***
Лениво разлепив глаза, Монки понял, что бодрствует только он. Солнце еще не пропускало свои лучи в маленькое окошко с решеткой, но на улице светало. Оглянувшись, он увидел, что проснулся не так, как засыпал, а по обе стороны от него лежали Эйс и Сабо. Не понятно почему, но его это крайне обрадовало. Наверное, парнишка был рад, что у него наконец-то появились друзья, ведь после Коби ему казалось, что с ним больше никто не заговорит. Братья же помогали ему, и, он был уверен, волновались за него. По крайней мере, Монки надеялся на это, ведь за них переживал больше, чем за себя. Парнишка старался быть сильным, но сейчас не мог сдержаться. Через пару часов он, скорее всего, умрет. Было страшно. Он был благодарен парням за то, что те учили его, но сам понимал, что особо далеко не продвинулся.***
Под утро, когда всех разбудили и повели на улицу, Луффи очень старался держать себя в руках. Страх не отступил, но он не позволял ему охватить себя. Монки изо всех сил сдерживал дрожь. Плохо, но получалось. Мальчишка решил следовать совету своего деда: «даже если страшно — улыбайся». Именно из-за этого даже стражники были в шоке, так как думали, что парнишка свихнулся в конец. Он улыбался и шутил на ходу. Братья настороженно переглянулись, но решили не придавать этому особого значения. Бойцов построили в шеренгу, и каждый собирался морально готовиться к турниру, однако, в помещении раздался знакомый хохот. Оглядывая гладиаторов с ног до головы, Тич произнес грубое: — Попытайтесь не сдохнуть, — он обошел всех и вновь остановился напротив ничего непонимающего Луффи. Оскалившись, и указав стражникам чтобы они отвязали паренька, он приказал охране. — Вы двое, держите его и за мной. Эйс и Сабо напряглись. Они переживали и боялись. На этот раз не того, что Монки их предаст, а того, что его убьют до турнира. Это злило и раздражало, но они совсем ничего не могли поделать.***
Оказавшись в здании, Луффи, не церемонясь, шел впереди стражников, иногда останавливаясь и засматриваясь на «интересные вещицы», за что получал тычки в спину. Доведя до какого-то помещения, его пихнули внутрь, и закрыли за ним дверь. Осмотрев комнату, он услышал гогочущий смех Тича, и, повернувшись на его источник, увидел хозяина у стола с едой. Парнишка против воли облизнулся, но подходить не спешил, так как уже пару раз получал из-за своей доверчивости. — Знаешь, зачем я тебя позвал? — спросил мужчина, посмеиваясь. Монки решил промолчать, так как его не позвали сюда, а против воли впихнули, ничего не объяснив. И этот взгляд Тича, который он уже успел запомнить, настораживал. Так мужчина смотрел, когда что-то задумал. Даже такой дурачок как Луффи понимал, что ничем хорошим это кончиться не может. Отрицательно покачав головой, парнишка, стараясь выглядеть хмуро, смотрел на хозяина. Ведь Тич убил его друга, и Монки поклялся отомстить за него. Не зная как, но для начала поставив себе цель выжить на турнире. Но он ни за что не спустит это Тичу с рук. — Знаешь… я удивлен. Обычно новички с ума сходили перед турниром, умоляя не выпускать их туда, — будто таинственно, начал тот. — Ты же ходишь и делаешь вид, что все хорошо. Улыбаешься, как ни в чем не бывало… — Луффи уже успел было подумать, что ему делают комплимент, как Тич раздавил персик, который держал в руке. — Мне это не нравится. Гладиаторам не нужна доброта на ринге. Они должны испытывать ярость. А ты с таким настроем, не покажешь ничего интересного. Луффи задумался. Он, конечно, был зол на Тича. Чертовски зол. И сдерживался, чтобы сейчас не накинуться на того с кулаками. Но ярость? Он не был уверен, что способен на такое. Луффи хотел уже заговорить, потому что, если наступала тишина, то мужчина начинал смеяться, а парнишке не нравился его смех. Поэтому он хотел завязать разговор, но его опередили. — Я подумал, что нужно дать тебе мотивацию выжить, потому что, похоже, просто свободы тебе мало, — Монки не особо понимал о чем он, но заинтересованно уставился, не предвидя ничего «опасного». — Знаешь, я оказал тебе услугу, избавившись от того