***
Финн перестал пропадать. Он всегда был с ней. Протяни Кларк руку, он бы, не замедляясь, взял ее в свою. Все стало намного проще. Пока Финн находился рядом с ней и нежно обнимал за талию, Кларк могла запросто вынести любой наискучнейший разговор Лексы о стратегии. Любое дело перестало быть однообразным. Когда рядом находится Финн, ничто не может быть скучным. Этой ночью Кларк задержалась у Лексы. Как обычно непонятные стратегии, ходы. Если бы не присутствие Финна, шепчущего ей на ушко приятные глупости, она бы уже давным-давно заснула. Ну вот, кто ночью размышляет о стратегии? — Это продлится недолго, милая. Кларк охотно хотела верить, но ведь она здесь уже три часа. О каком «недолго» идет речь? Да, и, по всей видимости, Лекса не собирается остановиться и как любой нормальный человек нырнуть в теплую постельку. Так что ей, бедной и несчастной Кларк, только и остается, что наслаждаться присутствием Финна. — …если план C провалится, у нас всегда будет план D… — Хеда, к вам посетитель, — прервал гениальные речи своего командира вошедший часовой. Кларк переглянулась с Финном. Взгляд последнего говорил: «А ты мне не верила!». Да, ей стоило согласиться с ним и не подвергать сомнению его умные мысли, и принимать на веру утверждения. — Кто? — тем временем спросила Лекса. — Целительница из Небесных Людей. — Впустите. Кларк получше устроилась за картой, негодуя. Какого черта ее гиперопекающей мамочке не спится! Зря она все-таки пыталась ее спасти. Зачем нужна семья? Она только тянет на дно. Одиночество — самый правильный подход. Это она хорошо усвоила. Финну не придется больше повторять этих непреложных истин. — Здравствуйте, командир, — мать говорила на удивление спокойно, хотя ее вид оставлял желать лучшего. — Мне казалось, мы выполнили ради этого союза все требования вашей стороны. — Так и есть, Эбигейл из Небесных Людей. — Тогда почему ваши люди без суда и следствия пытались убить мою младшую дочь, Марихен? Чем она не угодила вам? Моя девочка всего лишь исполняла мою просьбу — собирала растения, необходимые для лечения ваших людей. Кларк еле удержалась от того, чтобы долбануть кулаком по столу. Пытались! Не убили, а только попытались! Что особенного в этой живучей девчонке? Профессиональные убийцы не смогли ее убить! Как же так! Но, может быть, ее подружка оказалась менее удачливой? Все же она знала то, что ей знать не полагалось. — Мари пытались убить?! — Очень правдоподобно Кларк изобразила искреннюю обеспокоенность за жизнь младшей сестры. — Она вместе с Октавией вернулась в госпиталь с пробитым плечом. Так за что вы желали ей смерти? Кларк, не скрывая своей досады, воззрилась на Финна. Октавия тоже жива! Какого черта! — Эбигейл, поспешу вас заверить, я не желаю смерти вашей дочери, и я не отдавала приказа об ее убийстве. Тот, кто это сделал — наш с вами общий враг. Можете не беспокоиться, я лично прослежу, чтобы он сполна ответил за попытку преднамеренного убийства. Кларк чуть ли не с завистью поглядела на Лексу. Она отлично знала, что командир землян самолично отдала приказ неизвестному землянину убить Октавию. Для этого она же отправила Блейк на самый отдаленный пост. — Буду на это надеяться, командир. Доброй ночи. И мать Кларк, никем не остановленная, покинула шатер Лексы. — Думаю, на сегодня достаточно. Тебе стоит выспаться, Кларк, — мягко проговорила Лекса, сворачивая карту. — В таком случае спокойной ночи, Лекса. Кларк внутренне торжествовала. Наконец-то! Давно стоило закончить это идиотское занятие. Теперь она сможет заняться вещами поважнее военной кампании. — Спокойной ночи, Кларк. — У выхода нагнало ее пожелание командующей. Кларк повернулась, кивнула и вышла из шатра. Финн уже переплел ее пальцы со своими. Держась за руки, они дошли до покоев Кларк. Послушный телохранитель успел позаботиться, чтобы в спальне его госпожи разожгли сохранившейся камин и оставили с дюжину толстых свечей. Кларк подошла к сундуку со своей одеждой и выудила из-под вороха вещей атласное красное платье. Финн покачал головой. — Боюсь сегодня не до танцев, Принцесса. — Не до танцев?! — Вскинула брови Кларк. — И почему же? — Тебе нужно отдохнуть. Завтра для тебя у меня есть небольшое дельце. Ты же поможешь мне? — Я сделаю все, что ты скажешь, Финн. — Великолепно. Ты должна найти и принести мне это растение. — Финн показал девушке крупную картинку из неведомо как оказавшейся у него толстой книжки. — Сможешь это сделать? — Еще спрашиваешь! В жизни не видела задания проще. Финн довольно улыбнулся, приобнял Кларк и усадил на кровать. Красное платье, никому не нужное, валялась посреди комнаты. — В таком случае предлагаю немного расслабиться. Парень вытащил из-за пазухи вытянутую бутылку, наполненную чем-то темным и два черных кубка. — Уверен, ничего подобного тебе пробовать еще не приходилось. Финн разлил напиток по кубкам, один протянул Кларк, другой взял себе. Они чокнулись и залпом выпили содержимое. Финн снова наполнил их кубки, и снова они выпили неизвестный Кларк напиток. С каждым выпитым кубком мысли Кларк объединялись и превращались в одну-единственную мысль: забыть себя, своих близких и друзей, всегда и во всем беспрекословно слушаться Финна, делать все, что он велит.***
Немыслимо. Другого слова я не могла подобрать, как не могла и встать на защиту Кларк. Слишком поздно. Слишком много фактов говорят против нее. У меня нет ни шанса сделать так, чтобы хотя бы Октавия поверила: Кларк не знала про ракету. Не после того, что случилось. Не после того как моя сестра практически эволюционировала в полное чудовище, беспринципное и безжалостное. От нее прежней осталась только оболочка. — Это не она, — услышала я слова Октавии. Удивительно, что я вообще смогла сделать это. Вот уже несколько минут к ряду я наматываю круги по приемной госпиталя и жалею, что не могу выбраться наружу, не нарушив приказа мамы. Октавия, как ни странно, за все это время ни разу не попросила меня прекратить маячить у нее перед глазами и сесть на жесткий стул, приставленный к столу. Это хорошо, потому что я не смогла бы выполнить ее просьбу. Не сейчас, когда я слишком возбуждена, чтобы оставаться на одном месте. — И ты это прекрасно знаешь. Жрица, экономка или кто она там по профессии сказала, что Кларк нечиста душой, значит, ей стоит эту душу очистить. Очищающий обряд, экзорцизм или что-то еще. И все, она снова станет твоей прежней сестрой-всезнайкой. В словах Октавии был смысл, но в глазах мелькала печаль и сочувствие. Она меня хорошо понимала. Кажется, в свете последних событий мы обе на долгий срок остались без наших старших. Разница лишь в том, что Беллами отправился на смертельно опасное задание в Везер, а Кларк подвергается той же опасности, находясь рядом со мной. Игнор со стороны старшей сестры — меньшая из зол. — Ты, правда, в это веришь? — Я почувствовала необходимость это спросить. — Да. Короткий