Перекрёсток времени

      Как только свет рассеялся, Мари смогла оглядеться. Это точно не Ковчег. Она находилась в величественном здании, стены и крыша которого сделаны из горного хрусталя. Крыша куполообразной формы уходила далеко ввысь. Мебели в зале этого загадочного замке немного, но та, что присутствовала — исключительно из серебра и лунного камня (Мари точно знала, что это лунный камень: у мамы хранились красивые сережки именно с ним).       Девочка думала, что она здесь одна, пока не услышала тихие шаги и покашливание. Повернувшись в сторону, откуда пришел звук, она увидела трех маленьких балерин, что сопровождали двух молодых женщин. Мари тут же оглядела себя: не помялось ли синее платье, не растрепались ли волосы. Перед этими прекрасными тётечками не хотелось выглядеть неряхой. — Здравствуй, дитя. Я рада тебя видеть, — раздался мелодичный женский голос у Мари над ухом. Говорила женщина с длинными серебряными волосами, она с интересом рассматривала девочку, а шлейф ее платья медленно полз за ней при каждом шаге.       Мари ничего не ответила (умения забрасывать собеседника уймой вопросов, восторгаться всякой мелочью и говорить ни о чем сейчас ее резко покинули), с любопытством уставилась на одну из спутниц женщины — рыжеволосую девушку не старше ассистентки мамы, а та еще училась в старших классах школы, где учили на врачей. — Видимо, наша красота лишила её дара речи, — фыркнула красавица, обращаясь к сребровласой.       Мари чувствовала: нужно что-то сказать, но слова застревали в горле, а глаза не хотели смотреть ни на кого, кроме девушки с переливающимися огненными волосами. — Прекрати колдовать, Уриил, — одернула красавицу незамеченная ранее девочкой третья женщина. — Твои чары туманят ребенку разум. — Вечно ты лезешь куда не надо, Бекка, — проворчала Уриил, но, тем не менее, прекратила колдовать.       Сразу же стало легче: слова перестали застревать в горле, и открой Мари сейчас рот — могла бы с легкостью осыпать восторгами и комплементами неизвестных красивых тётечек, однако заговорить с ними ей на этот раз помешала стеснительность. На щеках девочки уже горел румянец смущения, любопытными глазами она рассматривала Бекку. Бледная кожа, черные глаза и черные волосы показались ей смутно знакомыми. Сходство с той, о ком она думала, усиливала её одежда — грубого покроя костюм (и это при том, что две её спутницы щеголяли в шелковых платьях!). «Что тут творится? Куда я попала? Почему именно сегодня, в Сочельник, а не вчера, не месяц назад?» — пронеслось у нее в голове.       Словно прочитав мысли девочки, сребровласая укоризненно посмотрела на буравящих друг друга взглядом девушек. — Довольно, сестры! Мы не может больше терять драгоценного времени.       Уриил мгновенно оторвалась от Бекки и прошествовала через весь зал к большой серебряной чаше. — Ты права. Пора начинать, но прежде, — в ее руках материализовался золотой кинжал с самоцветами, — начнем с удобств.       Девушка надрезала ладонь (Мари чуть слышно вскрикнула — иглы, ножи и кровь периодически вызывали у нее дрожь в коленках). Несколько рубиновых капель упало в чашу. Щелчок пальцев и вот перед Мари стоит столик с кофейником, а позади нее — софа с бархатной обивкой. На этом волшебство не кончилось — медленно стали меняться три девочки-балерины. Если в зале Ковчега они были похожи друг на друга, как близнецы — светлые волосы, собранные в пучок, белая пачка, то теперь перед ней стояли три абсолютно разных ребенка.       Мари смотрела на эти чудеса круглыми глазами и задавалась вопросом, а не снится ли ей все это. Неужели этот зал, дорогая мебель, красивые тётечки и девочки-балерины реальны? — Присаживайся, дорогуша, — обратилась к Мари с ангельской улыбкой Уриил. — Думаю, первым делом она должна познакомиться с нимфами. — Это уже было адресовано Бекке и незнакомой женщине.       Дождавшись, пока Мари сядет на диван, Уриил подозвала к себе девочку с каштановыми волосами и карими глазами, одетую в белое платье с узором бронзово-розового цвета. — Это Кора. Нимфа бронзового века.       Как нимфа бронзового века может выглядеть, словно семилетняя девочка, Мари уже не спрашивала. Ей, наверное, все это просто снится, а во всех снах возможно абсолютно все.       Следующей Уриил подозвала девочку с серебристо-белыми волосами, такого же цвета глазами, её наряд был снежно белым. — Её зовут Серебрянка. Нимфа серебряного века.       Эта девочка смотрела на Мари с застенчивой улыбкой, но по кивку Уриил ей пришлось отойти к Коре.       Единственной непредставленной нимфой осталась златовласая девочка с золотыми глазами в золотом платье из атласа. — Осталась моя любимица. Злата, подойди. — Как только девочка приблизилась, Уриил продолжила: — Умница, красавица, да еще храбрая. Некоторым Хранителям не хватает её храбрости. Лучшая ученица этого года и трех предыдущих!       На похвалу наставницы Злата лишь улыбалась. На Мари она смотрела сверху вниз и кривила губки. «Как это все странно, — тем временем думала Мари, — она выглядит как настоящая немного избалованная девочка, а не плод моей фантазии, как сказала бы мама. Но ведь это сон? Все это — просто сон. Это не может быть по-настоящему. Так не бывает. Я, конечно, верю в Санту, но это сон. Никак иначе. Просто сон». — Что ж, наши маленькие нимфы, — продолжала ласково Уриил. — Девочка перед вами — наша новая еще не посвященная Хранительница, наша Избранница. «Не посвященная Хранительница? — пронеслось в голове Мари. — Хранительница чего? Неужели я уже что-то могу охранять? Как же тогда понимать слова мамы, что я еще маленькая для особой школы? Какой все-таки странный сон».       Девочки присели в глубоком реверансе, а их распущенные волосы сами собой заплелись в сложные косы. — Встаньте, наши маленькие помощницы — нимфы времени. Пришло время нам самим представиться юной Хранительнице, — торжественно объявила сребровласая женщина.       Мари затаила дыхание, краем глаза подмечая, что девочки встали и отошли к восточной стене. — Меня зовут Элрест, — представилась сребровласая и указала рукой на препирающихся ранее девушек. — Это Уриил и Бекка.       Девочка подумала, что это невежливо не назвать свое имя, победила свое неизменное стеснение и открыла рот: — Меня зовут…       Но Бекка приложила палец к губам. — В Храме Времени известно имя хранителя еще задолго до его прихода. Мы знаем кто ты, дитя. — Говоря все это, Бекка не переставала смотреть на девочку ласково. — Также мы понимаем, дитя, что все происходящее немного необычно, — мягко подхватила Элрест. — Тебе кажется, что ты, наверное, спишь, что все происходящее — лишь фантазия. Уверяю тебя — все происходит на самом деле, и ты — действительно та, кто есть.       Мари переводила удивленный взгляд с одной прекрасной тётечки на другую, искала подвох, но так ничего и не нашла. Неужели все это действительно правда? Она украдкой попробовала себя ущипнуть (Кларк говорила — это лучший способ удостовериться, что не спишь, она его в умной взрослой книжке вычитала) и скривилась от резкой боли. Обстановка не изменилась — тот же зал, мебель, тётечки и девочки. Все осталось на своих местах. Она не спит.       