труса. Луффи сначала не догадался о чем он, но затем яростно сжал кулаки, понимая о ком идет речь. — Коби не трус!!! — закричал парень. Тич загоготал и свистнул стражу, которая ранее стояла за дверью. Они оказались рядом с Луффи, и без слов схватили его за локти. Парнишка думал, что его уведут, но он ошибся. — Не только трус, но и стукач, — юный гладиатор резко замолчал, не представляя, почему Тич так говорит. — Он был очень полезен мне и давно уже не был новичком. Этот мальчишка побывал во многих моих имениях и донес на десятки глупцов, решивших пойти против меня. Но я подумал, что ты принесешь мне куда больше денег, если постараешься, — с каждым словом Луффи все больше злился. — И да, он сдал мне тебя. Точнее, сказал, что там были те двое и ты. Эйс и Сабо не раскололись бы даже от пытки, не тот склад характера. Я понадеялся на твое раскаяние, но был приятно удивлен. — Не смей врать о таком! Он умер, так зачем ты наговариваешь на Коби? — Луффи начал вырываться, стараясь добраться до своей главное цели — Тича. Ему хотелось ударить его, стереть эту гадкую улыбку с лица, лишить пары зубов и оставить болезненные синяки. — Гья-ха-ха! Забавно, что ты его так защищаешь, ведь он просил не оставлять тебя в живых, так как боялся расправы, — сказал Тич. — Ну так что? Не хочешь перекусить перед боем? Сейчас остальных кормят, но я вот тебя так занял, — с наигранной вежливостью продолжил издевательство. Однако парнишка презрительно сплюнул на стол, за что сразу же получил несколько сильных ударов. — Достаточно. Не хочу, чтобы он сразу же сдох, — хмуро проговорил хозяин. — Я тебя… — злобно прошептал Лу. — Что? — Луффи говорил слишком тихо, обвисая в руках в мужчин. Из-за этого Тич в первый раз не услышал окончание фразы. — Я убью тебя, — Луффи сплюнул на пол. Его хотели снова ударить, но мужчина засмеялся, шокируя подчиненных и зля парнишку. Парня увели к остальным, где Эйс и Сабо немного обеспокоенно встретили его и начали расспрашивать. Луффи хотел ответить, хотел рассказать, но сейчас мог только смотреть на то, как их «хозяин», приказав снаряжать всех к поединку, произносил «ободряющую» речь.***
Луффи, который был еще с утра на вид предельно спокойным и даже рвущимся в бой, сейчас вызывал опасения у братьев. До разговора с Тичем мальчишка представлял собой воплощение рассудительности и скорее опасался турнира. А сейчас же было ясно, что он побежит драться с криками и воплями. Некогда улыбающийся, сейчас он был крайне зол. — Держись подальше от меня и Эйса, — этими словами Сабо сначала сбил с толка. — Вокруг нас будет много противников, но мы постараемся тебе помочь. — Может и бьешь слабо, но ты ловкий. Используй это, — дал напутствие Эйс. Он хотел сказать еще кое-что, но остановился и отвернулся от друга. Луффи, до этого зацикленный на собственных мыслях, сейчас удивленно смотрел на парней. Он — тот, кто полностью сконцентрировался на мысли об убийстве Тича и ни разу не вспомнивший своих друзей, считал, что не заслуживает этих слов. Сильнее сжав меч и собрав всю смелость в кулак, он улыбнулся и произнес: — Да! Я тоже вас спасу! — Портгас криво усмехнулся. — Смотри, не споткнись о свои же ноги, спасатель. — Эй! Не смей недооценивать меня! — недовольно прокричал парень и по-детски надул губы. Хотелось засмеяться, и они бы сделали это, если бы крупная решетка не поднялась, открывая взор на стадион. Как только он ступил на эту сухую, полную песка и пыли землю, Луффи показалось, что его сверху что-то придавило. Отдаленно брюнет слышал все эти радостные и возбужденные возгласы, но он даже не пытался различить, о чем говорят «зрители». Позвоночник прогибался под этой тяжестью. Ноги сгибались в коленях, руки дрожали, голова гудела. Кругом было громко, душно, тяжело. В лицо резко ударил горячий воздух, и как бы не хотелось отступить, ему просто пришлось идти вперед, слушая визги с трибун. Было очень много людей, и Луффи чувствовал на себе их взгляды. Маршал также сидел на трибунах. И Монки готов поклясться, что слышал его омерзительный смех. Рядом с ним сидели