Судьбе наперекор

День клонился к вечеру, а Нэн, который нашел энергичного и многословного союзника в лице Мэгри, все еще спорил с Кристианом. — Ты не понимаешь, что творишь. Ну ладно, пропали те месяцы, что ты болел, но теперь-то! Он любит тебя. — Нэнни, то, что произошло со мной, перечеркнуло всю мою жизнь. Прежнего Кристиана де Випона — чистого, невинного, которого Ройс превозносил за нетронутость, больше нет. Не этого опозоренного омегу — тощего и полуседого — любит Ройс. — Глупый! Много ты знаешь о любви! — фыркал Мэгри. — Скажи, вот если бы этот твой Ройс лишился… ну… ног, например, свет отвернулся от него, объявив бесчестным, если бы он разорился, наконец, — ты бы отверг его, перестал бы любить и уважать? — Нет, Мэгри. Но я — не он. Я никогда бы не изменил ему. А через полгода после его смерти не бросился бы в объятия к другому. — А он изменял? — бета прикрыл пухлой ладошкой рот. Кристиан отвел взгляд и кивнул. — Я не уверен, но… Да что я обманываю себя — да, изменял. Один раз так точно. — Он альфа, Кристи, — заговорил Нэн и вздохнул. — Они просто иначе устроены, по Джеку сужу. Нам, бетам, все это вообще трудно понять. Но зато у нас есть преимущество — мы способны все оценить более разумно. И я уверен — это была ошибка, в которой он сам же первым и раскаялся. Да, господин граф совершил ошибку тогда, когда лег в постель с другим омегой, и совершает ее теперь, опять связавшись с этим подлецом Джорджианом, но чувства его к тебе не изменились, уж поверь мне. — Вот и дай мне возможность в этом убедиться — помоги устроиться на работу! Я могу быть кухонным мальчиком, грумом... Да кем угодно! Ты же знаешь, я все могу делать, все умею. — Ты что же, так и собираешься скрывать то, что ты омега? Но как… — Я уже не омега, Нэн. Я вообще непонятно кто. Я неполноценный! Нет запаха, нет течек. Так что… Плечи мальчика дрогнули, и старый Нэн, подхваченный волной острого сопереживания, встал и обнял его крепко-крепко, от всей души. — Бог с тобой. Есть у меня одна идея, но… В общем, посмотрим. Я должен поговорить с о-герцогом. — Ты не?.. — Не скажу. Раз обещал, значит, не скажу. А теперь я пойду. Завтра, может, кто-нибудь зайдет ко мне, а то сам я уж не молоденький, чтобы таскаться в такую даль каждый день. Если будут новости, то передам. — Приду я, — тут же согласился Мэгри, — или попрошу господина студента… — Это еще кто? — Сосед. Молодой альфа, студент-медик, который и лечил все это время Кристиана. Знаний у парня побольше будет, чем у иных напыщенных докторов, да денег нет совсем. Патент купить не может, вот и студент до сих пор. — Как я его узнаю? — Это высокий худощавый блондин, голубоглазый и… хорошенький, — Мэгри усмехнулся и подмигнул. Нэн тоже улыбнулся. — Так и решим. Старый бета отправился в обратный путь и дорогой все то вздыхал и покачивал головой, то улыбался. Оснований для того было предостаточно — его мальчик был жив, но затеял какую-то такую ерунду, что Нэн и представить себе не мог, чем все это может кончиться. Утром, когда его светлость о-герцог по обыкновению пришел проведать детей и немного поиграть с ними, Нэн озвучил ему свою сумасшедшую идею: — Ваша светлость, я нашел замену Мирти. По крайней мере, в том, что касается детей. Он, как и я, бета, поэтому вашим горничным быть не сможет, но в остальном… — старый нянь вздохнул, скрестил за спиной два пальца и принялся врать: — Это сын моего старинного друга из Хариджа. Мальчику пятнадцать лет, и он на моих глазах справлялся с шестью своими младшими братьями. Его отец — муж моего приятеля, — был приходским священником. Оба, будучи ревностными прихожанами, столько времени отдавали делам прихода и благотворительности, что на детей времени у них совсем не было. Так получилось, что на Кристофера — на этого самого юного бету, о котором я сейчас толкую, — легли все заботы о младших братишках. Он был старше лет на пять, что ли, всех остальных отпрысков этой пары, вот и пришлось ему отдуваться. Люди они небогатые. В доме из прислуги была только кухарка. Так что и пеленки, и кормление, и укачивание, а после и вечерние сказки — все было делом старшего сына. Тем более, что паренек рос болезненным, хрупким, словно омега, так что физический труд оказался ему просто