ответ, но он вмиг лишил меня лишней энергии, успокоил гулко бьющееся сердце, заставил руки перестать так сильно дрожать. Я почувствовала внезапную усталость. На подкашивающихся ногах добрела до жесткого стула, уселась на него. — Все наладится, вот увидишь. — Она осторожно коснулась моего плеча. Кто бы мог подумать, что я так сильно буду нуждаться в ее утешении. До самого маминого прихода мы так и просидели: я, похоронив голову в сложенных на столе руках, и Октавия, смотрящая куда-то в сторону и рассеянно гладящая меня по плечу. — Раз уж вы здесь, то поможете мне. Мама ни словом не обмолвилась как прошел ее разговор с командиром, а я не спрашивала. Просто не хотела, да и времени совсем не было. Перерывы между приготовлениями отваров и чисткой корней, мы проводили за обсуждением возможной стратегии ведения этой войны. А когда закончили с мамиными заданиями, то на горизонте вставало солнце, окрашивая все алым цветом. — Вы заслужили хороший завтрак за усердную работу. В любой другой раз я сильно бы удивилась, встретив рано утром на рабочем месте Индру, но только не сейчас. Я была жутко уставшей, так что ни на удивление, ни на подслушивание разговора наставницы Октавии и моей мамы не хватило сил. Я практически не ощущала вкуса еды. Зато сполна ощутила горечь разочарования, когда после разговора с мамой Индра объявила Октавии новый приказ. — Вы с Линкольном отправляетесь на разведку в горы, вместе с вами будет еще одна пара. Это твои хорошо знакомые девчонки из Луаги, надеюсь, сегодня пятнадцатилетка не отдаст богу душу. На сборы тебе пятнадцать минут, после явись в штаб, где была вчера, я введу тебя в курс дела. Индра покинула госпиталь, а мы с Октавией еще долго смотрели ей вслед. Кто бы мог подумать, что наше относительно беззаботное времяпрепровождение так скоро прервут. Конечно, если задуматься, это было целесообразно. В обстановке, когда каждый человек на счету, просто необходимо привлекать к разведывательным миссиям как можно больше людей. Просто… Просто это личное. Очень личное. Что бы там ни было, в этом враждебном мире, Октавия Блейк — одна из немногих близких людей, которым я доверила бы собственную жизнь. — Что ж, похоже, нам стоит попрощаться, — вздохнула я. — Только если ты не будешь говорить мне «прощай», потому что из этой миссии я вернусь. Со мной Линкольн, Талия и Синтия. В случае чего мы справимся. В это нужно только верить. — Я знаю, О. Правда знаю. Просто… Просто не смогу находиться в госпитале, пока вы рискуете жизнью. Это неправильно. Я в состоянии держать меч и участвовать в операции, но должна быть здесь. — Я не сомневаюсь в твоем умении, Мари, и правда была бы рада знать, что ты учувствуешь вместе с нами в задании. Но сегодня, видимо, просто не тот день. Иногда стоит делать то, что не хочется, Мари. И делать это хорошо, на сто двадцать процентов. Никто не лишает нас права выбора, но иногда выбора не остается и приходится делать то, что нравится меньше. — Значит, он еще не пришел. — Мне нужно идти, Мари. Пожелай мне удачи. — Удачи, — тихо сказала ей я. Октавия тут же обвила меня руками и притянула в крепкое объятия. Я почувствовала, как тихонько хрустнули кости, но не предприняла ни малейшей попытки освободиться. Идет война. Мы не знаем, что ждет нас завтра. Нужно ценить каждый миг с дорогим тебе человеком, чтобы потом не было сильнейшего сожаления, раскаленной кочергой терзающего сердца, что ты проводил с ним слишком мало времени. — Стоит начать действовать, — еле слышно шепчет мне Октавия в самое ухо, отпускает и скрывается за дверью госпиталя. С ее уходом мне становится тоскливо. Мимолетную грусть сгоняет приказ Индры, который торжествуя, передала мне мама. Лечить в первую очередь детей. Никакие лекарства армейскому блоку в больших количествах не передавать. Цель всех целителей, вместе взятых, конкретно в этой деревне, поставить на ноги как можно больше людей. — И мы ее достигнем. Пока можешь сходить куда хочешь, но через час будь добра объявись здесь. У нас есть важное дело. Сохранение жизни и здоровья людей — высшая цель всех медиков, не волнуйся, мама, я не забыла всех гуманистических принципов, коими меня учила ты и множество других учителей. И не забуду. Пусть я не принесла клятву врача. Пусть Аврелий за глаза очерняет мое имя. Я не изменю своим принципам. Помогать больным и раненым. Даже если мне для их защиты и помощи потребуется взять в руки оружие. Как там говорят? Лечит и калечит? Думаю, совсем скоро это будет про меня. Да, точно. Целитель и воин в одном флаконе, а что неплохо. Только для начала этому целителю нужно разобраться с важными проблемами. Я и только я должна с ними разобраться. «Лучшее оружие перед таким противником — серебро». — Всплыли в памяти слова отца. Я сунула руку в карман штанов и извлекла на свет серебряную монетку с выбитым на ней изображением двух волков. Спасибо тебе, Алекс. Благодаря тебе, у меня есть все необходимое для создания оружия. Осталось только найти хоть какой-то нож. За своими раздумьями я не замечала куда иду. Пришла я к домику, в котором провела ночь. Великолепно. Я осторожно толкнула дверь, памятуя о том, что Алекс, скорее всего, еще сладко спит. Оказалось не спит. Его вообще не было в комнате. Ума не приложу, куда он мог деться в такую рань. Но сейчас не время задумываться, куда понесла нелегкая Ночного Брата — нужно искать что-то колюще-режущее. Вскоре я нашла такой предмет — подаренный Алексом кинжал. Идеально сбалансированный. Он станет прекрасным оружием. Надеюсь, местный кузнец не поднимет меня на смех, когда я выскажу свою просьбу. Моя надежда была со мной весь путь от домика до кузницы, расположенной на западной окраине деревни. Идя туда, я не переставала ужасаться беспощадности горцев — повсюду были горы камня и руины. Кузнец не поднял меня на смех, очень даже понимающе отнесся к моей просьбе расплавить кинжал добавить в сплав серебра и снова придать форму кинжала. Единственный, кто сомневался в здравости этого решения, был его сын, совсем еще мальчуган, но парочки слов отца хватило, чтобы заставить его молчать. — К какому сроку вам нужно оружие? — поинтересовался у меня напоследок кузнец. — Чем скорее, тем лучше. — Возвращайтесь сюда с первыми звездами. Ваш заказ будет готов. — Благодарю. — Благодарить будете, как увидите работу, барышня. Пока не за что. Пока я добиралась обратно к госпиталю, мой час странным образом истек. Мама при встрече немедленно вручила мне брусок мыла и наказала тщательно вымыть руки. Она и несколько других целителей уже были заняты оказанием медицинской помощи пострадавшим.***
Утром ее встретил туман в голове и острое желание вволю напиться того сказочного напитка, которым вчера ее поил Финн. И ее желание осуществилось: на сундуке она нашла вместе с сытным завтраком кубок, наполненный до краев, и записку.«Принеси мне растение, и я дам тебе больше».
