***
Я проснулась резко, ни с того ни с сего, словно кто-то дернул рубильник и этим вырвал меня из сна. Ощущения непонимания, где нахожусь, не было. Была лишь досада. Дорогая мебель, длинные занавески, мягкая постель и я, ничуть не привязанная за руки ни к чему. «Блядь! — стало первой мыслью. — Она все поняла. Обмануть Лексу не вышло. Она оказалась слишком умной, чтобы клюнуть на такую наживку», — пришла в голову вторая. Рывком полная самых плохих предчувствий я распахнула зеленые занавески, отделяющие кровать от остальных покоев, спрыгнула с возвышения и босиком прошла к двери, дернула за ручку. Заперто. Разумеется. Иначе и быть не может. — Проклятье! — вслух выругалась я. — Лекса не повелась и просто вернула меня обратно в золотую клетку. Зачем? Кажется, я знаю ответ на этот вопрос. Если все так, как я думаю, меня очень скоро должны будут позвать к ней на завуалированный допрос. Знать бы, что с Кларк… Мысль о сестре заставило что-то внутри болезненно сжаться. Попытка прикинуться ненормальной, что собиралась при всех вскрыть себе вены, лишила меня возможности узнать чем же все кончилось. Ясно только одно: Лекса решила держать нас порознь и очень хочется верить, что в память о прошлом союзе Кларк заперли в таких же роскошных покоях, а не отправили развлекать мышей да крыс со змеями в подземелье. «Не думаю, что я навечно останусь в неведении о состоянии Кларк, — подумала я. — А если не скажут сами, спрошу прямо. Даже в уклончивом ответе есть доля истины». Успокоив себя этим, я огляделась по сторонам, наткнулась взглядом на платяной шкаф из красного дерева и быстро направилась к нему. Пора бы найти себе сменную одежду. Не весь же день в неглиже разгуливать. В том, что полки пустыми не будут, я не сомневалась. Выбрав себе комплект из темных суженных брюк и короткой кофты, я отложила его на кофейный столик, закрыла шкаф. «Искать банные полотенца в платяном шкафу — бессмысленно», — подумала я и быстрым шагом пошла к двери, за которой скрывалась ванная комната. Прямо сейчас, пока никто еще за мной не пришел, очень даже стоит хорошенько отмыться. После двух веселых недель пути в компании Роана к волосам противно прикасаться, а тело от грязи чешется. Еще немного и, чего доброго, придется искать способы, как вывести вшей и сохранить длину волос. Оно мне надо? В том, что за мной в скором времени кто-нибудь да явится, я даже не сомневалась. Слишком уж ценна для Лексы. Ванная комната была не слишком большой, но это нисколько не помешало разместить в ней крупную ванную, отгораживаемую от всей комнаты плотной занавеской, вполне привычного для меня вида унитаз, умывальник в углу с рядом крепких полок, на которых стояли свечные светильники и узкий черного цвета шкаф со стопкой полотенец, несколькими зубными щетками, завернутыми в бумагу, зубным порошком и невообразимым количеством различных пузырьков и запасов мыла. «Вот вам и богатая жизнь», — немного повеселела я, выбирая мыло и несколько пузырьков. Ванну я быстро заткнула пробкой и повернула два вентиля, нисколько не беспокоясь о воде. В ледяной точно купаться не буду. Под городом хорошая водопроводная сеть, а под замком в точке водозабора так и вообще обычно устанавливают тройные очищающие фильтры, вместо двойных, как в нижней части города. Мощные печи и примитивные насосы в месте водоснабжения всего Полиса неплохо справляются с тем, что жителям города не приходится кипятить воду ведрами, чтобы просто помыться. Красота. Содержимое пузырьков приятно пахло. Я с удовольствием смывала с себя всю грязь пути и наслаждалась возможностью принять горячую ванну. Хоть швы и щипало, я оставалась довольной. О своем статусе пленницы Лексы, а это было действительно так, старалась не думать. «Вчера возможный разговор сорвал мой побег, — размышляла я, заматываясь в полотенца. — Как только Лексе сообщат, что я проснулась, за мной придут. Надо бы к этому времени набраться уверенности. Жалкое зрелище будет, если кем-то прославленная Сививан, то есть я, и полслова связать не сможет». Я вышла из ванной комнаты, завернутая в два полотенца, быстро переоделась и подобрала себе подходящую обувь. Пара туфель из добротной кожи прекрасно вписалась в образ. Влажные волосы заплела в самую обычную косу, отложила расческу на туалетный столик, посмотрела на себя в зеркало и начала терпеливо ожидать надзирателей. Совсем скоро за дверью послышались приглушенные голоса, медленно повернулся ключ, отворились двери и внутрь вошла невысокая стройная девушка, лет четырнадцати-пятнадцати. Ее черные волосы были собраны в узел и интересно заколоты. В руках девушка держала мою сумку. Я удивленно посмотрела на гостью, она — не менее удивленно на меня своими миндалевидными глазами и выронила из рук сумку. — Госпожа… как… кто… Девушка выглядела и ошарашено, и раздосадованно, словно я успела сделать что-то не то. — Вы приняли ванну! — выпалила она. — Ну да. Что тут такого? — пожала плечами я, нисколько не понимая, кто эта девушка, зачем пришла сюда и почему так обвиняюще сейчас смотрит на меня. — Кто вам дозволения на это дал? — спросила она, не отрывая от меня пытливых глаз. — Если вы хотели помыться, должны были спросить дозволения у стражников! Но одной… С каждой секундой разговора эта таинственная незнакомка нравилась мне все меньше и меньше. — Очень интересная политика дворца, — хмыкнула я, — удовлетворять фетиши мужчин видом голой девушки. Пожалуй, буду злостной нарушительницей таких распорядков. — Госпожа, — начала была девушка. Ее щеки немного порозовели. Я остановила ее взмахом ладони. — Прежде чем снова попытаешься отчитать меня, назовись хотя бы. Очень неудобно спорить с человеком и не знать его имени. Или мне обращаться к тебе по названию твоего клана? Ты же Сангедакру, так ведь? Девушка ошеломленно на меня посмотрела, но почти сразу же взяла себя в руки. Мне же стало приятно — с первого раза попала в яблочко, поняла из какого она клана. — Ой, забыла представиться! — призналась она. — Меня Асма зовут. С этого дня я ваша служанка, буду вам во всем помогать. Я глянула на нее с подозрением. «Вот вам и первый надзиратель», — пронеслось в голове. — У меня был приказ вас отмыть, одеть, причесать и передать стражникам, чтобы сопроводили вас к Хеде, но вы уже почти все сделали, — сказала Асма и добавила на удивление очень строго: — И подвергли свою жизнь опасности. — О чем это ты? — поинтересовалась я. — Как это о чем? Вас должна была мыть я. — Я живо представила себе эту картину и скривилась от отвращения. — Так было бы безопаснее! А вы решили на себя понадеяться при том, что вы совсем недавно… Асма умолкла. Несказанные слова повисли между нами и внезапно меня разозлили. Вчерашний план должен был подействовать на Хеду, а не на эту девчонку! — При том, что я? — поинтересовалась у нее. — Договаривай, раз уж подняла эту тему. Девчонка мотнула головой, но фразу закончила. — Вы себя убить пытались! — выпалила она. Я только усмехнулась. — Громко сказано. Хотела бы — сделала! Я хорошо знакома с лекарским делом и представление о крупных кровеносных сосудах имею, что будет если их повредить — тоже. Асма от такого признания вздрогнула. — Нехорошо так говорить, ой, как нехорошо, — покачала она головой. — Но Пятеро вам судьи, а не я. Раз уж вы готовы — самое время отправиться на встречу с судьбой. Вставайте, я передам вас стражникам. Волнения не было. Вид вошедшей в мои покои стражи не пугал, как и перспектива куда-то идти под конвоем. «Какое волнение? Ты вообще о чем? — изумился внутренний голос. — Ты слала Найю и всех остальных ледяных псов во время пыток. Лекса уж точно не испугает».***