не по силам. Потом отец семейства умер, младшие дети подросли. И теперь Кристофер должен сам зарабатывать себе на жизнь. — Все, что ты говоришь, обнадеживает. Но столь юный мальчик в качестве няня… — Дайте ему попытаться, ваша светлость. Он недавно перенес горячку, и теперь тяжелая работа ему совсем не годится. Не потянет он. — Что ж, давай попробуем. Но под твою ответственность, Нэн. И Мирти пока пусть тоже побудет здесь и подстрахует. — Спасибо, ваша светлость. — Приводи его завтра. Я поговорю с ним. — Может, это и неплохая идея, — говорил потом Фелис, делясь новостями с мужем. — Мальчикам явно не хватает кого-то, с кем они могли бы поиграть, а этот юноша сможет не только присматривать за ними, но и стать товарищем по забавам. Я даже жалею, что он не альфа, а бета. Детям для правильного воспитания не хватает общества сильного альфы… — Черт бы подрал этого графа де ла Кура, — вроде бы совершенно не к месту, но с большим чувством произнес а-герцог Соиссонский и пнул ногой упавшую на пол подушку так, что та чудом не влетела в горевший камин. Во второй половине дня Нэна опять вызвали к задней двери дома. Во внутреннем дворике его дожидался высокий и худощавый альфа лет двадцати пяти. — Вы Бертран? — подозрительно спросил старик. — По крайней мере, именно так назвал меня папочка. Что думал по этому поводу отец, никто никогда так и не узнал, — молодой человек заговорщически подмигнул. — Шутник, — буркнул Нэн, но было видно, что студент ему понравился. — Теперь слушай: завтра утром Кристи должен прийти сюда. С ним будет беседовать о-герцог. Его временно возьмут нянем мне в помощь. Зовут его теперь Кристофер. Это на случай, если я оговорюсь и захочу его назвать настоящим именем. А теперь хорошенько запомни, что я наплел о-герцогу. И старый бета пересказал Бертрану все остальные подробности. Новостям, которые принес господин студент, Кристиан обрадовался так, что просто засиял — глаза, улыбка, все. Молодой альфа не мог оторвать от него глаз и тоже невольно улыбался, глядя на своего бывшего пациента. — Придется снова все это сбрить, — Кристи дернул себя за короткие волосы на голове. — Даже и хорошо, что ничего так и не отросло. Не так жалко будет. Так что на следующее утро Кристиан, обряженный во все еще непривычный из-за отсутствия корсета костюм беты, предстал перед о-герцогом Соиссонским. Это оказалось… трудно. За прошедшее время, Кристиан так до конца и не сумел справиться с собой и по-прежнему был пуглив до обморочного состояния. Каждый выход из дома для него был подвигом и только доброе и надежное соседство Бертрана удерживало его от того, чтобы тут же не забиться в панике. А тут предстояло мало того, что выбраться в самый центр огромного города, населенного сотнями бет, каждый из которых казался Кристиану ходячей бедой, так еще и как-то так провести разговор с о-герцогом, чтобы его совершенно точно взяли на место воспитателя, выторгованное ему Нэном. Утром, перед выходом из дома, Кристиан долго стоял перед зеркалом. Смотрел на себя и настраивался на предстоящее как мог. По совету Бертрана растирал ледяные руки, дышал глубоко и размеренно, говорил сам с собой, шевеля губами и хоть и нервно, но ободряюще улыбаясь себе. И как-то в конце концов сумел с собой справиться. Руки по-прежнему потели, в животе словно слиток свинца лежал, сердце билось перепуганной птичкой, но Кристиан натянул куртку и плащ, закрыл за собой дверь домика Ламаней и отправился в путь. О-герцог ждал его, и Кристиана сразу проводили в хорошо знакомый ему будуар. Фелис, сидевший в кресле у письменного стола, обернулся и с удивлением посмотрел на невысокого и действительно хрупкого до прозрачности подростка с бритой головой. — Что с твоими волосами, мальчик? — Это после болезни, ваша светлость. Пришлось сбрить, чтобы не сбивались. Ничего, отрастут, — чуть хрипловатый голос юноши был тих и как будто сорван. — Ты действительно сможешь справиться с детьми? Двое из них еще только учатся ползать, — Фелис попытался заглянуть в глаза своему собеседнику, но он застенчиво смотрел в пол. — Не сомневайтесь, ваша светлость. С детьми мне всегда было легко. Да и они любят меня. А с такими маленькими так еще проще! Это за теми, кто постарше, нужен глаз да