Кларк осушила кубок, съела завтрак и пошла, сама не зная куда. Ноги вели ее. Они знали нужный путь. На автомате девушка мило приветствовала знакомых, несла какую-то чушь о необходимости проехаться в одиночестве. И ей верили. Лошадь слушалась ее команд: неслась по лесной чаще, перепрыгивала препятствия. Кларк было отрадно это видеть. Чем скорее она добудет растение, тем лучше. Она получит тот драгоценный напиток. Чем бы он ни был, он прекрасен. Внезапно животное под ней затрясло. Кларк нахмурилась. — В чем дело? Она спешилась, осмотрелась. Кругом — тишь и гладь. Ни одного признака чудовища. Однако лошадь не разделяла ее мнения, бросив наездницу одну в чаще леса, она куда-то понеслась. Кларк только покачала головой и пробормотала парочку ругательств в адрес «трусливейшей скотины». Девушка, насвистывая веселую мелодию, двинулась изучать лес. Растение она в любом случае добудет. — Просьбы Финна должны исполняться в точности неукоснительно, — напомнила она себе. — Да и в лесу мне ничего не угрожает. Как оказалось чуть позже, она ошибалась. Лес, куда она вошла, был полон ловушек. Но разве это может смутить того, кто достигает своей цели? Разумеется, нет. Да и не может она бросить все и вернуться в Тондис, у нее важное задание, о чем не забывает напоминать тоненький настойчивый голосок в голове. Кларк упрямо шла через лесной массив. Она готова сделать все, чтобы добраться до того, за чем она сюда пришла. Ее ничто не остановит. Даже отрежь ей какой-нибудь дьявольский механизм руку, она не остановилась бы. Девушка не испытывала страха или беспокойства, кроме слепого обожания Финна она не чувствовала ничего. Она была готова исполнить его просьбу любой ценой. Ее решимость и готовность идти до конца сыграли с ней злую шутку. Она не сразу поняла, что именно случилось — все произошло слишком быстро: молниеносный удар, толчок, и вот она уже летит в глубокую реку. Кларк повезло так, как не везло никому другому — она не разбилась и не захлебнулась, течение реки просто вынесло ее на заводь, а оттуда она выплыла на берег. Буквально выползла из воды на сушу и тут же почувствовала сильную тупую боль в ребрах и сушняк в горле, в голове чуть прояснилось. Девушка развернулась и поползла обратно к воде. То, что она увидела в воде, заставило ее в ужасе зажать себе рот ладонями. «Твоя цель — растение, выкопай его», — раздался голос в голове. Кларк пыталась ему сопротивляться, но при первой попытке в ушах раздался неприятный звон, а в нос потоком хлынул сладкий цветочный запах. Аромат сваливал с ног, и скоро ее сознание снова заволок туман. Собственные мысли далеко ушли в подкорку мозга. В голове остался лишь один приказ — добраться до цветка и унести его с собой. Она послушно поползла к растению, никак не реагируя на пятна от земли на одежде. Оказавшись у него, Кларк начала копать, не жалея своих рук. Ее ногти, покрытые ярким красным лаком, обломались, однако она добралась до корней. «Нужна кровь. Дай ему свою руку», — подсказал голос. Кларк не колеблясь, протянула запястье к корням. Два отростка оплели руку, еще один проник в вену запястья. Девушка дернулась от резкой боли, сразу же отростки стали держать руку крепче. Они не отпускали ее, пока третий не напился крови и не покинул жилу. Когда это произошло, Кларк с содроганием осмотрела входное отверстие, которое ускоренно зарастало. С самим растением происходили метаморфозы. Если изначально оно было белым, то сейчас медленно чернело. На нем проступали крупные красные пятна. Кларк наблюдала за тем, как лепестки бутона сплетались между собой, образовывали плотный кокон и стремительно росли. Как только он достиг размера куриного яйца, рост прекратился. «Бери и пей», — быстро приказал голос. Кокон легко лег в ладонь девушки, но она так и не решилась поднести его к губам. «Пей!», — повторил приказ голос. Кларк, опасаясь получить новую порцию звона, поднесла кокон к губам. Сладкий сок попал в ее организм, окончательно лишая ее остатков собственной воли. Девушка решительно встала на ноги и подняла с земли цветок. Задание выполнено, ей пора возвращаться в деревню. Проходя мимо реки, она мельком взглянула на свое отражение. Все, как и должно быть. Ее истинная красота на месте. А ногти? Ногти можно в любое свободное время снова обработать и покрыть тем же красным лаком.***
— Лекса попросила повторить нашу с тобой легенду, поэтому меня и разбудили ни свет ни заря. Кстати, твоя сестра присутствовала при разговоре. Не знаю, что именно она хотела услышать, но, кажется, ничего нужного ей Кларк не услышала. Ты бы видела ее лицо, когда я уходил. Она была такой раздосадованной. Алекс всего пять минут назад пришел ко мне в госпиталь, все дети, что находились рядом со мной в это время, как один, вытаращились на него. Оно и понятно не каждый день им — обычной детворе большого населенного пункта с военным уклоном — приходится встречать претендента на престол и титул командующего. — Чудесно, юноша. Очень рада, что ваша с моей дочерью ложь удалась. Выбирай: либо ты помогаешь госпиталю, либо занимаешься чем хочешь за пределами лечебницы. — И вам доброго утра, мэм, — пробормотал Алекс. — Я помогу. — Хорошо. Вот тебе список, набери мне эти растения. А ты, Мари, марш в соседний корпус! Необходимо проверить состояние пострадавших. При необходимости заново наложить швы. И уж тем более ты должна проследить, чтобы все выпили настой. Это единственная возможная при нынешних ресурсах профилактика сепсиса. Мне не понравилось, что мама тоном, не терпящим возражения, отдала свои приказы; и то, как она отнеслась к приходу Алекса, тоже радости не прибавило. У меня было множество догадок, почему она стала непривычно дерганной и одна из них — мое ранение. Я не знаю, о чем она говорила с Лексой, но могу догадаться разговор вышел не самым простым. Моя мама точно не из тех людей, кто терпит агрессию, направленную на их детей. Когда мы жили на Ковчеге, она всегда разбиралась с теми, кто так или иначе мешал мне или Кларк спокойно жить. Может быть, скажи я ей два года назад, какое внимание мне оказывает Аврелий, чокнутый док прекратил досаждать мне. Он бы уж точно