Перекрёсток времени

      Мэл слабо что понимала. Все было будто нереально. Она хотела этого, отчаянно хотела, но собственные глаза показывали ей совсем другое: огромное войско, множество людей, столько, сколько Мэл и представить себе не могла. Цепенящий страх не позволял ей пошевелиться или сделать хоть что-то, что помогло бы спастись. Она практически не чувствовала ног и могла только наблюдать за происходящим, не слыша абсолютно ничего. Мэл прикрыла глаза, потом открыла их вновь. И тогда вернулись звуки и движения.       Первое, что она почувствовала — как со всего маху сверзилась с лошади и осталась лежать на холодном снегу, практически ничего не соображая со страху. Рядом слышались громкие крики и ругательства, сталь встречалась со сталью. Мэл глазами отыскала Мари, та яростно отбивалась от кинувшегося на нее человека с белой меткой на лице, словно дикий зверь от охотника с копьями, лишь бы уцелеть.       Один косой удар и воин валится на землю, снег вокруг него становится ярко-красным от фонтана пролившейся крови. Мэл попробовала собрать все силы в кулак и отползти, когда ее кто-то схватил за шиворот и вздернул на ноги, к оголенной шее приставил нож и что-то зашипел на ухо на незнакомом чужом языке. Ее протащили, прижимая нож к горлу, до самого видного места поляны, места, где Мари пыталась к ней прорубиться.       Незнакомая речь повторилась. На этот раз слова выкрикивала девушка, та самая, что сидела во главе конного клина, в голосе слышалось торжество. Нож прижался крепче к шее Мэл, едва не лишая ее сознания от ужаса всего происходящего. Она чувствовала, как сильно бьется сердце, словно вот-вот выпрыгнет из груди. Мэл не знала, что значат слова незнакомцев, но молила Мари, к которой они, по всей видимости, и были обращены, не идти на поводу у этих… этих… этих… террористов. Иного слова для описания не нашлось.       Мари некоторое время просто смотрела Мэл в глаза, во взгляде мелькало сожаление, а потом бросила меч на землю. Девушка — глава клина — только начала что-то торжествующе говорить, как Мари, не мешкая, ногой спихнула меч с обрыва.       От шеи Мэл отняли нож, крепко связали руки и усадили на одну из вражеских лошадей. Мари же перед этим хорошо избили, а когда вязали руки она, не стыдясь, поносила своих пленителей такими словами, какие Мэл отродясь слышать не приходилось, из всего сказанного спутницей она разобрала лишь «Азгеда», «Найа», «ледяной народ». За это Мари заработала еще один удар по губам, после чего ей завязали рот, а на голову надели мешок с прорезью для носа и тоже усадили на коня.       Мэл не успела ничего сделать, как ей плотной полоской ткани завязали глаза, крепко привязали к коню, и отряд тронулся.       Трудно сказать долго ли они ехали, но когда конь остановился, и ее отвязали от седла, а с лица сняли повязку, солнце уже высоко поднялось. Пленители перевязали им с Мари руки так, чтобы они оказались в одной связке, и куда-то погнали.       Она не осмеливалась смотреть по сторонам, ей казалась: посмотри она куда-то еще, кроме как себе на носки ботинок, и ее положение станет хуже некуда. Но даже такого скудного обзора хватило: снег сменился каменными плитами, и стало чуть теплее, а значит, они находились в помещении. Это единственное, что удавалось понять — чужая речь, которой более чем сносно владели Мари и Октавия, Мэл была недоступна. Она старалась прислушиваться к другим звукам, чтобы понять, куда именно их тащат.       Громко хлопнула дверь, и их втолкнули в зал так, чтобы они обе упали на колени. С головы Мари только в этот момент сорвали мешок. Развязывать им руки никто не торопился.       Девушка, что возглавляла клин, громко и почтительно начала говорить на неизвестном языке. Мэл в это время попыталась прислониться к Мари так близко, как могла, в поисках какого-никакого успокоения. Чужая речь не несла ничего хорошего. Мэл подумала, что же такого плохого они сделали, что их схватили как преступников. Может разъезжать по лесам на лошади — преступление?       Внезапно чужая речь смолкла. — Поднимите их, — услышала Мэл английский язык.       А когда оказалась на своих двоих увидела и ту, что отдала приказ. Крепкая женщина с седеющими светло-русыми волосами и покрытым шрамами лицом сидела на высоком троне. У подножия трона стояла черноволосая девушка — глава клина — в тяжелой меховой одежде. — Кто же так обращается с нашими гостями? — тоном бабушки, что журит своих внуков, забравшихся в чужой сад, спросила Королева. — Где ваши манеры?       Ей никто не ответил. — Азгеда — образец гостеприимства. Онтари, — она повернулась к девушке у подножия трона, — позаботься о наших гостях. Они не должны ни в чем нуждаться и ни на что жаловаться.       На глазах у обомлевшей Мэл, что ожидала скорой отправки в подземелье как это обычно бывает, Онтари, та черноволосая девушка, низко поклонилась этой статной женщине. — Будет исполнено, моя Королева.       Их заставили поклониться Королеве, а после повели запутанной сетью коридоров, двигаясь к определенной комнате. Когда Мэл успела устать идти, дверь одной из комнат распахнулась, их завели в комнату и перерезали веревки. — Добро пожаловать, — глухо сказала им Онтари и закрыла за собой дверь.       Мэл и Мари остались в небольших покоях с минимумом мебели и решетчатым окном наедине друг с другом.

***

«Мэл, бедняжка Мэл! — проносилось у меня в голове, пока парочка здоровенных воинов Азгеды с силой ставили меня на колени. — Зачем же ты только пошла со мной? Почему не вернулась в безопасность Аркадии? Ведь этот кошмарный кроваво-красный замес он же не предназначен для таких, как ты! Ты же не проходила голод, эпидемию и кошмарную бойню у нашего прежнего лагеря, не боролась за жизнь в горе Везер, в доме безумных ученых, ты — просто старшеклассница, что должна жить и радоваться в безопасности Аркадии, а не попадать со мной в гости к самому „дружелюбно“ настроенному клану землян…» — Госпожа моя! — Голос шрамированной девчонки звучал, как ноготь по стеклу. Торжество и злорадство в ее голосе вызывали стойкое желание съездить этой дряни по роже. — Как вы и приказывали, небесная девка — спутница Ванхеды — доставлена к вам. Дозвольте сразу же ее допросить и узнаете все к завтрашнему рассвету? Позвольте показать ей кто здесь хозяин.       Чертов мешок мешал мне разглядеть ту, к кому обращалась эта ледяная дрянь, но елейный голосок и едва проглядываемая сквозь ткань поза девицы — приклонённое колено и склоненная голова — говорила о многом. Нас пригнали прямо к трону Найи — Королевы Азгеды, той, что в свое время казнила Костию, доверенное лицо Лексы. «Похоже, удача как всегда на моей стороне, — с горечью подумала я, остро жалея, что в плен и на вполне возможные пытки попала не одна, а с Мэл за компанию. Эта бедная девочка, что так восхищается окружающим нас миром, не заслужила прочувствовать на себе боль пыток и ужас местного каземата. — Лучше бы я попала в плен одна, и пусть бы эти ледяные выродки, что хотели бы, то и делали со мной. Никакие пытки не заставят меня выдать Кларк!» — Я велела тебе привести только одну девчонку, зачем ты захватила вторую? — Вашему Величеству нужны рабы, — уверенным голосом отозвалась девица. — Из слабой небесной девчонки получится чудесная рабыня, ее даже ломать не придется. Она уже бесхребетная трусиха, такую можно и с языком оставить. К тому же она была спутницей нужной Вашему Величеству небесной девчонки и, могу поклясться своей жизнью, трусиха была ей дорога.       Я практически припала лицом к плитам пола, лишь бы эти люди не заметили, что я их понимаю. Небесный человек, понимающий и говорящий на тригедасленге, в плену у Азгеды — труп. — Поднимите их. — Над моей головой раскатился властный голос Королевы.       Я почувствовала, как меня рывком ставят на ноги, а с головы срывают мешок. Завязанный рот, полный крови, никто, разумеется, не стал развязывать.       Найа смотрела на нас с такой теплотой и лаской, что я невольно почувствовала отвращение, но посмотреть ей прямо в глаза не решилась: хватит мне приключений на сегодня. Азгеда — не Трикру, этот клан способен на самую немыслимую жестокость, лучше их не искушать. — Кто же так обращается с нашими гостями? Где ваши манеры?       Каждое слово Найи, каждый жест вызывали во мне волну гнева. Лицемерка — вот она кто! По таким театр плачет, это же надо сначала на тригедасленге поговорить со своей приближенной, а потом начать нам дурить головы. Хорошо, что Алекс более-менее научил меня языку, хоть не буду той дурой, что доверится своему врагу! — Азгеда — образец гостеприимства. Онтари, позаботься о наших гостях. Они не должны ни в чем нуждаться и ни на что жаловаться. «Ведь нашим гостям еще отправиться надо будет на тот свет», — мысленно договорила я и ужаснулась, когда посмотрела на Мэл.       На ее лице было такое облегчение, словно ей в голову вложили мысль, что попасть в гости к Королеве Азгеды, Найе, — лучшее, что могло случиться в ее жизни. — Будет исполнено, моя Королева.       Я почти слышала издевательские смешки, когда нас заставили склониться, практически целуя каменные плиты тронного зала, перед дьяволом на троне, а после грубо потащили по сети коридоров. Вереница серых стен и черных плит. Я пыталась, как могла, запомнить их расположение и путь из этих извилистых коридоров и переходов в спасительный двор, откуда можно было бы сбежать из этого кошмарного места. «Мы сбежим, обязательно сбежим! — дала самой себе я клятву. — Оставаться в этом месте — опасно для жизни!»       В выделенную комнату для «гостей» нас практически втолкнули, с силой перерезали веревки, словно пытались вместе с волокном захватить еще и кожу и пролить кровь. После — дверь захлопнулась, и я услышала почти неуловимый звук поворачивающегося в скважине ключа.       Под удивленным взглядом Мэл я ломанулась к двери и дернула ручку. Конечно же, дверь не поддалась. Гостеприимством все так и пахнет! Ведь это очень дружелюбно — запирать гостей в покоях, где на окнах стоят решетки, а из мебели присутствует парочка кроватей под колючим покрывалом, стол с лампой, заполненной жиром, кривой табурет, сундук и крошечная уборная с практически сгнившей дверью. — Зачем Онари закрыла дверь? Она такая рассеянная? — удивленно спросила Мэл.       Я отошла от двери, покачала головой, стянула с себя мокрую вонючую тряпку, сплюнула кровь и только после этого ответила. — Онтари нас заперла, потому что мы пленницы. А это, — я обвела помещение руками, — наша камера. Будет чудо, если нас не убьют.       Я забралась на ближайшую кровать и растянулась на ней, избитое тело тут же отозвалось тупой болью. Мэл же, напротив, прошлась по комнате и посмотрела на меня с некой укоризной, словно я посмела оболгать честных людей, которые стремились нам помочь. — Нет-нет-нет, — замотала она головой, — я в это не верю. Ты ошибаешься! Как может добрая Королева сделать нас пленницами в своем замке? Будь мы пленницами, разве бы держали нас в комнате? Пленников держат в подземелье. Да, и к тому же эта Королева одернула своих слуг и напомнила, как они должны были с нами себя вести. Так что я считаю, что все, что случилось ночью, не более чем досадное недоразумение! А заперты мы, потому что Онтари рассеяна и попросту ошиблась и за эту ошибку уже, наверное, наказана.       Мэл подошла к окну и забралась на подоконник, с интересом рассматривая все, что находится по ту сторону окна. Я же, поразившись наивностью моей спутницы, поспешила, пока она не видит, достать из голенища сапога нож — единственное оставшееся у меня оружие — и спрятать его под матрасом койки. Пусть сейчас Мэл так очарована нашим врагом, когда эти розовые очки спадут с ее глаз, мне нужно будет как-нибудь защищать нас обеих от полчища врагов. Нож — конечно, не самое хорошее оружие против до зубов вооруженных воинов Азгеды, но это все же лучше, чем биться с голыми руками.       Едва я успела это сделать, за дверью послышался шум шагов. Мэл мигом спрыгнула с подоконника, прежде чем дверь открылась, она успела быстро шепнуть мне: — Я же тебе говорила: произошло недоразумение, ошибка.       И довольная уселась на свою кровать.       В комнату вошло около шести женщин (две — со шрамами на лицах, четыре — с массивной черной лентой у горла по типу ошейника), и места резко стало мало. — По приказу милостивой Королевы Найи вас велено отвести в бани, выдать более подходящую нашей местности одежду, а также, если есть такая надобность, показать лекарю.       Я удержалась от фырканья.       Интересно, это «милостивая Королева Найа» фразу «провести полный досмотр» спрятала под нейтральное предложение посетить баню? — Это так чудесно! — воскликнула Мэл. — Королева Найа — лучшая Королева на свете! Если возможно, я хотела бы передать нашу горячую благодарность ей за то, что она так заботится о нас.       Мэл одарили теплыми улыбками, в которых тепла было примерно столько же, сколько сладости в лимоне.       Я предпочла промолчать. Вряд ли этим женщинам стоило знать, что лично я желаю их «милостивой Королеве» отправиться на самом быстром конном экипаже на встречу с Мрачным Жнецом, а лучше — прямиком в Преисподнюю.       Нас разделили и увели в бани разными коридорами. Путь до бань я не запоминала, на обыденные вопросы о своем имени или о погоде отвечала максимально просто и назвалась, на всякий случай, нынче привычным мне именем «Алесса». В бане честная компания из женщины-воительницы и двух безгласых рабынь, разумеется, не оставила меня в гордом одиночестве, а присутствовали в купальне все то время, что я находилась там, а рабыни еще и помогали мыться: то воду принесут, то отвар из трав, то густой желток. — Наша королева трепетно относится к своим гостям, — сладко напевала воительница. — У тебя будет все самое лучшее. Азгеда никогда не обижает своих гостей. «Все самое лучшее — это, наверное, те несчастные женщины, которых угнали из их земель, поубивали их семьи, сломили их самих и поотрезали им языки».       Когда с водными процедурами было покончено, меня облачили в белого цвета сорочку, какую принято одевать под платье, сверху накинули плащ, велели надеть башмаки и вывели из бани. — Тебе просто необходимо показаться лекарю! — увещевала меня женщина. — Поэтому прямо сейчас мы пойдем в лазарет.       Разумеется, меня снова никто ни о чем не спрашивал. Не удивительно. Какое слово может быть у пленницы, спасибо, что еще в рабыню не превратили.       В лазарете заставили снять одежду и остаться нагой. Лекарь осматривал мое тело и ощупывал ребра с такой тщательностью, словно кто-то свыше тайком отдал ему приказ подыскать девушку, пригодную для борделя. — Ребра не сломаны, — оповестил он меня после тщательного осмотра. — Мажьте этой мазью повреждения и пейте обезболивающий настой, и все пройдет.       Я выдавила из себя улыбку, пробурчала слова благодарности и, наконец, получила позволение просто одеться и скрыть собственное тело под слоями ткани.       В компании из все тех же трех женщин я вернулась в наше с Мэл обиталище, приняла из рук рабыни, сопровождающей Мэл, что уже счастливая расчесывала волосы гребнем, сверток с дополнительной одеждой и обувью и распрощалась со всеми этими женщинами. Дверь за мной затворилась, и я облегченно опустилась на кровать. Вещи ледяного народа бахнулись рядом со мной на кровать, а мои вещи исчезли в руках женщины-воительницы и ее рабынь. — Мари! — воскликнула Мэй, которую распирало от восторга. — Тут все такое замечательное! Мои волосы такие мягкие! А люди…       Я скинула с себя плащ и башмаки, закуталась в колючее покрывало и отвернулась к стенке. «Люди тут замечательные… Посмотрим, что ты скажешь, когда эти чудесные люди решат превратить тебя в безгласую рабыню ледяного народа!»       Есть нам принесли поздно вечером, когда уже зажгли лампу с жиром, и до того момента, как меня сморил сон, я слышала восторги Мэл относительно кухни ледяного народа и мастерства ремесленников, сделавших тарелки, приборы и чашки.