глаз. — Но могу ли я положиться на тебя? Ты сам еще ребенок. — Я справлюсь, уверяю вас, ваша светлость. — Посмотри мне, пожалуйста, в глаза, — вдруг попросил о-герцог, — я хочу в них увидеть ответ на свои вопросы. Юноша медленно поднял взгляд, и Фелис даже вздрогнул — глаза эти никак не соответствовали возрасту самого мальчика. И резко контрастировали с нежным румянцем очевидного смущения, который разлился по его щекам. Это был взгляд взрослого, много испытавшего в жизни человека, но не мальчишки-подростка. — Мне хватит внимания и терпения для того, чтобы следить за малышами. Вы не пожалеете, что взяли меня. И глядя мальчику в его серые, неуловимо напоминавшие кого-то Фелису глаза, о-герцог ни на мгновение не усомнился в сказанном. — Хорошо. Иди. Нэн проводит тебя в детскую и покажет комнату, в которой ты будешь жить. — Спасибо, ваша светлость. На подгибающихся ногах Кристиан вышел в коридор и последовал за старым бетой. Все в душе его ликовало и пело — сейчас он увидит своего сына. Маленький Уилли теперь будет с ним. Сколько угодно он сможет обнимать и целовать малыша! Нэн ввел его в светлую комнату, где посередине на толстом ковре сидели и перебирали игрушки двое маленьких мальчиков — бета и альфа. Бета был светленьким и отличался хрупкой красотой, другой был темноволос и крепок, как боровичок. Вот он поднял лобастую голову, чтобы взглянуть на вошедших. Серьезные серые глаза маленького альфы начали внимательно изучать нового человека, ноздри расширились, вбирая запахи, и мгновение спустя быстрый как ртуть мальчик уже решительно пополз к гостю. Со счастливым смехом Кристиан подхватил его теплое, действительно ощутимо тяжеленькое тельце на руки и всем своим существом вобрал в себя родной запах сыночка. Нэн растроганно смотрел на них: маленький альфа прижимался всем тельцем к папе, а тот просто сиял. — Смотри-ка, — раздался голос из кресла у окна. — Наш бирюк-то принял паренька. Только сейчас Кристиан увидел крупного, румяного омегу — того самого кормильца, которого наняли еще в тот момент, когда Кристиан и Ройс отправились из Дорчестерского поместья в столицу — счастливые и настроенные на скорую свадьбу… Омега улыбался Кристиану приветливо и одобряюще, и он дрожащими губами улыбнулся в ответ. — Почему — бирюк? — Серьезный больно, неулыбчивый. Плохо, видно, бедняге без папочки. Да и отец вниманием не жалует… — Не болтай лишнего, Элис, — оборвал кормильца Нэн. — Сейчас я позову старших мальчиков, и мы все познакомимся. Старый бета повернулся, подмигнул Кристиану и вышел, чтобы вскоре вернуться, ведя за собой Джонни и Стивена. «Как они повзрослели, — думал юный омега с нежностью. — А ведь всего лишь полгода прошло». — Дети, познакомьтесь, — очень серьезно сказал Нэн, — это ваш новый воспитатель. Его зовут Кристофер. Он будет играть и гулять с вами. Вы должны его слушаться. Мальчики с интересом разглядывали нового человека, но подойти ближе не решались. — А теперь ты, молодой человек, — Нэн повернулся к Кристиану. — Смотри: самый старший у нас — Джонни, ему семь. Потом идет Стивен. Этому разбойнику исполнилось четыре года, скоро будет пять. Малышам уже по восемь месяцев. Тот, что не хочет слезать с твоих рук, — Уилл, а второй — Эдвард. Теперь все они на твоем попечении. Но раз уж Уилли так к тебе проникся, побольше внимания уделяй сиротке, — старик победно огляделся. — А теперь пойдем, я покажу, где ты будешь спать. После перенесешь туда свои вещи. Но как только только что официально получивший новое имя Кристофер попытался спустить сына с рук обратно на ковер, чтобы последовать за Нэном, юный Уитуорт разразился громогласным ревом. Пришлось нести его с собой. Но это только обрадовало о-барона. В своей комнате, наедине с Нэном, он смог наконец-то не таясь расцеловать мальчика и налюбоваться им. — На кого он похож, Нэнни? — По-моему, больше на отца, такой же упрямый. А вот глаза папины и губы твои, мальчик, — Нэн ласково улыбнулся. — А теперь пойдем, голубчик. Пора приниматься за работу. Детей надо одеть и вести на прогулку. — Я давно не был так счастлив, Нэнни. Спасибо тебе. — Обращайся ко мне на «вы», дубина, — старый бета состроил строгое лицо. — Уж теперь я на тебе отыграюсь, припомню все твои детские шалости.

