***
Это был серенький берлинский день - совсем как сейчас. Только дата другая - 1936 год. Худенькая белокурая девушка шла под осенним дождём, замотав голову невероятной синевы и чистоты платком. Людей на улице почти не было, все попрятались в свои добротные немецкие дома. Только подозрительная компания ошивалась у выхода из переулка. Активистка Союза немецких девушек Харлин Квинзельген обнаружила угрозу слишком поздно. Парни уже заметили её. Повернуть назад не было возможности... - Эй, красотка, время свободное есть? - Нет, - стараясь не смотреть на них, сказала Харли. - Жаль. А у нас как раз есть... Бандиты начали обступать её со всех сторон. Они кружили вокруг неё, как акулы вокруг раненой добычи, дотрагивались, причём их прикосновения становились всё более бесцеремонными. - Отстаньте! - чуть не заплакала Харли. - Пожалуйста! Ну что вам от меня надо? - Юбку снимай, - грубо приказал один из парней. - Ей слабо... фрейляйн, позвольте вам помочь. Харли почувствовала, что теряет сознание от ужаса и боли. Но неожиданно её персональный Ад прервал спокойный и тихий голос: - Эй, мудаки! Руки от неё убрали, быстро!***
Волан-де-Морт по своей привычке вошёл в кабинет лишь тогда, когда заключённый уже двадцать минут провёл там, трясясь в ожидании чего-то страшного. Причём до страшного не всегда доходило: обычно допрашиваемые ломались раньше, и не приходилось запускать им иголки под ногти. Однако сейчас явно был не такой случай. Альбус Дамблдор сидел в кресле с совершенно невозмутимым видом, как будто приехал не на допрос, а на пикник. - Вы неплохо держитесь, - заметил Волан-де-Морт. - Чего мне бояться? - М-м-м, дайте подумать. Может, меня? Тёмного Лорда, как меня называют заключённые. Или пыток, от которых многие сошли с ума? А, кстати, есть ещё вероятность расстрела или газовой камеры... а так, действительно, нечего бояться. - Это вам надо бояться, - Дамблдор в упор посмотрел на Волан-де-Морта, - Третьему Рейху осталось жить от силы два года, и, думаете, союзники вас пощадят? Я-то знаю, что скоро умру - возраст уже... а если вы сделаете это посредством расстрела или газовой камеры, я буду только благодарен, ведь это не так болезненно. - Что ж... - медленно сказал Реддл, - за себя вы не боитесь. Мне... знакомо это чувство. Знаете, когда я впервые увидел себя после операции, я захотел наложить на себя руки... - Жаль, что не наложили, - невинно заметил Дамблдор. - У меня появилась цель. Найти мальчика, который выжил в том аду, что устроила Лили. Поверите или нет, но теперь мне расхотелось умирать... итак, профессор, у меня под колпаком целый детский отряд, называется... «Хогвартс», нет? - Не имею понятия. - Знаю, что имеете. Если не хотите, чтобы эти школьники один за другим отправились в камеру смерти, назовите вашего агента в наших рядах! - Мне наплевать на этих ребят, - спокойно сказал Дамблдор, - я тружусь ради высшей цели, ради блага всех времён и народов, и мне безразлично, кто ещё умрёт. Будут это я или грудной младенец - значит, такова судьба. - Вы себя слышите? - с ужасом воскликнул Реддл. - Я перегнул палку, я бы не тронул школяров, тем более если Гарри просит за них, но говорить такой кошмар! - Что кошмарного, Том? Это правда. И вы должны научиться не врать хотя бы самому себе. Мой агент сейчас важнее всех этих детишек вместе взятых, и даже всего Ордена Феникса, поэтому, даже если вы начнёте пытать ребёнка у меня на глазах, я всё равно ничего не скажу. - Мне жаль вас, - изменившимся голосом сказал Волан-де-Морт, - в начале допроса я думал, что вы храбрый, честный подпольщик... а оказывается, вы всего лишь фанатик психованный. Эй, народ... отведите его на конспиративную квартиру.* * *
- ...Руки от неё убрали, быстро! - раздался спокойный и тихий голос. Харли обернулась так быстро, что заболела шея. В просвете между двумя домами стоял стройный темноволосый юноша в чёрной эсэсовской форме и при одном погоне.