***

«Какое здесь все-таки чудесное место!» — стало первой мыслью Мэл по пробуждении.       Она, закутанная в теплое, пусть и немного колючее одеяло по самое горло, села на кровати. В окно вовсю уже светило солнце, но Мари еще спала. Сама Мэл не понимала, как можно спать так долго в замке доброй Королевы, когда каждая клеточка тела требует немедленно выпрыгнуть из кровати и отправиться исследовать необъятно большой замок.       Мэл сладко потянулась, быстро облачилась в выданную вчера одежду и убрала постель, потом она села на кровать, не зная чем себя занять. Безумно хотелось прогуляться по величественным коридорам с высокими сводами, но Мэл не знала можно ли это делать в одиночку, вчера до этой комнаты и бани ее сопровождали подданные доброй Королевы. На всякий случай она подошла к двери и толкнула ее, та бесшумно отворилась.       Свое любопытство Мэл удовлетворила короткой прогулкой по коридору, в котором отчего-то никого не встретила. Возвращаться она решила, когда услышала чьи-то шаги. Любопытство любопытством, но здравый смысл еще никто не отменял.       Шаги принадлежали веренице людей: мужчин и женщин, на шеях которых виднелось занимательное украшение в виде простой плотной ленты, в руках они держали множество блюд с едой. Слуги Королевы, как их сразу же окрестила Мэл, поставили тарелки на стол, позвонили в несколько колокольчиков, разбудив тем самым Мари, и удалились.       Недовольная Мари в ночной рубашке длиной до самых пят вопросительно уставилась на Мэл. — Принесли завтрак! Вставай, давай! — откликнулась та.       Мэл практически накинулась на еду, пробуя все, что мило было глазу. Мари, похоже, не испытывала никакого аппетита и потому ела мало и только запаренную водой овсянку, на другие блюда она даже не смотрела. — Попробуй эти сушеные ягоды, — советовала ей Мэл. — Мясная каша с теми причудливыми зернышками тоже очень вкусная, а еще ты не пробовала гренки, лепешки с ягодами и… — Спасибо, я наелась, — оборвала ее Мари.       Мэл покачала головой, удивленно на нее посмотрела, не понимая, как возможно отказываться от массы вкуснейших блюд, и еще усерднее заработала приборами. Мари на нее смотрела с неодобрением, но Мэл этого словно не замечала, поглощая вкусный завтрак.       Чуть позже слуги вернулись и поставили на стол напитки. Мэл попробовала содержимое каждого кувшина и сполна насладилась вкусом, Мари же пригубила только немного воды и тут же встала из-за стола.       Мэл не понимала поведение своей спутницы. Они же уже не на Ковчеге, где все жили в условиях строжайшей экономии, им уже не нужно соблюдать те правила, сейчас, если предлагают что-то съесть, нужно хвататься за ложку или вилку и споро очищать тарелку!       Вернувшиеся в их небольшие покои слуги быстро убрали со стола и покинули комнату. — Ты поступаешь неосмотрительно, — после долгого молчания заметила Мари. — А если бы в еде была какая-нибудь дрянь или, не приведи Господь, яд? — Яд? — переспросила Мэл. — Ты в своем уме?! Какой еще яд! Как тебе могут такие мысли в голову вообще приходить? Королева заботится о нас и вкусно кормит, а ты ищешь какие-то ловушки!       Она демонстративно отвернулась от Мари. Ловушки, яд — как так можно думать о Королеве? И ведь ей же даже не стыдно! — Да, ищу, — тихо согласилась Мари. — Потому что от Азгеды ничего хорошего ждать не стоит. — У тебя паранойя! — обиженно воскликнула Мэл и подошла к окну.       По малому дворцовому парку, вид куда открывался из окна, шла небольшая процессия: вчерашнюю девушку, Онтари, облаченную в красивые меха, сопровождали мужчины и женщины в длинных плащах, подбитых мехом. Мэл замерла, восхищенно осматривая красивую одежду.       Вот бы и ей дали такой плащик!       Процессия прошла, и время потянулось белой нитью скуки. Мэл, все еще обиженная на Мари, сидела на подоконнике и разглядывала малый дворцовый парк в надежде увидеть еще хоть что-то интересное, но больше ничего интересного не было. Мерно падал снег, ослепляя своей белизной все вокруг.       Спустя томительные пропитанные скукой два часа снова отворилась дверь, Мэл лениво обернулась, ожидая увидеть слуг в простых одеждах, но встретилась глазами с Онтари и едва не слетела с подоконника. Миг и она почтительно склоняется перед этой девушкой в мехах. — Что вам нужно? — Напряжение натянутой струной слышалось в голосе Мари.       Мэл удержалась от неодобрительного качания головой и укоризненных взглядов, только потому что не хотела позорить ее перед Онтари. — Наша Королева желает видеть Мэл из Небесных Людей. Я выполняю волю Королевы.       Ей казалось, что она попала в сказочный сон, в котором все мечты сбываются. Неужели сейчас можно будет пройти по длинному коридору, усыпанному золотом и серебром, преклонить колено перед Королевой и добиться ее благосклонности? Неужели сейчас удача улыбнется Мэл? — Зачем королеве понадобилась Мэл? — Разрушил все дорогие сердцу мечты голос Мари. — С чего нам знать, что это не ловушка, и вы сейчас не поведете ее к палачу?       Мэл гневно обернулась к Мари. Как возможно спрашивать такие вещи, да еще и таким подозрительным тоном? Это уже не неуважение, это самое настоящее хамство! Неужели она думает, что раз уже исполнилось шестнадцать лет, раз она знает этот странный чужой язык и манер общения, то может задавать подобные бестактные вопросы?! — Не беспокойся, Алесса из Небесных Людей, мы чтим законы гостеприимства, — с прохладцей бросила Онтари. — И не завидуй. Если Королева захочет тебя саму видеть, она тебя позовет.       Онтари поманила Мэл рукой. — Идем, Мэл, Ее Величество ждать не любит.       Мэл вышла из комнаты с гордо поднятым подбородком, игнорируя предостерегающие взгляды Мари. Мари Гриффин ей просто завидует — этот простой вывод заставил ее повеселеть и отринуть только-только проклевывающиеся ростки сомнения.       Идти наравне с богато одетой Онтари казалось кощунством, кто такая Онтари, а кто она, Мэл, в одежде, что чуть лучше чем у девушек с ошейником на шее. Она шла на шаг позади Онтари, и восхищенно осматривала все коридоры и переходы, по которым они шли. Черный камень, богатые полотна, мастерство архитекторов — все это завораживало, заставляло сердце сжиматься от желания восторженно завизжать.       На лице Мэл расцветала счастливая улыбка. Неужели все так просто? Нужно просто сходить к Королеве в составе свиты Онтари и все — ты вознесешься до небес? Мэл очень хотелось в это верить, на Ковчеге ей не особо везло, пусть хоть здесь повезет.       Они остановились у закрытых дверей, перед которыми стояло двое часовых. Онтари подозвала к себе Мэл поближе. — Сейчас мы войдем, и ты низко поклонишься, поняла? — Мэл кивнула. — Говорить, только если спросят и прибавлять в конце каждой фразы «Ваше Величество». Это понятно? — Да, — ответила Мэл и прибавила в конце очень тихо, боясь ошибиться: — …Ваше Благородие.       Онтари кивнула, и один из часовых объявил об их приходе. Спустя минуту дверь отворилась, пропуская в покои Королевы Онтари и Мэл. Последняя шла на почтительном расстоянии от Онтари и при виде Королевы, как ей и велела Онтари, низко поклонилась. — Мэл из Небесных Людей прибыла, — почтительно оповестила свою Королеву Онтари.       Мэл не решалась поднять глаза на Королеву и смотрела в пол, вдруг иное действие будет расцениваться как непочтительность. — Подойди сюда, Мэл из Небесных Людей.       Королева сидела на возвышенном диванчике, стоящем на небольшой платформе, и указывала Мэл подняться на эту самую платформу. Девушка это сделала достаточно медленно, всеми своими действиями выражая почтительность. — Садись. — Королева указала на стоящее рядом с ее возвышением кресло, и польщенная такой честью Мэл села.       Близость к Королеве и нахождение в ее покоях не могли не нервировать. Мэл пыталась отвлечься, но понимание, что любая ошибка может привести к тому, что ей не удастся стать достойной этих людей, угнетало. — Не бойся, дитя, — тепло обратилась к ней Королева. — Здесь тебе ничто не угрожает. Позвала я тебя лишь за тем, чтобы узнать все ли тебя устраивает, всем ли ты довольна.       Мэл нерешительно подняла глаза на правительницу, вспомнила с благодарностью вчерашнюю баню, новую одежду, еду и кров и позволила себе робкую улыбку. — Я благодарю вас, Ваше Величество, за вашу доброту, — тихо проронила она, смущаясь, — у меня есть все, что я могу пожелать, Ваше Величество. — Вот оно что. И тебе не нужно ничего больше?       В голосе Королевы слышалось искреннее удивление. — Как я могу просить у вас больше, если вы и так, Ваше Величество, предоставили мне более того, что я имела? — Неужели небесный народ настолько беден, что довольствуется малым?       Мэл тихонько вздохнула. Перед глазами у нее стояли порядки Ковчега с лишениями и суровыми наказаниями, статьи в издательстве про Сотню и тяжелое время после приземления Ковчега. — Увы, Ваше Величество. Мы пытаемся выжить, но, сказать по правде, у нас мало героев и всех их можно пересчитать по пальцам.       Королева посмотрела на нее с теплотой и искренним сочувствием, словно понимала на собственном опыте, каково это не жить, а только выживать. Мэл почувствовала прилив симпатии к этой сильной и властной женщине. — Ваш народ прославился победой над горцами, девочка. Или ты это будешь отрицать? — Гору Везер победила Кларк. Я там не была, но говорят она сожгла радиацией всех горцев, Ваше Величество. Правда, Мари не велит мне об этом сильно распространяться, говорит, что это плохо может отразиться на Кларк. Честно говоря, Ваше Величество, я не очень много знаю о Кларк, это больше по части Мари. — Мари? — заинтересованно переспросила Королева. — Вы знаете ее под именем Алесса, но ее настоящее имя Мари. Я не знаю, почему она взяла себе псевдоним, возможно, чего-то опасалась… Боюсь, это все, что я могу вам сказать, Ваше Величество…       Мэл опустила глаза в пол, чувствуя что не сказала ровным счетом ничего интересного и после этого разговора ее, разумеется, больше ни за что не позовут в покои Королевы, и она не сможет никак себя проявить…       Она не видела, какими взглядами Королева обменялась с Онтари. — Благодарю тебя, дитя. — Мэл нерешительно посмотрела на Ее Величество. Королева была более чем довольна. — Теперь ты можешь идти.       Мэл спустилась с платформы, низко поклонилась Королеве и собиралась было уже уйти в компании Онтари в выделенные покои, как Королеве в голову внезапно пришла какая-то мысль. — Твой народ беден, девочка, но Азгеда богата. Ты сможешь присоединиться к нам, купаться в мехах и золоте, узнать, что такое счастье и покой.       Мэл представила себе картину безбедной счастливой жизни и улыбнулась. Ей виделось, как она идет по этим длинным богатым коридорам, облаченная в дорогие ткани, проживает жизнь ледяной принцессы этого народа. — Я готова тебе это дать, но взамен попрошу сделать небольшое дельце.       Девушка заинтересованно посмотрела на Королеву. — Алесса, то бишь Мари, мыслит неверно. Для всеобщего блага нужно будет убедить ее в том, что Азгеда ей не враг. Я хочу знать все ее планы, мечты, надежды — все, о чем она когда-либо заговорит или поделится с тобой. — То есть я должна буду просто пересказывать вам наши разговоры?       Королева улыбнулась ей. — Умная девочка.       На этом аудиенция закончилась, и Мэл повели обратно в покои. Проходя по коридорам, она сияла, как начищенный пятак, и грезила скорой чудесной жизнью. Она будет принцессой в этом огромном замке!