После установления лично для себя этого преинтереснейшего факта у Мари появилось еще больше вопросов, а вместе с ними возникла решимость их задать, выспросить все. Она уже отважилась открыть рот, но не тут-то было. — Позвольте узнать, дорогие сестрицы, скоро ли мы будем рядить в Хранители младенцев. Этой дурочке нет и десяти. Предыдущей хранительнице было шестнадцать, и все равно она нас предала! Так, где гарантия, что эта не предаст! Я прямо сейчас вижу её душонку так может… — Уриил добавила еще что-то на незнакомом языке. — Ты забываешься, сестра! Выйди из зала до часа испытаний! — приказала Элрест.       Как только Уриил исчезла в золотом облаке, всем стало легче. — Что же, дорогая, у тебя, наверное, есть к нам вопросы? Задавай! — Тётечка, кто такие Хранители? Почему вы все думаете, что я одна из них? Я же самая обычная — я никакая не Хранительница, я — Мари, просто Мари. Вы, наверное, ошиблись, спутали меня с кем-то…       Бекка одарила Мари нежной улыбкой и терпеливо начала отвечать на ее вопросы. — Хранители — это люди, которым посчастливилось родиться при определенных условиях: в нужный год, месяц, день, даже минуту. Они наделены определенной долей силы, которая позволяет им углубиться в тайные знания, иметь возможность узнавать о событиях, свершивших и нет, о жизни и смерти, о… — Думаю, не стоит так сильно во все это углубляться, — перебила Бекку Элрест и обратилась к Мари. — Ты особенная, малышка, потому что ты родилась за шесть дней до наступления весеннего равноденствия. Вот и вся тайна. — Ничего-о-о-о себе-е-е, — прошептала девочка, неосознанно растягивая гласные.       Мысль о том, что все это сказочный сон, иллюзия в голову ей больше не приходила.       Неожиданно по Храму раздался мелодичный переливчатый звон. Элрест встала со своей софы и расправила платье. — Это знак! — объявила она. — Время — не бесконечно, пусть мы и находимся в межвременном пространстве. Пора начинать!       Только Элрест сказала последние слова, как вернулась Уриил вместе со Златой в золотом вихре. Девушка величаво прошествовала к неизвестно откуда появившемуся возвышению, на котором полукругом стояли три мраморных трона. За Уриил уже шли Элрест и Бекка, маленькие нимфы окружили Мари. — Подойди к нам, неофит Мария. — Не говори ничего. Это твое новое имя, — прошептала на ухо Мари Кора.       Мари кивнула, начала медленно продвигаться к помосту. Каждый шаг давался девочке большим трудом. Непроглядная тьма, плотный туман и пронизывающий ветер появились внезапно. Маленькие нимфы немного облегчали это испытание. Злата шла на несколько шагов впереди Мари, освещая ей путь своими длинными волосами, что светились не хуже солнца в полдень. Кора и Серебрянка держались на почтительном расстоянии от испытуемой. «Это твое первое испытание, — в голове зазвучал чей-то переливчатый голос, — Испытание Стихий. Пройди сквозь призрачный туман, ветер, мрак, покажи свою силу духа, свою стойкость и ничего не бойся. В любом случае ты уже избрана нами, ты уже достойна своего наследия. Самозванцы гибнут во время этого испытания, избранные еще непосвященные Хранители — нет». — Поднимайся к нам, дорогая! — ласково проговорила Элрест, глядя на Мари. Девочка тут же узнала ее голос, именно он звучал в ее голове.       Уже порядком уставшая Мари с тоской посмотрела на ступени, ведущие к трем тронам. Но все же начала медленно подниматься по ним к Элрест, Уриил и Бекке, надеясь, что больше ей не придется идти сквозь густой туман. Каждая пройденная ступень стоила многих сил. Когда Мари начало казаться, что она уже никогда не преодолеет эту лестницу, каменные ступени закончились. Девочка очутилась на круглой площадке перед тремя тронами. — Какая замечательная девочка! — лучезарно улыбаясь, воскликнула Элрест. — Какая красавица!       Услышав её последние слова, Мари невольно начала себя рассматривать и едва не остолбенела. Вместо темно-синего атласного платья на ней красовалось белоснежное одеяние до пят с кружевными рукавами и V-образным вырезом на шее. Девочка проверила свою прическу. Никакой косы. Черные как смоль волосы свободно спадали ей на спину.       Уриил рассмеялась, глядя на её метания. — Не беспокойся, после прохождения Испытания Стихий небольшие преображения всегда происходят. Во время испытания ты очистилась душой. Тебе это даже на благо! — девушка улыбалась неестественной улыбкой. «Настоящая змея от такой лучше держаться подальше», — подумала девочка и тут же устыдилась таких слов. Называть подобным образом незнакомого человека очень нехорошо, мама за такое точно не похвалила бы. — Я вижу: ты хочешь пить, — Уриил внимательно посмотрела на девочку. Лишь на миг она повернулась к нимфам и тут же приказала. — Кора, подойди.       Нимфа бронзового века, заслышав приказ, побледнела. Стоило ей подойти к Уриил, как девушка выхватила серебряный нож и полоснула по ладони Коры. В зале раздался короткий вскрик. Мари видела, что стоило каплям крови начать падать на пол, как рядом с бледной Корой материализовался столик с бронзовой чашей, теперь кровь капала в чашу, над которой появился белый пар.       Мари и сама чуть побледнела, наблюдая за всем этим — вид крови она переносила не очень хорошо. — Вот и все, — объявила Уриил, поднимая чашу и отсылая Кору. — Твое питье готово, неофит. Теперь ты сможешь утолить свою жажду.       На ее лице проскользнула едва заметная усмешка. — Хватит, Уриил. Тебе не надоела издеваться над этой девочкой? — вознегодовала Бекка.       Уриил, не обращая внимания на слова Бекки, передала тяжелую бронзовую чашу Мари. — Пей до дна, — приказала она девочке.       Мари замерла в нерешительности, держа в руках красивую чашу, заполненную до краев жидкостью цвета темного меда. Что если её сейчас отравят? — Не бойся, — раздался тихий голос Бекки. — Эликсир придаст тебе силы как физические, так и душевные. — Это еще одно испытание? — Верно, — кивнула Элрест. — Если ты выпьешь этот эликсир, пройдешь Испытание Духа и еще на один шаг приблизишься к своему торжественному посвящению. «Пить или не пить — вот в чем вопрос! Мама всегда запрещала есть и пить все, что дают незнакомцы, будь она сейчас здесь, она бы меня точно наругала. Но от хотения пить, тоже можно умереть! Мама сама это говорила! Наверное, она меня поймет. Она всегда все понимала».       Глубоко вздохнув, Мари в несколько глотков осушила чашу, примечая, что по вкусу этот эликсир напоминает клиновый сироп. Чашу у нее забрали так, что она этого даже не заметила. Девочка обратила внимание на присутствующих только после того, как со всех сторон послышались вздохи облегчения. Очевидно, в зале присутствовали не только три девушки и три нимфы, но и другие призрачные сущности.       