Огонь и лёд

      Прозрачный, ситцевый свет луны игрался с моими волосами. Он освещал высокий порог и маленькое крыльцо, а так же резкий и глубокий спуск в это логово проклятых. Красивые венгерские узоры на стенах делали это место священно невинным, просто попусту забытым и брошенным, но не лишенным былого очарования. И казалось только я знала на сколько оно ужасно.       С последнего моего визита все осталось как прежде — на полу разлита черная, густая краска, в которой до сих пор могла увязнуть даже я, скамьи были безобразно перевернуты, листки пожелтевшей бумаги стилились поверх всего бардака. Заброшенный замок. Мрачный, исхудавший, похожий на какую-то часть дома.       Впереди, около широкой лестницы была дверь с которой сейчас играл ветер, а за ней ужасающая картина. Я слышу как она скрипит.       Обугленный труп, искаженный немой и невыносимой болью застыл, словно статуя. Но я знала, что ещё пару минут назад он был жив. Пару минут…       Резко меня накатывает волна и я бегу к лестнице, желая выбросить из головы этот ужас. Закрываю рот ладонью.       Откинутая назад голова и глубокий, черно-красный порез на горле. Там же виднеется что-то белое и слегка синее.       Резко хватаюсь за перила, будто те могут меня спасти если что. Но не спасают. И тогда я, едва шевеля ногами заползаю на второй этаж, прислоняясь спиной к ближайшей стенке и громко кашляя.       Какой ужас творился в этих стенах. Какой страх… Это просто отвратительно, бесчеловечно… И я ничего не могла поделать. Я просто выполняла его задания, желая спасти как можно больше, искала ключ когда люди в агонии умирали. А что было за той дверью? Ах, совсем не помню. Вроде мрак? Да, да. Я выпустила мрак. Такой черный и густой, после чего он окутал меня всю. А что же было за этой дверью? Не могла же быть одна чернота… или могла?       Провожу рукой по волосам, шумно вздыхая. Поворачиваю голову налево.       Не длинный, узкий коридор ведущий в четыре комнаты, симметрично расположенных друг от друга. Я помню как забегала в три из них и переворачивала все верх дном. И тогда я догадываюсь, что, возможно, мне надо в ту комнату куда я не смогла попасть.       Я мелко дрожу подходя к двери и предвкушая следующую картину.       Интересно, что на этот раз? Я даже не могу ничего предположить, так как Долл может выкинуть что угодно. От жертв до самого себя.       Иронично, слегка истерично хихикаю. Но дверь открываю.       Бледный красно-желтый цвет зари струился по мягким простыням и двум силуэтам на ней. Ветерок играл с занавесками и длинными, цвета запекшейся крови, волосами девушки. Её губы исказились в такой легкой улыбке, похожей на самые теплые лучи солнца, которую спровоцировали руки мужчины, нежно поглаживающие её талию.       Я хватаюсь за косяк, с нарастающей внутри злобой и ненавистью смотря на это.       Девушка легонько касается его губ своими, быстро отпрыгивая и смеясь, когда мужчина, едва сдерживая себя поднимается на ноги, шепчет ей: «Я скоро вернусь.», скрываясь за дверью в комнате. Я догадываюсь, что это ванная, когда слышу шум воды. — И что, Долл, ты хочешь чтобы я с ней сделала? Сама оприходовала пока его нет? Хаха. Может похитила? Мм? — злостно нашептываю себе под нос. — Подай хоть один чертов знак, идиот!       Тогда мое внимание привлекает небольшая безделушка, валяющаяся прямо около входа, и отблескивающая слабыми лучами. Я беру её в руки, слегка кручу, изучая предмет и его заточенность.       А он хорош! Им можно резать без особых усилий!       Провожу пальцем по лезвию, оставляя кровавую дорожку, такого же цвета, как волосы этой девушки. Она раскинулась на большой кровати, и кажется даже не замечала меня… Такая счастливая. О боги, что за выражение на её лице? Она хоть знает с кем обжималась? — Так ты хочешь её убить, — досадно выдавливаю я.       Резкими шагами-рывками я пересекаю всю комнату, и когда уже залажу на кровать, вижу глаза девчонки, прикованные ко мне. В них резко загорается опасность, которую она видит, и страх, сковавший тело. — Что же ты не смеешься? — рычу я, хватая её за ногу и притягивая под себя. Сжимая её тело ногами, не давая вырваться.       Её рот безмолвно открывается, и вначале я не могу понять — от того что я на неё напала, или это из-за того, что перед ней предстала её копия. То есть оригинал.       Приставляю нож к горлу, чувствую, как сильно бьется её сердце, и как горяча кровь в венах. Она живая. Она дышит, говорит, чувствует… И ей тоже больно.       