Я снова стояла перед троном Лексы и смотрела на все тех же людей: на Титуса и Индру по обе руки от правительницы, на Кейт в роли писаря, на вчерашних стражников, окружавших меня полукругом. Ни страх, ни волнение так и не появились. Чего мне бояться? Свое я уже отбоялась, хуже, чем в Азгеде, не будет. Присутствие большого количества конвоиров вызывало на губах легкую улыбку. «Хороший был забег, — призналась я самой себе. — Поэтому их сейчас столько. Боятся, что решу повторить, совершить еще одну пробежку по коридорам замка. Мне есть чем гордиться. Сломала стереотип о небесных девушках — слабачках». — Приветствую тебя, Мари из Небесных Людей, — миролюбиво обратилась ко мне Лекса. Я из вежливости чуть склонила голову. Немного. Это нельзя считать даже самым срезанным поклоном. — Вчера нам так и не удалось переговорить. — Думаю, разговор прошел бы продуктивнее, состоись он в форме деловой переписки, — предположила я, заглянув Лексе прямо в глаза. — Так было бы намного удобнее и мне, и вам. Я куда лучше общаюсь с высокопоставленными чинами в письменной форме, чем в устной. Да и к тому же писать письмо из родительского дома куда проще и физически, и психологически, чем давать ответы, стоя в этом зале. — Владение навыками деловой переписки — очень хороший навык, но мне он не подходит. Ты сейчас здесь, потому что мне нужны ответы. В твоих интересах их мне дать. «Иначе что? — мысленно спросила я. — В подвал отправите? Пытать будете? Не смеши меня, Лекса, ты и сама знаешь, что после Азгеды ваши пытки что комариный укус. Меня они не напугают». — Не понимаю о каких ответах идет речь. Если вы о кошмарной странице жизни, которую коротко можно окрестить: «В гостях у Найи», то спешу вас расстроить — я ничего не знаю. Тригедасленг для меня — дремучий лес, я чужачка. Знаю от силы пару слов и все. Что там болтала Найа и ее люди половину не расслышала, а что расслышала — не поняла. Так что ничем не могу помочь. — Развела я руками. — Мне очень жаль. Я сделала настолько печальное лицо, насколько смогла. Титус и Индра озадачено переглянулись. «Неужели получилось? Они поверили мне?» Мягкость исчезла с лица Лексы, взгляд стал холоднее. Таким самое то бабочек к стенке прибивать. — Не прибедняйся, Мари, — сказала она. — Или, может быть, Динара? Ирма? Хотя нет. Алесса. Талантливая ученица лекаря, появившаяся из ниоткуда и пропавшая в никуда. «Быть такого не может… — окатило меня холодной волной. Я вздрогнула, и это наверняка заметили все. — Она знает. Она знает все. Все мои псевдонимы, должности, вымышленные биографии. Пусть про это и не говорит, но знает точно. Не может быть такого, чтобы до Лексы дошло только одно имя без какой-либо другой характеристики». — Вы… ошибаетесь, — возразила я и ужаснулась, услышав детский лепет. Все. Это провал. Теперь всем точно понятно, что Лекса попала в яблочко. — Вот как? — удивилась она. — Тогда что ты скажешь на это? Она сделала какой-то знак Кейт, девушка тут же отвлеклась от своих записей, отложила в сторону перо, встала из-за стола, взяла стопку листов бумаги и направилась к Лексе. Я напряженно наблюдала за каждым ее действием, внутри все сворачивалось в плотный узел нервов. Лекса приняла стопку и показала первый же лист мне. — В клане Трикру, — сказала она, — еще не перевелись прекрасные художники. Те самые художники, что хотели запечатлеть в памяти людей спасительницу ребенка лидера поселения. Мне не нужно было смотреть рисунок, я и сама уже все понимала. Художник оказался слишком талантливым, а я — очень уж наивной. — Или вот — очень уж умная ученица местного лекаря. И что самое удивительное ученица ни разу не была замечена в употреблении гоносленга. Лекса показала еще один рисунок, а за ним второй и третий. «Лучше бы сражались так, как пишите, и болтали бы поменьше» — с бессильной злостью подумала я. Оправдываться смысла не было. Так только глупее буду выглядеть. — Вы не теряли меня из виду с самой везерской кампании? — вместо этого уточнила я. — И очень благодарна за спасенные жизни моих людей, — кивнула мне Лекса и вернулась к теме разговора. — Ну так что, Мари из Небесных Людей, ты услышала от ледяного народа? Я посмотрела на Лексу и вспомнила везерскую кампания, отчаяние Октавии, жуткое чувство вины Кларк. «Если бы не Лекса, не ее предательство ничего бы этого не было, — подумала я. — Октавия могла бы строить военную карьеру под началом Индры, Кларк осталась бы дома, как и я. Азгеда никогда бы не тронула ни меня, ни Мэл. Той ужасной страницы в моей жизни и жизнях моих друзей и близких просто бы не было!» Я сжала руки в кулаки. «Ничего не скажу ей. Она недостойна иметь никакую информацию про своих врагов. Меньше предавать надо». — Мне действительно есть что сказать, — ровным голосом призналась я. Черты лица Лексы вновь смягчились. — В этом вы правы. Вот только не думаю, что стоит делиться этой информацией с вами. Не тратьте свое время, я ничего не собираюсь говорить и не скажу. Лекса вновь прошила меня тем же самым ледяным взглядом, и снова я его выдержала, не отвела глаза в сторону. — Очень неразумно, Мари, — сказала она мне. — Как есть, — пожала я плечами. — В таком случае дальнейший разговор не имеет никакого смысла. Отправляйся обратно в свои покои. Ты их не покинешь, пока не расскажешь мне все, что знаешь, даже не сомневайся. — Как скажете. Стражники круто развернули меня и повели из тронного зала обратно в мою богатую клетку. В покоях меня дожидалась Асма. Едва я перешагнула порог, девчонка кинулась к моим конвоирам и о чем-то стала быстро-быстро перешептываться. Я не вслушивалась в их разговор, и так все понятно — обсуждали мою аудиенцию. Я скинула с ног туфли и растянулась на мягком диванчике, заложив руки за голову. Хлопнула дверь, стражники покинули мои покои. Осталась только рассерженная Асма. — Как вы могли так ответить нашей Хеде?! — напустилась она на меня. — Вы должны немедленно извиниться! На коленях молить о прощении! Целовать носки ее туфель! Это ведь не дело, чтобы какая-то девчонка… Я резко села, смерила служанку таким грозным взглядом, что она отшатнулась от меня. — Довольно! Без тебя разберусь. Тебе велено заниматься обслуживанием пленницы, Асма? Так занимайся этим. Не лезь ко мне с нравоучениями и не учи жизни. Асма посмотрела на меня с обидой. Мои слова ее задели, но я не почувствовала никаких угрызений совести. — Если будете так себя вести, — тихо проговорила девчонка, — никогда не дождетесь хорошего отношения. Грубостью дела не решаются. И она быстрым шагом покинула мои покои. Дверь за ней захлопнулась, в замке повернулся ключ. Я вернулась на диван, сложила пальцы в замок и долго-долго сверлила взглядом пол. Последние слова Асмы все же умудрились попасть в цель и испортить мне настроение. После я вскочила с дивана, прошлась по комнате, остановилась у окна и с тоской посмотрела на разбивающуюся о скалы воду. — Я здесь не навсегда, — тихо попыталась утешить себя я. — Когда-нибудь Лексе придется вернуть меня матери. Этот день наступит скорее раньше, чем позже. Я вернусь домой, а она так ничего и не узнает про ледяной народ.***