Сразу после первого глотка из чаши Мари начала чувствовать себя лучше — ноги прекратили болеть от усталости, в голове прояснилось. Как только она допила эликсир, все тело наполнилось силой, какую Мари никогда еще не ощущала. Неожиданно появился свет. Он оказался настолько ярким, что резал глаза, но в его яркости не было ни грамма тепла только сплошной холод. Мари с трудом осознала, что свет исходит от нее, сквозь кожу сияли кости и вены. Она светилась не хуже лампочки, вставленной в люстру, неестественным голубоватым светом. Это завораживало.       Свет исчез так же внезапно, как и появился. Только после этого девочка, испившая чашу до дна, подняла серые глаза на трех тётечек Храма Времени, как она сама их окрестила. Женщины окидывали ее гордыми, торжествующими взглядами, словно она только что превзошла все их ожидания.       Бекка вышла вперед, с её лица не сходила улыбка. — Наши надежды оправдались! Эта девочка, что сейчас стоит перед нами, будет сильной Хранительницей к шестнадцати годам. Она войдет в историю миров! Малютка необычайно сильна для своих лет. Полагаю, вы в этом уже убедились, наблюдая первые два испытания. Последний раз, когда происходило нечто подобное, был, как вы знаете, чуть меньше тысячи лет назад. — Бекка всем своим видом выражала ликование, которое было абсолютно непонятно Мари. — Я предлагаю посвятить ее немедленно.       Её речь оказалась встречена молчанием, но всего на несколько минут. — Сестра, все, что ты сказала, безусловно, правда, однако мы посвятим девочку, после того как она пройдет Испытание Чести.       Услышав вердикт Элрест, Мари почувствовала, как по спине побежали мурашки. Она уже прошла два испытания, зачем же ей проходить ещё одно? — Согласна. Когда эта особенная даст присягу, тогда и поговорим. — В своем стиле решила Уриил. «Так нужно будет просто в чем-то поклясться?»       Мари почувствовала, как три пары глаз прожигают в ней дыру, и подняла глаза на девушек. — Я готова, тётечки, — ответила она на немой вопрос.       Элрест и Уриил кивнули и отошли к тронам, а Бекка наоборот приблизилась к девочке. — Клянешься ли ты не вмешиваться в события прошлого и будущего, даже если они очень трагичны? — Клянусь.       Как же легко давать клятву, не понимая как можно изменить события прошлого или будущего заранее зная итог. — Клянешься ли ты защищать от наших врагов ценности, что хранят библиотеки Храмов Времени? — Клянусь. — Клянешься ли ты служить верой и правдой Эксклаву? — Клянусь.       Мари еще не понимала насколько будет сурово наказание за нарушение хоть одной из клятв. Ей казалось, что это дурацкие формальности, которые к тому же отнимают слишком много времени. Она не вслушивалась в то, на что говорила заветное «клянусь». — Ты дала нам три клятвы. Ты и распишешься за них.       В который раз из воздуха появился стол аккурат между Мари и Беккой. На столе лежало перо и пергамент. Мари восторженно посмотрела на такую древнюю вещь, как писчее перо, и решила скорее покончить с последним испытанием. Быстрым движением руки она поставила три кривоватых подписи. Одновременно с тем как она писала пером, руку колола несильная боль. Стоило Мари отложить перо и посмотреть на руку, стало понятно из-за чего она почувствовала боль. Безымянный палец был в мелких ранках. Она подписала клятвы собственной кровью. Впрочем, вскоре раны на пальце сами затянулись, будто их и не было. Когда Мари оторвала взгляд от зажившего пальца и посмотрела на стол, подписанного документа уже не было, а сам стол медленно растворялся в пространстве. — Прошедшая три испытания может быть посвящена в Хранители, — церемониально объявила Элрест.       Мари бесстрашно подошла к девушкам и застыла в ожидании их действий. Зла они ей не причинят — это уже точно. Вспомнить только как Бекка говорила о её силе…       Тем временем Уриил подозвала к себе Злату и что-то тихо шепнула ей. Девочка исчезла в золотой дымке. Мари с интересом наблюдала как то исчезали, то появлялись вновь другие нимфы. Наконец, Злата вернулась с небольшим предметом на красной подушке. — Все готово, — объявила Уриил. — Можно начинать коронацию.       Коронация для Мари, как и для любой другой девочки восьми лет — предел мечтаний. Очень часто ночами она грезила, что когда-нибудь станет принцессой. И сегодня мечты и грезы, наконец, решили стать сказочной реальностью. — Провозглашаю тебя третьей Хранительницей двадцать второго столетия и сто двенадцатой Хранительницей последнего тысячелетия. Отныне и впредь в высшем кругу Хранителей ты будешь носить имя Мария.       Мари слушала речь, не скрывая счастливой улыбки, её радость возросла после того, как на голову надели золотой венец, украшенный серебряными розами. Венец был тяжел, также как ответственность, что свалилась на Мари. — Пусть жизнь её будет длинна, а деяния светлы и справедливы! — раздалось в зале, следом грянули фанфары, раздался переливчатый смех девочек-нимф. Коронованная Мари чувствовала себя принцессой из сказки и очень надеялась, что это не сон. — Время дарить подарки, — напомнила всем Серебрянка.       При слове «подарки» Мари встрепенулась. Неужели и вправду что-то подарят? — Я начну, — заявила Элрест и доверительным тоном спросила у Мари, — Золото или серебро? — Серебро, — не раздумывая, ответила та.       Короткий знак и Серебрянка уже протягивает Мари маленькую бархатную коробочку. Раскрыв её, виновница торжества с трудом удержалась от того, чтобы не завопить от восторга, внутри лежал изумительный серебряный кулон в виде знака бесконечности на цепочке. Серебрянка помогла новоявленной хранительнице надеть аксессуар на шею. — В твоем кулоне — твоя защита. Не снимай его, — серьезно объявила Элрест.       Бекка не вручила никакого подарка, лишь пообещала, что в первый день нового года, в нулевой час Мари получит её дар.       Уриил сообщила лишь одно: — Корона и есть мой подарок тебе. Она принесет тебе удачу и счастье в жизни.       Стоило им закончить вручение подарков, как Злата напомнила, что у Хранительницы есть право на одно желание. — Ну давай, говори свое желание, Хранительница Мария, да поскорее, — поторопила красавица Уриил.       Мари недолго думала на счет своего желания и выдала как на духу. — Я хочу побывать на Земле.       И никакие тонны конфет, ящики с мягкими игрушками и куклами, да огроменные стеклянные коробки дисков с изумительной красоты мультиков не заменят ей этого желания. Если позволено просить что-то одно, то пусть будет путешествие на Землю. Когда еще она сможет попасть в место стольких рассказов и страшилок как не сейчас?       Сказать, что Верховные Хранительницы были ошарашены, значит не сказать ничего. На миг с Уриил сорвалось все ее показное безразличие, и она стала если не обеспокоенной, то задумчивой, но это было всего лишь на миг. — Что же это ее желание, и мы не вправе отказывать, — едва отойдя от шока, выдавила из себя Элрест. — Я открою проход, но у тебя будет лишь два часа, чтобы погулять по Земле, по истечении времени ты вернешься в свой мир в то же время, в какое перенеслась сюда. Мы еще встретимся, Мария.       В зале вспыхнул яркий зеленый свет сразу после последнего слова Элрест. Мари, не мешкая, направилась прямо к порталу, провожаемая пристальными взглядами. — Спасибо вам, тётечки! — радостно прокричала она, исчезая во вспышке света.

