиновение, но здравый смысл пересилил мелочное желание. Сначала достичь того, для чего она приехала сюда, а уже потом… Впрочем, «потом» вполне возможно не будет. Сегодня на милую деревушку свалится ракета и разнесет все к чертовой матери. Кларк искренне надеялась, что Октавия либо попадет в самый эпицентр взрыва, либо ее органы повредит ударная волна, либо она просто сгорит заживо в пожаре. В любом случае, если желаниям суждено сбываться, до завтра Октавии Блейк не дожить. Вот бы еще появилась возможность увидеть лицо проклятой сестрички, когда она узнает о смерти своей подружки. Кларк упорно начала молиться всем известным богам из разных культур, не пройдя с Октавией и четверти пути. Девушка ее достала. Она выспрашивала про Беллами, про состояние пленников горы так долго и настойчиво, что Кларк искренне захотела по-тихому прирезать свою провожатую. Желание, чтобы смертоносная ракета свалилась непосредственно Октавии Блейк на голову, стало в разы сильнее. К счастью, ее желание чуть поутихло, когда они были в нескольких ярдах от Лексы и Кейна. Когда Кларк приблизилась к ним, Октавии рядом не было. Девушка воспользовалась случаем и незаметно удалилась. — Кларк из Небесных Людей удостоила нас чести своим визитом. Кларк предпочла не замечать иронии в голосе Лексы. Нельзя зацикливать на этом внимание, доказывая что-то свое. — Прости, что опоздала, Командир. — Ты хорошо поработала. Полагаю, дети на горе Везер живы. Девушка перевела взгляд с Лексы на Кейна. Бывший Советник Ковчега был предельно серьезен. Кларк было хорошо известно, что вот уже несколько дней Маркус Кейн не спал ночами, все искал решение по спасению пленников горы. Кажется, если он и найдет решение, это станет последним, что он сделает в этой жизни. Кларк твердо решила: Маркуса Кейна она не будет спасать. Не заслужил, так еще мало того: член Совета вполне может прознать о случившемся в лесу. Лучше, пусть от него останется обугленный скелет, чем ее тайна станет известна общественности. — Пока да, — между тем ответила Кларк. Маска, нацепленная на входе в Тондис, хорошо держалась. Кейн удостоил ее ответ коротким кивком, что позволило Кларк повернуться к Лексе, никого не обидев бестактностью. — Мы можем поговорить наедине? — Конечно, — последовал ответ. Лекса завела ее в свой шатер. Кларк поведала ей о приближающейся угрозе. Говорила она спокойно и размеренно, не делая ни на чем акцента. Со стороны можно было подумать, что девушка проявляет хладнокровие, ничем не выдавая своих истинных чувств, не проявляя никаких эмоций. На самом деле ей было полностью наплевать на незавидную участь сотен человек. Лекса на ее рассказ отреагировала спокойно, только непонятно для чего по его окончании она села за стол и начала что-то быстро писать пером по пергаменту. Кларк подойти к ее рабочему месту не решилась, потому и не могла знать, что именно писала ее союзница. Издали она могла лишь видеть перо, легко скользящее по листку, да расплавленный сургуч, запечатывающий послание. Дальше — интереснее. Лекса, ничего не объяснив Кларк, быстро отдала приказ на тригедасленге. Как бы девушка не пыталась вникнуть в смысл сказанных слов — ничего не получилось. Она не смогла понять, какой именно приказ отдала командующая землян. Юноша и девушка, вошедшие в шатер спустя несколько минут, так же ничего не объяснили ей. Ни зачем их позвали сюда, ни для чего Лекса протянула послание Кейт, а это была именно она, ни что означают другие короткие приказы Командира, на которые вошедшие покорно склонили головы и поспешили перейти к их исполнению. — Зачем? — чуть слышно вымолвила Кларк. — Найтблиды не должны погибнуть. Я отослала их в безопасное место. — Лекса говорила, прохаживаясь по своему шатру. — Вот надень. — Она протянула Кларк темный плащ, который девушка немедленно приняла и накинула на себя. — Когда они сбросят ракету на деревню, нас здесь не будет. Кларк порадовал ее план. Она поспешила к его исполнению. Судьбы других людей ее нисколько не заботили. Она ни полслова не стала говорить об эвакуации и прочей чуши. Что касается мамы, по пути они, разумеется, ее захватят. А пока лучше не отставать от Лексы. Девушка мысленно похвалила себя. Она сделала правильно: добилась расположение главного у землян. Теперь пожинает богатые плоды. Она просто умница.***