Кларк безучастно смотрела на подрагивающий огонек множества свеч. Роскошные двухкомнатные покои, куда ее поселили, никак не поднимали настроение. Она заперта и этот факт не могла стереть никакая роскошь, никакие балконы с двух разных сторон башни, никакие красивые вещи. На дорогую мебель, ковры, зеркала и одежду Кларк уже успела насмотреться. Очень хотелось другого. Того, что за деньги вряд ли купишь. Уж больно стража за дверью неподкупная. — Дорогу! — раздался зычный голос за стенкой. Кларк догадывалась, кто именно идет и что будет дальше, но и не подумала поворачиваться к двери. «Больно высока честь для нее», — подумала она, не отрывая глаз от свеч. Она не повернулась даже тогда, когда в двери повернулся ключ, сами двери распахнулись и кто-то вошел в ее покои. Кларк дождалась, пока двери тихо прикроются, прежде чем заговорить голосом, полным ледяного спокойствия, но так и не обернуться к вошедшей. — Мне интересно, что непонятного в словах «я не хочу с тобой разговаривать»? — спросила она. — То, что прямо сейчас — это несусветная глупость, — раздался за спиной голос Лексы. — И подобную глупость совершают неразумные дети. — Несусветная глупость? — переспросила Кларк и все же повернулась к Лексе лицом. — Интересное определение. Ты называешь глупостью желание никак не доставлять удовольствие похитителям? Хотела разговаривать со мной по нормальному — не нужно было тащить сюда насильно! Не знаю как ты, а я слышала и не раз поговорку — насильно мил не будешь. Лексу ничуть не смутили ее слова. Она смотрела на Кларк с бесконечным спокойствием и терпением, словно девушка и не проявляла неслыханную дерзость, общаясь подобным тоном с правителем. — Твоя победа, Кларк, сделала тебя превосходной мишенью. Очень многие верят этим глупым байкам про силу и сердце Ванхеды. Не попади ты в Полис, попала бы в Черный Замок, и Найа не стала бы тебя щадить. — А ты, значит, такая добрая спасительница меня и Мари? — с неприкрытым сарказмом поинтересовалась Кларк. — Решила позаботиться о наших судьбах, доставить в самое безопасное место и разлучить друг с другом, чтобы точно сохраннее были? — Получается так, — согласилась Лекса, и бровью не пошевелив. Яд в речах Кларк она будто не замечала. — Лучше бы не сюда тащила, а помогла скорее в Аркадию вернуться. Мы должны были снова увидеть мать и наших людей. — Не стоит пытаться перекладывать на меня ответственность за то, что ни ты, ни твоя сестра так и не встретились с Эбигейл из Небесных Людей, — ровно сказала Лекса. — Лично у тебя, Кларк, было больше полугода, чтобы одуматься и вернуться к своим людям, но ты предпочла изгнание. А теперь, когда над тобой нависла смертельная опасность, и я сделала все, чтобы ты ее избежала, ты злишься на меня. Кларк хотела бы ей ответить, но поняла, что не может подобрать нужных слов. Все едкие фразы разбивались о стену правды, которую выстроила Лекса. И это злило только больше. — Как думаешь весело бы тебе было медленно умирать на столе идиота, зовущегося лекарем, когда бы тебе решили вскрыть грудину? — спросила Лекса. Кларк не нашла, что ей ответить. — В таком случае я не понимаю на что ты жалуешься. Тебя и твою сестру Роан из Азгеды всю дорогу берег и защищал. Вы были в безопасности. — Берег и защищал? — переспросила Кларк. Она вспомнила реалии длительного путешествия и содрогнулась. — Это так теперь называются издевательства и истязания? Если вот это было — бережное обращение, мне страшно представить, что по вашему мнению значит плохое. С каждым словом Кларк лицо Лексы становилось все более удивленным. — О чем это ты? — Твой хваленный Роан по меньшей мере дважды избил мою сестру и впечатал меня в дерево так, что я получила сотрясение мозга! Очень бережно, не правда ли? Если что такое обращение действительно может привести к небольшому побочному эффекту — незапланированной смерти. Лекса выслушала ее очень внимательно. — Ему было запрещено вам как-либо вредить. — Но он навредил! — тут же возмутилась Кларк. — Если ты так беспокоилась о нашем благополучие, могла бы найти кого-то поадекватнее. А то получилось очень весело. Ты спрашиваешь на что я жалуюсь? Вот тебе мой ответ — на все. По твоему приказу нас с Мари похитили, рассадили по разным клеткам, не дают никакой информации о состоянии друг друга. И я после всего этого по-твоему мнению должна быть благодарна?! Черта с два! Кларк сама не поняла куда делось ее собственное ледяное спокойствие и выдержка. Лекса оставалась все так же спокойно. — Успокойся, Кларк, — велела она ей. — Не стоит так поддаваться гневу. Кларк едва не задохнулась от возмущения. После всего, что было, после того предательства на горе Лекса смеет ее учить? Ей остро захотелось что-то разбить. «Не смей! — тут же мысленно приказала она себе. — Вести надо себя прилично». — Я тебя услышала. Не беспокойся, Роан еще принесет извинения за недостойное поведение. А теперь поговорим об общем деле. Кларк посмотрела на Лексу ошарашено, а потом, ни слова не говоря, отвернулась от нее, снова уставилась на свечи. — У нас нет никаких общих дел, — глухо сказала она. — И ты меня никак в этом не переубедишь. Лучше уходи. Я не хочу ни видеть тебя, ни слышать твой голос. Хочешь казнить — казни, хочешь голодом заморить — мори, но знай: я не из тех, кто изменяет своим принципам. — Ты ошибаешься, Кларк. — В голосе Лексы не было злости. — И этот разговор еще не окончен. Имей это в виду. Послышались тихие шаги, три стука по двери и вскоре Кларк осталась в своих роскошных покоях одна. Снова запертая на все замки, с неподкупной охраной под дверью и болящими душой и сердцем. Кошмарная кампания вспоминалась во всех красках снова, и снова, и снова.***
К вечеру я почувствовала один из самых неприятных симптомов любой простуды — у меня заболело горло. Противная боль накатила не резко — нет, сначала было першение, потом — ощущение, будто кто-то расцарапал мне глотку и только ближе к позднему вечеру я почувствовала боль. В довесок к ней начала побаливать голова. — Твою ж… — пробурчала я, приложила ко лбу ладонь тыльной стороной и сморщилась. Почувствовала небольшое тепло. Чуть выше моей нормы. «Плохо дело», — подумала я, когда всего через пару часов меня начало ощутимо знобить. Благо к этому времени безмолвная прислуга начала накрывать на стол. — Мне холодно, — сообщила я им, как они закончили. — Нельзя ли разжечь камин? Камин. Еще один объект роскоши в моих покоях. Какая же гостиная зона и без камина. Интересно, в стандартных покоях не класса «люкс» он есть, а то, кажется, центрального отопления в замке не предусмотрено. — Конечно, госпожа, — услышала я тихий ответ одной из служанок. Очень скоро камин ярко пылал, а я знала в каком конкретном потайном месте покоев скрывается дровница с большим запасов поленьев. «А с виду-то и не скажешь, что в этих покоях есть дрова. Все так аккуратненько. Дизайнер настоящий мастер», — думала я, осторожно прикрывая потайную дверку в стене. Мысль, что камин — не роскошь, а самая необходимая вещь в этом замке появилась сразу же после обнаружения дровницы и тут же укрепилась в сознании. С растопленным камином стало ощутимо теплее, но меня все еще морозило, голова и горло болели. «Я заболела, — попыталась я принять эту истину, поедая вкусный ужин, закутанная в теплую шаль, ту самую, что когда-то мне подарила добрая женщина из торговцев. Еда ни в какое сравнение со стряпней Роана. — И это не удивительно, после пути по лесам. Странно было бы не заболей я». Голова наливалась свинцом. Очень неприятное ощущение. «Надо скорее ложиться в кровать. Завтра точно будет постельный режим. Если это простуда, то хороший отдых, проветривание комнаты и обильное питье помогут. Лишь бы не что-то серьезное». Последнюю мысль я всеми возможными правдами-неправдами отвергала. Не хотелось считать себя больной чем-то серьезным, только-только перенеся пневмонию. Приход Асмы поздним вечером, когда я уже хотела гасить свечи и ложиться спать озадачил. Зачем она здесь? Разве не обиделась утром достаточно сильно, чтобы не беспокоить меня до завтра? Видимо, нет. Удивленное выражение лица не удалось скрыть. — Приказ Хеды, чтобы ваши раны обрабатывались, — объявила девчонка и поставила на журнальный столик какую-то бутылочку с чем-то темным, рядом с ней примостила небольшую продолговатую металлическую шкатулку. — Сядьте, пожалуйста, сюда. Она указала на ближайшее кресло к столику. Я без лишних разговоров пересела с дивана на кресло. Спорить смысла не было. Нужно включить голову. Обработка швов необходима, вряд ли вчерашний клинок был стерилен. Закатала длинные рукава серой ночной рубашки и протянула Асме левую зашитую руку. — О вас заботятся, госпожа, — сказала девчонка, начиная работать с моей рукой. Она сняла повязку, пропитала плотную ткань содержимым бутылочки и начала осторожно протирать швы. — Никакая вы не пленница. Разве стал