* - С чего бы нас тебя слушать? - развязно спросил один из бандитов. - Эй, парни! Надо научить этого недоростка хорошим манерам. Как ни странно, молодой человек даже не потянулся к кобуре, висевшей у него на поясе. Просто расхохотался, так, что парни отпрянули. - Ты чё ржёшь? - испуганно спросил один из них. - Да как вам сказать. На мне форма СС, у меня парабеллум в кобуре, а у вас совершенно очевидно еврейский корни. Так что ржу совершенно необоснованно, вы правы, парни. - Ты надоел, - один из бандитов грубо схватил молодого эсэсовца за плечо и ударил по носу. - Ты пожалеешь, - стирая кровь с лица, сказал юноша. Четыре выстрела... двое нападавших лежат в лужах крови. Другой отползает с простреленными коленями. Лишь один испуганно стоит, зажмурив глаза и ожидая скорой расправы. - Отбой, - эсэсовец, смеясь, пощёлкал пальцами перед его лицом, - иди и передай коммунистическому хулиганью, что вам такие нападения с рук не сойдут. - Коммунистическому? - в один голос спросили Харли и хулиган. - Не строй из себя дурачка! Как будто я не видел вас на собраниях компартии... и ты и я прекрасно знаем, что прекрасная фрейляйн Квинзельген - активистка Союза немецких девушек, а скоро и самый юный офицер СС! А отомстить ей за все неудачи компартии - как удобно! Так что убирайся и будь благодарен, что живой. Бандит схватил за плечи стонущего товарища и как мог быстро ретировался. Эсэсовец же подошёл к Харли и галантно осведомился: - Вы не пострадали, фрейляйн? - Нет, - тяжело дыша, ответила Харли. - Даже не знаю, как вас благодарить, герр... - Реддл. Том Реддл. Надеюсь, в ближайшем будущем унтершарфюрер... - Харлин Квинзельген, - молодые нацисты пожали друг другу руки. - Едва ли эти придурки решатся ещё нападать, но тем не менее - проводить вас? - Нет. Я и так вас отвлекла. - Поверьте, мне совсем не сложно. Кстати, хотите - куплю вам мороженого? - В октябре? - Да хоть в январе! Или боитесь простудиться? - Ни капельки! - Что ж, я знаю хорошее местечко неподалёку...* * *
Конспиративная квартира, которую дали Дамблдору, отличалась какой-то мрачной роскошью. Старик не был удивлён - разведчиков такого класса, как правило, не держат в вонючих камерах... к тому же, Волан-де-Морт ещё не решил, что делать со странным пленником. Шпион в рядах СС пугал его, но вычислить неуловимого призрака казалось невозможным... - Можно сделать звонок? - вежливо поинтересовался профессор у юного эсэсовского охранника. Тот был совсем зелёным пареньком - серые глаза, белокурые волосы, впалые щёки... "Наверно, мальчишка не доедает", - грустно подумал Дамблдор. Повторил вопрос. - Я... не знаю, - растерялся парень, - можно я позвоню начальству? - Конечно, можно, - великодушно разрешил старик. Что будет сейчас, профессор уже знал. Белокурый паренёк - кажется, его зовут Драко - позвонит оберфюреру Волан-де-Морту. Объяснит ситуацию своим запинающимся от волнения голосом. Оберфюрер велит разрешить пленнику звонок, предварительно нажав на кнопку прослушки. Конечно, СС и гестапо станут известно всё, что он, Дамблдор, скажет, дословно... но на то и расчёт. Номер, на который позвонил профессор, принадлежал Марлин МакКиннон, девушке из Ордена Феникса, расстрелянной два года назад вместе со всей семьёй. Можно даже сказать, что этого номера не существовало. Разумеется, трубку никто не взял. Но Дамблдор всё равно сказал: - Дорогая Марлин, время пришло. И положил трубку.* * *
Поднялся ветер. Оранжевые, золотые, красные листья летели молодым людям в лицо. Один из них даже опустился на твёрдый рожок, который сосредоточенно лизала Харли. - Красивое сочетание, - заметил Реддл, - жёлтый лист, белый пломбир и красивая девушка... мечта поэта! - Вроде тебя? - Я-то - поэт? - рассмеялся Том. - Да ну тебя... - Ты если не поэт, то романтик. Это совершенно точно. - Странно, но ты уже второй человек, который мне это говорит... - А кто первый? - ревниво спросила Харли. - Профессор Дамблдор из Берлинского университета... я пошёл туда, когда меня приняли в СС - эсэсовец должен быть образованным... старик читал нам философию. И однажды он сказал мне, что я изо всех сил пытаюсь казаться хуже, чем есть, казаться прагматиком и натуралистом, но в душе я романтик... - Твой Дамблдор - умный человек... я думаю, он прав. - И ты туда же! Я законченный циник! - Перестань. Лучше купи мне ещё мороженого. Видишь, рожок почти кончился. - Тебе нельзя есть столько мороженого, - голос Реддла стал озабоченным, - у тебя заболит горло. Харли рассмеялась. - Я сегодня едва не погибла, Том. Думаешь, мне есть дело до какой-то там простуды?* * *