***

      Портал быстро и бережно перенес юную Хранительницу на Землю. Обилие света и красок на мгновение ослепили ее, как только зрение пришло в норму, Мари осмотрелась. Она стояла посреди луга и чувствовала благоухание цветов. Вдали виднелась темная хвоя леса, Мари осторожно сделала несколько шагов, босые ступни ощущали мягкость травы, только за эти ощущения она была рада пройденным испытаниям. Врожденное любопытство пересилило желание остаться на лугу и проваляться отведенное ей время в траве. Она хотела бежать к лесу, но для начала… небольшой синий цветок был сорван и заправлен за левое ухо. Теперь можно бежать.       Мари чувствовала, как бьется её сердце — быстро, взволнованно. Бег, как ни странно, ее совсем не изматывал, да и луг оказался меньше, чем она думала. Это была не единственная странность — перед девочкой расступались заросли крапивы и кустарников, гады предпочитали уступить ей дорогу. Создавалось ощущение, что сама природа встала на ее сторону.       Лес показался до чудного скоро. Мари казалось, что до него она будет добираться долго-долго, а он уже вот. Ей все больше нравилась её маленькая экскурсия, возможно, она даже сможет встретить какого-нибудь обитателя. Зайдя глубже в лес, девочка увидела, как по заказу, множество малиновых кустарников, густо увешанных ягодами. Соблазн попробовать был велик. Сначала одна сладкая ягода, затем другая, пятая, десятая, малина была слишком вкусной, чтобы остановиться. Мари бы так и съела весь запас поляны, если бы её ноги не коснулось что-то теплое и мягкое. Девочка оторвалась от куста и устыдилась своей жадности. Ягоды же не только для неё! Погасил её жадность маленький волчонок. Мари, не боясь ничего, подняла малыша и прижала к груди. Поляна, на которой она находилась, заполнилась разными животными. Сюда вышли многие: волчица с еще двумя щенками, пара оленей, зайцы, лисы, горностаи, куницы. На ветках сидели птицы, а в волосах Мари нашли покой большие синие бабочки.       Впервые все эти животные не пытались напасть друг на друга. Казалось, что они игнорируют то, что в идеале один должен стать обедом другого. Серую волчицу ни мало не волновало, что её детеныш нежится в руках девочки. Человека. Врага. Хотя нет. Этот ребенок — не враг им. Она слишком светлая для этого. Она — Хранительница. А это значит волки — её верные компаньоны, защитники и просто друзья.       Мари практически чувствовала кожей, как замерла природа. Медленно опустив волчонка на землю, она подошла к волчице, склонившей голову, и осторожно погладила её по голове. Другие животные девочку совершенно не боялись, но и не тянулись к ней как троица маленьких волчат. Игривость щенков умиляла, и в какой-то момент Мари не выдержала и сама начала играть с малышами. Только ради такой забавы и стоило попасть на неизведанную планету.       Внезапно что-то изменилось. Щенки прекратили свою игру, побежали к матери, испуганно прижались к ее теплому боку. Мари удивленно смотрела на ощерившуюся волчицу, на шипящую лису, на прочих встревоженных животных. Еще минуту назад поляна наполнялась веселым тявканьем волчат, а сейчас все звери словно замерли в ожидании ужасного. — Кто-нибудь помогите мне! — раздался крик.       Только заслышав этот крик, звери пустились в бегство. Сбежали многие, но не все. С Мари остались волки. Чувство необъяснимой опасности нарастало, она хотела убежать подальше с этой поляны. Однако голос незнакомки решил все за неё. — Девочка, милая девочка, помоги мне! «Мама учила помогать страждущим, — вспомнила девочка. — Кому-то нужна помощь. Плохо будет просто убежать».       Борясь с желанием убежать подальше от зовущего ее на помощь голоса, Мари повернулась на него, а после сорвалась с места — кем бы ни была та несчастная женщина, помощь ей нужна как можно скорее. Мари бежала на голос, ее абсолютно не волновало, что волчица порвала ей подол белого одеяния, что в лицо ей дул сильный ветер, практически сбивающий с ног, и что она периодически спотыкается о корни деревьев. Прямо сейчас важна лишь незнакомка и больше ничего.

***

      Ветер перестал сбивать с ног лишь тогда, когда Мари вбежала в чащу на женский голос. Если бы она знала, какую совершает ошибку, пойдя на поводу у своего сострадания, но она ни о чем не подозревала. Одна только мысль, что в этом чудесном месте, словно списанном из ее самых прекрасных грез, ей стоит чего-то стеречься, вызывала смех. — Милая девочка. — Голос раздался совсем близко.       Мари, настроенная помочь просительнице, пробиралась через чащу буквально на ощупь. Ей повезло — долго плутать не пришлось. — Ты пришла. — На этот раз голос раздался прямо над головой девочки.       Подняв голову, она увидела молодую женщину на холме, рядом с ней стояли сумки. Мари, не сдержавшись, ахнула — незнакомка была похожа на ее родную мать. — Здравствуй, дитя. Как хорошо, что мы свиделись. Нам многое надо обсудить. — Женщина протянула девочке руку, помогая взобраться на холм. — К тому же я должна вознаградить тебя. Ни одно доброе дело не должно оставаться без награды! — Ой, не надо! — воскликнула девочка. — Не надо никакой награды. Я же просто так. Мне не трудно помочь. — Надо, детка, надо, — покачала головой благодарная женщина. — Меня же совесть заклюет, если я тебе не отплачу добром на твою доброту. — Ну если так, то ладно, — сдалась Мари. — Но я понесу все ваши вещи, тётечка! — Как скажешь, дорогая, как скажешь.       Мари подхватила тяжелые сумки и неспешно пошла за женщиной. В лесу, за ее спиной, раздался протяжный тоскливый волчий вой, но она не придала ему никакого значения. «Волки всего лишь так общаются, — подумала она, удобнее перехватывая ручки сумок. — В этом нет ничего особенного».