бы кто-то так заботится об обычном пленнике? — Пленница, — качнула головой я и снова поморщилась. К боли в голове и горле добавилось жжение в руке. Не знаю, чем Асма мне обрабатывает швы, но это что-то жжет. — А приказ об обработке ран — просто нормальное человеческое отношение. Конвенция по правам человека Лексой была бы довольна. — Что? Асма на меня посмотрела так озадаченно, что даже перестала рану обрабатывать. — Ничего такого. Со второй рукой она справилась достаточно быстро и во время этой обработки я молчала. Закончив с обеими руками, Асма перевязала раны бинтами. — Что-нибудь еще желаете, госпожа? — спросила она, собирая повязки и использованную ткань. — Да. Принеси теплое молоко с ложкой меда, — велела ей я. Боль в горле становилась невыносимой. Может, хоть мед поможет. — Как пожелаете. Асма вернулась с кружкой теплого молока скоро, протянула ее мне и уселась на диван. — Знаете, — сказала она. — Ваше нежелание дать Хеде то, что она хочет, дурость. Я чуть не поперхнулась молоком. «Она точно служанка? — пронеслось в голове. — как-то слишком дерзко выражается. Называет меня госпожой, но при этом смеет судить». — Прошу прощения? Возможно, я ослышалась. — Извините, конечно, госпожа, но это самый неразумный поступок на моей памяти. Нет. Не ослышалась. Я отставила кружку в сторону, попыталась придать лицу и голосу строгость. — Самый неразумный поступок на твоей памяти, Асма? Очень жаль, что память у тебя настолько короткая. — Очень глупо отвергать могущественного правителя. Вы только вслушайтесь, госпожа. Правителя! Из-за сущей ерунды. Я вспомнила свою мать и Октавию на коленях перед горцами, множество убитых радиацией людей горы, самые страшные недели своей жизни в застенках Черного Замка. — Повезло, что ты сама не пережила эту «ерунду», — неожиданно зло вырвалось у меня. Я прошила служанку мрачным взглядом, мысленно пожелала, чтобы она скорее убиралась из моих покоев. Мысли читать девчонка не умела. — Повезло, что девушки моего клана не настолько невоспитанные! — заявила Асма. — В этом замке есть правила, а вы лишь… Я ее резко перебила. — Судишь госпожу? А еще и учить смеешь? Хорошо воспитание! Асму мои слова нисколько не смутили, но с дивана она поднялась. — Время уже позднее, — сказала она. — Мне пора и честь знать. Я же вам больше не нужна? — Я покачала головой. — Ну вот и замечательно. Девчонка пошла к двери, дойдя до нее, обернулась ко мне. — Мой вам совет, госпожа, включите ваш разум. То, что вы делаете, в корне неверно! Лучше бы преклонились перед Хедой… Я, не сдержавшись, замахнулась на нее диванной подушкой. Асма быстро постучалась в дверь и вылетела за порог. Дверь тут же захлопнулась. Подушку я так в нее и не запустила. — Преклонись перед Хедой. Преклонись перед Хедой, — бормотала я, расстилая постель. — Сама преклоняйся, раз ее почти в десны целуешь, меня в это не впутывай! Я залезла под одеяло и быстро заснула, ни о чем не думая. Свинцовая голова, больное горло и небольшая температура не добавляли выносливости. Проснулась среди ночи от ужасного самочувствия. Боль раздирала глотку. Знобило. Тело качало от слабости. «Нужно позвать кого-нибудь на помощь», — пронеслась в голове трезвая мысль. С трудом я выползла из постели, босиком спустилась с возвышения и даже сделала несколько шагов к дивану. Слабость оказалась сильнее меня. Ноги подкосились, и я упала на пол. В глазах потемнело. Ковер заглушил звук падения.***
Анхельм свыше двадцати лет служил в рядах дворцовой стражи. Разных Хед он видел, разных охранял. За годы службы выработал массу привычек, что не единожды спасали ему жизнь. Не слишком доверять слухам — одна из них. Неся караул у дверей покоев небесной девчонки, он не мог отделаться от мысли, что поселили ее здесь неспроста. Обычных гостий не селят в настолько богатых комнатах. Возможно, в этот раз слухи верны. Рядом с ним в карауле у дверей стоял совсем еще молодой, семнадцать лет только недавно исполнилось, Рику. Час был нехороший, предутренний. Если что дурное и происходило, то именно в это время. — Ты проверял ночью девчонку? — негромко спросил Анхельм напарника. Рику удивленно на него посмотрел. — Так ничего же не было, — сказал он. — Мы все это время безотлучно здесь стояли. Что же станется с нашей молчуньей? Сидит да сидит. Молча. Анхельм покачал головой, поражаясь молодецкой беспечности. Вот он в возрасте Рику такого себе не позволял. — И хорошо, если действительно сидит в покоях. Погано будет, коли исчезнет внезапно. Как это было не столь давно. Мужчина припомнил то недавнее исчезновение этой же самой небесной девчонки и возблагодарил Пятерых, что тогда сам был отпускным. — Да ну, — не поверил ему Рику. — Брешешь? Как хилая девчонка смогла бы от нас сбежать? — Скажи это тем стражникам, что в карауле были той ночью. Все же они понесли строгое наказание. Лицо Рику вытянулось. Анхельм удовлетворился и этим. Может, мальчишка впредь будет думать головой, а не чем пониже. — Наказание? — переспросил он. — Что еще за наказание? Не могли же всех… сразу… — Могли, — отрезал Анхельм. — Не знаешь разве? — спросил он и тут же схватился. Рику пополнил ряды стражи всего неделю назад. Не мог он знать всего этого. — А, ты ведь недавно вступил на службу. Всех, кто старше двадцати, сквозь строй прогнали, а мальчишкам зеленым навроде тебя не менее публично жопы выдрали прутьями. — Рику не удержался, дернулся, лицо скривилось. — Так вот. А ты говоришь хилая девчонка. — Новичкам везет, — пробормотал мальчишка. — Хорошее же тогда у нашей молчуньи везенье, — усмехнулся Анхельм. — Она же Сививан. Глаза Рику изумленно округлились, голос сбился до шепота. — Та самая? — Та сама, — кивнул Анхельм. — Так что осторожнее. Говорят, она пыталась этого урода — приплода ледяной Королевы зарезать. Дважды. Когда пленил ее. — Вот вам и девчонка, — покачал головой Рику, — а с виду-то и не скажешь, что воин. Но в глазах мальчишки Анхельм успел заметить что-то вроде уважения. — Девчонка ненавидит ледяных. Поизмывались над ней твари, убить хотели, а не удалось. Может, она сама с виду и мелкая, этакий хрупкий тюльпан, а внутри нее живет воин. И поэтому стеречь ее надо как самого опасного воина. — Понял вас, сейчас проверю, — кивнул Рику. Но проверить никак не успел. В коридор в полном облачении вышла Индра. Стражники у дверей встали по струнке. «Эх, как же все невовремя», — подумал Анхельм. Надежда, что она просто пройдет была тщетной. Никто просто так не проходит мимо в пять часов утра. — Спокойная ли ночь была, часовые? — поинтересовалась она. Рику ответил первым, и Анхельм очень пожалел, что при генерале армии не может дать мальчишке подзатыльник. — Так точно, — отчеканил Рику. — Никаких происшествий выявлено не было. — Вот оно как. Прекрасно. Но я все же сама хочу проверить сохранность гостьи Хеды. Откройте двери. Анхельму ничего не оставалось, кроме как повернуть ключ в замке, распахнуть двери, пропустить Индру внутрь и молиться, чтобы за ночь не было никаких инцидентов. Молитва услышана не была. — Вы как караул несли этой ночью?! — послышался возмущенный голос Индры. — И куда делась служанка? Лекаря сюда срочно! Рику в тот же миг убежал за лекарем. Анхельм переступил порог и увидел, что именно так встревожило Индру. Сививан лежала, распластавшись на полу, ее грудь тяжело вздымалась. — Клади ее на кровать, — приказала ему Индра, убирая в сторону занавески, мешающие подобраться к кровати. Анхельм подхватил девушку на руки и осторожно вернул на ложе. Кожа несчастной была такой горячей, что ему на мгновение стало не по себе. — Возвращайся на свой пост, — велела ему Индра, — лекаря я сама дождусь. Анхельм подчинился, только бросил последний взгляд на едва дышащую непокорную девчонку. Он стоял, вытянувшись по струнке рядом с дверью, и слышал сначала спокойные заверения дворцового лекаря, что хворь небесной девушки не опасно, а после — куда более эмоциональные слезливые оправдания служанки, что она вовсе не знала о своей обязанности ночевать в одних покоях с госпожой. Тревожный час всего дурного заканчивался, и Анхельм действительно надеялся, что это происшествие разрешится благополучно. Не нужно много думать, чтобы понимать: если Сививан умрет — полетят головы. И это вовсе не метафора.***