не стал вытаскивать маленькую двенадцатилетнюю девочку за волосы из кровати и самым грубым образом вышвыривать в коридор, босую в одной пижаме. Была также и другая причина. Возможно, не одной мне известно, что с Кларк творится неладное. Быть может, мама тоже это знает. Знает, что по вине Кларк никто не знал о летящей на нас ракете. Знает о случае в лесу, ведь не случайно же она так подозрительно поглядывала на мою длиннющую царапину на руке. Догадки, догадки и еще раз догадки. У меня нет ответов на вопросы, а гипотезы, теории так и не получили подтверждения или опровержения. Пока только я одна могу с полной уверенностью сказать, что сестра одержима бесом, он выкачивает из нее силы и взращивает в ней саморазрушающую ненависть ко всему живому. В первую очередь ко мне. Черт возьми! Мне везет как утопленнику! — Доброе утро, Мари, — открыл мне дверь другого корпуса госпиталя Нико. — Тебе того же. Меня мама прислала. Работаем на благо страждущих. Нико понимающе кивнул. Он отошел в сторону, пропуская меня внутрь. Ряды коек. Дети, женщины, старики находились в одном помещении. Мало кто из них мог сидеть на жесткой кровати. Эти раненые не то, что в том госпитале, откуда только что ушла я. Вчера у меня сложилось ощущение, что в нем собрали всех детей Тондиса. — Насколько все тяжело? — тихонько поинтересовалась я у целителя. — Пока они держатся, но вопрос смерти — это вопрос времени. Дети практически не просыпаются. У них лихорадка. Это можно было бы легко устранить, будь у нас необходимые ягоды. Факт уничтоженного запаса не говорится вслух, но я и Нико хорошо это понимаем. С нынешним набором ягод, трав и корней спасти малышей нереально. Мамина настойка — против сепсиса, она борется с инфекцией на ранних стадиях, а тут у нас уже воспаление ран оттого и лихорадка. Но ведь можно же хоть что-то сделать? Нельзя сдаваться! Этих детей вчера Октавия достала из-под груд камней, вернула обезумевшим от горя родителям. Я обязана хоть что-то предпринять! Еще что-то можно изменить! Начать бой с инфекцией. Эх, были бы только у меня необходимые ягоды, коренья… — Какие нужны ягоды? Я все добуду. Двери второй лечебницы распахнулись от сильного пинка. Алекс не вошел, не вбежал, не влетел. Он вломился внутрь. Не успел Нико возмутиться наглому поведению, как Алекс высыпал в ближайшую емкость содержимое всех своих карманов. Мелкие красно-фиолетовые ягоды переливались в проникающих в помещение лучах солнца не хуже дорогущих самоцветов. — Что ж, девочка, теперь ничего добывать не надо. Нико, увидев ягоды, заметно приободрился. Когда Алекс ввалился внутрь, я подумала, что целитель возьмет палку и его поколотит. — Вот видите, какой я полезный! — Не обольщайся! Я решил не преподавать тебе урок хороших манер по двум причинам. Первая — здесь находятся больные и раненые, вторая — эта девочка точно не захочет видеть подобное. Но только попробуй выкинуть что-то еще… Алекс картинно изобразил пантомиму полного ужаса. Глядя на него, я не выдержала и расхохоталась. В какой-то момент времени я от смеха чуть не упала, и мне пришлось схватиться за косяк двери, чтобы устоять на ногах. Наблюдавший за подобным безобразием Нико не разделял моего безудержного веселья и беззаботности Алекса. Последнего он куда-то отогнал. Парень схватил емкость с ягодами и исчез в ближайшем узком коридоре. Меня целителю пришлось отпаивать водой, которая отлично подействовала и приступ хохота прервался. — Стоит все-таки устроить этому мальчишке, — вздохнул целитель. — Не нужно, — пискнула я, — я должна осмотреть раненых. Я стрелой вылетела из приемной в огромный зал, который служил палатой для множества пострадавших. Лучше делать то, что мне сказали, чем показывать себя полной идиоткой, угорая над дурацким представлением до колик. — Мне нужно осмотреть ваши раны, размотайте повязки. — Это поможет ускорить восстановление и не допустить внутрь никакую заразу. — Вам нужно выпить отвар. Обещаю, он укрепит ваш организм. — Поздравляю, несмотря на активные передвижения ребенка, со швами все в порядке. — Не могли бы вы придержать малыша мне нужно удостовериться, что все в порядке. Спасибо. Да-да, все хорошо. — Нужно сделать перевязку. Не бойся, это не больно. — Я знаю, что отвар — та еще гадость, но ты же хочешь быть большим и сильным? — Состояние в норме. Не беспокойтесь, ваша дочь скоро поправится. — Не беспокойтесь… Все нормально… Нужно перевязать… Отвар — очень полезен, его надо выпить… Бога ради, крошка, не разматывай повязки… Все в порядке… Ребенок, оставь в покое бинты! К концу моих активных действий по помощи пострадавшим я сипела. Нико сильно преувеличил состояние многих детей. Даже с повышенной температурой они норовили все исследовать. К несчастью, объектом их исследований в девяти из десяти случаев становились их собственные раны, которые я с таким трудом заново перевязала. Малыши делали все, что угодно, чтобы мне помешать. — Народец, к вам пожаловал самый вкусный и сладкий напиток на свете! Налетай! Я, не мигая, наблюдала за тем, как множество детишек, что совсем недавно капризничали, не хотели дать осмотреть раны, сделать перевязку, поспешили к Алексу, пихая друг друга. Они почти не замечали слабости в ногах или головокружения. Дети окружали парня и успокаивались, как только в их небольших деревянных кружках оказывался заветный алый напиток, от которого шел едва заметный пар. — Давайте по одному, ребята, напитка хватит на вас всех. Не толкайтесь! Не волнуйтесь вы получите его еще в обед и на ужин. Вы еще успеете возненавидеть вкус ягод! Дети его совершенно не слышали. Те, кто еще не получил свою порцию, активно работали локтями, пробиваясь к Алексу, те же, кто получили — пили содержимое кружек медленно, растягивая удовольствие. — Парень добавил в общую чашу мед, — тихо пояснил мне Нико. — Дети на то и дети, чтобы любить сладости. Теперь эти малыши быстро пойдут на поправку. Я посмотрела на копошащуюся малышню, на Алекса, безуспешно пытавшегося уговорить их вести себя благоразумно, и почувствовала, как на губах возникает нежная улыбка. Эти дети выживут. У них достаточно сил, чтобы справится с инфекцией, попавшей в их организмы. А мы им в этом поможем.***