***

      Мне хотелось кричать во все горло: «Что ты делаешь, дура?! Азгеде нельзя верить! Вернись!», но я могла лишь хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Мэл, до ужаса гордая и глупая, удалилась в компании Онтари и ее разношерстной по своей жестокости свиты. Сострадательные и мягкосердечные люди в этом замке — рабы, обычно безгласые.       Я без сил упала на кровать, представляя как эти твари, людьми подданных Найи назвать язык не поворачивается, поволокли Мэл в застенок и там начали творить с ней ужасные вещи. Мне виделось, как Королева собственноручно перерезает этой глупышке горло, или ее слуги вешают Мэл на крюк за ребро, или сначала как следует всыпают плетей, пытаясь вызнать всю правду, после вырывают ногти, лишают языка и душат шелковым шнуром, даруя мучительную медленную смерть от острой дыхательной недостаточности.       Так я и лежала, пока не услышала шаги за дверью, а дверь не отворилась. Мэл, живая и невредимая, вернулась обратно в комнату. Я во все глаза рассматривала ее. Видимые части тела не пострадали от слова совсем, на лице выражение непонятной мне детской мечтательности, глаза восторженно блестят. — Как это возможно? — прошептала я. — Они тебя не тронули.       В ответ Мэл дернулась, словно я ее оскорбила. В глазах появилась обида от моего простого подозрения. — Почему они должны были меня обязательно тронуть? — Это же Азгеда…       Самый жестокий клан. Человеческая жизнь для него — пустой звук, а изощренные казни — лучшее зрелище из всех. Азгеда — это тот клан, который за преступление одного человека казнит с особой жестокостью его семью, родных и близких и их семьи, а самого преступника после такого наказания увечит и милует. Азгеда — тот клан, который добивается, что хочет и какими хочет путями. — И что, что Азгеда! — взвилась девчонка. — Азгеда — самый богатый и обеспеченный всем, чем только можно, народ! Нам до нее еще идти и идти! И я больше не хочу слушать эти небылицы!       Мэл отвернулась от меня и гордо прошла к своему фирменному месту на подоконнике. Всем своим видом она показывала, как сильно я ее оскорбила.       И этот ее вид меня пугал. Найа — хороший манипулятор раз правит так долго, неизвестно, что она наговорила этой идиотине и что наобещала. Сознание подростков очень гибкое, а Мэл к тому же еще и ничего на этой планете не видела, она не представляет кому можно верить, а от кого нужно бежать, роняя тапки. Не удивлюсь, если дьявол на троне очень хорошо ее обработала. — Мэл…       Девчонка на меня зыркнула, едва не оскаливаясь, подобно собаке. — Я ничего не хочу слушать. Все твои слова — ложь! — заявила Мэл. — Королева добра к нам, а ты пытаешься здесь найти врагов! Ты пытаешься порядочных людей очернить! Ты даже не извинилась перед Ее Величеством за те убийства!       Тут уже я от нее отвернулась.       Подумать только: я должна извиняться перед Королевой за то, что защищалась от ее людей, которые вторглись на территорию Трикру и попытались нас, с этой дурой, порубить на куски. Обойдется! Может она промыла мозги пятнадцатилетней дурехе, но точно не мне, я еще очень хорошо помню, как нас схватили, связали и притащили в тронный зал.       Черт возьми, это было вчера! До того, как этот дьявол на троне открыла рот, Мэл была адекватной, после — ее адекватность начала угасать.       До ужина я старалась даже не пытаться заговорить с обиженной мисс Я-Будущая-Смертница, а после ужина Мэл была очень занята сундуком с подарками от Королевы. — Видишь, что можно получить, если поблагодарить ее величество! — Она показала мне бусы. — Это настоящая яшма!       Я присмотрелась к бусам, но камни на яшму не были похожи. Обычные стекляшки. — Верность Азгеде приведет к богатой жизни в окружении мехов, драгоценностей и хорошего положения!       Я чуть не ответила ей «Или доведет до гроба», но вовремя прикусила язык. Пока Мэл разглядывала подарки, я быстро облачилась в ночную рубашку и забралась под одеяло. Пусть восхищается новыми вещами, наступит время, когда дьявол на троне покажет свое лицо.       Утром следующего дня, когда меня разбудили рабыни, принесшие завтрак, Мэл в комнате уже не было. Скорее всего, Найа вызвала ее к себе. Я спокойно позавтракала, смазала раны и ушибы заживляющей мазью, какую мне приносили каждое утро рабыни, и уселась на излюбленном месте Мэл — на подоконнике. Стоит начать продумывать план побега из этого «чудесного места», именуемого Черным Замком.       Спустя пять минут наблюдений из окна я пришла к неутешительным выводам: окно выводило в малый дворцовый парк, но обзор был небольшой, выходы из этого парка не рассмотришь, а размер парка непонятен. Хорошим вариантом было бы найти переход или галерею, откуда бы открывался вид на парк, но вряд ли меня выпустят из покоев. Я не Мэл, покорность собой не излучаю.       Быть может, можно просто найти другую точку обзора?       Я подошла к двери дернула за ручку и раздосадовано закусила губу. Воины Азгеды — не дураки, дверь открытой не оставили. Неужели у меня на лице было написано, что я больше всего желаю сбежать с их земель? Теперь уже все равно, мне из этой комнаты никуда не деться. Нужно думать над другим способом выбраться наружу.       Мэл вернулась ближе к вечеру в подаренной вчера одежде более чем довольная. — Я сегодня была на экскурсии по замку. Онтари была столь любезна мне все показать и рассказать. «Онтари просто выполняет приказы Найи, а экскурсия — это просто обманный трюк, чтобы втереться в доверие», — подумала я, с неприязнью вспоминая девушку в мехах. — Рада, что у тебя был хороший день.       Вечер прошел ни хорошо, ни плохо, а как-то нейтрально. Мэл делилась со мной впечатлениями пройденного дня, я как-то поддерживала с ней разговор, одновременно с этим пытаясь подавить в себе желание назвать ее доверчивой дурой и прибавить парочку хлестких словечек.       Ночью я заснула позже Мэл, обдумывая план побега, а утром вскочила на зоре. План назрел сам собой. Пора показать смирение и некое доверие. — Эй, юная госпожа! — Я осторожно потрясла Мэл за плечо. — Завтрак.       Перебарывая в себе внутренние подозрения, я поглощала те блюда, какие до этого дня старалась обходить десятой дорогой. Мэл смотрела на меня удивленно. — Ты же вроде не любишь эти сушенные ягоды. — Решила попробовать! — подмигнула я ей. — И это вкусно.       Мэл расцвела, словно я ей прислала вагон и маленькую тележку цветов и открыток. — Ну, я же говорила… — А я не верила. Приношу извинения за свое недоверие, я буду очень рада увидеть добрую Королеву.       Мэл чуть не подскочила на месте и не захлопала в ладоши от восторга. Похоже, я сказала правильные слова. «Пока все идет как надо, лишь бы ничего не сорвалось. Я должна убедить всех, что я смирилась, должна выйти в этот дворцовый парк».       Мэл улыбалась, восторгалась тем, что я теперь с ней буду на одной волне, и вслух грезила как теперь все будет хорошо, добрая Королева непременно и мне выдаст новую одежду, лучше прежней, и добротный плащ, и будем мы жить в этом замке, как в сказке, не зная ни бед, ни голода, ни нищеты. «Совсем скоро мы уберемся отсюда, и тогда все будет хорошо», — подумала я, натянув на лицо маску заинтересованности.