Сильнее сжимаю рукоять, не в силах сделать рывок.       Давай Ким! Ты должна это сделать! Она — это лишь очередное испытание, проверка на то, смогу ли я убить… Она — это не я. Да даже если и я, то разве я заслуживаю жизни? Хаха, ответ так очевиден, правда? Тогда мне должно быть очень легко её убить, ведь я сама — самый ненавистное мне существо.       Я вздрагиваю, видя как по её лицу бегут слезы. Она напугана, замешана и слаба… Прямо как кролик. Нет, нет… погодите. Тогда что это было за лицо у неё пару минут назад, когда она флиртовала? Прошлая Ким такого не умела. То выражение было лицом лисы, гадкой змеи играющей за себя. Тогда и эти слезы фальшивка.       Прижимаю нож совсем близко, делая легкий порез на её шее.       А, голова идет кругом! Я думала это будет просто. Это должно быть просто. Легко. Как дуновение ветра, как прикосновение матери к ребенку, как робкий поцелуй…       Сама того не ожидая, я заношу оружие над ней, резко втыкая острие по середине горла. Этим же ножом её припечатывает к кровати, так глубоко он вошел!       Девушка кашляет густой кровью, захлебываясь в ней, не в силах сделать и вдоха. Я хочу встать, но её худая рука резко вцепляется в мою, кажется, намертво. Смотря в её глаза я вижу тугую печаль, сильное желание жить, но больше всего в них было мести. Такой же горячей, как её кровь. И пусть говорят, что месть — это блюдо которое подают холодным, то её месть — сжигала. Она стирала кости врагов в прах, ломала их руки, высасывала кровь, заставляла биться в бешеной агонии. Иронично, что моя месть такая же.       Отвращенная, убираю её руку с моей, поднимаясь на ноги и смотря в эти бездонно-голубые глаза. Такие красивые, но такие мрачные. Как у мертвеца. — Ты это заслужила. — говорю я своей копии.       Её волосы купаются в такой же красной крови, а губы, недавно нашептывающие сладкие слова мужчине, застыли в немой боли, делая её лицо до ужаса красивым.       Я пугаюсь своих мыслей. И как бы это не звучало, мне идет смерть. Она отлично смотрится в глазах, подходит к волосам, переплетается в ресницах. Она идет не всем, но кому подходит, тот даже будучи мертвым, имеет застывшее очарование. И теперь я, кажется, понимаю почему все так жаждут убить меня. Я — это аксессуар к смерти, над которым чем больше издеваешься, тем изысканнее он будет.       Резко комната начинает растворяться, я закрываю глаза.       Второе задание пройдено?.. И все? Мне нужно было убить себя? Всего-то?       Когда пол под ногами становится более осязаемым, я открываю глаза. Привычный мне чердак, пустая, взъерошенная кровать и легкие блики его золотых нитей. Но я не могу найти самого Долла, а когда нахожу, то волнительно смотрю, ведь тем мужчиной в замке был он!       Кукловод подходит совсем близко, большим пальцем стирая капельки крови с моего лица. — Ох, это было так легко? — смеется он, смотря в мои глаза.       Мрачная кожа так хорошо ему шла, а эти ядовитые глаза прямо дополняли его. И волосы… Черные, как смоль, как его душа. Какой он красивый. И опасный. Наверное, встреться мы с ним при обычных обстоятельствах, я безусловно потеряла бы голову. Но в жизни все чуть сложнее.       Прикрываю глаза. Ощущение усталости давит на голову.       Ах, в какой раз я прошу? Но сотрите мне, пожалуйста, память. Я так хочу все забыть, закончить свои страдания и мысли о мести. Да. Вы не ослышались. Я устала думать о мести. Я вообще устала. Устала ходить, дышать, думать. Ах, как хорошо было спать, бродить по туннелям своих мыслей и отдыхать. И тогда меня ничего не тяготило, ведь я была лишь серой мышкой, запуганной, убитой горем и потерявшей всякий смысл жить.       Да я и не изменилась… Месть? Ха. Не знаю как дальше, но прямо сейчас я не испытываю к нему ненависти, в этот момент я вполне спокойно могу прикоснуться к нему, не испытывая при этом угрызений совести. Может, это потому что я убила ту жалкую Ким, которой была раньше. Прошлую себя. И не могу не согласиться, когда из неё вышли последние крупицы жизни, я почувствовала такую легкость. Мне это так понравилось.       Но разве это нормально? Конечно нет… Спрашиваю ещё! Это полное дерьмо. Я вляпалась в него собственноручно.       Я накрываю его губы своими, чувствую жар, и пытаясь утопить грусть. Он чувствует это, и берет инициативу на себя.       