Кларк не торопилась относить цветок Финну. Сначала она как следует вымылась, переоделась, накрасилась. Потом плотно пообедала, и только после всего этого она направилась искать Финна. Голос в голове молчал, видимо, он не считал неторопливость чем-то из ряда вон выходящим. Финна она нашла в полуразрушенном домишке. Парень равнодушно рассматривал строительную пыль у себя под ногами. — Ты мог выбрать любой дом в этой разрушенной дыре, но пришел сюда. Почему? — Здесь нас никто не будет искать, милая. — Пожал плечами Финн. — Ты выполнила мою маленькую просьбу? — Ну, конечно. Кларк протянула парню сверток с причудливым растением. Финн осторожно развернул сверток, взял растение в руки. Кларк показалось, что оно как-то засветилось в полумраке. — Как я тебе и обещал. Финн отвлекся от цветка, вытащил из своего темного уголка небольшой мешок и кинул девушке. Кларк открыла его. Ее взору представились не менее десяти крупных невзрачных плодов, чем-то похожих на яблоки. — Что это? — То, что тебе непременно понравится. Правда, чтобы попробовать их сок, нужно заплатить. Парень отложил цветок и подошел к Кларк. Девушка с сомнением смотрела на плод в своих руках. — Ничего особо страшного, — поспешил успокоить ее Коллинз. — Тогда говори, что я должна делать, чтобы попробовать их. — Кларк указала на плоды. Финн не стал ничего ей говорить, вместо этого он взял девушку за руку и полоснул по ладони ножом. Кларк как завороженная наблюдала за тем, как невзрачный плод потянулся к ней, словно почуяв свежую кровь. Через его серую кожицу пробилось и стало расти щупальце. Как и в случае с корнями цветка, щупальце хотело крови. Кларк удовлетворила его жажду. Напившись, щупальце скрылось внутри плода, а сам плод стремительно менялся. Серая невзрачная кожица сменилась на полупрозрачную. Она казалась насыщенно розового цвета, но, скорее всего, это было не более чем визуальной иллюзией. — Сделай на нем надрез, — подсказал Финн. Кларк взяла у него нож и аккуратно надрезала плод. Наружу потек кроваво-красный сок. Девушка поднесла плод к губам и в считанные секунды полностью осушила плод. В теле появилось приятное тепло, увеличились в несколько раз ее силы. Один-единственный плод оказался прекрасным источником энергии. — Спасибо за столь прекрасный подарок, — пропела Кларк. — Это мелочь по сравнению с еще неврученными тебе подарками, — проронил Финн. — Один из них ты получишь во время танцев сегодня ночью. Кларк крепко стиснула его в объятиях. Она чувствовала себя самой счастливой. Особенно, когда вернулась к себе в покое и начала готовиться к танцам, стоя перед зеркалом. Все платья сидели идеально. Но она все равно выбрала черное с глубоким декольте и разрезом на бедре, потому что это было единственное платье, которое могло сочетаться с ее неведомым образом потемневшими глазами.***
Мама в отношении Алекса сменила гнев на милость, поэтому обедали мы все вместе. Я была очень удивлена, когда, выполнив энное по счету мамино поручение и явившись за следующим, обнаружила маму и Алекса, разливавшими суп по тарелкам. Вернее суп разливала мама, а Алекс накладывал второе в тарелки. — Мари, молодец! Вовремя подошла, будь добра разлей морс по кружкам. И мне пришлось выполнять одно из самых странных заданий мамы, разливать по кружкам уже знакомый напиток. Видимо, ягод Алекса оказалось очень много. Алекс то ли специально, то ли так получалась, не смотрел в мою сторону. Нет, точно специально! Только преднамеренно можно избегать любых моих вопросов до самой посадки за стол. — Приятного аппетита, дети, — садясь за стол, пожелала моя мама всем своим пациентам. — Спасибо, доктор Гриффин, — ответил ей нестройный хор голосов. Я обменялась с Алексом взглядами. Кажется, мы многое успели упустить. Например, как несколько десятков детишек узнали фамилию и бывший статус моей мамы? Неужели за время моего отсутствия сюда наведывался кто-то из людей Лексы и тихонечко на ушко шепнул и слово «доктор», которое чуждо местным людям, и фамилию моей мамы. Само собой детям пяти-семи лет никто не скажет, что их лечит лидер союзного народа. — Расслабься, Мари. Дети узнали все от Маркуса и, видимо, решили, что звать меня просто Эбби некрасиво. — Я не… Боже, кого я обманываю! Я сама оборвала себя на полуслове. Алекс еще не успел хитро прищуриться. — Госпожа канцлер, какие будут указы после обеда? — вежливо поинтересовался Алекс. — У вас свободное время. Ничего, кроме как сидеть с детьми, я вам не даю. Алекс кивнул, я послала маме полный благодарности взгляд и отправила ложку супа в рот. И очень удивилась. Мне достался вместе с бульоном и овощами кусочек мяса. Я ошарашено посмотрела в тарелку Алекса, вдруг мне просто померещилось, но в его порции тоже было мясо. Как и в супе мамы. Интересно… Мясо в супе и это при дефиците продуктов. Я не заметила, как прошел обед, и уж тем более не заметила, как съела второе и выпила морс. — Мари, все в порядке? — осторожно спросил меня Алекс, когда мы мыли тарелки. — Нет, — честно отозвалась я. — Мне непонятно по какому принципу распределены ограниченные пищевые ресурсы. Почему меня и маму сделали лучше других. То, что тебе дали мясо, понятное дело… А вот мы… Алекс замер с полотенцем на месте, удивленно глядя на меня, потом поставил тарелку на ближайшую поверхность и хлопнул себя по лбу. — Ты же ничего не знаешь! — воскликнул он. — Что я не знаю? — Я повернулась к нему, разом забыв про намыленную тарелку в моих руках. — Сегодня утром при мне Октавии и двум девчонкам из Луаги Индра объясняла суть их задания. Когда инструктаж закончился, и дело дошло до раздачи пайков, твоя подруга неожиданно отказалась его принимать. Она сказала, цитирую: «Раздайте мой суточный паек пострадавшим, в особенности детям». Вслед за ней так же поступили и девчонки из Луаги. Пример заразителен. Благодаря им нормально пообедать смогли все присутствующие в деревне. Не то слово. Ее примеру последовало как минимум еще человек десять, потому что, чтобы накормить всех, трех пайков точно не хватило бы. — Она поступила правильно. — Это говорят все. Разумеется, кроме