***

— У меня, наконец-то, хорошие новости! — воскликнула Мэл, надеясь, что в голосе не отразилось никакого волнения.       Докладывать сидя практически вплотную к Онтари, которую она уже мысленно почитала, было сложно: Мэл постоянно ловила себя на мысли, как она выглядит и достаточно ли уверенно и серьезно говорит. — И что же ты узнала на этот раз? — Обернулась к ней Онтари.       Мэл ожидала этого вопроса, но все равно немного смутилась. Вдруг то, что она скажет, будет совершенно не важно? — Алесса, то есть Мари, наконец, приняла то, что вы нам не враги, и готова принести всему ледяному народу самые искренние извинения, если до этого дойдет. Она действительно раскаивается в своих неправильных мыслях.       На лице Онтари мелькнула легкая улыбка, и Мэл чуть приободрилась — если эта ледяная принцесса улыбается — значит, все в полном порядке. — Ты в этом уверена? Совсем недавно ты говорила иные вещи. «Совсем недавно» было не более двух дней назад, тогда Мэл в компании Онтари прогуливалась по оранжерее, закутавшись в подаренный Королевой плащ, и едва сдерживала слезы, делясь всем, что ей постоянно говорила Мари про Королеву и ледяной народ. — Она вчера мне сама это сказала. Как мне кажется, Мари была слепа и глуха ко всему тому добру, что Её Величество сделали нам. Я бы хотела попросить вас передать Королеве, что моя спутница, Мари, очень сожалеет о своих сказанных по дурости словах и просит прощения.       Онтари окинула её взглядом, в котором смешивались одновременно жалость и мягкость. — Сама передашь ей это, когда Её Величество позовёт тебя к себе. Королева сама будет решать чего достойна твоя спутница.       Мэл опустила голову, внимательно рассматривая мыски своих сапог. Они были чистыми от налипшего снега — на вычищенной дорожке, по которой они с Онтари шли к этой беседке, было сложно подцепить много снега. Оно и прекрасно! Сапоги, покрытые снегом, — атрибут слуг, как обычно во время их прогулок утверждала Онтари. Сама Мэл это не особо понимала, но с Онтари не спорила — девушка этого народа все же в Азгеде живёт намного дольше, чем она сама, а значит, ей лучше знать. — Миледи Онтари! — Их разговор прервал неожиданно появившийся в беседке молодчик.       Не успела Мэл и глазом моргнуть, как новоявленный посетитель и Онтари стали что-то быстро-быстро обсуждать на чужом языке. О чем они говорили, Мэл сказать не могла, но после разговора Онтари отчего-то быстро куда-то засобиралась. — Ее величество тебя точно вызовет сегодня. Пока делай, что хочешь, — кинула ей на прощание Онтари, Мэл едва успела поклониться её удаляющемуся меховому плащу.       Сидеть одной в величественной беседке ей сразу же показалось чем-то кощунственным, чем-то неприличным и далеким от нормального поведения вежливой гостьи доброй Королевы. Мэл дождалась, пока Онтари со своей свитой скроются из виду, и вышла из беседки. На нее тут же налетел ледяной ветер и сорвал с головы меховой капюшон плаща, девушка зябко поежилась — в беседки ветра не было.       Она плотнее закуталась в плащ, покрепче затянула завязку от капюшона под подбородком и задумалась, что ей делать дальше. Возвращаться в комнату к Мари, что хоть и изменила свое отношение к людям ледяного народа, из образа их гордой пленницы, что будет держать подбородок высоко вздернутым и шипеть себе под нос слова недовольства, так и не вышла — не вариант. Этот день Мэл планировала провести с Онтари, о чем и прожужжала буквально все уши Мари, вернись она сейчас в комнату — с большой вероятностью наткнется на сочувствующий взгляд и речь о подлинной натуре ледяного народа. Последнее Мари уж точно сделает! «Нет уж, возвращаться в замок — вообще не вариант. Лучше погулять по снежном парку и дождаться новых указаний к действию», — решила для себя Мэл и побрела от беседки по вычищенной слугами дорожке, во все глаза рассматривая красоты местной архитектуры.       Со стороны дворцового парка замок, отчего-то зовущийся Черным, представлял собой чудесное зрелище: широкие изящные балконы украшали верхние покои замка, большие окна были обязательным атрибутом на его стенах. Мэл подняла голову выше, прищурилась от слепящего солнца и отметила острые шпили, что украшали собой конусообразные крыши каждой из четырёх башен этого замка. «И почему только этого места все так боятся? — недоумевала Мэл, неторопливым шагом перемещаясь по парку. — Здесь же красиво, а Королева — сама доброта! Этот замок чёрным можно назвать только из-за цвета стен, но уж точно не из-за какой-то там негативной характеристики».       Только что выпавший снег хрустел у неё под ногами, плащ и капюшон стали белыми от обильно сыплющихся с неба хлопьев, но девушка на это не обращала никакого внимания — ей внезапно пришла в голову мысль, что сейчас — первый раз за все время пребывания в этом замке, когда она вот так спокойно перемещается по его окрестностям без какого-либо сопровождения. Это что-то необычное…       Мэл периодически мотала головой вправо-влево, жадно рассматривая окружающие её скульптуры и небольшие постройки. Она видела далёкие стены, отрезающие замок от разливающейся за его пределами реки, но не горела желанием приближаться к ним ближе. Скорее всего, это было запрещено, а нарушать неведомые запреты — такая себе идея.       Звонкий детский смех заставил обернуться: трое мальчишек в куртках из какого-то странного меха, не такого как у Онтари, высыпали на улицу и охваченные весельем, не замечая никого и ничего, стали играться в снегу. Смех в этом замке был таким необычным явлением, что Мэл, спешившая все рассмотреть, пока её не вызвали к Королеве, резко остановилась и с любопытством уставилась на беззаботную ребятню.       Дети кидались друг в друга снегом, кидали друг дружку в сугробы и заливались громким хохотом. «Одежда, наверное, из овечьего меха. Из овчинки, — вспомнила Мэл необычное слово. — А это, в таком случае, конюшата — дети, не подошедшие к военной службе и потому обязанные работать на конюшне».       Вместе с должностью Мэл вспомнила и то, как кривила губы Онтари при виде конюшат, как шипела себе под нос непонятные Мэл слова, очевидно, не сулящие ничего хорошего самим конюшатам, и как настойчиво уводила Мэл прочь от «недостойной её внимания части ледяного народа».       Почему Онтари так себя вела, Мэл не понимала, зато отлично понимала, что если хочешь чего-то добиться — нужно очень хорошо потрудиться. Нужно быть сдержанной и вежливой, нужно проявлять уважение к хозяевам этих земель и тогда можно скоро получить награду за свое смирение и послушание.       Мэл стряхнула с себя снег и неспешно побрела к беседке. «Если я хочу чего-то добиться, нужно продолжать выражать полную преданность Её Величеству и Онтари. Азгеда — намного лучше Аркадии, здесь хотя бы девиц моего возраста за проституток не считают. Здесь можно получить больше, чем в Аркадии. Да и в пятнадцать можно сделать больше, чем в тридцать!» — подумала Мэл и ускорила шаг.       Совсем скоро она достигла беседки и вновь задумчиво уставилась на шпили замка, что их приютил.       Страшные воспоминания о первой встрече с людьми ледяного народа смылись из её памяти, как краска водой. Мэл и не задумывалась, что это было совсем недавно, постоянно погружаясь в розовые грёзы о волшебном будущем на территории ледяного народа.       Хруст снега под ногами чужих людей заставил её резко оторвать взгляд от созерцания замка и обернуться к приближающейся свите. Женщина с каштановыми волосами и лисьими глазами держалась более чем гордо. — Мэл из Небесных Людей? — осведомилась она. — Да, — Мэл присела в уважительном реверансе. — …Ваше Благ… — Оставим формальности, — оборвала её женщина. — Наша Королева желает тебя видеть, а потому следуй за нами.       Идти знакомыми коридорами было более чем просто. Это далеко не первый раз, когда Ее Величество вызывало Мэл к себе, и потому никакого волнения и уж тем более страха на душе у девушки не было. Было лишь приятное предвкушение того, что она вот-вот сможет сделать так, чтобы завтра-послезавтра обозревать красоты дворцового парка в компании Мари, а не, как сегодня, в гордом одиночестве. «Несмотря на то, что Мари постоянно говорит мне, какая Азгеда плохая, она заслужила хоть немного полюбоваться на настоящую красоту, какую сотворили их архитекторы с парком», — подумала Мэл и ещё больше преисполнилась решимости обратиться к Королеве с этой небольшой просьбой.       Когда часовой вошёл к Королеве, Мэл уже приняла самый невинный вид ничего не замышляющей гостьи. Стоило часовому вернуться в коридор и посмотреть на неё, Мэл выглядела так, как и полагалось выглядеть ничего не смыслящим пятнадцатилетним девочкам с Ковчега. — Мэл из Небесных Людей может войти, — объявил часовой. — Её Величество, Королева Найа, ожидает вас.       Мэл решила не заставлять себя долго ждать: держа спину ровно, она зашла в покои Королевы и смогла даже не вздрогнуть, когда за ней захлопнулись двери. — Вы хотели меня видеть, Ваше Величество?       Она привычно низко поклонилась — Королевам надо отдавать дань уважения, не хватало еще, чтобы добрая Королева, что дала им с Мари приют, резко стала к ним относиться иначе. Мэл этого себе никогда бы не простила, а потому — уважение, уважение и ещё раз уважение. — Проходи, садись. — Поманила её рукой Королева.       Мэл встала из глубокого реверанса и с выражением полной почтительности присела туда, куда ей указала Королева, краем глаза, к своему полнейшему восторгу, она отметила, что помимо их с Ее Величеством и парочки служанок у дверей, в покоях больше никого не наблюдалось. Сегодня при её разговоре с Королевой вездесущая Онтари присутствовать не будет! Разговор с Королевой практически наедине радовал настолько, что Мэл захотелось быстро получить профессию придворного артиста и пуститься в пляс. — Онтари сказала, что ты желала что-то сообщить мне? — Верно, Ваше Величество, — тут же отозвалась Мэл. — Я хотела сообщить вам, что моя спутница, Мари из Небесных Людей, изменила в лучшую сторону свое отношение к вашему народу. — Вот оно что…       Королева прошила Мэл внимательным взглядом, отчего девушке стало как-то не по себе, но она быстро прогнала это чувство, запретив себе тревожиться. Добрая Королева не может причинить ей вреда. — Мари раскаивается в своих словах, — поспешила добавить она. — Она признает свою ошибку… — Признает свою ошибку? — переспросила Королева тоном, который Мэл снова насторожил, но она вновь отогнала от себя любую тревогу. — Моя милая девочка, если твоя подруга хочет как-то изменить свое положение в моих глазах и глазах моего народа, ей нужно сделать что-то большее, чем просто принести извинения.       Мэл залилась краской, понимая, что, кажется, провалила собственный план по получению разрешения на прогулку по парку с Мари. Мари совершила слишком серьёзную ошибку. — Я все это понимаю, Ваше Величество, — сказала она, скромно потупив глазки. — Моя подруга и спутница говорила так смело и, возможно, оскорбительно, только потому что насмотрелась на эту манеру во время похода к Везер.       В глазах Королевы загорелось что-то подозрительно похожее на интерес. Если бы Мэл хоть немного внимательнее прислушивалась к Мари, она бы никогда в жизни не стала что-то говорить в продолжение, но, к несчастью, сладкие слова той же Онтари, что была практически постоянно рядом с Мэл, посеяли в голове последней немного неверные представления об Азгеде. — Что твоя подруга делала в походе? — быстро спросила её Королева. — Сопровождала свою сестру, — просто ответила Мэл. — Вы, возможно, слышали о Кларк — она сокрушила гору Везер. Так вот Мари её родная младшая сестра. Можно даже сказать — правая рука. Во время похода они всегда были вместе.       Мэл остановилась, подумала, что ещё можно сказать, чтобы Королева поняла, что Мари можно простить и отпустить гулять по парку только за извинения и добавила: — Знаете, Мари, наверное, единственный человек, кто знает достаточно о Кларк, если Кларк вас интересует. Они вместе придумывали план освобождения Везер, вместе посещали все собрания той главной. Ну… — Мэл наморщила лоб, пытаясь вспомнить с кем их лидеры заключали перемирие, но так и не смогла вспомнить имя. — Я забыла как зовут ту властную девушку, но её собрания они посещали. — Лекса? — живо спросила Королева. — Да, да, точно! Её звали Лекса! — радостно воскликнула Мэл. — Мари не пропустила ни одного собрания, все время была рядом с Кларк и Лексой. О чем они говорили я не знаю, но то что постоянно общались — факт.       Мэл быстро посмотрела на служанок у двери, пытаясь скрыть отчаянное желание начать барабанить пальцами по столу — её личная реакция на собственную ложь. Скажи она, что Мари была просто сестрой Кларк, которая только и делала, что присутствовала в военном лагере и не посещала собраний, Королева бы точно подумала, что спутница Мэл достойна самого сурового наказания за свои слова, а так, возможно, Мари сможет просто извиниться и отправиться на прогулку по парку. — Зачем ты подняла тему с твоей подругой? — потребовала у неё Королева. — Я хотела, чтобы Мари смогла выходить за пределы комнаты и хоть изредка составляла мне компанию в прогулках. Как бы она себя ни вела, мне все равно приятно её общество. — Последние слова Мэл чуть слышно прошептала.       Она нисколько бы не удивилась, если бы после всего сказанного её больше бы не позвали к Королеве — звучало все ужасно по-детски, но уже ничего не воротишь. Слово все же не воробей. — Только ради прогулок? — удивилась Королева, и её лицо отчего-то просветлело. — Это можно устроить.       Мэл недоверчиво посмотрела на Её Величество, боясь поверить в то, что ей все же удалось убедить Королеву отпустить Мари на прогулку в парк. — Мы живём по законам наших Предков, и они нам велят не судить строго тех, кто и так обделен умом, — пояснила ей Королева. — Если Мари из Небесных Людей принесёт извинения мне и моему народу, она сможет составить тебе компанию. Если же нет — компанию в её продолжающемся заточении в покоях ей составит её собственная гордыня.       Мэл живо представила, как Мари продолжит оставаться в запертой комнате совсем одна, и ужаснулась. Нет уж, достаточно и того, что было. Одиночество — худшая вещь на свете. — Она извинится, — заверила Мэл королеву. — Завтра же извинится!       Её Величество только кивнула. — В таком случае, Мэл из Небесных Людей, ты можешь идти.       Осознав, что аудиенция окончена, Мэл вскочила с диванчика, поклонилась Королеве и поспешила покинуть покои. Путь до собственной комнаты не занял много времени, но отчего-то на душе было неспокойно, словно она сказала Королеве что-то не то, что-то, что могло иметь катастрофические последствия и затронуть не только ее, Мэл, жизнь, а ещё и жизни других ни в чем не повинных людей.