***

      Дом, в который незнакомка привела Мари, был богато убран. Повсюду развешаны картины и гобелены, в мраморных вазах цвели цветы, а во дворе находился большой пруд, обложенный блестящими на солнце камнями, в котором плавала пара лебедей.       Девочка восхищенно смотрела на всю эту роскошь. Мамины наказы ни в коем случае не ходить никуда с незнакомцами как бы невинно они не выглядели Мари то и дело отметала. Добрая женщина привела ее в большой и богатый дом. Добрая женщина своим голосом вывела ее из леса. Она и мухи не обидит! Наверное, это снова исключение из маминого правила. — Присаживайся, милая, — улыбнулась ей хозяйка.       Мари оторвалась от картины Гойи «Ведьмы в воздухе» и вспомнила, что женщина привела её в столовую (перед этим переодела в новое бежевое платье, заплела волосы и подарила ей новенькие туфельки). Как ни странно девочка легко залезла на высокий стул, оказавшись напротив хозяйки. — Что ты больше всего любишь из еды, — спросила её благодетельница.       Мари не понимала к чему этот вопрос, но сочла нужным ответить. — Горячий шоколад и рахат-лукум.       Не успела она опомниться, как перед ней уже стояла огромная-преогромная кружка горячего шоколада и тарелка, полная рахат-лукума. — Угощайся.       Проголодавшейся Мари не нужно повторять дважды, лишь заслышав приглашение, она тут же набросилась на сладости. — Ты, наверное, сейчас теряешься в догадках кто я? Так вот меня зовут Елена. — Мари невнятно угукнула (Была бы тут мама — сделала бы замечание) и кивнула, не отрываясь от очень уж вкусного и сладкого лакомства, давно она не ела такой прекрасный десерт. — И у тебя осталось право выбрать себе дар.       От таких слов Мари даже перестала жевать, подняла круглые от удивления глаза на благодетельницу, как бы спрашивая: «Это правда? Вы не шутите?». Эта тётечка начинала нравиться ей все больше. — Я говорю правду, милое дитя. — Елена лучезарно улыбнулась ей. — Я же говорила, что твоя доброта достойна награды, и я готова эту награду выдать тебе прямо сейчас.       Мари ответила улыбкой на улыбку и только не захлопала от нахлынувшего на нее восторга в ладоши. — Скажи, чего бы ты желала больше всего на свете, и это вмиг станет твоим.       Мари, недолго думая, выпалила: — Хочу узнать свою судьбу! — Только и всего? — удивилась Елена. — Чудесно-чудесно. Я исполню это желание.       Женщина, чуть заметно усмехнувшись, приблизилась к девочке. Щелчок пальцев. Стол отъезжает, а сама Елена уже сидит в высоком стуле очень близко к Мари. — Ты увидишь одно событие из твоего будущего, — объявила женщина и приложила два пальца ко лбу Мари, погружая её в недалекое будущее.       Перед глазами девочки возникла яркая белая вспышка, а дальше она ненадолго погрузилась в темноту.       Когда тьма рассеялась, Мари оказалась в хорошо освещенном длинном коридоре, выложенном металлическими пластинами, и медленно пошла по нему, недоумевая. Она узнала место переноса — Ковчег, одна из незнакомых станций. На языке вертелся вопрос: «Зачем меня надо было переносить на станцию». Она пыталась найти ответ на этот вопрос, внимательно рассматривая коридор. Наконец, вдалеке показался выход из него, и Мари прибавила шагу. Но, только увидев куда вышла, девочка почувствовала, как екнуло сердце. Она внезапно узнала это место, хоть была здесь лишь раз в жизни. В конце коридора стояла камера выхода в открытый космос. Её использовали для исследований, ремонта и… проведения казней. Мари холодела от догадки. Она надеялась, что ошибается, но зачем тогда нужно выстраивать столько военных у стены. На глазах девочки военные громко и грозно прогоняли всех из коридора, но саму Мари они, казалось, не замечали, словно на ее месте была пустота. Девочке это дало возможность незамеченной наблюдать за происходящими событиями, кульминация которых вот-вот должна начаться.       В коридоре раздались громкие шаги. Сюда шли несколько человек. Дурное предчувствие появилось задолго до того, как они попали в ее поле зрения. Девочка приготовилась внимательно наблюдать, но едва устояла на месте, увидев идущих. По коридору шел конвой, сопровождающий папу. Мари, словно окатили ледяной водой, дурное предчувствие усилилось.       Мари вертела головой по сторонам и ощущала, как внутри все сжимается. Происходит что-то непоправимо плохое — она хорошо это чувствует. Стекло камеры для казней (как совсем недавно просветила ее учительница) хищно преломляло холодный свет множества ламп, от чего начинали болеть глаза. Тем временем с папы сняли наручники, и ему на шею бросилась присутствующая здесь же мама. Маму и господина канцлера Мари изначально не заметила. Мама крепко обнимала папу, а Мари, глядя на такие отличные от обычных объятия, нервничала все больше и больше. Родители, прекратив обниматься, о чем-то говорили, но до взволнованной, нервничающей девочки не донеслось ни словечка.       Позади мамы и папы с тихим лязгом, который Мари услышала и ощутимо вздрогнула, отворилась дверь в камеру, и Мари перестала верить в происходящее. Это все нереально! Нереально и точка. На Ковчеге царит справедливость, казнят только плохих! Только самых плохих людей! Папа не входит в их число. Дядя Телониус не мог такое решить. Дядя Телониус — хороший, он сажал ее на колени, кормил конфетами и печеньем. Дядя Телониус не мог… не мог… не мог убить папу! Это нереально, все это НЕРЕАЛЬНО!!!       Это, наверное, розыгрыш, глупая шутка, но папа почему-то снял с пальца кольцо, а с руки — свои часы и отдал все это маме. — Пап, зачем? Что ты делаешь? Это просто шутка, папа! — завопила Мари, не сдерживаясь. — Тебя не могут так наказать! Это просто чья-то глупость!       Но ее никто не слышал и не замечал. — Передай часы Кларк. В отсеке осталась моя куртка отдашь её Мари, — услышала девочка слова отца.       Он смотрел только на маму, по маминым щекам текли слезы. Впервые в жизни Мари видела, как мама плачет.       Но почему? Это же нереально! Этого не может быть. Этого не должно быть. Папа — не ужасный, не плохой человек! Папа — не преступник!       