Саманты. Она считает принцип: в любой ситуации нужно оставаться человеком, а не зверем, несусветной чушью. — Она уже давным-давно зверь, — пробормотала я. Несмотря на то, что благодаря Саманте я обзавелась супермодной татушкой в виде знака клана древесных людей, я не могу забыть, как она без предупреждения отправила меня в Тондис, а после даже не поинтересовалась как я. — Не отвлекаемся, — вплыла в моечную мама, — закончите, уложите детей спать. Мне нужно провести обход других пострадавших. «Потому что здесь самая тяжелая травма — перелом лучевой кости», — подумала я. — Справитесь? — Конечно, мам. — Да, канцлер Гриффин. Нас оставят за главных? Круто! Мы с Алексом обменялись одинаково торжествующими взглядами и в ускоренном темпе принялись за грязную посуду. Я намыливала, он споласкивал и вытирал полотенцем. Меньше чем за четверть часа пятьдесят тарелок были вымыты и составлены аккуратной стопкой в одном из помещений. Нам осталось одно из самых легких заданий — отправить детей на тихий час и можно делать все, что душе угодно. Как оказалось это задание ничем не легче того, когда я обрабатывала раны малышне. Дети наотрез отказались просто ложиться в свои милые кровати и засыпать. Я перепробовала все от наивных детских сказочек до предложения спеть им колыбельную. Ничего. Я практически с мольбой посмотрела на Алекса. У него четверо младших, он сможет мне помочь. Если уж ему не удастся при наличии практики как возможное укладывание младшей сестренки или братишки в кроватку, то я не знаю что делать дальше. — Народец, ни вам, ни нам не нужны проблемы. Давайте сделаем так: вы разуваетесь, раздеваетесь, ложитесь под одеяло, а я вам расскажу любую историю на ваш выбор, разумеется. Дети задумались. — Любую-прелюбую? — переспросил маленький мальчик. — Любую, — кивнул Алекс. Его ответ удовлетворил детей. Они начали послушно раздеваться и залазить под одеяла. Мне оставалось гадать какую же историю мальцы так хотят услышать, что решили проявить послушание. — Вот и славно, — мягко проговорил Алекс, когда все улеглись. — Что вам рассказать? — Легенду о невидимом духе! — как один воскликнули дети. Алекс нахмурился. — Не испугаетесь? Это не очень веселое сказание. Я видела по лицу Алекса, что он очень хотел, чтобы малыши сказали: «испугаемся, давай другую историю, не надо нам этой», но они отчаянно замотали головой. — Ну как хотите, — вздохнул Алекс и начал свой рассказ: — Это произошло в эпоху древности, когда понятия зла и добра были очень размытыми, а население состояло в основном из запуганных необъяснимыми явлениями людей. В то далекое время никто не слышал ни о богах, ни о Предках. Зато они проводили празднества и пиры, на которых столы ломились от яств, а вино и эль текли рекой. Во время одного из таких пиров неведомое существо, настолько страшное, что его вид никто не мог ни запомнить, ни описать, похитил одну из юных дев, статную и прекрасную, и унес в свое логово на вершине гор. Многие смельчаки пытались вернуть красавицу из плена чудовища, но все они гибли, когда зловещая тварь сбрасывала их с огромной высоты. Совсем скоро ряды мужчин, желающих вернуть дитя их народа на родную землю, иссякли, и о похищенной все благополучно забыли. Память о ней теплилась лишь в сердцах отца и матери, но и она превратилась в ничто после их смерти. Ровно двадцать лет кануло с того дня, как летающее чудовище унесло девушку в горы. Наступил миг, когда похищенная сама вернулась к своему народу. Она шла по родной земле, опираясь на клюку, вся измученная и иссохшая, а рядом с ней с высоко поднятой головой, расправленными плечами вышагивал юноша — сын летающего чудовища. Только они ступили на камень площади, их немедленно окружил честной люд, но не успели они хоть что-то спросить, клюка выскользнула из ослабевшей руки вернувшейся, и она упала на землю замертво. Сын же ее не стал отвечать ни на какие вопросы людского народа, поскольку считал их недостойными своего внимания. Долгие годы людям пришлось выносить бесчинства высокомерного и не по-человечьи горделивого юнца, пока однажды он не посмел от злости убить дочь их народа. Люди ополчились против сына чудовища, намереваясь придать его смерти, достойной его преступлениям, но как бы люди не старались, ни одно их оружие не могло нанести ему вред. Тогда они обратились к Матери Природе, но и она оказалась бессильна против такого порождения зла. Пришлось людям задуматься, что делать с неубиваемым отпрыском чудовища и решили придать его участи хуже смерти — одиночеству. Они развязали юношу и прогнали из своего поселения. Спустя время, его одежда износилась и превратилась в пыль, его земное тело истлело, а сам он превратился в бестелесную сущность. Духа. Он был вынужден скитаться по всему земному шару и не иметь возможности упокоится. Он был всеми проклят. Поговаривают, что раз в год, ровно в полночь, можно увидеть его тень. Я не сразу поняла, что Алекс завершил свой рассказ. Когда целиком и полностью погружаешься в историю, сложно возвращаться обратно в реальный мир. Чтобы я туда вернулась, парню пришлось слегка потрясти меня за плечи и кивнуть в сторону приемной. Дети в комнате уже засыпали. — Насколько правдива эта легенда? — спросила я, когда ко мне вернулась возможность говорить. — Примерно процентов на двадцать. — Пожал плечами Алекс. Я так вытаращилась на него, ожидая пояснения, что парень рассмеялся. Отсмеявшись, он пустился в объяснения. — Если верить нашей религии, то со времен древних цивилизаций существовал демон ужаса и разрушений. Для борьбы с ним еще в третьем тысячелетии до нашей эры был создан орден Хранителей, его еще называли Кланом Близнецов, поскольку из тридцати членов организации двадцать четыре — это двенадцать пар близнецов, все разнополые. Сейчас и демон и орден забыты, но, исходя из имеющихся у меня источников, Хранителям удалось на долгие века заточить демона в клетку. — Значит, все это было? — Да, если верить религиозным книгам. Я немногое знаю из этой области. У меня по коже пробежали тысячи мурашек. Странное поведение Кларк. Мои кошмары. Потери сознания. Голос, называющий меня Марией и хранительницей. Но ведь все это не правда? Я что-то путаю. Конечно, путаю иначе и быть не может! — Алекс, может ли быть такое, что местный аналог Аббадона или Велиала вырвался из клетки и вселился в мою сестру? — Нет, — твердо ответил мне он, — во-первых, клетка, удерживающая его, слишком прочная; во-вторых, он предпочитает себе не абы кого, а хранителей или их потомков, а насколько знаю я, орден уничтожен, его наследие уничтожено; и в-третьих, все это — страшная сказка, не более чем легенда. — Возможно, ты и прав, — прошептала я, отходя в сторону. В голове явственно прозвучали слова, произносимые множество раз. «Хранительница… Мария… Беги, Мария… В мире сна и грез ты — Мария». Что это значит? Не знаю и не хочу знать. Неведение пока намного лучше знания.***