Сознание возвращалось медленно, но ни боли, ни малейшего дискомфорта не было. Пространство вокруг меня светилось фиолетовым светом и было упругим, как желе. Ни окон, ни дверей я не видела. «Куда это меня занесло?» — мысленно спросила себя я. Страха не было. Я удивленно осматривалась по сторонам, трогала все, что можно было потрогать. Руки не проваливались в странную субстанцию, их что-то выталкивало. «Что я тут делаю? — пришла новая мысль. — До этого я всегда оказывалась в каком-то дворце. Но это ведь не дворец». — До этого встречи должны были состояться, Мари, — раздался до боли знакомый голос за спиной. Я резко обернулась и увидела отца. Его появления я не заметила. Ладонь сама рванула к губам, глуша восклицания. К горлу в очередной раз подкатил комок, но слезы так и не полились из глаз. Это наша третья встреча после его смерти, пора научиться сдерживаться, не поддаваться эмоциям. — Папа, — прошептала я и в два шага приблизилась к нему. Я хотела крепко-крепко обнять отца, прижаться к нему и не отпускать, пока не почувствую то самое уже позабытое родительское тепло, но пространство отшвырнуло меня к противоположной стене, не давая даже пальцем его коснуться. Падение болезненным не было, почти сразу я встала на ноги и вновь подошла к отцу. — Увы, девочка моя, здесь это невозможно, — грустно сообщил мне он. — Твоя сила продолжает расти, но ее еще недостаточно, чтобы нарушать законы времени. Мертвые не могут касаться живых. Правило противоположностей здесь не работает. — Моя сила? — ухватилась я за главное, отсекая от себя эмоционально тяжелое. — Что это значит? — Это место создала ты, Мари. И призвала меня тоже ты. Ты становишься сильнее, дорогая. «Создала я, — пронеслось в голове. — Но как я могла что-то создать? Как это вообще возможно?» — Но… я ничего не думала создавать, — пробормотала я. — Расскажи мне, что именно было с тобой накануне, и я тебе помогу во всем разобраться, — попросил отец. — Я почувствовала, что начала заболевать, легла спать, но проснулась посреди ночи и хотела позвать на помощь стражников за дверью, — послушно рассказала я и сама поняла, что именно произошло. — Мне кто-то решил таким образом помочь? Забрал сюда? — Ты сама себя сюда забрала, — сказал папа. — Вернее не ты сама, а твое силовое ядро, пока ты не могла себя никак контролировать. Твое бессознательное «я» создало это место и перенесло твое сознание сюда, пока тело борется с болезнью. — Что? — ахнула я. — Какое еще бессознательное «я»? Зачем меня переносить сюда? — Потому что ты — Зрячая, Мари, — сказал отец, и я окончательно перестала что-либо понимать. — Все Зрячие отмечены силой, некоторыми способностями. «Какими еще способностями? Что за бред! А может это действительно бред? Температура, наверное, сильно выросла, и мне все это снится. А может, я в осознанном сне?» — Все, что я говорю сейчас — правда, Мари, — спокойно сказал отец, будто прочитав мои мысли. — Причина, по которой твое безопасное место не похоже ни на одно известное нам обоим здание, заключается лишь в том, что ты слишком ослабела после всех невзгод. Убрать этот факт, и ты увидишь истинный размах своих способностей. Они ведь после твоего последнего ритуала еще возрасти успели. От слов «силы», «способности», «возрасти» голова шла кругом. Я смотрела на отца и не понимала верить ему или нет. — Ты говоришь сейчас о Ритуале Братства? — уточнила я, припомнив единственный местный ритуал, который проводила осенью. — Именно о нем, — кивнул отец. — А теперь о другом… Тонкие желейные стенки моего «безопасного места» сотряс мощный толчок, как при землетрясении. Пол задрожал под ногами. — Начинается, — пробормотал отец. — Что начинается? Но он оставил этот вопрос без ответа. — Ты должна как можно скорее раздобыть свой серебряный кулон со знаком «бесконечность» и носить его, не снимая, — без обиняков сказал мне папа. — Что? Какой еще кулон? Второй толчок, куда сильнее первого, сотряс стены. — Это оберег. Мощный оберег. Если он будет у тебя, они не смогут навредить, — быстро ответил отец. — Кто «они»? Третий удар по стенам, полу, потолку заглушил любой ответ. Вместе с грохотом удара пространство наполнил жуткий потусторонний шепот. «Скоро все изменится. Скоро все изменится. Скоро все изменится». Я посмотрела на отца. Он покачал головой. — Еще слишком рано. Ты не готова узнать, кто это. Раздобудь оберег. А еще подними местную религиозную литературу. Ты сама поймешь, что должна в ней найти. Чутье поможет. И он начал таять. Как и окружающий меня мир. — Папа! — с губ сорвался короткий крик. Голову наполнила резкая неприятная свинцовая боль. Я моргнула глазами и проснулась. — Госпожа! Госпожа! — стало первым, что я услышала, подскочив на постели, тяжело дыша. Перепуганная Асма сидела на стуле рядом.***
Появление человека в форме дворцовой стражи не несло ничего хорошего. Это Кларк осознала в ту же минуту, как стражник перешагнул порог ее покоев. Сразу же появилось раздражение. «Неужели Лексе недостаточно моих слов, что я ее ни видеть, ни слышать не хочу. Вот же настырная», — с негодованием подумала девушка. — Ванхеда, у меня приказ сопроводить вас в покои госпожи Сививан, — сообщил он ей, и по спине Кларк пробежал холодок. Что-то точно случилось. «Неужели раны Мари осложнились? Или что похуже произошло». — В чем дело? — напряженно спросила она стражника. — Что с моей сестрой? — Минувшей ночью госпоже стало плохо, — ровно ответил он. — Наш лекарь говорит — лихорадка. Идемте. Сами все увидите. Кларк шла до покоев сестры, сильно нервничая. Вспомнились все условия их содержания Роаном, то, как именно он перегонял их с места на место. Холодные ночи. Далекий костер. В покоях сестры, меньше, чем у нее, собрались люди, Лекса в том числе, как и неизменные наголо бритый советник в сером с Индрой. Кларк все равно на народ, едва перешагнув порог, она бросилась к большой кровати. Раскрасневшаяся Мари спала, завернутая в мокрые простыни, точно в кокон. Кларк опустилась перед ложем на колени, губами коснулась сестриного лба. Горячий. Плохо, очень плохо. — Мы даем ей отвар красных водорослей, — услышала она мужской голос, должно быть, местный лекарь, — и накладываем компресс. Это должно помочь. Кларк не нашла в себе сил обернуться, посмотреть на лекаря. Боялась разрыдаться при свидетелях. Все внутри замирало от боли и беспокойства за Мари. Прошлая болезнь с симптомами геморрагической лихорадки едва не убила ее, что же будет в этот раз? — Болезнь настигла ее ночью, но обнаружили мы это только рано утром, — за спиной раздался голос Лексы. — Что именно произошло во время вашего пути в компании Роана, Кларк? Почему твоя сестра больна? Кларк глубоко вздохнула, успокаиваясь, встала на ноги, обернулась ко всем присутствующим, посмотрела Лексе в глаза. — Моя сестра больна, потому что над ней издевался Роан из Азгеды, — заявила она. — Всю дорогу сюда рядом с Мари не разжигали ни одного костра. Она должна была спать в холоде, крепко привязанная к дереву. Любая жалоба с ее стороны расценивалась как акт неповиновения и влекла за собой последствия вроде побоев. Один раз она позволила себе улыбнуться. Это заметил Роан. Вечером мою сестру лишили ужина. У вас может быть свой взгляд на ее болезнь, уважаемый лекарь, — обратилась она к мужчине в зеленых одеждах, стоящем так же рядом с кроватью Мари, — но мне кажется: здесь все очевидно. Сказав это, Кларк отвернулась от всех и снова опустилась на колени рядом с кроватью. Никакие свидетели