Нам очень повезло. Джексон дал мне и Шарлотте по небольшому листочку, в котором было прописано, к кому нам необходимо сходить и какие анализы нужно сдать. Вернее сдать необходимо было только кровь. Хорошо, что мы не успели ничего съесть или выпить. Прохождение врачей и сдача крови не заняли много времени, потому очень скоро мы снова стояли перед Джексоном с исписанными листочками. Добрый доктор Милтон забрал у нас эти листочки, препроводил в ординаторскую и, усадив на мягкий удобный диван, вручил по большому стакану горячего сладкого чая в одну руку и большую вкусную сахарную булочку — в другую. Когда мы перекусили такой вкуснятиной, Джексон порадовал нас объявлением. — Вам необязательно целый день торчать в медблоке. Можете идти к себе. Шарлотта завизжала от восторга. Девочка рассыпалась в бурной благодарности, стиснула Джексона в столь крепких объятьях, что мой старый друг захрипел. Последнее заставило Шарлотту отпустить его, но вовсе не перекрыло многочисленное «спасибо», «ты самый лучший», «буду благодарна тебе по гроб», вылетающее из ее рта каждые пару секунд. Я от души повеселилась, глядя на неудачные попытки доктора Милтона отвязаться от двенадцатилетней девочки. Лотта не хотела прекратить рассыпаться в благодарностях и комплиментах, в конце концов, мне пришлось запихнуть свою улыбочку и прочие следы веселья куда подальше и в срочном порядке выручать жертву моей протеже. Я приобняла девочку, уводя от врача, отличающегося своей добротой и открытостью, к выходу из ординаторской. Сама я успела сдержано поблагодарить Джексона, перед тем как завизжала Лотта. — Возможно, мы еще придем к тебе за чаем, — пообещала я ему. Ответом мне стал его добродушный смех, означающий, мол, приходи, получишь и чай, и булочку, и лишние калории. Мы без проблем покинули медицинское учреждение, весело переговариваясь, двинулись в сторону главного корпуса. На подходе к нему со мной и Шарлоттой поздоровались Розалина Макбетом и Джулиан Эванз. Я легонько подтолкнула девочку к двум ее друзьям, не дожидаясь ее просьб. Лотта одними губами прошептала мне что-то отдаленно напоминающее самое горячее «спасибо». Я кивнула ей, как бы говоря: «пожалуйста». Пусть погуляет с друзьями, хоть немного развеется от той нервотрепки, что произошла утром. Я смогу себя занять в ее отсутствие. И я заняла. Около часа просидела за письменным столом Октавии, над чистым листом бумаги. Больше всего я желала найти ответ на вопрос: «Зачем горцам наши ребята?». Пока его не было. — Была бы здесь Кларк, она бы все быстро поняла! — восклицание вырвалось само собой. Я откинулась спиной на спинку стула, оттолкнулась ногой от стола и понеслась по комнате. Как жаль, что у меня чего-то не хватает, чтобы решить эту загадку! Кларк бы ее запросто решила. Она многое делает лучше меня. Кларк быстро стала лидером, неплохо командовала обороной с Беллами, она первый человек за десятки лет, кто умудрился свалить с Везер и не погибнуть. Стоп. Ну, конечно же, Кларк — единственный человек из нашего народа, кто сбежал с Везер. Она видела изнанку горы, более того она про нее мне сама рассказывала. Тогда мы еще были очень близки… — …руководство Везер двулично. Они говорили нам, что мы свободны, и они нас только спасли, а сами часто запирали в общежитие. Но