***

Ройса разбудили звонкие голоса детей в саду. Он сунул голову под подушку, но и после этого нырнуть в спасительное небытие сна не удалось. Граф раздраженно перевернулся и лег, уставившись в расписной потолок. — Черт бы побрал этих сосунков. И почему я давным-давно не снял отдельный особняк? — спросил он воздух перед собой и поморщился брезгливо. Врать самому себе было как-то особенно стыдно. Он-то знал, почему никуда не съехал и почему даже не попытался сменить апартаменты, окна которых выходили в сад, куда каждое утро выводили гулять детей… Накатило уже ставшее привычным раздражение и злоба на весь белый свет. Вчера он вернулся от Джорджиана только под утро. Этот омега отрабатывал свой будущий замужний статус с воодушевлением. Вспомнив об этом, Ройс позвонил и велел слуге подготовить ванну. Почему-то после каждой ночи, проведенной у своего нового или, вернее, старого жениха, он чувствовал себя испачканным. Хотя вроде бы полное отсутствие комплексов в постели у партнера полностью устраивало его. Граф помылся, не спеша оделся. Голова трещала — вчера он опять выпил слишком много. «Что ж это мальчишки сегодня так разошлись-то?» — подумалось вновь. До сих пор ему ни разу не приходилось слышать такого гвалта. Ройс подошел к окну. Внизу были оба юных де Випона, которые сначала с радостным визгом гонялись по двору и закидывали снегом совершенно осатаневшего от этого кота, а потом, когда тот сбежал, спасшись на дереве, принялись закапывать в единственный сугроб, собранный слугами с дорожек, какого-то невысокого парня. Совершенно незнакомого парня. И больше рядом никого не было видно. — Кто это, черт побери, такой? — вслух сам себя спросил Ройс. Ответ было взять неоткуда — граф был у себя в комнате один. Накинув плащ, Ройс поспешил на детскую половину и спустился в сад. Когда он появился на террасе, незнакомец как раз выбрался из сугроба и повалил обоих мальчиков в истоптанный снег. Грубо, как показалось мучившемуся похмельем альфе. Новый приступ раздражения охватил графа. Рывком подняв непонятного парня на ноги, он развернул его лицом к себе и… замер. С худого до болезненности, угловатого лица на него смотрели перепуганные серые глаза. До боли, до судороги всех мышц знакомые глаза. Пальцы альфы неосознанно сильно впились в плечи юноши, рот искривился, ноздри раздулись в попытке уловить знакомый запах, а взгляд, исполненный боли, заметался по перепуганному лицу, пойманного им… беты? Запаха не чувствовалось вообще. Это было так странно, что выбивало из колеи, лишало едва ли не основного ориентира. — Что вы делаете с мальчиком, милорд? — вдруг раздался с террасы испуганный голос Нэна. — Вы этак придушите его. Кристиан увидел, как глаза Ройса потухли, на лицо легла тень, а в уголках губ появилась жестокая усмешка. — Кто этот заморыш, Нэн? — Его наняли, чтобы играть с детьми, сэр. — А… Мне было показалось… Впрочем, неважно… Кристиан сглотнул и отважился заговорить: — Прошу вас, милорд, отпустите меня. Вы делаете мне больно. Тихий, хрипловатый голос окончательно развеял для Ройса чары, и альфа осознал, что все еще с силой сжимает хрупкие плечи подростка, так похожего на… Хватит! Выругавшись вполголоса, граф развернулся и ушел в дом, а Кристиан бессильно опустился в снег. — Не бойся, — вдруг раздался рядом серьезный голос Джонни. — Теперь на него иногда находит, а так он вообще-то хороший. — Он