По коридору вновь раздался звук шагов, вернее бега. Мари обернулась и успела заметить, как военные схватили двух девушек — блондинку и брюнетку. Одна чуть старше другой. Она с изумлением отметила, что брюнетка — это она сама. Только эта Мари старше её лет на пять-шесть. До девочки начало доходить, что если девушка-брюнетка — это она сама, то блондинка — Кларк. Она поняла это раньше, чем мама вскрикнула. — Кларк, Мари, вас не должно быть тут!       Глаза у девушек полны слез. Мари из будущего с мольбой посмотрела на канцлера, и тот ей кивнул. — Отпустите их. — Короткий приказ ничего больше.       Маленькая Мари надеялась, что вот он сейчас скажет «Джейк Гриффин, вы оправданы» или заменит казнь принудительными работами, но ничего не было. Он не отменил приговор. Перед глазами разворачивалась ужасная картина. Она безмолвно наблюдала, как Кларк из будущего бросилась на шею папе, как она плакала не в силах справиться с навалившимся на нее грузом. Мари из будущего чуть ли не на коленях умоляла канцлера о милосердии. — Прошу вас, помилуйте его, сэр! Он не совершал никакой измены! Это все неправда! Умоляю вас!       Девушку за локоть увела сестра.       Мари была готова вот-вот разреветься в голос. Пелена слез застилала глаза, и она с трудом могла видеть семейную трагедию. — Джейк, пора. — Голос канцлера был подобен сигналу «огонь».       Мари замерла на месте, наблюдая за своим отцом, не в силах поверить, что это — будущие, а не кошмарный сон. Мама обняла за плечи плачущих дочерей.       Папа вошел в камеру, двери за ним почти беззвучно закрылись. Спустя мгновение его выбросило в открытый космос.       Кларк пошатнулась в объятиях матери, а Мари из будущего потеряла сознание.       Маленькая Мари почувствовала неимоверную боль в сердце, в глазах потемнело. Видение закончилось.       Девочка подскочила на стуле, как ужаленная, и тут же поймала заинтересованный взгляд Елены. — Вижу, ты посмотрела один эпизод твоего будущего. Смотри и второй. — И, не спрашивая позволения Мари, она вновь отправила её наблюдать.       На этот раз это был замок на Земле. Зал выполнен полностью из камня, в центре стоит трон, в зале многолюдно, но почему-то стоит гробовая тишина, лишь снаружи происходит какая-то потасовка, но вскоре затихает и она. — Все закончилось? У нее получилось? — с легкой дрожью в голосе спросил мужчина.       Девочка приблизилась и узнала в нем Маркуса Кейна, но лет на семь-десять старше нынешнего возраста. Узнав его, Мари стала рассматривать других людей. Рядом с троном стояла Кларк, ей можно было дать лет восемнадцать-двадцать, около нее девушка и бритый мужчина в серой рясе с татуировкой на голове.       К трону быстро приближались молодой мужчина с еще одной незнакомой девушкой, до ужаса похожей на него. Видимо, сестра. Кроме них к трону шли еще двое — тоже брат с сестрой. Все встревожены, но не своим состоянием, они смотрели на кого-то на троне. Мари протиснулась между людьми и отпрянула. Она увидела будущую версию себя, откинувшуюся на спинку каменного трона. — У нее все получилось, — ответил Кейну мужчина с татуировкой на голове.       Ответ был неполным, что уж тут говорить, и все, кто был здесь, это понимали. Присутствующие ждали, когда девушка на троне придёт в себя.       Мари смотрела на свою взрослую копию и понимала, что та никогда не откроет глаза. Она осторожно попыталась прощупать пульс у этой Мари, как показывала мама, но рука прошла сквозь тело. Здесь она — бесплотный наблюдатель, неспособный ни на что повлиять. — Она умирает, — ответил на немой вопрос Кейна мужчина с бритой головой.       Такой ответ вызвал замешательство. Кларк и девушка — сестра молодого мужчины — отказываются в это верить. Он предпринял попытку успокоить девушек, но безрезультатно.       Мари просто глядела, с трудом веря в происходящее.       Девушка, неимоверно похожая на молодого мужчину, со словами «Она не умрет» бросилась к подножию трона, но взобраться по нему не смогла — что-то сбило ее с ног и не дало подняться. — Октавия! — Новый крик едва не оглушил Мари. Брат Октавии и остальные бросились к ней, скорчившейся от боли.       Девочка же видела, что Мари из будущего не подает признаков жизни, из многочисленных ран на руках капает кровь. Она мертва.       Темнота, возвращающая Мари в реальность, оповестила, что еще одно видение окончилось.       Девочка вновь подскочила на стуле, перед глазами стояли две картины: полные горя глаза Октавии и безжизненное тело той Мари. Сейчас ей нужны ответы, ведь нельзя же трактовать эти видения буквально. Мари подняла глаза на Елену, и ей стало жутко. Женщина удовлетворенно улыбалась, показывая кривые желтые зубы, глаза сверкали безумным огнем. От нее веяло опасностью. — Я исполнила твою просьбу, малышка, — Елена сделала паузу, прежде чем сказать важное. — Но за все нужно платить. За приоткрытую завесу, за мое гостеприимство, за каждую крошку и каплю.       Мари испуганно смотрела на женщину, что больше не излучала доброту и ласку. Непонятные слова про неизвестную плату пугали так, что дрожали коленки. «Божечки, — подумала Мари, — мама была права, это никакое не исключение из правил. Не надо было сюда идти!» — И заплатишь ты мне прямо сейчас, — мягко сказала Елена.       Мягкий голос, словно она все еще продолжала быть доброй феей-крестной, вывел Мари из ступора. Девочка соскочила со стула и резво бросилась к двери. Если она сейчас сбежит…       Неведомая сила подхватила её в воздухе и прижала к стулу, на котором девочка сидела ранее. Все это изначально было ловушкой — весь этот дом. Красивый особняк — лишь иллюзия, и она клюнула на эту иллюзию, как Гензель и Гретель на пряничный домик. — Какая прыткая, — усмехнулась Елена. — Мария, ты не уйдешь отсюда, пока этого не захочу я.       Мари чувствовала, как холодок бежит по коже, как быстро бьется сердце. Ужасно хотелось видеть реальность, она сильно напряглась, закрыла глаза. Когда она их открыла, морок спал, и девочка смогла увидеть, куда её занесло.       