это еще не самое страшное… — говорила мне Кларк, казалось бы, тысячу лет назад. — Страшно то, что гора Везер создает жнецов, похищает невинных людей — землян и выкачивает из них кровь. Кровь они используют как лекарство для лечения их людей. Какая же я глупая! Я вскочила со стула и нервно пересекла спальню Октавии. Я сама после того разговора задавалась вопросом, когда горцы будут использовать кровь наших ребят. Что если они уже ее используют? Вдруг наша кровь дала какой-то интересный эффект. Например, временную устойчивость к радиации. А ведь насколько это логично. Горцы используют кровь землян, чтобы исцелиться от последствий облучения, потому что сами земляне адаптировались к местным условиям. Черт возьми! да они рождаются и живут в этой радиации, они пьют неочищенную воду, и им с этого ничего нет. А мы… У нас ведь происходит тоже самое! Мы с рождения подвержены радиации. Солнечная радиация облучала всех нас, по меньшей мере, пятнадцать лет. Выходит наша кровь будет ценнее крови землян, а значит, нашу кровь они смогут использовать, как временное средство, чтобы выдерживать радиацию. От следующей мысли меня пробил холодный пот. Нет, нет, нет, не может такого быть! Они не могут так поступить с подростками семнадцати-восемнадцати лет! Это же их убьет! Всех их! С бешено колотящемся сердцем я отправилась в единственное место, где могла получить все ответы — в лабораторию Рейвен и Вика. Октавия говорила, что Рейес сделала так, что они в любой момент могут связаться с Беллами. Он-то мне и нужен. — Мари, что-то случилось? — участливо спросила Рейвен, словно и не было того дня, когда нас привязали к столбам и чуть не убили. С трудом я нашла в себе силы простить ее, поставив себя на ее место. Если бы кто-то прикончил моих родных, друзей или Шарлотту, которая за прошедшие месяцы стала мне как младшая сестренка, я бы тоже пыталась добиться его смерти. — Мне нужно поговорить с Беллами. Это очень важно, Рейвен. Соедини нас, пожалуйста. Рейвен соединила нас, ничего не спрашивая. — Беллами, что они делают с ребятами. Я выпала из происходящего после слов «дрель», «наполняют шприцы», «убирают тела на каталку». Мои худшие опасения подтвердились. Горцы действительно начали вытягивать из тел ребят костный мозг — исток крови в организме. Я покачнулась, рация с глухим стуком упала на пол. Наверное, если бы не Вик, я бы к ней присоединилась. Химик что-то спрашивал у меня, но я ничего не слышала, ошеломленная ужасным выводом. Ребят убьют. Горцы, как вампиры, высосут весь костный мозг из их организмов, а тела куда-то утилизируют. Никто из них не посмотрит на мальчика или девочку, которым еще жить да жить, не похоронит как подобает. Для них мои собратья по несчастью, которым «посчастливилось» отправиться на Землю — всего лишь способ покинуть свою нору. Сорок семь человек обречены на страшную мучительную смерть от рук верных последователей Йозефа Менгеле. Спасибо, Джаха. Меня начало трясти, вместе с тем я почувствовала нехватку воздуха. Создалось ощущение, что мое горло кто-то сжал. Перед глазами потемнело. Я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание. — Мари! — На грани между сном и явью я услышала женский крик. В следующую секунду меня трясли за плечи. Нехотя я открыла глаза. Испуганная Рейвен стояла надо мной, а я, оказывается, лежала на лавке у стены. Дышала я как-то неестественно легко. Протянув руку к лицу, я нащупала резину кислородной маски. Медленно очень медленно я села. — Похоже, у тебя только что была паническая атака, — оповестил меня Вик, помогая снять кислородную маску. — Тебе лучше прилечь. — Придется воспользоваться твоим советом, — согласилась я с Виком. — Пойду к себе полежу. Я, пошатываясь, побрела к двери. — Мари, — окликнула меня Рейвен. — может, лучше связаться с