возьмет в мужья нашего блата, когда он велнется, — картавя, но очень серьезно подтвердил Стивен. О-барон вздрогнул и взглянул на Нэна. — С первым боевым крещением, — негромко произнес старый бета, внимательно вглядываясь в лицо своему бывшему воспитаннику. — Не правда ли, он сильно изменился? — Очень… — Подумай на досуге о том, что в твоей власти сделать его прежним. С этими словами Нэн тоже покинул сад. Весь день Ройс чувствовал себя не в своей тарелке. Не помогла даже долгая верховая прогулка. Он только измучил коня и, когда возвращал животное в стойло, почувствовал на себе укоризненный взгляд конюха. Состояние это не ушло и вечером, когда Ройс отправился в игровой клуб для альф из высшего света. Он бросал карты почти не глядя, не вкладывая в свои действия никакой мысли и смысла, и быть может поэтому беспрестанно выигрывал. Когда его прибыль перевалила за тысячу золотых, его соперники отказались играть дальше. — Я чувствую, что иначе еще до наступления утра Уитуорт или пустит нас всех по миру или устроит здесь драку, — сказал а-барон Лорн, и другие, смеясь, подтвердили правильность его выводов. Идти к Джорджиану граф не хотел, а потому, угрюмо усевшись в карету, велел ехать домой, где тут же улегся в кровать. Не сразу беспокойный сон овладел им. Ройс спал, и ему виделся Кристиан. Он снился ему часто, но никогда с такой силой, яркостью и глубиной ощущений. Капитан увидел себя стоящим в густом кустарнике у озерца на том безымянном южном островке, на котором «Ласточка» останавливалась на пути с Кюрасао. Кристиан купался, и опять вид его обнаженного тела как током поразил альфу. Он почувствовал, что его плоть поднялась и… Ройс даже во сне прекрасно помнил, чем все должно закончиться, а потому всеми силами противился этому. Он и спал, и не спал. Его тело металось по кровати, а погруженный в видения мозг отметил, что события изменили свое течение. Вместо того, чтобы остаться на берегу, альфа решительно раздвинул кусты и шагнул в воду, мгновенно, как это бывает только во сне, оказавшись голым. Несколько гребков, и испуганный Кристиан рыбкой забился в его объятиях. Ройс ласкал его тело, с силой проводя ладонями по бокам, сжимая округлые ягодицы, нежа в пальцах член и яички, а после неизменно возвращаясь к заветному отверстию ануса… Ройс был уже на пределе, когда нежные руки омеги коснулись его изнывающей плоти… Граф выгнулся, застонал, и горячее семя брызнуло ему на живот. Слабея от нежности и не до конца излитой страсти, он протянул руку, чтобы погладить омегу по его роскошным, бликующим на солнце волосам, как вдруг все они остались у него в руках, а вместо Кристиана на Ройса, усмехаясь, смотрел давешний тощий подросток-бета с налысо бритой башкой. Альфа закричал и проснулся. Он лежал на спине. Свеча, забытая им у изголовья, почти догорела, одеяло было сброшено на пол и, подняв голову с подушки, Ройс обнаружил на своем животе клейкую влагу. Брезгливо вытеревшись простыней, он задел и без того болезненно тянувший узел и окончательно озлобился неизвестно на кого. Торопливо одевшись, альфа сбежал по лестнице вниз и потребовал лошадь у сонного конюха. Путь был знакомым. Всего пятнадцать минут, и Ройс вломился прямо в спальню к Джорджиану, проигнорировав возмущенные повизгивания открывшего ему дверь дворецкого. В эту ночь ему удалось довести своего будущего супруга почти до истерики.