Ветхий дом внутри украшали скелеты, запекшаяся кровь на стенах и множество разных вызывающих ужас одним своим видом инструментов. Елена изменилась вместе с домом до неузнаваемости. Седые волосы вились на голове вместе со змеями, мертвые глаза яростно сверкали, на руках росли огромные когти. Елена — не человек, а чудовище! И это чудовище знает ее новое имя!       Мари, холодея, осмотрела себя. Елена одела ее в платье из живых змей! Ноги оплетали корни кладбищенских деревьев, а в волосах путались ядовитые пауки. — Откуда вы меня знаете? — дрожащим голосом спросила девочка. — Я наблюдала за тобой, Мария. Не волнуйся, сегодня с тобой ничего не случится, я ведь не чудовище! — расхохоталась Елена и щелкнула пальцами.       По щелчку из угла комнаты выехала тележка, накрытая мешковиной, и остановилась аккурат со стулом, на котором сидела Мари. От следующего щелчка ткань слетела, открывая глазу содержимое. Девочка не удержалась и посмотрела в тележку, по коже мигом побежали мурашки. Внутри тележки лежали несколько пучков трав, плошка и изогнутый остро наточенный нож. — Вы обманули меня! — закричала девочка, чувствуя что вот-вот расплачется.       Её лихорадило от ужаса. Мари нервно заелозила на железном стуле, больше похожем на стул ведьмы, только без множественных лезвий. — Обманула? — вновь расхохоталась Елена. — Всего лишь не сказала всей правды! Ну, может где-то и обманула… Что же меня зовут Штрига, а тебя — Мария, вот и познакомились. — Она улыбнулась девочке жуткой улыбкой. — Пора начинать наши посиделки, ведь ты будешь моей, хочешь ты этого или нет.       По щекам девочки уже бежали горячие слезы страха и безысходности. Осознание, что её только-только посвятили в служители Света, а сейчас делают все, чтобы склонить к Тьме, медленно приходило к ней.       Тем временем Штрига достала плошку кинула туда понемногу от каждого пучка травы и шагнула к Мари с ножом наизготовку. Глаза девочки широко распахнулись от ужаса. — Нет! — Замотала она головой. — Не надо! Пожалуйста, тётечка, не надо! НЕ НАДО-О-О-О!!!       Штрига любовно посмотрела на свой острый нож, а после окинула бледную перепуганную девочку, привязанную к стулу, снисходительным взглядом. — Не стоит так бояться, как комарик укусит. И ведь еще Хранительница!       Мари не встречалась ни с комарами, ни с мухами и не могла знать насколько больно они кусаются, но сопротивляться Штриге было бессмысленно. Девочка могла только безутешно плакать в голос. Одно движение руки с ножом и по ладони Мари уже бежит алая струйка и падает в плошку. Травы вспыхивают багровым пламенем, и ведьма делает круг с горящей травой вокруг девочки, довольно улыбаясь. Дым от магических компонентов, забиваясь в нос Мари, туманит ее разум. Штрига, подержав некоторое время свой нож в этом дыму, вытащила его и вновь подошла к девочке.       Дым так и не лишил Мари способности соображать. Она все видела и все понимала. — НЕЕ-Е-Т-Т-Т!!! — вновь отчаянно завопила Мари, увидев рядом с собой страшное лезвие. — Не надо! Хватит! Мне больно! Мне очень больно! Пожалуйста, не надо! Не надо!!!       На этот раз ведьма не могла спокойно закончить свою манипуляцию — девочка дергалась и никак не хотела успокоиться, оглушая ее душераздирающими воплями. Мари трясло от ужаса, порезанная ладонь болела, а нож, маячащий перед глазами, пугал еще сильнее. — Да успокойся ты, малолетняя дрянь, — разозлилась Штрига и рубанула по воздуху рядом с Мари рукой.       Девочка тут же обмякла на стуле, парализованная ведьмой. Красными заплаканными глазами она наблюдала, как Штрига вырезает на ее правой руке перевернутую пентаграмму. Завершенный знак полыхнул алым светом. Мари это уже не видела, она потеряла сознание.       Штрига этого словно и не заметила, продолжая шептать одной ей известные заклятия на черном наречии, периодически пуская самой себе кровь. — Ты станешь моей рабой, — нараспев сказала ведьма, окуривая девочку травами. — Ты нарушишь свой обет. Ты падешь и окончательно станешь моей. Но все это будет не сейчас, я же не чудовище. Ты забудешь меня, забудешь и Свет, и Тьму. Я дам тебе возможность вырасти, а потом возьму то, что причитается мне.       Штрига тронула острым когтем щеку девочки. — Сейчас ты меня покинешь, милочка, но расставание будет недолгим. Мы еще встретимся, Хранительница.       Девочка глухо застонала. За ее спиной открылся огненный портал. Штрига с силой толкнула все еще бесчувственную Мари в пламя портала.

***

      Жар был повсюду. Беспощадный, нестерпимый, чудовищный. Он безжалостно пожирал её. Мари кричала, но её крик был безмолвным. В определенный момент она взмолилась, и все прекратилось. Прекратилось только для того чтобы новая стихия начала буйствовать. И имя этой стихии — лед. Пламя всегда топит лед, таков уж непреложный закон. Только в этом случае жертва была мучима огнем, и внезапно появившийся лед лишь продлил её агонию. Когда мучения были практически невыносимы, она закричала и подскочила на месте.       Вокруг валялась всякая рухлядь. Видимо, она находилась в складском помещении. Мари беспокойно озиралась по сторонам. Однозначно она на Ковчеге. Неужели ей все приснилось? — Что ты тут делаешь? — раздалось прямо над ухом.       Девочка снизу вверх посмотрела на окликнувшего ее человека. Алое бархатное платье, золотые косы, уложенные в прическу. Кларк. Старшая сестра. — Не знаю, — ответила Мари, все еще приходя в себя.       Кларк могла бы потребовать от сестры объяснений, могла закричать на нее за тот страх, что она вновь пережила, не найдя ее в зале во время танцев, но она не стала этого делать. Ругаться в Сочельник — неслыханное дело! — Ладно, пошли отсюда. Пора возвращаться в зал, пока родители не хватились. — Кларк протянула руку, помогая Мари встать.       Мари украдкой оглядела себя, прежде чем бежать вместе с Кларк по извилистым коридорам Ковчега, на ней было то же синее платье, что она надела на вечер, коса даже не разлохматилась и никаких следов от порезов, словно встречи с Хранителями и Штригой не было. Единственным подтверждением, что посвящение ей не приснилось, было наличие серебряного кулона со знаком бесконечность на шее.