медиками? Я решительно помотала головой, отлично зная, попаду в больницу фиг мне, а не побег. Правда, добираясь до комнаты Октавии, я успела тысячу раз пожалеть, что Рейвен и Вик не связались с медиками — слабость разливалась по телу. Придя в комнату, я лишь прикрыла дверь, сразу же упала на кровать и забылась беспокойным сном. Проснулась я, по словам Шарлотты, с беспокойством поглядывающей на меня, спустя четыре часа. За окном смеркалось. — Тебе снова послание. — Шарлотта протянула мне письмо, скрепленное сургучом. Я быстро сломала печать, и пробежалась глазами по строкам. Это была скорее записка, нежели письмо. «Нужно встретиться. Сегодня в 22:00. Приходи на наше место.А.
Р.S. Никуда не уходи оттуда, пока не приду я.»
Я обменялась с Шарлоттой взглядами. Девочка тихонько вздохнула. Одного моего взгляда ей было достаточно, чтобы понять: я иду.***
Октавия впервые встретилась с Самантой после обеда, с которого ее самым бестактным образом выдернули, едва она съела две ложки похлебки. Ей не дали объясниться, почему она сидит и «жрет», как не постеснялась выразиться женщина, пока все стоят на страже. Октавии пришлось выслушать двадцатиминутную нотацию, полностью состоящую из неимоверного количества обвинений, оскорблений, ругательств, угроз. Ошарашенная нападением главы Луаги девушка ничего не ответила Саманте. На каждое ее слово она мысленно взывала к Всевышнему и просила, чтобы поскорее явилась Индра и отвадила от нее эту чокнутую. Индра не появлялась. — Чего молчишь, дрянь неблагодарная?! — А что я должна сказать? — с ледяным спокойствием спросила Октавия. — Что не согласна с каждым вашим грубым словом? Что вы даже не дали мне возможности объясниться и обвинили невесть в чем? Что вы не имеете права меня как-либо наказывать, потому что я не нахожусь в вашем подчинении? Что из этого вам хотелось бы услышать? Лицо воительницы исказила гримаса ярости. До Октавии слишком поздно дошло — не стоило дерзить. Женщина двинулась на нее, отводя руку для широкого замаха. Девушка не получила оплеуху, только потому что Индра, к которой она мысленно взывала, вовремя появилась рядом и перехватила руку Саманты. — Что здесь происходит?! — гаркнула она. — Я думала ты, Октавия, наслаждаешься своим обедом. — Наслаждалась. Пока она меня не выдернула из-за стола. Октавия стойко выдержала тяжелый взгляд наставницы, не выдохнула с облегчением, когда Индра обратила внимание на Саманту. — Можешь вернуться к прерванной трапезе. Сразу после обеда бери свою подругу, и отправляйтесь прочесывать западную часть леса. До ночи и не думайте возвращаться. Октавия кивнула, не смея оспорить приказ. Она поняла его подтекст. Индра отправила ее и Талию в лес, чтобы они окончательно не зачахли в рутине Тондиса. Прогулка по лесу с мечом наизготовку — лучшее развлечение… …которое Талия не разделила. Более того девушка несколько раз спрашивала у Октавии, чем она заслужила его. Пришлось младшей сестре Беллами рассказать ей и про встречу с Самантой, и про ее слова, и про собственный ответ на грубости. Талия простонала. — Октавия, меня восхищает твоя сила духа, твое стремление пойти той же дорогой, что и брат, и любимый, но тебя иногда заносит. Нельзя же так было говорить со старшими. Возможно, ты — Вторая Индры, но твой возраст заставляет многих в этом сомневаться. Сегодня тебе очень повезло, если бы Индра не вмешалась… — Саманта влепила бы мне пощечину? Какое ужасное наказание! — усмехнулась Октавия. Талия схватилась за голову, всем видом как бы говоря: «Меня удивляет, что ты еще жива». — Пощечиной дело бы не ограничилось. Саманта признает лишь один вид наказания — телесное. Поверь мне, не будь ты ученицей Индры, она бы привязала тебя к ближайшему дереву и как следует всыпала плетью. Саманта любит ставить молодых на место. — Выходит