WOAS. Rare Fandoms.

Фрэнсис этого не хотела. Нет, ну, может, где-то в глубине души, на самом дне, в таком потаенном-потаенном уголке, она и хотела этого… Но не так. Стоит признать, Роберт далек от идеала и то, что когда-то привлекло ее в нем, теперь казалось абсолютно нелепым и неуместным. Роберт словно бы не изменился — его виски посеребрила седина, тело местами обрюзгло (у него какие-то предубеждения против спортзала, серьезно), уголки губ спрятались под этими ужасающими усами, которые делали его похожим на старого тюленя, но внутри этой оболочки он все еще оставался тем парнем, за которого она вышла замуж. И это дико раздражало — потому что оказалось, что тот парень больше не привлекает ее. Он незрелый, скучный и недалекий, и это невозможно компенсировать ни надежностью, ни многолетней привычкой засыпать рядом и завтракать вместе. Впрочем, Джулиан оказался не лучше — со своей гребанной гранолой, дебильными очками и заявлением о том, что их отношения теряют свой смысл, если она уйдет от мужа. И как она только не разглядела? Джулиан — он почти как Роберт, только еще хуже, потому что Роберт-то ее не предал в переломный момент. Фрэнсис даже не знала, к кому испытывает большее отвращение — к себе, или же к любовнику, которого и не следовало бы заводить. Подумать только, а она целый год провела с головой в облаках, бегая тайком к этому Мистеру Сраная-Гранола-Которую-Я-Сделал-Сам, и была счастлива! Глупо было думать, что секс с ним закончится чем-то особенным. Мог бы сразу сказать, сукин сын, что ему просто нравится трахать чужих жен! Глупо, глупо… Это было даже глупее, чем каждое утро обсуждать с Робертом сигнализацию, которая барахлит — как будто пустые разговоры что-то решат. Развод был спонтанной идеей, откровением в минуту огромного потрясения и, как позже оказалось, полным крахом — теперь Фрэнсис сожалела, ужасно сожалела обо всем, ведь стоило миллион раз все взвесить, обдумать, прикинуть все варианты развития событий… Роберт, всегда такой покладистый и приторно-покорный, внезапно из туповатого добряка превратился в туповатого, но очень мстительного дьявола. Ее все еще передергивало от мыслей о своей любимой сумочке, которую нужно было выудить из мусорного бака, и от закрывающихся перед носом дверей дома… А позорные походы к психологу? О, да катилось бы все это к чертям! Но кого винить во всем этом? Диану, схватившую пистолет и пальнувшую в собственного мужа на собственной вечеринке? Но Диана оказалась лишь случайным катализатором — да и плевать ей, если Фрэнсис обвинит ее в чем-то, вроде разрушившегося брака. Джулиана, который показался ей таким классным, что ради него стоит начать новую жизнь? Но Джулиана вряд ли волнует, считает ли она его виноватым в своих проблемах — он скажет, что проблемы она нажила сама, и будет прав. Роберта, который очевидно сбит с толку и бесконечно разочарован, потому и ведет себя, как психопат со стажем? Но у него, если честно, есть для этого все причины — и первая из них заключается в том, что его жена спит с кем-то еще прежде, чем лечь в постель с ним самим. Винить нужно лишь себя — такова была горькая правда, и Фрэнсис с трудом сдерживала слезы, когда смотрела, как Роберт в гостиной составляет кучкой свои собранные чемоданы. Все было кончено — больше никаких бесед о сигнализации, больше никакого приевшегося однообразного секса (наверное, большее вообще никакого секса — ведь она и с Джулианом рассталась), больше никакой битвы за ванную по утрам, больше никакого раздражающего храпа, и больше никакого надежного плеча рядом — да, надежного, хоть и опостылевшего до чертиков. — Прощай, Фрэнсис, — грустно сказал напоследок Роберт, но перед тем, как все-таки уйти, засорил ей унитаз на первом этаже. Он всегда ходил в туалет перед выходом из дома — и на этот раз оставил ее разбираться с дерьмом одну. Кажется, теперь ей нужно было привыкать к этому.