***

      Дверь громко хлопнула, и я от неожиданности выпустила из рук тоненькую книжку, что до этой минуты читала. Сердце в груди гулко заколотилось, при виде вернувшейся в комнату живой, невредимой и даже немного счастливой Мэл с губ непроизвольно сорвался вздох облегчения. — Ты в порядке? — участливо спросила она, подавая мне книжку. — Вполне, — солгала я.       Я ни на минуту не была в порядке. Мы — не более чем заложницы в этом чертовом месте. Чудо, что Найа еще не бросила ни меня, ни Мэл в темницу и не приступила к пыткам, но чувствую: совсем скоро это произойдет, а потому стоит брать руки в ноги и сваливать отсюда. Правители Азгеды всегда славились своей жестокостью и высокомерием. — Я сегодня была у Королевы! — Мэл едва не захлебывалась восторгом. — Она сказала, что ты сможешь выходить за пределы покоев. Я же говорила: она — добрая Королева!       Я резко напряглась. Чтобы тиран и деспот так просто что-то разрешил, должен произойти конец света, здесь точно есть какой-то подвох. — Условия?       Вся веселость исчезла с лица Мэл. — Ты должна попросить прощения за свои слова у Королевы и ее людей, — невнятно пробормотала она. — Зато после принесения извинений ты будешь практически свободным человеком! Сможешь выходить за пределы этой комнаты и вообще…       Она так быстро тараторила, скрывая собственное смущение и нервозность, что я едва улавливала смысл ее слов. Мэл же продолжала быстро бормотать понятные одной ей слова, так что мне пришлось поднять правую руку, перекрывая этот словесный поток. — Я поняла тебя, — спокойно произнесла я. — Если нужно принести извинения, я их принесу. «Я сделаю все, чтобы эти больные ублюдки ничего тебе не сделали, дурашка», — договорила я мысленно.       Жаль, что Мэл не понимает в какой она на самом деле опасности. Найа и Онтари — худшие люди во всей Азгеде, кому можно довериться. Тот факт, что Найа каким бы то ни было образом приблизила к себе Мэл, настораживал. Найа — не добрая Королева, какой хочет казаться, она ничего не делает просто так, промыть мозги этой малолетней идиотине — наверняка важная составляющая ее зловещего плана.       Мэл подорвалась со своей кровати, перескочила на мою и стиснула меня в крепком объятии. — О, Мари! — воскликнула она. — Я так рада, что ты образумилась!       Я ответила на объятие и мрачно отметила про себя: «А я то как рада буду стоять на коленях перед врагами и нести полную околесицу».       Свыкаться с мыслью о своем предстоящем унижении мне пришлось до самого ужина, когда же двери распахнулись и вошли переодетые женщины-воины Азгеды в сопровождении безгласых рабынь, несущих подносы с ужином, выяснилось, что, по крайней мере, сегодня мне не придется стоять на коленях. — Извиняться будешь перед нашей Королевой, — фыркнула одна из женщин. — Ее Величество сама вызовет тебя в тронный зал, — подхватила вторая.       Мэл остаток вечера после ужина и моих сорвавшихся извинений ходила понурая, я же, напротив, не могла нарадоваться. Что может быть лучше, чем сорвавшееся унижение? — Быть может, Ее Величество позовет тебя завтра? — с затаённой надеждой предположила Мэл, когда мы уже потушили свечи. — Может быть. — Я во тьме повела плечами, но Мэл этого, разумеется, не заметила. — На все воля Королевы, как она скажет, так все и будет. Не думаю, что гадать о ее будущих решениях — хорошая идея. Так можно и головную боль получить!       Мэл тихонько захихикала и перевернулась на бок. — Спокойной ночи, Мари, — тихо пожелала она мне. — Спокойной ночи, — вторила я, отлично понимая, что для меня эта ночь спокойной точно не будет. Невозможно спокойно спать в доме врага.       Люди Найи нагрянули к нам в предзакатный час следующего дня. Чистые от шрамов лица воинов Азгеды не внушали к ним никакого доверия, Алекс мне говорил и не раз, что самые подозрительные из ледяной нации — те, что без шрамов, они же чаще всего и составляют основную силу разведки ледяного народа. — Собирайтесь, небесные девушки, наша Королева вас ждет.       Меня порывало спросить на что именно ждет нас Найа: на заключение в темницу и пытки, на казнь или на что-то иное, не менее изощренное, но я сдержалась — не хватало таким образом навредить Мэл.       Нас вели знакомыми коридорами в полнейшей тишине. Мэл что-то возбужденно бормотала себе под нос, я же пыталась хотя бы внешне не показывать всего своего волнения. Волноваться было о чем: скажи я что-то не так, и нам обеим крышка. В доме врага нужно самым тщательнейшим образом подбирать слова.       Когда тяжелые двери распахнулись перед нашими лицами, а нас самих легонько подтолкнули в залу, мне пришлось принять максимально непринужденный вид. — Моя Королева! — сделала шаг вперед одна из наших провожатых. — Ваши гости прибыли.       Пока женщина из ледяного народа что-то говорила, я оторвала глаза от пола и осмотрелась. Нас привели в достаточно большую, богато убранную залу с длинными рядами накрытых столов. За столом, возвышающемся над другими, уже сидела Найа, по правую руку от нее стояла Онтари. Места за нижними столами были заняты знатью ледяного народа, никто из этих людей еще не осмелился сесть. — Мэл из Небесных Людей, подойди сюда, — неожиданно мягко приказала Королева.       Мне от мягкости ее голоса стало резко не по себе. Если не знать какая Найа на самом деле тварь, можно принять эту мягкость за искренность. Неужели она так говорила с Мэл каждую их встречу? Не удивительно, что девчонка ей поверила. — Алесса из Небесных Людей желала бы вам, моя Королева, и вам, уважаемые господа, что-то сказать, — взяла слово одна из шпионок-воительниц ледяного народа.       Я почти не удивилась, когда меня резко поставили на колени перед всеми, словно я уже успела сделаться из обычной невольницы рабыней. Мэл же негромко вскрикнула, похоже, для нее такое обращение с человеком все еще было дикостью. «Я делаю это для тебя, Мэл, — подумала я. — Не отправься ты со мной, и все бы эти люди узнали какая же Найа на самом деле сука!» — Я бы хотела извиниться, — громко заявила я и постаралась сделать все возможное, чтобы голос хотя бы не дрожал. — Я благодарю вас, Ваше Величество, за кров, который вы нам дали, и еду, какой кормили. И прошу вас принять мои самые искренние извинения за мои глупые, необдуманные слова. Также я прошу прощения у вас, господа и дамы, за мои неправильные слова. Я выразилась неправильно и некорректно.       Я опустила голову, изображая искреннее раскаяние. Пусть сполна насладятся моим унижением, раз так хотят его наблюдать. — Встань, Алесса из Небесных Людей, и займи положенное тебе место. — Раздался над моей головой властный голос Королевы. — И впредь больше никогда не позволяй себе рассыпаться в необоснованных оскорблениях! — Никогда, Ваше Величество! — воскликнула я и поднялась на ноги.       Положенное место оказалось рядом с Мэл. За столом с Найей и Онтари.       Чудесно…       Если аппетит и был, вынужденное соседство отбило его напрочь. Я могла только наблюдать, как Мэл, довольная и счастливая, налегает на разнообразные блюда и периодически с искренним обожанием в глазах посматривает на Найю. Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы ее тут же не одернуть, не сообщить, что та, кого она считает своей покровительницей и благодетельницей, на самом деле монстр в человечьем обличье. «Мэл только пятнадцать. Она не проходила ад тюремного заключения на Ковчеге, не приспосабливалась к выживанию в дикой неприветливой среде, не находилась с перепуганным ребенком в глубокой яме с небом в клеточку из металлических прутьев», — убеждала себя я.       Рабы и рабыни прислуживали гостям, подносили к столу все новые и новые блюда, едва переставляя ноги. Худые, изможденные, едва способные жить на вражеской земле. Я быстро пригубила неизвестный мне напиток, не ощущая его вкуса, чтобы скрыть охватившую меня нервозность. В молоденькой девушке-рабыне с тугим ошейником на шее, поставившей передо мной кувшин, я увидела наше с Мэл недалекое будущее. «Надо драпать, — стрельнуло мне в голову. — И чем скорее, тем лучше».       Мэл рассмеялась с тихих слов Онтари, выпила очередной кубок ягодного напитка и вызвала у меня очередную волну беспокойства. Слишком уж чистой и наивной она была для этого проклятого народа. В своей детской вере в то, что апокалипсис пережили только хорошие люди, Мэл не замечала какие презрительные и высокомерные взгляды на нее бросает знать Азгеды, не слышит еле уловимых перешептываний Найи и Онтари.       Ох, если бы моя глупенькая спутница знала тригедасленг… — Девчонка глупа, но, как и всякая тварь дрожащая, хочет добраться до вершин. Из такой выйдет хорошая служанка, выполнит любое поручение… —  шептала Онтари, хищно поглядывая на Мэл.       Я допила содержимое кубка залпом, чтобы никто из этих гадюк во главе стола ничего не понял: знание тригедасленга — опасное знание. Ягодный вкус напитка оставил после себя кислое послевкусие и горькое осознание того, что, кажется, новая ссора с Мэл не за горами. Если я смогу найти способ вырваться из этого гестапо, девчонка увести себя точно не позволит. Мне придется тащить ее за собой силой, лишь бы сохранить ее подростковую тушку в целости и сохранности.       Снующие тут и там рабы наполнили серебряные кубки до краев. Гости Найи и мы с Мэл в их числе встали из-за стола с кубком в руках. — Слава Королеве! — Раздался чей-то громкий тост.       Мэл тут же опрокинула в себя содержимое кубка, я же прежде — скрестила пальцы левой руки, а потом уже выпила. — Долгого правления!       Тосты посыпались один за другим. Рабы не успевали наполнять кубки, а гости говорили и говорили, и говорили… «Если Пятеро или Предки действительно существуют, они обязательно сделают так, чтобы вы, Ваше Величество, правили не так уж и долго», — пожелала я мысленно.       Прославление Королевы тем временем продолжалось. Ягодный напиток лился рекой.