Никто ничего не хотел им говорить. Шарлотта постоянно слышала отмазки, перевод темы и нескончаемый поток других вопросов. Почему жила в бункере, а не в лагере? Почему ближе всех к Марихен Гриффин? Что вас связывает? И еще сто и один вопрос. В лагере происходило что-то серьезное. Большие группы людей в форме постоянно централизованно перемещались по лагерю, отдавали друг другу странные кодовые приказы и тестировали оружие. Еще группа медиков и инженеров во главе с Синклером и Джексоном вчера рано утром укатили в закат. После такого не у одной Шарлотты появились вопросы, кроме нее, еще девять наблюдательных ребят, в число которых вошло и шестеро ее друзей, заинтересовались происходящим. На их вопросы никто не ответил. — Вам не о чем беспокоится. Здесь безопасно, — убеждали они. — Мисс Джонс, вам стоит успокоиться. Проект Сотня считается завершенным. Не стоит больше кликать беду. Все члены Сотни знамениты, поэтому вам необходимо образование. У вас будет полный доступ к нашей библиотеке, самое полное собрание книг. На любой вкус. Шарлотте действительно выдали пластиковую карточку — полный доступ к материалам библиотеки, и на этом закончились плюшки. За ними начался строжайший контроль, нельзя было и шагу ступить без позволения надзирателя — аналога воспитателя в детском саду или приюте. Доступ к помещениям и информации был сильно ограничен. — Мы бережем вашу нежную детскую психику! — возмущенно визжала их надзирательница — миссис Норис. Если во время этих выкриков рядом с Шарлоттой была Розалина, то весь путь до их общей комнаты девочка слушала праведный гнев подруги. — Хорошо же они берегут нашу психику. Как отправить на Землю, где по их данным творится бесчинство — всегда пожалуйста, а как сказать нам правду — «мы бережем вашу нежную детскую психику». Козлы и лицемеры! Лотта мысленно соглашалась с ней, но свое согласие не решалась высказать вслух — никто не знает, что будет, если Норис запсихует сильнее обычного. Только поэтому Лотта молчала и таила все в себе. У Шарлотты спрашивали каждый день, ежечасно, все ли у нее в порядке. — Все прекрасно, — отвечала девочка, не стараясь придать голосу уверенности. Все далеко не прекрасно. Что-то происходит, а им не сообщают правду, считая их глупыми детишками, отказываясь верить, что эти самые детишки смогли отбить отряд, пришедший по их души. Лотту бесило до невозможности, что с ними сюсюкаются, как с сопливыми малышами. — Совсем скоро все изменится в лучшую сторону, — говорила ей Джессика за завтраком, обедом и ужином, но шел уже второй день, и не было ни намека на изменения. Все как есть. Парочка лицемерных тварей юлит, как может, другие — что-то приказывают, не забывая оскорблять и относиться к тебе, словно ты — отброс общества. Ничто не меняется. — Лотта… Мы тебя изыскались уже. Девочка не особо удивилась, что ее нашли. Джулс любого найдет где угодно. А уж обнаружить ее, сидящей перед решеткой забора, спиной прижавшейся к наблюдательной вышке — плевое дело. — Ребята что-то хотели? Она медленно встала на ноги, и ей на плечи сразу же опустилась теплая куртка Джулиана. Кто-то назвал бы это признаком влюбленности и схлопотал бы от Шарлотты в бровь. Какая любовь в ее двенадцать лет?! Обычная дружба не больше. — Да, я пришел поделиться с тобой хорошей новостью: Ро смогла хакнуть комп Кейна. Представляешь! По словам самой Макбеттом это было легче легкого. Кейн забыл обновить пароль и зашифровать файлы. А, возможно, что-то и меняется. Шарлотта позволила взбудораженному радостной новостью мальчишке увести ее за собой. Кажется, в жизни появляется интересная страница. Как же ей хочется рассказать обо всем Мари. Девочка сжимает кулачки и смотрит вдаль. Ее губы беззвучно шепчут: — Возвращайся скорее. Я скучаю. Несмотря на радость друзей, празднующих первую победу над системой, в ее груди разрастается беспокойство. Что-то должно произойти. Что-то плохое.***
Вечерело. Сидя на одном из обломков стены, я наблюдала, как солнце заходит за горизонт. Прекрасное зрелище, если не знать, что обломок подо мной — несущая стена школы. — Наши люди переживали и большие трагедии. — Алекс уселся рядом со мной на холодный камень. — Больше этой? — Намного. На Тондис не в первый раз нападают, но до этого все атаки были отбиты, павшие преданы огню и увековечены в списках. — Списках? — Большие настенные таблички. Думаю, этот раз не только не будет исключением, но и войдет в историю. Разумеется, списки появятся только после полного восстановления деревни. Из обрушенного камня снова создадут дома, школы… Все вернется на круги своя. Не знаю как у вас, а у нас постоянно говорят: «Все течет, все меняется». Что значит… — …жизнь не стоит на месте. На смену черной полосе всегда приходит белая, — договорила я за Алекса. — Наш народ тоже знает это изречение Гераклита. — Выходит не такие мы и разные, — подытожил Алекс. Я улыбнулась. Сам того не ведая, он в точности повторил слова моей мамы, произнесенные не в самый радужный час моей жизни. Когда загорелись первые звезды, я спрыгнула с камня — пора было идти к кузнецу за заказом. — Пожалуй, я провожу тебя. Негоже беззащитной девушке бродить по руинам деревни в гордом одиночестве. Я не возражала. Добираться до окраин в компании намного лучше, чем одной. Ранним утром идти туда — одно дело, стемневшим вечером — совсем другое. — Протяни руку, — попросил