ее не беспокоили. Мари больна и это ужасно. «Если они захотят меня вывести отсюда, им придется оттаскивать силой», — подумала она и поняла, что в этом случае ей точно без разницы, как именно будет выглядеть со стороны. Важна Мари. Кларк вглядывалась в ее умиротворенное лицо и не слышала ничего, что говорят люди в гостиной части комнаты, о чем отчитывается лекарь, что ему говорит Лекса. «Что же ты так решила резко слечь? — подумала Кларк и осторожно провела ладонью по красной щеке сестры. — План был бы хорош, если бы ты просто симулировала, а не заболела по-настоящему. Неужели все действительно из-за этого ублюдка? Если да, я ему уже устроила веселое будущее. Теперь можешь просыпаться, отплатятся ему твои слезы». Кларк так глубоко ушла в мысленный разговор с сестрой, что долго не замечала, как ее кто-то трясет за плечо, а когда заметила, этот кто-то вздернул ее на ноги. — Что же вы, Ванхеда, не отвечаете? — с укоризной спросил ее лекарь. — Переживаете за сестру? Кларк неопределенно пожала плечами. — Не стоит. Девушка молодая, крепкая, выкарабкается. К тому же она в хороших руках. — И вы все это говорите мне, чтобы скорее передать в руки стражи и отправить восвояси? — невесело усмехнулась Кларк. — А где здесь стража? Вы ее видите? — Как это где? Кларк обернулась на гостиную зону и не увидела ни Лексы, ни присутствующей здесь до этого Индры, ни стражников. Только она, Мари и дворцовый лекарь. — По приказу Хеды вы имеете право здесь находится до самого выздоровления вашей сестры, — сообщил ей лекарь, и Кларк ошарашено на него посмотрела. — Что? Если это шутка… — Нет, барышня, не шутка. Хеда посчитала, что вы достойны этой милости. Так что успокаивайте нервы и располагайтесь удобнее. Вон даже стульчик есть. Садитесь, поговорите с больной. Это обычно здорово помогает. На ватных ногах Кларк села на стул рядом с кроватью Мари, уставилась на сестру немигающим взглядом. «Пожалуйста, ты должна очнуться, — мысленно взмолилась она. — Давай, сделай так, чтобы этот лекарь оказался прав». Ничего не происходило, но Кларк не сдавалась: пробовала снова и снова, и снова. Мари должна очнуться. Мари сильная. Какой-то простуде ее не сгубить. Кларк это знала.***
Свет слепил глаза, голос Асмы звучал слишком громко. Я быстро пыталась проморгаться, привыкнуть к освещению, но глаза толком не получалось широко открыть. «Слишком ярко. Какой идиот только додумался так распахнуть занавески?! Его бы самого на мое место». Я прикрыла глаза ладонью, прячась от ужасного света. — Закрой окно, — попросила я и ужаснулась тому, как слабо звучал мой голос. — Глазам больно. — Ой, извините, госпожа, — спохватилась Асма. Асма соскочила со стула и бросилась к окну. Еще минута и плотные занавески приглушили солнечный свет, я смогла оторвать ладонь от лица, осторожно приоткрыть глаза. Осмотреться. Я лежала на кровати, завернутая в одну только тонкую влажную простынь. Мысль, что меня раздевали и заворачивали в мокрую ткань чужие люди, долго в сознании не задержалась и никакого смущения не принесла. Никто бы не стал здесь меня раздевать догола не будь для этого жизненной необходимости. «Я сгорала в лихорадке, — поняла я. — То странное место и отец в нем — не более чем сон. Лихорадочный бред. Какое еще силовое ядро? Какие еще Зрячие? Всего этого не было. Была только очень высокая температура и все. А сейчас болезнь кончилась, и пришла пора бороться не с вирусами, а кое-кем другим». Я попыталась приподняться на постели, но тут же ощутила, как накатила чудовищная слабость, словно каждая мышца в моем теле решила расслабиться. Отвратительное чувство. — Осторожнее, госпожа! — тут же подскочила ко мне Асма. — Вы еще не совсем оправились после болезни. Позвольте я вам немного помогу. — Валяй. Она быстро, но бережно усадила меня в подушки и вернулась на стул рядом. — Так получше? — участливо уточнила девчонка. — Более-менее, — неопределенно махнула рукой я. После пыток в Азгеде любые симптомы только-только прошедшей болезни множатся на ноль. — Асма? — Да, госпожа? Асма смотрела мне чуть ли не в рот, как верная собака ей-богу. — Сколько я спала? — Три дня, — с готовностью ответила она. — Сначала мы так перепугались, когда вас обнаружили, что переполох во всем дворце был. Даже вон Хеде сообщили и главному дворцовому лекарю, а потом нас успокоили, что ваша болезнь будет не слишком долгой, что в общем-то и случилось. Кстати, как ваше горло? Вы же для него просили молока. «А ты проницательна, Сангедакру», — подумала я и попыталась сглотнуть. Боли не было. — Хорошо. Даже очень хорошо. На лице Асмы расплылась довольная улыбка. — Отрадно слышать. Совсем скоро вы будете совсем здоровы и сможете исполнить ваш долг. Я удивленно на нее посмотрела. Девчонка, будто не замечая моего взгляда, продолжала с легкой улыбкой поглядывать по сторонам. — Какой еще долг? — спросила я. — О чем это ты? — Ну как же, — удивилась Асма. — Вы выздоровеете и сообщите нашей Хеде то, что она хочет от вас услышать. Не так уж и много. Минимальная плата за ваше здоровье. Я выбила у себя из-за спины подушки, пластом повалилась на кровать и отвернулась от Асмы. — Госпожа? — ахнула она. Я не видела ее лица, но надеялась это отвратительно-счастливое выражение с него ушло. — Никакой надуманный долг я исполнять не буду, — глухо выдала я. — Не обязана. — Но это невозможно, госпожа, — голос Асмы зазвенел от возмущения. — Если бы не Хеда, не ее молитвы богам вы бы погибли! Лихорадка сожрала бы вас! Наша Хеда спасла вам жизнь, а вы отказываете ей в такой малости! Левой рукой я подтянула к себе ближе подушку и зарылась в нее лицом, спасаясь от пытливых глаз Асмы. — Лекса не спасала меня, — сказала я. — Меня спасли знания вашего лекаря. Не приписывай правителю чужих заслуг. И у меня нет никакого долга перед Лексой, напротив, она должна моей сестре. — Госпожа! — от возмущенного визга Асмы захотелось зажать ладонями уши, но я только крепче вжалась в подушку. — Как вообще возможно говорить такие вещи? Где ваш стыд? Ваша сознательность? Разум, в конце концов! Это же как… Как можно… Кто вас такой вырастил? Невероятно! Как можно… Она долго причитала, но я почти не слушала восклицания Асмы. Стыдно мне за свои слова не было. Понадобится — скажу в лицо Лексе. «Это она должна стыдится своего поступка, — подумала я. — Дала Кларк надежду, позволила ей привязаться к себе, а после бросила в ужасную психологическую мясорубку, заставила принимать чудовищные решения и справляться с последствиями одной, довела практически до депрессии с обостренным чувством вины. И типа чистенькая? Ни хрена! И меня не разубедит в этом ни одна зомбированная на теме патриотизма соплячка!» — Закончила? — уточнила я, когда Асма за моей спиной затихла. Девчонка не сказала ни слова. Все ясно. Снова обиделась. — Так вот. Ни о чем, что я знаю, твоей Хеде сообщать не буду. Увидишь ее, так и передай. Вечно вы держать меня здесь не сможете — мои родные ищут меня и Кларк и рано или поздно найдут. — Если не скажете, вам будет хуже, госпожа, — сказала Асма. — Не скажу и хуже, чем в Азгеде, мне уже точно нигде не будет. — Но вы обязаны… — попыталась начать свою речь заново Асма. Я ее резко оборвала. — Разговор начинает походить на сказку про белого бычка. И мне он уже наскучил. Если больше тебе нечего мне сказать, кроме падайте ниц перед Хедой, может лучше нам насладиться молчанием? Ответа Асмы я не услышала — девчонка вскочила со стула, раздались ее торопливые шаги, а после стук в дверь, дверь открылась и закрылась, повернулся в замке ключ. Теперь точно обиделась. «Ну, что за ребячество? — подумала я, сворачиваясь калачиком. — Не раз уже сказала ей, что не собираюсь ничего говорить Лексе. Почему она не может принять моего решения? Почему спорит? Почему смеет меня осуждать? Это дозволительное поведение служанки? Интересно, очень интересно?»***