***

      Пиршество продолжалось до самой ночи, когда меня и Мэл, к моему неимоверному облегчению, отослали в нашу комнату и впервые за все время пребывания в этом «чудесном» месте забыли закрыть дверь. Мэл заснула едва легла в постель, я же долго ворочалась, но заснуть так и не смогла, а потому выбралась из-под одеяла, натянула колючие носки и тихонько вышла за дверь. Нужно хотя бы подробнее рассмотреть коридоры этого места, вдруг где-то найдется какой-нибудь лаз, ведущий из замка, или какое-нибудь окно даст более полный обзор на местность, окружающую замок.       Холод плит каменного пола ощущался даже сквозь шерстяные носки, но шаги были бесшумными и это радовало. Не хватало еще, чтобы стража Найи схватила меня и потащила к ней. Освещение коридора было тусклым, и потому я могла видеть худо-бедно очертания немногочисленных портретов, коими были увешаны стены, редкие двери и тяжелые волны штор, плотно закрывающих окна. «Тусклый свет — это даже мне на руку: услышу чьи-то шаги, мигом смогу спрятаться за одной из этих штор».       Я неслышно прошлась по коридору до первой занавески, осторожно ее потянула и выглянула в окно. Свежий снег покрывал крышу беседки и длинные дорожки дворцового парка, уходящие в глубокую даль. Сколько бы я не приглядывалась, из этого окна я смогла рассмотреть лишь часть крепостной стены, на верхушке припорошённой снегом. «Это окно точно не подходит. Нужно двигаться дальше!» — решила я и вернула занавеску на ее законное место.       Двигаясь дальше по этому коридору, я была отчего-то абсолютно спокойна, уверенна в собственной незаметности, в том, что основная масса обитателей этого замка и гостей Найи продолжают находиться в зале и в настоящий момент пьют вино, которое нам с Мэл не досталось, а потому резкая хватка за левую руку и пара глаз напротив стали полной неожиданностью.       Свет свечи осветил молодое лицо, темные волосы, карие глаза и ряд вытатуированных черных точек от середины лба до переносицы. Тришанакру. — Привет, узник из клана Светящегося Леса, — шепнула я еле слышно. — Будь добр отпусти мою руку, давай поговорим по-человечески.       Глаза невольника недовольно блеснули, но руку мою он все же отпустил и позволил мне сделать шаг назад. — Небесная девчонка, — пробормотал он с таким видом, словно это было сродни ругательству. — Разные тут были люди, но чтобы захватывать захватчиков, такое впервые. — Это уже пройденный этап, — заявила я, получая удовольствие от лицезрения вытянувшегося лица напротив. Очевидно, нет ничего в мире более удивительного, чем небесная невольница, говорящая на великом и могучем тригедасленге. — Мой народ не знал, что здесь вообще есть жизнь, а после того как узнал: мы пришли к мирному соглашению. И на данный момент это известный факт. — Я слышал о том, что твой народ сжег… — О, Господи! — вырвалось у меня. — Неужели каждый встречный-поперечный землянин будет мне напоминать ту битву? Придется и мне кое-что напомнить: была война, армия хотела нас всех прикончить, мы спасали свои жизни. И вообще все это — былое.       Молодой человек смерил меня недоверчивым взглядом, и я была вынуждена вспомнить, что для члена Тришанакру это нормальная реакция. Тришанакру очень настороженно относится к чужакам, а к чужакам, чья дурная слава идет впереди них, тем более. — Ты извинялась перед Королевой на коленях, а после удостоилась чести сидеть за верхним столом. И после этого ты будешь называть себя невольницей? Всех невольников Азгеда клеймит, точно скот, и первое время вообще держит на привязи! — Я сказала лишь то, что Найа хотела услышать, а сидела за высоким столом я, потому что она так захотела. Найа, видимо, думает, что таким образом сможет вложить мне в голову мысль, что Азгеда — добрый друг. Напрасно думает. Я не дура и знаю, что ожидать от этого проклятого клана.       Тришанакру продолжал на меня настороженно смотреть, и я почувствовала, что начинаю раздражаться. Чертов невольник задерживает меня от исследования коридоров замка, а ночь-то не резиновая! — Не знаю чего ты добиваешься, — брякнула я, — но единственное мое желание — схватить одну идиотку в охапку и свалить из этого чертового места. — И чем же ты докажешь отсутствие сговора с Азгедой?       На этот вопрос я не ответила, отвернувшись от Тришанакру, зашагала дальше по коридору. Почему я вообще должна ему что-то доказывать, в чем-то оправдываться? Он просто такой же невольник, как и я. Я смогу отсюда удрать вместе с Мэл своими силами, без помощи какого-то молодчика из Светящегося Леса. Кларк вон из Везер свалила сама, и я сбегу!       Приближающиеся шаги были тяжелыми, а голоса грубыми. Я не успела ничего сделать, как чужие руки зажали мне рот и потянули за тяжелую занавеску. В приоткрытую щелочку я могла видеть Онтари в сопровождении свиты воинов. — Пересчитайте всех рабов. Завтра мне список самых здоровых — небесные девки заслужили прогулку в парке. Эта пара куриц не должна заметить подвоха.       Свита прошла, и ладонь Тришанакру убралась от моего рта. — Спасибо, — пробормотала я, выбираясь из-за занавески.       Огонь свечи в подсвечнике высветил в конце коридора помимо массивной двери неприметный проход. Не оборачиваясь к своему вынужденному спутнику, я засеменила к этому проходу на одних носочках. — Небесная, это плохая идея, — раздался за спиной негромкий голос. — Почему? Потому что проход выведет меня из замка? — Ты попадешься раньше, чем дойдешь до нужных дверей. По этому проходу очень часто ходят часовые, без нужных знаний по нему не выбраться. Нужна карта, а она есть только у Старого.       Парень говорил быстро и так же быстро приближался ко мне. — Что еще за Старый? — Старьевщик. Он знает здесь все. И, скорее всего, станет одним из немногих кто получит вольную.       Смешок сорвался с губ. Вольную? Неужели он серьезно в это верить? Легче поверить в единорогов, чем в то, что Найа кого-то отпустит к своим семьям. — Передай Старому, что я хочу с ним завтра говорить. — Молодчик что-то хотел возразить, но я его быстро перебила: — Если он выведет меня и одну дуреху отсюда, я заплачу. — Тришанакру с привычным уже недоверием покосился на меня. — Я дочь лидера своего народа, у меня водятся деньги.       Брат по несчастью с минуту о чем-то размышлял, а после кивнул. — Будь по-твоему, небесная. Денег много не бывает. Я поговорю со Старым.       Далекая тяжелая поступь стала мне сигналом бежать в выделенную нам с Мэл комнату. Едва я забралась под одеяло, дверь заперлась. «Нужно будет пообещать старьевщику золотой. Золото никогда ни для кого лишним не будет», — подумала я, засыпая.       …Теплый плащ непривычным грузом лежал на плечах. Мэл смотрела на меня, максимально утепленную, с детским восторгом. — Вот видишь, стоит извиниться и все будет зашибись!       Я только кивнула. К чему спорить? Девочка более чем очарована Азгедой, реши я снова повторить какие они здесь все поголовно подонки и получу очередную ссору. Это можно сказать чуть позже, когда я буду уверена в том, что мы сбежим отсюда.       Дворцовый парк дыхнул на меня морозом и огромными сугробами по обе стороны вычищенных дорожек. Я шагнула на дорожку и заозиралась по сторонам. Парк по периметру охраняли часовые, крепостные стены были более чем далеко, а вот диковинная беседка с деревянными лавочками внутри достаточно близко. Туда-то меня и потянула Мэл. — Я сегодня снова встречалась с Королевой. Она сказала, что если мы доживем здесь без каких-либо происшествий до конца зимы, я точно стану частью ледяного народа, — поделилась она со мной.       Я чуть воздухом не поперхнулась. Станет частью ледяного народа?! Найе нужно было прямо говорить, что с наступлением весны Мэл превратится в рабыню, хорошо если с языком! «Какая же ты наивная дурочка!» — Что ж… — протянула я. — Думаю, весной мне будет с чем тебя поздравить.       Эти слова дались мне трудно. Хотелось вместо них в лицо выдать отповедь и назвать идиоткой. — Спасибо. Ой, Мари! — встрепенулась вдруг Мэл. — Если я стану частью ледяного народа, то кем будешь ты? Ты, получается, не войдешь в этот клан. Я сегодня же поговорю об этом с Королевой!       Я дернулась с такой силой, что случайно задела локтем ограду беседки. Вот уж точно: простота хуже воровства. — Не стоит, — попросила я. — Я привыкла всего добиваться сама. — Но ведь это же был бы такой шанс. — На умоляющий взгляд Мэл я только покачала головой, и ей пришлось сдаться. — Ну, ладно. Как хочешь.       Хруст снега под ногами разряженной свиты Онтари заставил нас обеих замолчать. Я напряженно посмотрела на смертоносных убийц, сопровождающих не менее убийственную девицу, и прикусила язык, чтобы не сказать ничего лишнего. Онтари мне не нравилась совершенно то ли из-за ночного преследования и взятия нас в заложники, то ли из-за какой-то внутренней антипатии. Ждать чего-то хорошего от приближенной к Найе ледяной девки не приходилось, но ухудшать наше и без того сомнительное положение мне уж точно не хотелось. Жизнь Мэл — моя личная ответственность! — Мэл, дорогая! — сладеньким голоском пропела Онтари так, что меня передернуло. — Прогуляемся? — Конечно!       В голосе Мэл звучали радостные нотки, она быстро выскочила из беседки, и убийцы, возглавляемые Онтари, увлекли ее прочь. Единственное, что я могла делать: смотреть Мэл в след и молиться о том, чтобы Азгеда продолжала потешаться над ее дуростью и наивностью.       Без Мэл в беседке стало совсем тихо, снежные хлопья падали на землю и скрывали собой следы. Я, облокотившись спиной на ограду беседки, наблюдала за тем, как вдали разношерстная компания во главе с Онтари о чем-то беседует с Мэл, и от безысходности и тревоги кусала губы. Именно в этот момент передо мной возникла эта несчастная девушка с ошейником на шее и потянула за руку куда-то.       Шла она быстро, периодически поглядывая то на меня, то куда-то в сторону, безуспешно пытаясь скрыть собственный страх. Дорога, по которой мы шли, была плохо расчищена, а с высоких елей, которыми был полон парк, то и дело срывались шапки снега.       Старая беседка в самой глуби дворцового парка стала тем местом, где моя неожиданная провожатая остановилась. Девушка легонько дотронулась до моего плеча, словно хотела смахнуть снег, а стоило мне обернуться — растворилась в заснеженных кустах, тонкий серый плащ слился с окружающим нас снегом. «Надеюсь, это не ловушка», — успела подумать я, прежде чем за моей спиной раздался мужской голос. — Дивно наблюдать, как такое слабое существо, вроде тебя, небесная девочка, пытается противостоять ледяному народу. — Слова, хоть и были произнесены на английском, звучали непривычно.       Я резко развернулась к говорившему и столкнулась со взглядом серьезных глаз на покрытом морщинами лице. Человек передо мной не был стар в моем понимании этого слова, напротив, он был еще достаточно крепок, волосы только-только начала покрывать проседь. Морщины и тяжелый взгляд — подарок Азгеды, самого доброжелательного клана на свете. — Вы — Старый, — догадалась я.       Человек передо мной чуть склонил голову. — А ты — гостья Найи, — подметил он. — Хорошее знакомство!       Последние слова были пропитаны сарказмом, не заметить который было просто невозможно. — Пленница, такая же как и вы, — поправила я и постаралась придать голосу уверенность. — Я не собираюсь верить той дури, что пытается внушить мне ледяной народ. Я достаточно знаю об Азгеде, чтобы меня можно было так надурить. — Достаточно знаешь?       Я удержалась от того, чтобы закатить глаза. Старый смотрел на меня с некой насмешкой, словно я только что сморозила глупость, будто только он и его клан владеют полной информацией о зверствах Азгеды, а Скайкрю даже близко к этой информации не приблизились. — Мне известно о том, что творят люди Королевы. О набегах на мирные поселения соседних кланов, о захвате пленников, об актах устрашения. Солдаты Азгеды вырезают и сжигают мирные поселения, не боятся никого и ничего. Они несут хаос и разруху, обращая в рабов сильных пленников и убивая всех слабых. Женщины ближайших к Азгеде поселений готовы душить и травить собственных детей, лишь бы те не пали мучительной смертью от рук ледяного народа. — Азгеда безжалостна, — отметил мужчина. — Именно поэтому я и собираюсь отсюда убраться как можно скорее. Мне сказали, что вы можете мне помочь с этим.       Старый смерил меня долгим взглядом и о чем-то задумался. Я присела на заснеженную оградку беседки и с огромным интересом покосилась на снежные деревья и серое ненастное небо. Даже погода здесь хуже, чем в любой из областей постапокалептической Земли, где мне приходилось бывать. — Нет, — наконец, ответил мне старьевщик. — Если они тебя поймают, убьют. — Что? — Я спрыгнула с ограды. От смеси чувств мне резко стало жарко. — Ты не хочешь помочь мне выбраться отсюда, только потому что меня могут убить?! Да лучше сдохнуть, пытаясь сбежать отсюда, чем гнить в рабстве!       Я не заметила как с обращения «вы» перешла на «ты». — Я спасаю твою жизнь, девочка, — важно ответил Старый. — Твоим проводником я быть не собираюсь. — Свою жизнь я спасу сама. — Голос скатился на низкий хрип. — Не впервой. Здесь я не останусь. Боишься, что тебя схватят и убьют, Сангедакру, нарисуй мне карту и расстанемся.       Старьевщик вновь на меня пристально посмотрел. На этот раз в его глазах было ошеломление.       Неужели это из-за того, что я всего-навсего верно назвала его родной клан? Так не трудно же было догадаться! Кожа с чуть заметным оливковым оттенком — это всегда Сангедакру. — Какая девица сможет спасти себя сама? — Та, у которой есть деньги, — безапелляционно заявила я, нащупала в кармане штанов утаенную еще в самый первый день нашего пребывания в Черном Замке монету и вытащила ее. Лучи зимнего солнца отразили блеск золота. — Деньги — это сила, не так ли?       Глаза Старого алчно блеснули, он потянулся к крупной монете, и я тут же сжала ладонь в кулак. — Не так быстро, — жестко отрубила я, не заботясь о своем тоне. — Я не намерена здесь больше оставаться. Моя спутница тоже. Хочешь получить золото, выведи нас отсюда.       Возможно, Старый и хотел ответить, но громкие аплодисменты за нашими спинами не дали ему это сделать. Ночной парень-невольник из Тришанакру стоял, прижавшись к стволу снежной ели, и хитрыми глазами смотрел то на меня, то на старьевщика. — Какая уверенность! Какой напор! А я вам говорил, что небесная, — парень отвесил мне шутливый поклон, — дочь аменокаля! — Силен, однако, ваш аменокаль, девчонка, что позволяет девицам своего народа шляться не пойми где, — пробормотал старьевщик.       Я не знала, кто такой аменокаль, но что-то мне подсказывало, что это какой-то высокий титул. — Девушки и женщины моего народа могут воевать, — на всякий случай возмутилась я. — И мы отошли от темы, могу я рассчитывать на скорый побег отсюда?       Воцарилось молчание, только свист ветра и был слышен. Старьевщик то и дело цокал языком, будто хотел что-то сказать, но резко передумывал, парень-Тришанакру удивленно смотрел на меня, думая при этом о чем-то своем. Я же снова опустилась на ограду старой беседки и принялась терпеливо ждать нового решения этого человека. Каким будет это решение я почти не сомневалась — время сейчас более чем тяжелое и золото, практически свалившееся с неба, точно не будет лишним. Нам же с Мэл будет не лишним убраться из этой обители зла до того как Найа покажет свое истинное лицо. — Твоя спутница — лизоблюдка, — недовольно пробурчал старьевщик спустя продолжительное время. — Не вам ее судить, — оборвала я и, не удержавшись, сморщилась.       Мэл, конечно, ведет себя не очень осмотрительно и даже глупо, но лизоблюдка… Нет, это точно не про нее! И уж точно какой-то старьевщик-невольник не имеет никакого права осуждать глупую пятнадцатилетнюю девчонку, вчерашнего ребенка! — Эта девчонка… — Она идет со мной, — заявила я. — Мы вместе сюда попали — вместе уйдем.       Старый вновь цокнул языком, обменялся недовольным взглядом с Тришанакру, но никак не прокомментировал мой напор. Похоже, я оказалась права: у кого в руках деньги — у того в руках власть. — Мне нужно время, чтобы взвесить все риски, дочь аменокаля, но я дам знать о своем решении достаточно скоро.       Разговор подходил к своему закономерному концу. Я спрыгнула с ограды, отряхнула с себя снег и пожала руку старьевщику так крепко, как только могла. — Надеюсь получить ваш ответ. — Йюли! — громко крикнул парень-невольник.       Девушка-рабыня тут же появилась и знаком попросила следовать за ней. Мы прошли уже несколько ярдов, когда до меня донеслись слова Тришанакру. — Настоящая дочь аменокаля…       Разговор со Старым занял всю прогулку и потому, когда мы с Йюли вернулись, меня тут же повели обратно в покои строгого режима, а оттуда после переодевания прямиком в баню. Парень-невольник поджидал меня за углом одного из коридоров ведущих из бани обратно в покои. В его руках белела бумага письма. — Старый просил передать это тебе. — Я немедленно сжала бумагу послания в кулаке. — Благодарю.       Я хотела уже пойти скорее в надоевшую мне комнату и прочитать письмо, но Тришанакру вцепился в рукав банного халата. — Ты его впечатлила, небесная. Он ведь видел многих аристократок до того как попасть сюда, но никто из них не позволял себе говорить так, как говорила ты… — Какое время — таков и разговор. Я уже давно поняла: хочешь выжить — борись за себя и своих людей. Я не изнеженная принцесса, так и передай Старому.       Я ускорила шаг и совсем скоро вернулась в комнату. Тришанакру не пытался меня остановить.       Мэл, сидящая на кровати, окинула меня удивленным взглядом, но ничего не сказала. Я уселась по-турецки на кровать, вскрыла письмо и долго-долго читала и перечитывала текст письма, отказываясь верить в то, что на сей раз удача на нашей стороне.

