WOAS. Rare Fandoms.

У Нормана Бейтса робкая улыбка и неуверенность в каждом движении, то и дело срывающийся и еще совсем мальчишеский голос, но на дне его зрачков прячется тьма — самая настоящая, терпкая на вкус: эта тьма оседает на языке манящим обещанием чего-то особенного, и Фэй Чемберлен улыбается очаровательнее обычного, когда называет владельцу мотеля свое имя, чтобы он мог внести его в регистрационную книгу. У Нормана Бейтса едва заметно подрагивают пальцы, когда он передает Фэй ключ от номера — она намеренно касается его руки, намеренно продлевает это мгновение, и ощущает, как возбуждение охватывает его. Возбуждение и страх. Чего он боится? — Могу я рассчитывать на кофе и сэндвич? — мурлычет Чемберлен, раздумывая о том, девственник ли он: вероятность почти стопроцентная, учитывая то, как жадно скользит его взгляд в провокационно-глубокий вырез ее кофточки. Если да, то ей определенно везет — темный ритуал должен быть завершен до исхода этой недели, время неумолимо, кровь должна быть пролита. Интересно, Норман Бейтс будет кричать, когда она вспорет ему живот, словно ягненку на заклание? Нет, не так. Интересно, как громко будет кричать Норман Бейтс, когда она вскроет ему брюхо?.. Он принимает ее мечтательную улыбку за флирт и на его лбу выступает испарина — ох, ну конечно же он девственник! Фэй хочется расцеловать его, но она сдерживается — время радоваться придет позже. Сейчас время для игр — совсем немного, хотя бы один вечер, одну ночь. Она так давно не развлекалась, строго следуя своему предназначению и сосредоточившись на зове темной магии. Порой так хочется вновь ощутить себя проказливой, беззаботной маленькой шлюшкой… Только один вечер. Одну ночь, обещает она себе. — Я… У нас нет столовой при мотеле, но я мог бы… Мог бы… — мямлит Норман взволнованно, и Фэй с некоторым сожалением думает о том, что ей нельзя его трахнуть. Наверняка это было бы забавно — он бы, наверное, даже заплакал, когда она подарила бы ему его первый оргазм. Такие всегда плачут в мгновения величайших откровений. — Принесете мне в номер, — Фэй не спрашивает, не просит, Фэй приказывает, но делает это с томной улыбкой, и Норман Бейтс не смеет ей отказать. Он принес бы ей в номер даже голову своей мамочки, если б она потребовала — но он ведь, кажется, сирота. По крайней мере, на заправке ей сказали так. Даже немного жаль… Впрочем, она придумает для него что-нибудь особенное и без мамочки. С фантазией у нее всегда был полный порядок.

***

— Вытащи руку из штанов, чудовище! Не могу поверить, что ты делаешь это, зная, что я стою у тебя за спиной! Норман вздрагивает всем телом от визгливого голоса Мамы и его накрывает волной нестерпимого стыда вперемешку с негодованием. — Мама, какого черта ты снова шпионишь за мной?.. — тихо, чтобы его не услышала девушка за стеной, за которой он подсматривал, шипит Норман, оборачиваясь к Маме и одновременно непослушными пальцами застегивая брюки. — Ты же обещала, что больше не станешь так делать! — А ты обещал, что больше не станешь трогать себя, подглядывая за всякими шлюхами, — оскорбленно бросает ему в лицо Норма Бейтс и упрямо складывает руки на груди. — Ты нарушил свое слово, а я — свое. Мы квиты, милый. — Ох, мама… — вздыхает Норман и ерошит волосы нервным жестом. Перед его глазами все еще стоит образ обнаженной Фэй Чемберлен, ласкающей себя в душе — капельки воды падали на нее сверху, ее рот был приоткрыт, лицо запрокинуто… — Я знаю, о чем ты думаешь, — осуждающе припечатывает Норма. — Стыдно, Норман! Это грязь! Ты не должен поддаваться на провокации всех этих дешевок, ты… — Я принадлежу только тебе, мама, я помню, — увещевает Норму Норман, но она безошибочно распознает звучащую в его голосе фальшь и глаза ее недобро сужаются: — Лжешь! — Нет, мама, я не лгу, — слабо пытается возразить Норман, но в эту игру они играют уже не в первые, и он еще ни разу не выиграл. — Я никогда не лгу тебе, я… — Ты знаешь, что мы должны сделать, — тоном, не терпящим возражений, прерывает его Мама. — И не смей так смотреть на меня! Или мы сделаем это вместе, или я справлюсь одна. Когда Норман идет в номер к Фэй Чемберлен с подносом, на котором стоит тарелка с сэндвичем и горячий кофейник, в заднем кармане его брюк покоится револьвер, который заботливо положила туда Мама.

***

Она невольно начинает смеяться, когда видит Нормана Бейтса в новом образе — синий женский свитерок, из-под которого кокетливо выглядывают кружевные манжеты и воротничок, длинная твидовая юбка в складку, нитка жемчуга на шее… Может, она его недооценила? Девственник или нет, но он тот еще извращенец! Фэй не против — она любит извращенцев. — А вот и мамочка, да? — тянет она развратно, но такое милое и спокойное лицо Нормана внезапно искажается гримасой ненависти, он швыряет в нее поднос, горячий кофе из кофейника выплескивается Фэй на живот и ноги, и пока она вскрикивает и шипит от боли и ярости, то упускает момент. Дуло револьвера смотрит ей прямо в лицо. Она не успевает произнести заклинание до того, как пуля входит ей аккурат между глаз. Против огнестрельного оружия даже магия бессильна. — Сука, — презрительно произносит Мама губами Нормана. — Вот видишь, милый, она это заслужила. Она насмехалась надо мной. Над нами. — Ох, мама… — вздыхает Норман, глядя, как вокруг головы Фэй на светлом ковре стремительно разрастается бурое пятно. Конечно же, она снова скинет уборку на него одного. Так всегда и происходит. Но куда от этого денешься? Мама есть Мама…