Три кошмарных дня Кларк просидела у кровати сестры, не замечая течения времени. Она приходила рано утром, а поздно вечером ее уводил обратно в покои конвой. Все три дня, каждый день, Кларк повторяла людям Лексы интересную историю о том, как Роан выполнял приказ по их доставке в Полис. «Ты должна бороться с этим, — мысленно обращалась Кларк к сестре, накладывая очередной компресс на голову. — Ты у меня сильная! Ты справишься!» Ночью с первого же дня болезни Мари Кларк начали сниться кошмары, такие, что, резко просыпаясь в холодном поту, требовалось время, чтобы успокоить гулко бьющееся сердце, убедить себя, что это был всего лишь очень дурной сон. Ближе к полуночи помощник лекаря через стражу передавал новые сведения о здоровье Мари и обещал, что уже завтра ей станет лучше. Завтра наступило только на четвертый день. — Ванхеда, госпоже Сививан стало лучше, — сообщил ей залетевший в покои рыжий мальчишка, и Кларк вскочила с кресла. — Она сможет вас лично принять. Если желаете. — Желаю, — тут же отозвалась Кларк. — Веди. Ее как обычно со всех сторон обступил конвой, но Кларк было плевать на это. Пусть хоть за руки возьмут и так поведут в нужную комнату, главное, чтобы отвели. Поворот. Поворот. Коридор. Поворот. Нужная дверь. Знакомые стражники. — Проходи, Ванхеда, — повернул ключ в замке широкоплечий мужчина. — Насладись последней встречей с Сививан. — Последней? Мужчина повел плечами. — Лекарь говорит, опасность миновала, девчонка идет на поправку и твое присутствие больше не требуется. Проведите время с пользой. У вас есть двадцать минут. Дверь отворилась, и Кларк, пребывая в смешанных чувствах, перешагнула порог. Покои Мари наполнял яркий солнечный свет и аромат свежести. — Кларк! — громкий, пусть и немного хриплый крик ее чуть не оглушил. Кларк только сделала шаг от запертой двери, как Мари сжала ее в объятиях, да таких, что казалось вот-вот треснут ребра. От Мари пахло чем-то сладким, ее влажные волосы щекотали щеки Кларк. «Ей значительно лучше. Она в очередной раз переборола болезнь!» — поняла Кларк и вздохнула с облегчением. — Приятно чувствовать, как ты рада меня видеть, — прохрипела Кларк и чуть похлопала Мари по плечу. — Ой, я сильно прижала тебя? Извини. Кларк, не выпуская сестру из объятий, окинула ее придирчивым взглядом и резко успокоилась. Закутавшаяся в шаль поверх тонкой блузки, в черных брюках и с неизменными перчатками на руках Мари прекрасно выглядела. Никакого страшного болезненного румянца на щеках не наблюдалось. Теперь точно все хорошо. — Я очень рада тебя видеть, мышонок, — хриплым от щемящих чувств голосом призналась Кларк. …Кресла в покоях Мари (не таких больших как у Кларк, но тоже богатых и красивых, как она могла это заметить) были мягкими и очень удобными. Сидеть в них рядом с потрескивающим камином — сплошное удовольствие, кажется, что они вовсе не в плену. — Говорят, ты три дня рядом со мной просидела, — заметила Мари, попивая горячее молоко с медом. — Это так? — Так, — подтвердила Кларк. — Не могла же я тебя бросить на их местных лекарей. Губы Мари тронула легкая улыбка. — Спасибо. Не знаю с чего я вдруг снова решила скопытиться, но рада, что пока валялась, завернутая в мокрую простынь, не была одна. Хотя в болезни были и плюсы, — признала Мари, — она давала хоть какую-то передышку от этих расспросов и уверений, что я обязана сделать то, о чем требует Лекса. Но как только очнулась, чокнутая служанка снова начала уверять меня, что великая глупость — игнорировать волю правителя. Мари скривилась. — Служанка имела наглость тебя судить? — удивилась Кларк. — Интересное же воспитание местных. — Она зовет меня госпожой и в то же время не стыдится осуждать мои слова и действия, — пожала плечами Мари. — Странная она. Кларк только головой покачала. — Что планируешь делать с информацией? Лексе ведь она очень нужна. Мари сделала большой глоток молока, потом оттерла губы и широко улыбнулась. Кларк знала эту улыбку — сестра всегда так выглядела, когда затевала какую-то шалость. — Набью себе цену, — поделилась она. — Мне эта Асма недавно сообщила, что здесь существуют какие-то порядки, которые как бы нельзя нарушать. А я возьму и нарушу. Буду максимальной гордячкой, которой слово какой-то Хеды — не закон. Еще пожалеют, что сюда притащили. Вот так вот. Мари гордо выпрямилась в кресле. — Бедняжки. Какая злая девочка им попалась, — усмехнулась Кларк, в душе гордясь сестрой. — А нечего было тащить меня сюда! И тебя тоже! Я им за нас обеих устрою! — Ты же вроде рыбы, а не овен. — Любая рыба станет злющим бодающимся овном, если ее притащить куда-то не туда насильно, — парировала Мари. — К тому же мне всего лишь пяти дней не хватило у мамы в животе продержаться, чтобы овном стать. Ну ничего! Все это неважно. Я прекрасно продержусь и со своим знаком зодиака. А если Лексе остро понадобится информация, получит она ее так уж и быть, но только на моих условиях. Кларк быстро смахнула с щеки несуществующую слезу умиления. Напыщенная речь Мари ее и веселила, и вызывала восхищение. — Это моя девочка! — воскликнула она. — Как же быстро ты выросла! Мари громко рассмеялась. Смех был заразителен. Кларк чувствовала, как с громким хохотом ее оставляет нервозность минувших дней. Хорошо. Отсмеявшись, она смогла настроиться на серьезный лад. — Ладно, шутки в сторону, — объявила Кларк сестре. — Я кое-что планирую, а потому постарайся быть паинькой. — В каком смысле? — Никакого насилия. Хочешь изображать роль гордой узницы — изображай, но никаких попыток убийства никого. Хорошо? — Хорошо, — кивнула Мари. — Но скажи, что ты задумала? — Слишком рано еще, — отрезала Кларк. — план в стадии разработки, но почву для него готовить надо уже сейчас. Мари кивнула, удовлетворившись ответом. Стража вновь дала о себе знать слишком скоро. Кларк услышала, как в замке повернулся ключ, и поспешила крепко обнять Мари. — У нас все получится, — сказала она ей. — Посидим под замками в золотых клетках, а потом упорхнем на волю. — Разумеется, — кивнула Мари. — Я хорошо знаю: мы здесь не навсегда. А вот они — нет. Кларк посмотрела в сторону кивка Мари и столкнулась со взглядом широкоплечего мужчины, того самого, кто ее запускал сюда. — Время, — сообщил он ей. Кларк кивнула. — Мы еще встретимся, — кинула напоследок она Мари. — Мы еще встретимся, — раздался негромкий ответ. Кларк повели обратно, но на душе на этот раз царил покой. Посматривая по сторонам, она быстро прикидывая лучшие варианты плана. «Меня провожают очень уж много совсем еще зеленых мальчишек, — подумала она. — Интересно, они с девушками были уже? Если нет, можно попробовать сыграть на их симпатии или смущении к противоположному полу. Не самый чистый, конечно, вариант, но какой есть. Не вечно же здесь сидеть. Пора бы и домой вернуться. Родные и близкие уж точно заждались».***