меня Алекс, когда мы уже видели свет в окнах кузницы. Я исполнила его просьбу, на ладонь опустилось что-то холодное. — Конечно, сам он с тебя денег не стребует, но если дашь, не откажется принять. Я взглянула на деньги в руке, благо фонарь на крыльце позволял — крупная серебряная монета с двумя выгравированными волками. Почему Алекс мне дал так мало? Разве на одну такую монетку хоть что-то купишь? — Не беспокойся, — словно почувствовав мое волнение, проговорил парень. — На одну серебряную монету можно купить девять пудов зерна, пять литров масла, двенадцать литров молока, немного мяса, двенадцать коз, тридцать пять кур, семнадцать гусей и пять коров. На одну такую монету небольшая семья может нормально жить полгода. — Ого, — смогла только выдать я. — Да, только плату серебром у нас получают только воины, остальные — бронзу, а на нее немного купишь. Сейчас, насколько я знаю, идет пересмотр нашей экономики, в частности зарплат, потому что весь наш народ, чтобы хоть как-то выжить идет в армию, а это рискованное дело. Я изумленно посмотрела на парня. Никогда бы не подумала, что столь сильная армия получилась только из-за того, что людям не хватало денег. Обязательно нужно заплатить кузнецу за работу. Я постучала в дверь. Открыл мне тот же малец, которого я видела сегодня утром. — Входите. Сейчас позову отца. Мальчонка ненадолго скрылся, вернулся он уже с отцом. Кузнец выглядел так, словно наш приход отвлек его от дела первой важности. — Чего вам? — Я приходила к вам сегодня утром. — Кузнец непонимающе уставился на меня. Я решила пояснить: — Это насчет кинжала. — А это вы, барышня. Помню-помню. Добавить в сплав серебро высшей пробы. Что ж ваш заказ готов, сейчас принесу. Ждите здесь. Он куда-то ушел, а вместе с ним ушел и сынишка. Мы с Алексом остались стоять в полутемном помещении кузницы. — Хорошенькое же ты применение нашла моей монетке. — В свете нынешних событий мне был нужен даже самый ничтожный процент содержания серебра в оружие. Только за этим я рискнула сделать подобный заказ. Алекс покачал головой и пробормотал, что-то о бесчеловечном отношении к оружию. Кузнец вернулся с моим заказом в руках. — Вот ваш кинжал, барышня. Я осторожно приняла свое оружие из его рук. Ничего не изменилось. Он даже не потяжелел. Интересно, так должно быть? Я-то не знаю. — Позволишь? — спросил меня Алекс. Я молча передала ему кинжал, парень внимательнейшим образом его осмотрел, взвесил в руках, выполнил замах. — Фантастика! — наконец, восторженно выдохнул он, возвращая мне оружие. — Благодарю вас за работу, — я протянула кузнецу плату, и мы с Алексом покинули кузницу. Возвращаться к госпиталю пришлось наощупь. Уцелевшие жители Тондиса все еще не считали важным разводить костры на важных дорогах деревни. Мы с горем пополам добрались до лечебницы. Мама сразу, словно почувствовав наш приход, высунулась из-за двери и велела мыть руки. Мы с Алексом честно хотели ее послушаться, но когда мы пришли в моечную, то обнаружили, что в рукомойнике закончилась вода. Пришлось садиться за стол с грязными руками. Однако произошло непонятное, едва мы сели за стол с улицы начали раздаваться громкие крики. Тут уж было никак не до еды. Выскочив изо стола, мы кинулись к двери, и в два счета оказались на улице. По слабо расчищенным улицам в деревню въехал конный эскорт. Он сопровождал всадницу на белом коне. Миллион чувств отразилось на лице Алекса, пока девушка не откинула капюшон и не спешилась. Ее сопровождение поступило точно так же. Однако ни одному из них не удалось это сделать столь грациозно, как сделала это она. Младшая сестра Алекса. Кейт. — Народ Тондиса! — громко произнесла она и толпа рядом со мной и Алексом смолкла. — Белому Замку и всем находящимся там известна ваша трагедия, ваши потери, голод, лишения. И хоть никто из нас не может вернуть к жизни ваших родных и близких, можно сделать так, чтобы никто не голодал… Я почувствовала, как кто-то положил мне руку на плечо, вынуждая обернуться. Я обернулась и подавила в себе визг восторга. На меня смотрела сияющая от радости Октавия. Она знаком предложила мне удалиться от толпы, и я сразу же согласилась. — Она похвалила меня!!! Представляешь, похвалила!!! — захлебываясь восторгом, вещала подруга. Мне не было нужды спрашивать кто эта «она», и так понятно — Индра. Только ее похвала могла вызвать у О столько эмоций. — Перед всеми! Только представь себе: мы с Линком возвращаемся из операции, и тут уже собран практически весь гарнизон, и она такая: « С этого дня Октавия из Небесных Людей объявляется официально моей Второй». — Второй? — Да-да-да! Второй! У меня даже отличительный знак есть! Октавия потянула меня на свет, чтобы я смогла увидеть приколотый к ее плечу меховой треугольник с крупной золотой бусиной по центру. — Поздравляю! — Я притянула подругу в крепкое объятие. Удивительно, этот день стал просто шикарным к своему концу. Вот только подумайте: я получила необходимое оружие, Октавию приняли в звание официально, Алекс воссоединился с сестрой, а жители Тондиса получили большой запас пищи и надежду. Кажется, на смену черной полосе пришла белая. — Милая, — окликнула меня мама, когда я вернулась к своему остывшему ужину. — М-м-м. — Тебе стоит сразу же после ужина лечь спать. Завтра очень рано мы возвращаемся домой. Ты, я и Кларк. Разумеется, кроме меня остальные наши медики и инженеры останутся здесь. Кларк я уже сообщила, она сказала, что сама все объяснит Лексе. Так что за нее я не беспокоюсь. Ну что скажешь? — Неплохая идея, мам, — проговорила я, мысленно прибавляя: «Дома я смогу многое рассказать Шарлотте, девочка заслуживает знать правду». Перед тем как идти спать я сообщила о своем отъезде Октавии. Подруга радостно восприняла такую новость. — Индра дала мне и девчонкам из Луаги увольнительную на два дня. Она вступит в силу завтра. Не знаю как Талия с Синтией, но я возвращаюсь домой, — в ответ на мое недоумение пояснила она. После такого заявления мне было спокойнее спать ночью. Хорошо, что Октавия едет со мной. С ней мне будет легче перенести поведение изменившейся Кларк и придумать способ ее спасения от этой нечисти.