фортуна на моей стороне. Все-таки мне посчастливилось стать ученицей Индры, а не Саманты. Девушки медленно, но верно продвигались через густой лес, в котором каждый куст таил опасность. Октавия не особо церемонилась с представителями местной флоры. Подозрительные кустики она проверяла лезвием меча, а не голыми руками. Проверив квадрат сорок на сорок метров, девушки делали остановки, присаживались на длинные бревна и делились друг с другом историями своих недолгих жизней. Филонили? Скорее да, чем нет, хотя Октавия никогда бы не признала, что они отлынивали от ответственной работы. — Как жарко. — Октавия жадно глотала остатки воды в своем бурдюке. По ее спине и лицу градом бежал пот. Они проверили еще один квадрат и теперь с чистой совестью отдыхали, заботясь только об утолении собственных жажды и голода. В тайне друг от друга обе девушки надеялись: о том, как они исполняли приказ, никогда не узнают те, кто этот приказ отдал. — Хочу тебя порадовать. Недолго тебе маяться от жары, по правде говоря, это последние дни жары. Скоро придут морозы. У нас они крепкие да наступают незаметно и стремительно. Обычно это происходит так: сегодня жарко, душно, завтра — земля в снегу и холодно. — Везде? — Нет, в Полисе из-за его расположения снега практически нет, да и холода не такие сильные. Там с одной стороны горы с другой море, — ответила Октавии Талия. Октавия немного повеселела. Скоро закончится жара. Быстрее бы. Она с тоской посмотрела на опустевший бурдюк. Пить все еще хотелось. — Здесь есть источник, — обнадежила ее Талия. — До него недолго идти. Пока они добирались до источника, Октавия поклялась на следующее Рождество подарить Талии словарь. Похоже, девушка не знает точное определение слова «недолго». Октавия не знала, сколько они шли до источника, но определенно больше часа. — Да ладно тебе. Зато мы прочесали еще одну часть леса, — хмыкнула Талия, набирая во все имеющие у них емкости холодную воду. — Лучше скажи: ты веришь в нашу победу в этой войне? Октавия призадумалась. Как тут ответишь? Сказать правду — собеседница может обидеться. Солгать — ее саму будет воротить от себя. — А как же. В победу необходимо верить, хотя нас и очень мало… — осторожно ответила младшая Блейк. Талия согнулась от хохота, чудом не выронив при этом бурдюк Октавии. — В чем дело? — Просто ответь, не из-за численности ли людей в Тондисе ты пришла к такому выводу? — С прорывающимся смехом спросила Талия Октавию. После ее вопроса Октавия смутилась. Ведь если говорить честно, ответ должен быть «да». Она в течение пяти дней видела в Тондисе по большей мере две тысячи человек, к ним она просто добавила полторы тысячи — население «Легеря Джахи». Разумеется, из последней цифры стоит вычесть девятьсот человек, численность которых составляют в основном старики, дети и подростки до восемнадцати лет. — Да, именно из-за нее. Талия снова искреннее рассмеялась. — Ты, наверное, думаешь как нас мало. Не могу тебя в этом упрекать, позволь только уверить: ты сильно заблуждаешься. Тондис — один из четырех наших гарнизонов. Октавия изумленно вытаращилась на соседку по комнате. Она и помыслить не могла, что слова Кларк совсем не блеф. — Да, четырех, — подтвердила Талия, по-своему истолковав реакцию Октавии. — Другие три это Норд-Пассо — северный город на границе с Азгедой, Вест-Ривер — город на нашей западной границе и Полис, гарнизон располагается в столице. Во время мобилизации в каждый из четырех пунктов отправляют тысячи новобранцев. Например, в одном Норд-Пассо могут одновременно жить и тренироваться свыше десяти тысяч человек, а уж в Полисе… В общем, не стоит тебе, Октавия, беспокоиться. Даже если Тондис разнесут до основания, у нас найдутся люди. К тому же в этой войне участвуем не только мы, а еще одиннадцать кланов. Воины