***

      Они успели вернуться в большой зал, в котором происходил праздник по случаю Сочельника, впритык к приходу родителей. Сияющая мама в красивом зеленом платье поманила к себе дочерей, а папа придержал для них троих двери, когда они покидали праздничный зал. Мари периодически кидала заинтересованные взгляды на папу и тут же отводила глаза в сторону.       Ее папа жив! И ничего плохого с ним случиться не может. Их семья всегда жила по правилам канцлера, в уважении к этому человеку. Какая же еще может быть казнь? «Ведьма меня обманула, — пришло в голову девочке. — Ну, конечно, обманула! Наказание всегда справедливо — так папа учит. А как можно будет наказать папу, если он ничего плохого в жизни не совершит? Нет, это точно брехня! Она меня просто напугать хотела, только и всего».       От этой мысли на лице появилась радостная улыбка, Мари, чуть подпрыгивая на месте, под смех сестры перепрыгнула порог родного отсека. — Девочки, давайте, садимся за стол. Все-таки сейчас Сочельник — семейный праздник!       Ужин особо не запомнился — Мари чувствовала себя слишком вымотанной, чтобы вникать в папины шутки и участвовать в новой настольной игре. Она больше сидела в мягком кресле с карамельным яблоком в руках и смотрела на яркие огни гирлянды красивой рождественской ёлки. «Сколько же всего сегодня произошло, — подумала она. — Красный фиал, новое платье, спектакль, балерины-нимфы, посвящение, красивые-прекрасивые тётечки, волшебное место и… и… — Мари почувствовала, как ее глаза начинают слипаться. — Я никому про это не скажу, это будет мой собственный секрет, тайна за семью, нет, за восьмью волшебными замочками».       Голос мамы слышался отдаленно, как сквозь очень толстое пушистое одеяло. — А теперь самое время отправляться спать. — Ну, мам, — заныла Кларк. — Иначе Санта подарки не принесет. — Но я же взрослая, неужели и я должна сначала лечь в кровать, а только потом открыть подарок? — Увы, детка, но таковы правила. Все подарки с утра.       Веки Мари потяжелели, проваливаясь в сон, она почувствовала, как папа поднимает ее на руки и относит в детскую. Во время снятия макияжа, расплетания волос и переодевания в пижаму Мари уже сладко спала.       Утром девочку разбудило шуршание, сладковатый запах духов Кларк и сама сестра, что бесцеремонно растолкала ее. — Просыпайся, соня. Пошли подарки открывать!       Первые подарки нашлись у Мари под подушкой — пакетик леденцов, завернутый в красную бумагу со снежинками, и толстая книга с плотными страницами. Следующие — решено было искать под ёлкой. — Идем на цыпочках, — шепнула ей Кларк, когда они открывали дверь детской, — мама с папой еще спят. Мы должны быть как мышки.       Мари считала себя самой-самой лучшей мышкой, она так легко прошлась по полу босыми ногами, что ни мама, ни папа точно ничего не услышали. Девочка с восторгом смотрела на гору ярких коробок разной величины, предназначенных ей. Кларк, окруженная такой же горой коробок, смотрела на нее с широкой радостной улыбкой. — С Рождеством тебя, мышонок! — С Рождеством, Большая Сестра!       Обе девочки с огромным удовольствием разрывали оберточную бумагу, вытаскивали свои драгоценные подарки и то и дело счастливо прижимали к груди вещь, которую очень хотели получить и которую в итоге получили.       Мари долго-долго любовалась новой куклой в самом прекрасном голубом платье — подарок Санты, осторожно сложила яркие и такие желанные фантастические книги, которые ей наверняка упаковали в красивые коробки мама с папой, в аккуратные стопки и придвинула их к кукле, ахнула от огромного количества шоколадных конфет, батончиков, шоколадок, вафлей и печенья, пообещала себе, что обязательно примерит новые яркие комплекты одежды ее самых любимых цветов (они были упакованы в самую большую коробку), и взяла в руки самый последний и самый маленький подарок. — Ничего себе, — пробормотала она. — Кларк, гляди какая маленькая коробочка! Всего с ладошку! Что интересно туда можно упаковать?       Кларк отвлеклась от своих подарков, посмотрела на коробочку в руке Мари и попыталась удержаться от мягкой улыбки. — А ты открой ее и посмотри.       Мари так и поступила — разорвала упаковочную бумагу, нетерпеливо откинула крышку коробки и ахнула. На мягкой черной подложке лежал круглый серебряный медальон. Мари осторожно открыла его, внутри медальона было четыре места для фотографий, каждое из которых окаймлено зелеными мелкими блестящими камешками. — Какая красота, — прошептала Мари. — Теперь все близкие всегда будут с тобой, — сбивчивым голосом сказала Кларк и пересела ближе к ней. — Их фото будут греть тебе сердечко. С Рождеством, сестренка!       Мари переводила восхищенный взгляд с красивого медальона на Кларк и обратно. Потом она на всякий случай тряхнула подарочную коробку, из нее вылетел незамеченный до этого момента короткий карандашный рисунок, изображающий Санту, оленей и большой мешок с подарками — уменьшенная копия праздничного плаката. — Это твой подарок, — все поняла девочка.       Кларк кивнула, не зная, что говорят в таких случаях.       Мари аккуратно опустила медальон в коробку, поставила ее на пол и с визгом бросилась сестре на шею. — Спасибо! Спасибо! Это…это…это очень ценный подарок, он потрясающий, он… лучше я, наверное, уже не получу! Спасибо! Теперь вся наша семья будет со мной всегда! — Носи его с удовольствием.       Кларк улыбнулась Мари, а у самой в груди щемило от сдерживаемых чувств. Как же она волновалась, что маленькая сестренка в силу возраста не оценит подарок, как часто спорила с родителями насчет этого медальона, как долго откладывала карманные деньги и сумму, выделенную на ланч. И все не напрасно! Это все стоило затраченных усилий! — Я сегодня же вклею в него твою лучшую фотографию! — воскликнула Мари. — Лучшую? — Самую-самую лучшую! — заверила ее Мари. — Хотя у тебя все фотки отличные!       Кларк рассмеялась. — Спасибо, мышонок! Подожди, не уползай, дай я тебя поцелую.       Мари, отодвинувшаяся, чтобы убрать подарочную бумагу, придвинулась к сестре обратно. Кларк невесомо коснулась губами ее темной макушки. — Слушай, как тебе идея: посмотреть остаток моих подарков? А потом мы можем устроить рождественское чаепитие для твоих зверей и кукол, надо же новенькую им представить. — Всегда «за»!       Две девочки в плюшевых пижамах увлеченно распаковывали еще неоткрытые подарки, разбрасывая вокруг яркую оберточную бумагу, и не замечали присутствующей в гостиной с самого начала матери.       Эбигейл Гриффин утирала слезы счастья и делала одно фото за другим. Ее дочери заливисто смеялись, делились друг с другом своими мечтами и надеждами и просто были счастливы. Она бросила последний взгляд на своих счастливых беззаботных девочек, убрала фотоаппарат и тихо зашла в их с Джейком спальню. Просматривая сделанные фото, она улыбалась.