еще несколько хозяев рабов. На ступени выше их восседал глава страны- император. Эдвард Ньюгейт - высокий, статный человек, не обделенный мускулатурой, хоть и был стариком. Луффи очень забавляли усы мужчины, похожие на перевернутый полумесяц. Было странно, что он присутствовал на таком небольшом турнире, да и вообще в городе. Зрители перешептывались, распуская сплетни, но точного объяснения не было. Повернувшись и увидев парней, стоявших рядом, он хотел было спросить у Эйса что-то, но заметил, как тот смотрел на Императора. Если другие смотрели с презрением, то Эйс…с сожалением? Словно ему было жаль старика, или он его знал, не только как правителя Рима? Луффи хотел спросить, так как не любил неразгаданные тайны, но глашатый встал со своего места и начал говорить: — Приветствую Вас на очередном турнире! Гладиаторы, покажите свою силу, продемонстрировав ее в бою. Большая решетка напротив поднялась, и из образовавшегося прохода выбежало примерно вдвое больше людей, но Лу подметил, что доспехи у них были куда как крепче, выданных им. Радовало, что хоть оружие одинаковое. "Не волнуйся, в доспехах тяжелее двигаться" — вспомнил он слова Сабо. "Ты ловкий, используй это" — от этих слов он улыбнулся, поняв, что это была первая и единственная похвала от Эйса. Все начиналось подобно танцу: кружились вокруг своих соперников, опасливо переглядывались, выбирали себе цель. Луффи не знал, что делать. Он был настолько мал на фоне этих горилл, поэтому к нему никто и не присматривался. Это очень задевало парнишку и злило, что до сих пор не кто не начинал бой. Луффи вспомнил слова своего деда: «лучшая защита — это нападение». Кивнув своим мыслям, он схватил меч поудобнее и со своим боевым кличем «А-а-а!» выбежал из толпы, несясь на не особо накаченного мужчину, который все равно был на две головы выше него. Братья от шока опустили головы. «Не суйся раньше времени!» — говорили они, но разве кто-то их послушал? Конечно нет. Их слова были удачно проигнорированы. Сейчас их общая головная боль скакала вокруг бедного, ничего не понимающего гладиатора. Тич захохотал, выронив из рук бокал с вином. Даже Император не смог сдержать смех. Луффи это не понравилось. Он не клоун! Отвлекшись на трибуны, Монки не заметил, как его противник замахнулся мечом. Мальчишка вовремя успел заметить тень, нависшую над ним и неуклюже уклонился, падая на землю. Меч довольно глубоко вонзился рядом в песок. От осознания, что это могло быть его тело, ему стало не по себе. Люди не прекращали смеяться, что просто напросто выводило из себя. Луффи словно был парализован, в голове прокручивались удары, но тело не двигалось. Такое ощущение, будто все вокруг живет и процветает, но он один не может стать частью этой жизни. Лишний. Ему хочется подняться, схватить оружие и вырубить противника, но единственное, что он может сделать — бесполезно пялится на него. Но он обещал, что спасет братьев. Обещал, что не умрет так просто. Схватив меч, который выронил, Луффи замахнулся и точным движением чиркнул концом обоюдоострого клинка по шее противника. Все происходило на уровне инстинктов. Если ранее он мог только думать, то сейчас — лишь действовать. Убивать гладиатора не хотелось, но парень так хотел, чтобы все это поскорей закончилось. Из горла противника хлынула кровь, и Луффи не мог прийти в себя, продолжая растеряно смотреть на окровавленный меч в своих руках. Убил. Он убил человека. А что если у него была семья? Что если его где-то ждали? Тело, лежащее у ног Монки, перестало дергаться в конвульсиях. Кровь по-прежнему текла из раны, но уже перестала выходить толчками. Трибуны кричали. Они были счастливы. Счастливы от того, что рабы лишают друг друга жизни, будто в этом есть что-то прекрасное и словно это в порядке вещей. Сабо и Эйс сражались без каких-либо колебаний, не боясь забрать чью-то жизнь, даже не смотря на то, что от их рук падало все больше людей. Парни тоже были ранены, но неглубоко. Мелкие царапины кровоточили, но угрозу для жизни не представляли. Луффи увидел Тича, который с жадностью