Тут же мы оказывается на кровати, мягкие простыни ласкают кожу. Его горячие губы везде и нигде, их мокрые следы остаются ознобом на коже. Он тут же меня раздевает. Лифчик летит куда-то назад, а я бесстыдно прижимаюсь к его торсу голой грудью, обхватывая его шею. Все горячо и мокро, слишком чувствительно, и так расплывчиво. Сейчас я готова отдаться ему.       Резкий, горячий рывок. Немного больно, но в принципе терпимо. А после него идут ещё несколько, медленных, ласкающих меня внутри. Я начинаю стонать, они сами вырываются из моего горла. И Долл, слыша, что я пытаюсь из прервать, начинает двигаться ещё быстрее.       Я цепляюсь за его спину, одной рукой сжимая простынь, и желая остановиться, но он продолжает, сначала быстро, потом медленно, дразня меня, и не давая желанного. — Давай, скажи это, — его хриплый голос совсем рядом. — Назови мое имя.       Я не вижу его лица, но чувствую ухмылку. Да, сейчас он играет мной. Сейчас я вся его. И чтобы он продолжил мне нужно играть по его правилам.       Я приоткрываю рот, чтобы позвать его, но резкий рывок внутрь обжигает меня, и я громко кричу. Внутри разливается что-то горячее, и мне не нужно быть экстрасенсом чтобы угадать что это. Я взволновано смотрю на него, ведь я то ещё не кончила. Мне этого мало… Я хочу ещё.       Долл поворачивает ко мне лицо, жадно целуя в губы, и до сих пор не выходя из меня. Мне это нравится, и я обхватываю его бедра ногами. — Скажи его, — вновь шепчет он мне в губы.       Я делаю несколько попыток, но Долл начинает быстро двигаться, не оставляя мне попыток и пошевелить языком. Я извиваюсь под ним, но от удовольствия. Ведь со мной ещё никто такого не делал…

***

      Будят меня слабые блики золотых нитей, извивающихся надо мной. Тугая боль внизу живота и мороз по коже — все, что я сейчас чувствовала. Мягкое одеяло было совсем воздушным, но в силах прикрыть мое обнаженное тело. Рядом с собой я никого не обнаружила, поэтому сразу же рванула в ванную. В темную дверь, которую недавно показал Долл, и которую до этого я не замечала.       Закрывая дверь на замок я опрокидываю одеяло, смотря на свое покрывшееся засосами и укусами тело, в зеркало. Меня охватывает дрожь. Я судорожно осматриваю каждое пятно.       После мое внимание привлекает струйка уже засохшей крови на бедре, — подтверждение того, что я все же переспала с ним.       Я не должна корить себя. Не должна корить себя. Не должна корить себя. Не должна корить себя. Не должна корить себя. Не должна корить себя.       Набираю в ванну горячей воды. Голова идет кругом, а спертый воздух лишь вьет веревки из мыслей, не остужая голову, наоборот, приводя её к кипению.       Я переспала с Доллом. Вот просто взяла и переспала! О боже… Я ПЕРЕСПАЛА С УБИЙЦЕЙ. Руками, которыми вчера он доводил меня до оргазма, убивал людей. ЭТО ПРОСТО НЕ ОПИСАТЬ СЛОВАМИ.       Я закрываю рот рукой. Ложусь в горячую воду, желая сгореть сейчас в ней.       Самое главное, что вчера мне было на это абсолютно наплевать и мне это нравилось. Я таяла под ним, скулила, как сучка при течке… Я просто взяла и отдалась тому, кто разрушил мою жизнь.       Потираю лоб, не в силах даже думать о чем-то. У меня просто нет мыслей и сил. У меня просто нет возражений. — Я совсем сошла с ума.       Смотрю на свое исхудавшее тело и шрамы на нем, а потом на то, что оставил мне Долл. Он так трогал, так касался меня, что любая бы женщина не сдержалась… Это было и вправду божественно. И я хочу ещё.       Вдруг резко вспоминаю, что у меня давно не было месячных, но быстро успокаиваюсь, решая, что все это на фоне стресса. Как-то читала об этом статью.       Потом я ещё около часа валяюсь в ванне, и едва не засыпая там, решаю все же прервать купание. Свежесть и запах кожи, а не грязи и пота до сих пор мне не привычен. За все это время я привыкла к мусору и слипшимся волосам, а сейчас это прямо рай какой-то.       Но когда я выхожу из ванны мое настроение сразу куда-то улетучивается, остается лишь презрение и немая злость, сдирающая кожу с лопаток. На чердаке, деловито сидя на кровати, меня ожидает гость, встречи с которым я не ждала, но представляла. Её ухмылка щекочет мне нервы, подтрунивая самообладание.       Растрепанные, белые волосы, струящиеся по спине, большие черные круги около глаз, сшитая по бокам от губ гнилостная кожа, шелковый черно-белый шарф и легкая черная кофта. Её мертвенно-белое, вымазанное в краске лицо не изменилось, оно даже светилось от счастья. И лишь бледно-серые глаза выдавали её искреннюю ненависть ко мне. — Здравствуй, милая-милая Кимберли, — сладостно распевает Зеро.