Дочь аменокаля!

      Если в тебе и твоей спутнице все еще есть достаточно отваги и дерзости, приходи в тот коридор, где была вчера к полуночи этого дня.       К обратной стороне письма была приклеена карта коридоров и отмечен выход. «Мы спасены, — пронеслось в голове, и я еле удержалась оттого, чтобы пуститься в пляс по комнате. — Совсем скоро мы вернемся домой!»

***

      Мари практически влетела в комнату, крепко прижимая к себе конверт из плотной бумаги, и с ногами забралась на кровать. Мэл оставалось только недоуменно смотреть на свою обычно сдержанную соседку по комнате и задаваться вопросом, что так могло взбудоражить Мари, что бы она так влетала в комнату и ни на что не обращала внимания.       Громкий треск разрываемого конверта заставил Мэл неотрывно глядеть на письмо в руках Мари. Письмо, очевидно, стоило внимания — Мари с каждой прочитанной строчкой светлела лицом и, когда дочитала послание до конца, чему-то радостно улыбнулась. — Поздравляю тебя. — Мари свернула письмо трубочкой и спрятала в карман. — Наше заключение в этом «чудесном» месте закончилось. Этой ночью нас здесь уже не будет: старьевщик обещал вывести отсюда.       Мэл ошарашено на неё вытаращилась. Заключение? Разве же приют, вкусную пищу и возможность гулять в парке можно назвать заключением или пленом? — Не будет… — медленно повторила Мэл, не веря своим ушам.       Зачем им уходить от людей, что были к ним более чем добры, что относились как к равным? Неужели чтобы только показать свою мелочную гордость, проявить какое-то невежество, неуважение и просто отвратительное поведение, отшвырнуть от себя все хорошее отношение к ним? — Конечно, не будет! Достаточно и того, сколько мы тут пробыли! — Но зачем? — воскликнула Мэл. — Разве тебе тут не было хорошо? Мы с тобой жили как в Раю: нас поили, кормили, давали тёплые вещи и даже поселили в хорошую комнату!       Улыбка на лице Мари потухла. — Как в Раю? А знаешь, верно подмечено, только я пока не хочу, чтобы Азгеда во главе со своей безжалостно сукой-Королевой отправили меня и тебя в Рай. А они это сделают, уж поверь мне!       Гнев — редкое чувство, какое Мэл ощущала. Обычно она легко справлялась с плохим настроением и попытками эмоций диктовать ей свои условия, но сейчас был совсем не тот случай — Мари посягнула на святое. — Как тебе не стыдно! Нельзя говорить такие вещи про человека, который дал тебе приют и все это время кормил нормальной едой.       Мэл отвернулась от спутницы к двери, пытаясь сдержать злые слезы. Мысль о том, что Мари может силой утащить её из этого места, очень расстраивала. — Всё, что тут было, все то, во что тебя заставили поверить — не более чем уловка. Азгеде верить нельзя — это правило, писанное кровью!       Мэл дернулась, словно Мари её с силой ударила. Неужели она снова принялась за свое любимое занятие «Покрывай ледяной народ и его добрую Королеву грязью»? — Эти правила писали негодяи! — не оборачиваясь, обиженно вставила Мэл. — Негодяи пробились во все структуры власти этого клана. Нормальные люди, захваченные ледяным народом, либо становятся его рабами, либо пополняют список его жертв, — убийственно спокойным голосом сказала Мари.       Рабы? Жертвы? Что это за проблески бурной фантазии? — Какие ещё рабы? Ты вообще слышишь какую чушь говоришь?       Мэл повернулась к Мари лицом из чистого любопытства. На лице собеседницы не отразилось никаких эмоций. — Я слышу и понимаю, что говорю. Жаль, ты не понимаешь, в насколько серьёзный переплёт мы попали. Азгеда — не добрая гостеприимная тетушка, это один из самых жестоких кланов. Девушки с ошейниками на шеях — рабыни, захваченные на территории своих кланов. Многие из них лишены языков — Азгеде не нужны болтливые слуги. Азгеда ценит только тех, кто родился и вырос на территории своих земель и максимально безжалостна к остальным. Если в тебе нет крови ледяного народа, ты — никто в этом мире и подлежишь, как минимум, принижению.       Мэл стремительно отвернулась от Мари, чувствуя, как в душе зарождается сомнения. Неужели Королева и правда проводит такую политику? Неужели она тиран? Нет, нет, нет это просто не может быть! Не может же человек, что так хорошо к ней относился, оказаться настоящим чудовищем, монстром.       Нет, конечно, нет! Это просто нереально! — Я в это не верю! Ты лжешь!       Мэл сделала шаг по направлению к двери и тут же ощутила, как холодные пальцы Мари сомкнулись на её запястье. — Не думала, что придётся это говорить, но хочешь ты этого или нет, веришь ты мне или нет, но сегодня-завтра ты вместе со мной покинешь замок Найи, даже если мне придётся тащить тебя за собой силой.       Мэл высвободила руку, недоверчиво посмотрела на Мари и, не говоря больше ни слова, рванула прочь из комнаты. Вслед ей несся крик, но Мэл бежала, не оборачиваясь. Глаза застилали слезы, а сплетение коридоров проносились мимо нее.       В большое просторно помещение оранжереи она влетела в буквальном смысле этого слова. Камень оранжереи болью осадил прикрытые тонкой тканью ноги, над головой девушки послышалась все ещё незнакомая речь. — Поднимите ее, — услышала Мэл знакомый голос.       Онтари.       Она почти не чувствовала, как спутницы Онтари ставят её на ноги, слезы бессилия перекрывали все. — Что с тобой случилось, Мэл из Небесных Людей?       Мэл поспешно оттерла мокрые щеки — негоже лить слезы перед Онари — сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. — Мари… — начала было Мэл и замолкла.       Что она может сказать? Что Мари пригрозила ей увести её отсюда? Что Мари уже об этом с кем-то договорилась? Что Мари на самом деле ненавидит ледяной народ? Все это звучит как-то глупо, несуразно, по-детски, словно она прямо сейчас лила перед Онтари слезы из-за детсадовского пустяка. — Что Мари? — вкрадчиво спросила Онтари.       Мэл отвела глаза в сторону и наткнулась на более чем заинтересованную их разговором свиту. Онтари тут же поймала её взгляд. — Пойдём-ка со мной, нечего позволять другим греть уши!       Прикосновение этой девушки к её плечу было бережным, словно Онтари пыталась её хоть как-то успокоить, и Мэл была этому благодарна. Они отошли подальше от свиты и встали у огромного окна оранжереи, откуда открывался вид практически на весь парк. — Что сделала Мари из Небесных Людей на сей раз?       Мэл чуть отодвинулась от Онтари, закусила губу и что-то невнятно пробормотала. Её раздирали сомнения: стоит ли ей сообщать обо всем, что только что произошло между ней и Мари, не будет ли это Мари во вред. — Мэл, ты можешь мне доверять, — заверила её Онтари.       Мэл повернулась к девушке из ледяного народа. Лицо Онтари выражало мягкость, да и сама она была похожа на добрую и ласковую старшую сестру, что только и хочет сделать: помочь младшей.       И Мэл решилась. — Мари начала отдавать приказы, — тихим голосом начала она.       Рассказывать о своей проблеме, наблюдая в глазах слушателя искреннее сочувствие, оказалось не так уж и сложно. — …И она сказала, что я так или иначе покину это место. А я не хочу уходить, мне тут нравится! — Голос к концу рассказа дрожал, а по щекам катились слезы.       Мэл снова начала судорожно оттирать щеки. — У нас говорят: паршивая овца всю отару портит, думаю, к твоей спутнице это можно применить. Тебе же, Мэл из Небесных Людей, не нужно ни о чем волноваться: кто сказал, что Мари позволят тебя вывести за пределы замка. Тем более чтобы какой-то старьевщик выводил!       Мэл замерла на одном месте. Неужели это правда? Неужели все планы Мари на покидание замка изначально невозможны? Это же замечательно! Они сегодня не уйдут отсюда! — Спасибо, — прошептала она. — Отправляйся к себе, Мэл, — приказала ей Онтари. — Нечего лить слезы по пустякам!       Мэл быстро присела в поклоне. Назад она также неслась по сети коридоров, только на сей раз от безудержной радости.