будут. Как бы странно это не звучало, а слова Талии смогли успокоить Октавию. Ее скептический настрой на развитие кампании незаметно прошел. Следующие полчаса Талия и Октавия добросовестно исполняли свою работу. Им удалось прочесать намного больше леса, чем в начале. — Перерыв, — объявила Талия, посчитав, что они поработали достаточно. Она первой рухнула на бревно. Октавия не спешила присоединяться к напарнице. Что-то не давало ей покоя. У нее ни с того ни с сего появилось нехорошее предчувствие. Оно оправдалось и проявило себя в виде треска в дальних кустах. Талия тут же вскочила на ноги. Октавия вытащила меч из ножен, сделала напарнице знак рукой и начала медленно приближаться к трещащим кустам. Оказавшись рядом с ними, она их просто обошла, сразу же заметив свою жертву. Со спины. Октавия не стала терять время на разговоры и уперла острие меча промеж лопаток жертвы. — Отвечай, кто ты и зачем здесь, иначе умрешь! — властно приказала она. — Октавия… Хриплый надломленный голос лишил ее руку, ту в которой был зажат клинок, силы. Меч бесшумно встретился с землей, а Октавия неверяще посмотрела на того, кого чуть не заколола. Пленник медленно, очень медленно развернулся к ней всем телом, с трудом встав на ноги. Октавия увидела Линкольна и парочку юных воинов-новобранцев, которые лежали у его ног без сознания. Линкольн глядел на мальчишек так, словно они были его добычей. Трясущимися руками он держал моток веревки. — Что ты делаешь? — Октавия успела заметить, как ее любимый человек пытался обмотать грубой веревкой тонкие запястья одного из мальчиков. — Отойди от них! — Не дождавшись ответа, приказала она, когда он проигнорировал ее слова, Октавия сильно толкнула его в грудь. Линкольн упал на колени и не смог встать на ноги. Позади Октавии испуганно вскрикнула Талия, воспитанная в патриархальной семье она не привыкла, чтобы так обращались с мужчиной. — Ты не понимаешь. Я не могу с этим бороться, — почти прорычал Линкольн, но с места не сдвинулся. Меч Октавии, нацеленный ему в грудь, не давал ему броситься на свою добычу. — Нет, можешь! — воскликнула Октавия, делая то, что Талия могла бы назвать одним словом «безрассудство», а Индра бы точно не одобрила, считая это проявлением слабости. Октавия убрала меч, упала на колени напротив Линкольна и взяла его ледяные руки в свои. — Мы можем! — Я предал твоего брата. Теперь он в плену из-за меня. В любой другой момент Октавия бы разозлилась на человека, кающегося в столь низком поступке, но не теперь. Она знала правду, она говорила с Беллами, слышала его голос. Любые попытки кого-то левого уверить ее в том, что с Беллами случилась беда, были изначально обречены на провал. — Линкольн, не знаю, что у вас произошло, но Беллами справился. Он в порядке. Теперь у нас есть шпион. Мне нужно, чтобы ты пошел со мной. Октавия разозлилась на Линкольна лишь, когда на ее предложение он покачал головой. Возможно, мужчин нужно уважать, относиться к ним как-то иначе, не так как отнеслась Октавия, толкнув его и уперев в него меч. Правда в том, что девушка не знала, как именно нужно относиться к мужчинам, потому что отца она потеряла в раннем детстве, а брат не спешил делиться такими тайнами. Октавии пришлось самой искать правильное поведение. И она его нашла. Да, она была верной, любящей и доброй девушкой с Линкольном, но также она не терпела слабости, потому и посчитала своим долгом дать ему просто живительного пинка. Она встала на ноги и дала ему максимально сильную затрещину. Талия громко ахнула за ее спиной. — Получив удар — получаешь поддержку! — рявкнула Октавия на тригедасленге. — Земляне не сдаются! Мы сражаемся. Либо ты встаешь, и мы сражаемся вместе, либо ты уползешь и сдохнешь один, как трус. Выбор за тобой. Октавия неотрывно смотрела на Линкольна, наблюдая, как до него доходят ее слова. Слова дошли. Зеленые глаза встретились с черными, и через мгновение Линкольн, пусть и с трудом, встал на ноги.***