Асма стояла под дверью в тронный зал и не знала куда себя деть от волнения. Ее вызвали к Хеде. Из всех многочисленных служанок богатого дворца именно ее вызвали к Хеде. Это о многом говорит. Вот только о хорошем или плохом — еще неизвестно. Сама Асма очень надеялась, что о хорошем. Но надежды надеждами, а реальность и факты могут говорить разное. Сопровождающие ее стражники, судя по виду, никакого волнения не испытывали. «Им хорошо, — подумала девушка, — не в первой вот так вот стоять и ждать вызова. Не то что мне. Так волнительно аж коленки трясутся. Как только небесная госпожа может дерзить Хеде? Правду, наверное, Лилу с кухни говорит — блаженная она. Разве трезвомыслящий человек отважился бы на подобное?» Двери в тронный зал резко распахнулись. Один из часовых обратился к сопровождению Асмы. — Асма из Сангедакру может войти, — сообщил он, и волнение девушки взлетело до небес, сердце так забилось, что она испугалась, как бы этот гулкий стук не услышала бы Хеда. Вот стыд-то был какой! Девушка медленно вплыла в тронный зад, низко опустив голову, всем видом выражая покорность и уважение к правителю. Нельзя, чтобы кто-то счел ее дерзкой. Таких служанок карают, высылают из дворца, а Асме нужны деньги. Асма остановилась в двух шагах от двери в тронный зал, не смея пройти ближе к трону. Это наверняка будет неуважение, невоспитанность, а она не смеет так позорить отца и мать. — Асма из Сангедакру, — раздался мелодичный и даже местами мягкий голос Хеды, — подойди ближе. На негнущихся ногах Асма прошла по тронному залу, приблизилась к трону и низко поклонилась. Все внутри сжималось от волнения. Девушка смотрела на носы своих туфель. Пока Хеда не задаст ей вопрос напрямую, нельзя на нее смотреть. — Не столь давно ты была приставлена к Мари из Небесных Людей, — заговорила с ней Хеда, — и должна была убедить девушку начать отвечать на наши вопросы. Каков настрой у моей гостьи? «Прямой вопрос. Можно и нужно поднять голову, унять дрожь». — К моему великому сожалению, Хеда убедить небесную госпожу не получилось, — призналась Асма. — Она не желает слушать ни малейшего моего слова, а упрямством может посоперничать с самым упрямым ослом. А, не далее чем сегодня, возжелала, чтобы я не продолжала с ней никакие разговоры, если буду пытаться убедить ее ответить на ваши расспросы. Извините, я не справилась. Асма вновь опустила глаза в пол, чуть отошла назад, ожидая неминуемой кары. Она не смогла исполнить приказ своей Хеды, что еще ее могла ждать? — Излишне упряма, интересно, — донеслись до нее совсем тихие слова Хеды. — Девчонку следует держать не в королевских покоях, а на дыбе растянуть, — услышала Асма грубоватый мужской голос, украдкой посмотрела в сторону говорившего и признала в широкоплечем крепком мужчине одного из мастеров над оружием. Так близко она его еще никогда не видела. — А еще плетью угостить. И тогда птичка запоет. — Аулис из Трикру, известно ли тебе, что значит имя «Сививан»? — ледяным тоном поинтересовалась у мастера над оружием Хеда. Аулис из Трикру не ответил. — Девчонку уже похитили и пытали. Вот только она не запела, как птичка, а за несколько минут до казни кинулась в реку, — спокойно ответил магистр Титус. — Никакие пытки ее не заставят говорить. После Азгеды ей ничего не страшно. Асма слушала все это и с каждой минутой все больше уверялась, что небесная госпожа точно не от мира сего. И неудивительно. Разве можно остаться нормальным человеком после мучительных пыток? — Поступим так, — громко объявила Хеда. — Раз Мари из Небесных Людей так желает избежать любых разговоров, со следующего дня погрузить ее в атмосферу безмолвия. Всем слугам и стражникам запрещено с ней как-либо общаться. Посмотрим насколько долго продлится ее упорство. Других благ, помимо свободы, небесную девушку не лишать. И не забудьте передать ей масло для рук. Если то изуверство, что сотворил ледяной народ с ногтями Мари из Небесных Людей можно обратить вспять, ускорим этот процесс. Всем все понятно? Асма ниже склонилась. Краем глаза углядела, что все присутствующие поступили также. — Что же насчет Ванхеды, — продолжала Хеда. — полное безмолвие на нее не распространяется, но давить и принуждать пойти на сделку со мной я запрещаю. Всем все понятно? Асма не отрывала взгляда от носок туфель. — В таком случае до конца дня выйдет этот указал с печатью. Сейчас можете быть свободны.***
В восточной башне, совсем рядом с покоями Ванхеды, располагались еще одни. Размером они были многим меньше, чем те, в которых проживала Сокрушительница горы Везер, да и обстановка более сдержанная — все нужное для жизни, без излишеств, но именно в них после утреннего заседания вошла Командующая Двенадцатью Кланами Лекса из Трикру. Узник со шрамами на лице сидел за пустым столом, но при ее появление встал со стула, губы растянулись в усмешке. — Сама Хеда пришла меня навестить, — не скрывая иронии, протянул Роан из Азгеды. — Какая честь! И он поклонился, даже не пытаясь сделать это с уважением. — Оставьте этот фарс. Вы и сами знаете, отчего не отправились к себе домой, как только выполнили мое поручение. В свете последних событий, то, что вы все еще живете в этой башне, а не в подземелье — большая удача для вас. Роан нахмурился. — О чем это ты? — О том, что вы не потрудились выполнить мой приказ в точности, как я его отдавала. Я запрещала вредить небесным девушкам. — Младшая девчонка врет! — тут же возмутился Роан. — Любой идиот-лекарь это подтвердит, руки-ноги при ней. — Идиот-лекарь, как вы выразились, подтвердил то, что причина лихорадки, едва не погубившей Сививан, были в том числе и ненадлежащие условия содержания девушки. Проще говоря, в том, что вы ей что-то хотел доказать вечным холодом и побоями. — Сививан лжет, — заявил Роан. — Все, что она сказала — горячечный бред. — Интересная версия. Вот только сведения поступили не от нее. Лекса спокойно смотрела на то, как ее пленник пытался совладать с собой, как пытался выпутаться из этой щекотливой ситуации. Кто прав был, а кто виноват она уже давно знала, и Роан из Азгеды должен был радоваться, что все еще обитает в своих скромных покоях. — Ты солгала мне! — Он резко сменил тему. — Младшая девчонка хотела меня убить! Лекса сохраняла спокойствие: во взгляде, тоне, позе. — А что вы ожидали, когда брали их с Ванхедой в плен? Что они, как овцы, пойдут на бойню? — Мне было сказано доставить двух небесных слабачек, а девчонки оказались чуть ли не убийцами! — возмутился Роан. Лекса приподняла бровь. — И где же тут обман? — уточнила она. — Я сказала, что девушки из Скайкрю, о том, что они слабые я ни слова не говорила. — А если бы девчонка убила меня? — Тогда бы ее мать уже давно прижала к груди обеих дочерей. — Лицо Роана вытянулось, в глазах отразилась неприязнь. — А, прошу прощения, принц, вы уточняете, что было бы с вами. Уверяю, Королева Найа по такому случаю получила бы от меня открытку с искренними соболезнованиями. Думаю, никто в этом замке и в самом Полисе не отказался бы ее нарисовать, можно было бы даже конкурс провести на лучший вариант. А еще ваша мать вместе с открыткой получила бы вас. Сначала не полностью, конечно. Она, как я поняла, любит сюрпризы и подарки, вот я бы ей и отправляла по подарку каждую неделю. Но не волнуйтесь, принц, ваша бы голова добралась до нее первой. — Так говоришь, словно и не пригрела у себя в Полисе ядовитую гадину, — хмыкнул Роан. — Заперла Сививан в покоях и радуешься. Что если девчонка выберется и перебьет послов Азгеды? Что тогда будешь делать? Такое не получится оставить безнаказанным. На губах Лексы появилась легкая улыбка. О таком исходе она не думала, но он ей уже нравился. Чем меньше ледяных в Полисе, тем лучше. — Уверяю вас, принц, долго Мари из Небесных Людей бегать не придется. Ее быстро поймают и сразу же вернут в покои и лишат сладкого, а то и в угол поставят. Наказание должно быть соизмеримо преступлению. Роан закашлялся, ошеломленно на нее посмотрел. Его лицо побелело. Должно быть, от гнева. — Ванхеде здесь не прижиться, как и второй, — зло сказал он. — Их изведут. Останутся только трупы. — У каждого в Полисе своя судьба, — отрезала Лекса. — Кто-то взлетает, а кто-то падает. Но в отношении Ванхеды и Сививан я не была бы так категорична. Ваша мать, принц, не смогла сгубить Мари из Небесных Людей. Я не думаю, что другим удастся. Девчонка из очень крепкого теста слеплена. Про Ванхеду можно ничего не говорить. Вам же, Роан из Азгеды, советую перестать дерзить. Это не поможет. Пока Найа не признает мой авторитет, Азгеда будет вам только сниться. Дерзость же может резко поменять ваши покои: с этих на более убогие. И больше не говоря ни слова, Лекса покинула пленника. Все, что ей было нужно, она смогла выяснить. Она умела читать позу, тон, взгляд, видеть чужую вину, которую всеми силами старались скрыть. А Роан был виновен. Как минимум в частичном игнорировании ее приказа.