Дамблдор с интересом посмотрел на мальчишку. Первое серьёзное задание, сидит, наверное, как на иголках... Однако в лице мальчика угадывалась печаль, странная для такого юного возраста трагедия. - Всё хорошо? - спросил профессор. - Да-да... просто... сегодня сорок дней, как погибли мама и бабушка... они жили в пригороде Берлина, их бомбой - раз... - Сочувствую тебе... все мы кого-то потеряли... как твою маму звали? - Нарцисса, герр Дамблдор. - Ты теперь совсем сирота? - Нет, у меня есть тётя Белла, тётя Андромеда, папа... - Хорошо. В дверь постучали. Драко дёрнулся к двери. Дамблдор наблюдал за ним, посмеивась, но с трудом скрывая страх. Если это тот, кого он ждёт... для него всё - и плохое, и хорошее - закончилось. Хуже, если это Реддл... тогда он ещё только вступит в первый круг своего персонального Ада. - Хайль Гитлер! - услышал профессор ломающийся голос мальчишки. - Хайль... как дела, Драко? Заключённый не пытался бежать? - Нет, что вы, штандартенфюрер! Он вообще сидит тихо, только позвонить пытался. - Не получилось? - Хозяин номера погиб. Странно, правда? - Очень. - А что у вас за цветы? - Нашёл внизу. Поверишь, букет с запиской «Для Альбуса Дамблдора». - Надо этот букет на экспертизу. Вдруг он от его сторонников? Вдруг там пистолет? - Я уже осмотрел этот букет, Драко. У всех возможных экспертов. Он не опасен для нас. - Вы думаете, его надо передать? - Конечно. Передать и посмотреть, как профессор будет себя вести. В комнату вошли двое: худой, напоминающий летучую мышь эсэсовец в фуражке, и сам Драко. - Северус! - воскликнул Дамблдор. - Вы знакомы? - быстро спросил Драко. - Понятия не имею, о чём он, - процедил Снегг. - Я видел вас в университете. Вы приходили вместе с вашим другом, Реддлом. - Возможно. Вам известно, профессор, кто мог отправить вам эти цветы? Снегг положил на стол букет свежих нарциссов. - Нет, а вам? - Мы ничего не знаем. К сожалению. Профессор Дамблдор, немедленно верните цветы на стол! Никто не разрешал вам их трогать! Но Дамблдор уже взял букет и прижал его к носу. - Чудный запах. Не хотите понюхать, Северус? - Нет, не нуждаюсь, - штандартенфюрер выхватил из рук профессора цветы. То, что произошло в следующую секунду, Драко Малфой не забудет никогда. Потому что государственный преступник, вверенный в его попечение, внезапно закашлялся, его лицо налилось кровью, и он рухнул головой на стол. Оба нациста стояли, поражённые. Первым очнулся от ужаса штандартенфюрер Снегг. Он быстро подбежал к Дамблдору, проверил пульс, пощупал шею и, покачиваясь, отошёл... - Отёк Квинке, - еле слышно произнёс он, - профессор мёртв. - Что теперь делать? - с расширившимися от ужаса глазами, пробормотал Драко. - Рассказать Реддлу, что ты, мой мальчик, нашёл на лестнице букет и отдал его Дамблдору. По дурости. Сильно извиняешься. - Но ведь... но ведь... это вы нашли букет! - А кто это докажет? И вообще, тебе Реддл разрешил пускать на конспиративную квартиру чёрт знает кого? А откуда я вообще знаю про неё? Не ты случайно проговорился? В общем, Драко, если ты меня выдашь, я один тонуть не буду, утащу тебя за собой. - Но у меня отец... его уволят из гестапо... и мама... - Тебе ничего не будет. А вот мою карьеру это погубит. Поэтому молчи, дурачок, иначе худо будет! Снегг ушёл, а мальчик остался, смертельно напуганный, с дрожащими руками и бегающим взглядом... Мальчик ещё не принял решение, но очень скоро его примет.* * *
Простуду она всё-таки подхватила. Лежала дома и кашляла в огромный, тёплый, в синюю клеточку шерстяной платок. Ей не хотелось ничего делать, только лежать и смотреть в окно, где золотая осень уже сменилась серым, холодным осенним дождём; и думать, думать, думать... Её грустные размышления прервал звонок в дверь. Открывать пошла бабушка. Короткий разговор на пороге - и старушка, глубоко взволнованная, влетела в комнату. - Что, мам? - лениво осведомилась Харли. - Харли! Девочка моя! К тебе... молодой человек. Он сказал, что его зовут Том. У него такой... На пороге комнаты уже возник Реддл. Он мягким движением отстранил престарелую женщину и вошёл. - Надеюсь, мне разрешён вход в лазарет? - бархатным голосом осведомился он. - Оставляю вас наедине, - улыбнулась старушка. Только сейчас Харли заметила, что одну руку Реддл держал за спиной. - Что у тебя там? - резковато спросила девушка. - Бомба, что ж ещё? - совершенно серьёзно ответил Том. - Однако, Харлин Квинзельген-Джоссер, не согласитесь ли вы принять от меня вот это? И Реддл картинным жестом вытащил руку из-за спины, а в ней... Харли запищала от восторга. - Золотые нарциссы! Мои любимые! Том, ты настоящий волшебник! Где ты их достал осенью? - У меня свои источники, - улыбаясь, ответил Реддл. Этот вечер они провели вместе, и взгляды их были подобны взглядам лебедей, которые любят лишь однажды...