Прежде чем я смогла покинуть уютную спальню Октавии, мне пришлось многое наобещать Шарлотте. Особого девочка не просила, лишь беречь себя, не считать пушечным мясом да находиться как можно дальше от Кларк. Шарлотта явно не страдала проблемами с наблюдательностью, мою рану она быстро заметила, а узнала я о том, что она в курсе лишь поздним вечером. Я никак не стала комментировать ее слова насчет моего ранения, а говорила она многое, почти то же, что и Алекс, чем больше болтаю — тем быстрее утекает такое необходимое мне время. Неприятно будет, если опоздаю. Я не опоздала, пришла вовремя. Алекс тоже не заставил себя долго ждать. Мы ничего не говорили друг другу, пока шли к лошадям. Велика вероятность оказаться подслушанными. Нарушили мы тишину, отъехав от лагеря. Первым говорил Алекс. — Что-то надвигается, что-то темное. Я не хочу тебя пугать, но мне кажется, этой ночью случится нечто плохое. Он меня не испугал. Меня испугало знание о судьбе сорока семи человек. Хотя какие там сорок семь, горцы начали выкачивать костный мозг, значит, кто-то из ребят уже погиб. Я до побеления костяшек сжала кулаки, меня, как стрелой, пронзила чудовищная истина. Мама ничего не знает о том, что начали творить горцы. Неизвестно через сколько она будет дома, необходимо сообщить ей. Сегодня же! — Алекс, нам нужно срочно ехать в Тондис, — твердо произнесла я и сама подивилась своей решимости. — Надо успеть приехать туда до завтра. — Что?! — вскричал Алекс. — Раньше сказать не могла?! Основные дороги перекрыли, сегодня мы туда приехать просто не успеем, да и мне влетит, если меня кто-то встретит. — Значит, я поеду одна. Импульсивно? Не могу не согласиться, но, скорее всего, завтра уже будет поздно. Необходимо что-то делать, найти какое-то решение. Мама — наш канцлер и врач по совместительству, о подобном я обязана сообщать. Пусть я и сама не так невинна, как многие считают. Если она захочет меня ругать, флаг ей в руки. Но ребята не должны страдать из-за того, что я игнорирую мамины повеления. Я пустила Талу галопом. В Тондис. Мне нужно в Тондис. Нужно успеть до завтра. Нужно успеть. Кобыла, повинуясь мне, стрелой неслась в нужную сторону. Она перепрыгивала через поваленные деревья и овраги. Тала развила огромную скорость. Я сегодня доберусь до Тондиса. Я буду там. Мама узнает, что замыслили эти чудовища в человеческом обличье. — МАРИ! — внезапно заорал Алекс. Он, оказывается, ехал за мной. — СЛЕЗАЙ! Я непонимающе посмотрела на него, затем на Талу, что выдохлась и остановилась. — СЛЕЗАЙ НЕМЕДЛЕННО!!! Я успела высвободить ноги из стремян, когда случилось это. Сильный толчок, выбросивший меня из седла на землю. Небо на миг осветилось ярким светом. Раздался оглушительный взрыв. От земли шла непонятная вибрация, в ушах почему-то звенело. Алекс не кричал. Он не издал ни звука, только смотрел куда-то вдаль. Моя голова раскалывалась, испуганное ржание лошадей не приносило ничего хорошего. С трудом я встала на ноги и проследила за взглядом Алекса. Мы не доехали до Тондиса милю. Это спасло жизни нам обоим. Я смотрела с высокого холма на деревушку и часть леса, примыкающего к ней, объятых пламенем. Я сдавленно ахнула и упала на колени. Мама. Кларк. Октавия. Они были в той деревне. Неужели мне придется пережить это снова? Неужели Всевышний так жесток ко мне, что решил лишить меня всей семьи? Нет, нет, пожалуйста, не надо. Мне хватило одного раза! Мне хотелось плакать и кричать от ужаса и внезапной душевной боли, но слезы не шли. Силы покидали меня, и прежде чем я упала на бок на холодную землю, я услышала дикий нечеловеческий крик, полный боли и страдания. — РИН!!!