***

      Мэл вернулась в комнату достаточно скоро, то ли сама успела успокоиться и образумиться, то ли бдительные часовые поспешили вернуть ее обратно. Не говоря мне ни слова, она забралась на кровать и отвернулась к стене. Я лишь закатила глаза: какие мы взрослые! — Знаешь, когда-то давно я читала интересную книжку. Весь сюжет пересказывать долго, но одну из арок я тебе все же расскажу. — Мэл лицом ко мне так и не повернулась, но хотя бы слушала. — Двое героев попали в замок великанов, где их кормили, поили, заботились — в общем относились как к особам королевской крови. А после эти герои узнали, что великаны к ним так относятся, только потому что герои — главное блюдо на одном из приближающихся праздников. Думаю, моя мысль понятна.       Мэл, не оборачиваясь, громко фыркнула. — Все это литература, — подала она голос. — Сказки! С нами такого не будет. То, что ледяной народ хорошо к нам относится, вовсе не значит, что они собираются нас убить или сделать что-то плохое. Я вообще не верю, что этот клан способен на жестокость.       Я сжала листок бумаги с картой в кулаке и покачала головой. Это же надо было так промыть девчонке мозги! Не верит она, что Азгеда способна на жестокость! Что только Найа ей давала, чтобы стереть этой дурехе память? Как человек за шесть дней может забыть ту кровавую баню на обрыве и наше унижение в тронном зале?       Ответы на эти вопросы я и не думала получить и решила хотя бы до ужина пустить все на самотек. Этим вечером у Мэл, к моему удивлению, аппетита не было, зато была усталость, и потому поковырявшись вилкой в блюде и смерив меня обиженным взглядом, она легла спать. «Ночь предстоит тяжелая, нужно тоже немного поспать», — решила я, устраиваясь поудобнее на табурете, — так я точно не просплю время встречи.       Как следует отдохнуть на жестком сидении не получилось: я просыпалась несколько раз в холодном поту, подбегала к окну, смотрела на звезды и с облегчением возвращалась обратно на табурет — нужное время еще не приходило. Всего за эту ночь я вскакивала три раза. На четвертый раз время уже подходило к полуночи. Пора!       Я брызнула себе в лицо водой из кувшина для умывания и начала спешно одеваться. Теплые вещи, выданные ледяным народом, подошли как нельзя кстати. Несколько пар носков, которые я умудрилась натянуть, неприятно кололись, но я на это практически не обращала внимания, настраиваясь на побег. Сапоги после сегодняшней прогулки внутри были немного мокрыми, но и этому я не придала особого значения, надевая их на себя. Мне оставалось только натянуть кафтан и чем-то закрыть голову и лицо от снега и ветра, а также закрепить кинжал, когда Мэл засопела во сне и перевернулась на другой бок. «Ну, и соня! Если рядом с ней табун лошадей проскачет, она и то не заметит!»       С Мэл я особо не церемонилась: растолкала ее, брызнула в лицо водой и стащила с кровати да так, что она здорово шлепнулась о пол нашей коморки. — Какого… — смогла только прохрипеть обалдевшая девчонка.       Я уже вручила ей теплые вещи. — Живо собирайся, если хочешь жить! — Я… — Одевайся! — Голос прозвучал властно, хоть я и пыталась удержаться от рявканья и грубости.       Мэл, опасливо поглядывая на меня, стала быстро-быстро переодеваться и совсем скоро стояла передо мной полностью облаченная в теплую одежду. Я, пока она одевалась, нашла какой-то драный шарф и кое-как обмотала им голову, поверх кафтана натянула плащ, а в длинный рукав кафтана спрятала нож.  — Зачем все это? — тихонько спросила Мэл и посмотрела на меня отчего-то влажными глазами. — Нужно. Заправь кровать так, чтобы слуги думали, что в ней кто-то спит.       Я посмотрела в окно на звезды, прищелкнула языком и быстро проделала то, что велела Мэл со своей постелью. Время стремительно приближалось к полуночи. Нужно торопиться, если не хотим опоздать. — Пошли.       Я схватила со стола скомканное письмо и спрятала в другой рукав кафтана. Мэл, мало что понимающая со сна, безропотно мне подчинилась.       Дверь в комнату оказалась не заперта. Отлично! Мы вовремя встали, приспешники еще не успели нас запереть. — Снимай сапоги, — велела я Мэл, как только мы отошли подальше от комнаты, и сама начала снимать свою обувь.       Путь до нужного мне коридора прошел относительно спокойно — я постоянно замирала от резких звуков, но зато Мэл не устраивала ненужных сейчас истерик на тему: «Я не хочу уходить из дома убийц». Оказавшись рядом с тем местом, где прошлой ночью я пряталась с рабом из Тришанакру, я ненадолго остановилась, выискивая тот самый проход, и, обнаружив его, широким шагом пересекла коридор, Мэл поспешила за мной. — Теперь нужно подождать, — шепнула я Мэл, приваливаясь плечом к косяку массивной двери. — Совсем скоро он придет.       Девчонка, все это время следующая за мной, как утенок за уткой, вытаращила на меня глаза. Слабый свет свечей осветил ее побледневшее от внезапной догадки лицо. — Нет, — прошептала она. — Нет… Я не хочу! Давай останемся здесь… Здесь тепло и люди хорошие и…       Приближающиеся тяжелые шаги никак не могли принадлежать старьевщику. Я молниеносно зажала Мэл ладонью рот, кивнула в сторону звука и знаком велела молчать, а сама рванула на себя массивную дверь, открывая проход. Я пропустила Мэл вперед, прошмыгнула в новый коридор сама и захлопнула дверь. — Нужно найти укромное место и затаиться, — велела я своей спутнице, удобнее перехватывая в руке обувь. Пока обуваться рано.       Укромное место долго и муторно пришлось искать по нарисованной Старым карте, постоянно вздрагивая от посторонних звуков. Единственным плюсом всего этого было то, что Мэл решила не возвращаться к теме: «Я хочу остаться», похоже, громкие шаги неизвестно кого напугали не одну меня. — Думаю, тут безопасно, — шепнула она мне, указывая на темное углубление в коридоре, неосвещенное никакими свечами. — Давай посмотрим, — вздохнула я.       Мы осторожно дошли до этого кармашка в коридоре, опустились на пол, прижались друг к другу и на миг решили перевести дух. Тяжелые шаги по правую сторону от меня и тусклый свет, едва не лишили меня чувств. Я крепче прижала к себе Мэл левой рукой и постаралась не дышать, стараясь сделаться невидимой. Правой рукой ощупала пространство рядом со мной и, с облегчением, наткнулась на мелкую каменную сетку, через которую до нас как раз и доходил свет.       От сердца отлегло. Неизвестные с факелами находились по другую сторону от нас, мы же всего-навсего оказались у смотрового окошка. Скоро люди пройдут, и можно будет драпать.       Интересно, почему Старый так и не появился? — Приведите обвиняемого! — прозвучал громкий и властный голос Найи, и в животе у меня все оборвалось. Ничего хорошего ни для кого ожидать не стоило.       Тусклый свет выхватил из полумрака двух рослых воинов Азгеды, которые тащили избитого, еле живого пленника. Оказавшись рядом с Королевой, они отпустили пленника, и тот свалился на каменный пол. Это был Старый. — Ты знаешь, в чем тебя обвиняют, раб? — сухо поинтересовалась Королева. — Лишь в собственной человечности, — сплюнул на пол кровь мужчина.       Я крепче прижала к себе Мэл, понимая, что совсем скоро из подземелий Черного Замка мне придется вытаскивать нас обеих лишь своими силами. — Ты обвиняешься, ничтожество, в государственной измене, — сладко пропела торжествующая Онтари. —  Не более чем час назад ты сам сознался и расписался в своем предательстве кровью.       Девушка вытащила из рукава своего богатого одеяния серый листок и протянула его Найе. Лицо Королевы исказилось от ярости. — За государственную измену, раб, я приговариваю тебя к смерти! — выплюнула Найа. — У тебя есть последнее слово? — Гори в аду, бест…       Договорить он не успел — клинок в руках Найи вспорол несчастному горло.       Я вовремя успела зажать Мэл рот ладонью, оттащить ее в сторону и там уже прижать к себе, перепуганную до полусмерти. По щекам моей спутницы струились слезы, а сама она мелко дрожала. — …Избавьтесь от трупа и проверьте спальню девчонок, — раздались отголоски приказа. Найа со своей свитой куда-то удалилась.       Нас снова окружал мрак и тишина, прерываемая тихими всхлипами Мэл. Я могла лишь осторожно ее поглаживать по спине. Слишком уж тяжело в первый раз в жизни столкнуться с такой ужасной смертью. — Мэл, нужно убираться отсюда, — шепнула я, когда она немного успокоилась. — Совсем скоро они поймут, что нас нет в комнате, нужно чтобы у нас была фора. — Но Королева... она же… — Голос Мэл задрожал, и она снова расплакалась. — Азгеда жестока, — просто сказала я. — Но если мы не хотим стать ее жертвами, нужно уходить сейчас же. Уйдем сейчас — сможем выжить. Хотя ты, конечно, можешь мне не верить.       Мэл встала на ноги, оттерла слезы и посмотрела на меня с виной во взгляде. — Я тебе верю. — Тогда пошли.