наблюдал за всем этим. И в нем снова проснулся гнев. Хотелось не просто проучить мужчину, а заставить замолчать навсегда. Парень сжимал кулаки и всеми силами старался держать себя в руках. Ногти впивались в кожу, немного отрезвляя. Его заметили другие бойцы, и, посчитав легкой добычей, кинулись на парня. Получая порезы и удары, он уворачивался, но противник был сильнее чем он. Похоже, тут все намного сильнее. Заметив, что парень отвлекся, мужчина ударил его ногой в живот. Монки рвано вдохнул. В момент удара из легких словно выбили весь воздух, поэтому сейчас он просто не мог понять, что ему делать. Быстро, слишком быстро и больно. Он лежит на земле, пытаясь успокоить свое сбившееся дыхание. Лезвие меча направлено прямиком в его голову, и парень успел подумать, что ему конец. Внезапно, из живота противника показалось лезвие, а сам боец упал, завалившись на бок. Позади падшего стоял Сабо. Меч был покрыт чужой кровью, как и его одежда, руки и волосы. Луффи не знал, стоит ему благодарить друга за спасение своей жизни или убийство того гладиатора. Но он поднялся с помощью протянутой руки, и, глубоко вдохнув, поблагодарил блондина. Противников становилось меньше, и на этот раз мальчишка держался ближе к братьям, так как те решили, что лучше получится защитить это горе, пока оно рядом. С их группы осталось еще десять человек, в то время как противников меньше и они были загнанны в угол. Луффи оттолкнули назад, дабы он ‚не нарвался на меч, «и без тебя обойдемся». Мальчишка недовольно надулся, но решил поступить так, как ему говорили. Он понимал, что только помешает. Эйс взял на себя одного, Сабо и парни — оставшихся. Они были куда опытнее противников и наносили точные удары, ослаблявшие врагов. Монки наблюдал за происходящим и пытался хоть что-то запомнить. Победа была в кармане. Он выжил, и братья тоже. Можно было расслабиться. Поднявшись, раненный гладиатор подобрал оружие и побежал прямиком на Эйса, который был занят битвой. Лу не знал что ему делать. Еще одного Портгас может не потянуть. Но если он ничего не сделает, то этот человек убьет его друга. Сбегать сейчас им за спины, как приказал Сабо, нельзя. Нужно действовать. Он должен отплатить им за помощь. Видимо, этот умирающий просто хотел унести такого сильного гладиатора как Эйс с собой в могилу. Ведь иначе не объяснить то, что несмотря на хлещущую из его ран кровь, он продолжил путь ради своей последней жертвы. Преградив ему путь, Монки встал на защиту друга. Он обязательно поможет Эйсу и не пустит врага ни на шаг дальше. Все потому, что Портгас поступил бы так же. Именно из-за того, что он обещал. «Я тоже спасу вас!» — вспомнилось ему. У парня получалось лишь неуклюже уклоняться и то с трудом. Оба соперника были сосредоточены на битве. Пересилив страх, Луффи нанес удар в руку. Меч даже не задел противника, лишь немного поцарапав его доспехи. Страшно, действительно страшно. И как все эти бывалые гладиаторы раз за разом возвращаются на эту арену? Как они борются с этим ужасом? С этой дрожью, свистом в ушах, жаром по всему телу. Меч становился все тяжелее и тяжелее — у него заканчивались силы. «Мы поможем тебе», — он до боли прикусил губу так, что из нее скользнула капелька крови. «Я тоже спасу вас,» — вновь и вновь слышал он свое обещание. Не время ныть! Парень сжал меч в руке и замахнулся на противника. Почувствовав сопротивление, он понял, что достиг цели и ранил мужчину. Там, впереди, он краем глаза заметил бегущего к ним Эйса и искренне обрадовался, что тот справился со своим врагом. Раздался очередной крик, но на этот раз было не ясно, кому он принадлежит. Гладиатор валялся безжизненной тушей в ногах парнишки. Луффи тяжело дышал, стараясь не упасть. Одной рукой он прикрывал сочившийся кровью глаз, другой старался не шевелить, чтобы чужое оружие в боку не вонзилось глубже. Монки смог успокоиться лишь тогда, когда сильные руки братьев подхватили его. Он больше не слышал визг толпы, смех Тича или взволнованные голоса Эйса и Сабо. Только тишина и темнота, которую он боится и любит одновременно.