Нарисую тебя мечтами

Время исчезло, было совершенно непонятно, прошла ли минута, год или тысячелетие. Постепенно золотой туман, окружавший его, полностью исчез. Мерлин обнаружил, что стоит за крепостной стеной: вокруг сновали прохожие, несколько человек даже задели его плечом. Такого с ним здесь ещё не было… Да, это точно было не одно из его видений. Потому как звук в видениях Мерлина отсутствовал полностью, а сейчас мир был наполнен смехом и криками людей, пением птиц, шумом ветра. И уж тем более в видениях его никто не касался и не толкал. Как может коснуться человека изображение на экране телевизора? Все люди вокруг были в непривычных старинных одеждах. Это было бы похоже на съёмки какого-нибудь фильма про старину, если бы не выглядело так натурально, по-настоящему. Мерлин осмотрел себя. Он и сам был одет не лучше: грубые домотканые светло-коричневые штаны, простая синяя рубаха и ржаво-коричневая шерстяная плотная куртка. Весь образ дополнял болтающийся на шее кирпично-красный платок. Мерлин усмехнулся: по сравнению с окружающими, его прикид был весьма стильным, шмотки были хорошо подобраны и отлично сочетались друг с другом. Надо же, оказывается, здесь у него есть вкус в одежде. Кто бы мог подумать… В отдалении стояла группа рыцарей: оттуда неслись громкие шутки, смех, звон клинков. Среди них мелькнула золотистая макушка, и его как магнитом притянуло к этой группе. Мерлин не ошибся, это был он. Тот самый рыцарь. Его светловолосый идол был сейчас центром всеобщего внимания и под громкий хохот зрителей насмехался над нескладным оруженосцем-слугой, кидая кинжалы в щит, который тот так неуклюже держал… Мерлин невольно засмотрелся на него: тот действительно был хорош. Уверенный в себе, яркий, язвительный, сильный, красивый, с задорной улыбкой, он как будто сиял изнутри, притягивая взоры окружающих совсем не словами, а именно этим внутренними светом и силой. И когда нашпигованный кинжалами щит-мишень, выроненный неловкими руками оруженосца, прикатился к ногам Мерлина, он поставил на него правую ногу, поднял взгляд на светловолосого и улыбнулся. Здравствуй, мечта… Сейчас мы и познакомимся… Короткая, но жаркая язвительная перепалка, и вот уже кулак обозлённого Мерлина полетел светловолосому рыцарю прямо в лицо. И на что он надеялся? Да этого парня, наверное, с самого рождения учили драться! Рыцарь легко уклонился влево, перехватывая направленный в него кулак, и его ладонь сомкнулась на запястье Мерлина. И мир исчез. Вспышка. Разряд молнии. Взрыв сверхновой. На Мерлина с силой огромного цунами обрушились воспоминания. Все события его прошлой, как оказалось, жизни. Всё, что с ним когда-либо происходило, что он думал, чувствовал, — сейчас всё предстало перед ним во всех красках, он как будто заново прожил ещё одну жизнь, спрессовав её в эти мгновения. Он рухнул на колени и обхватил голову руками. Господи… Как он этого мог не помнить? Как он вообще мог забыть человека, которого любил больше всего на свете, больше своей магии, больше самой жизни? Как не смог вспомнить даже его имени, когда увидел в своих видениях? Как такое вообще можно забыть?! Детство. Эалдор. В их с Хунит доме всё двигается и летает, а Мерлин заливается счастливым хохотом. Вот он бегает по улицам своего родного Эалдора вместе с лучшим другом Уиллом. Все окрестности — леса, луга, поляны — исхожены и исследованы почти досконально, но всё равно прекрасны и притягательны. Мерлин постарше, и люди давно сторонятся его и шепчутся вслед, а глаза матери всё чаще красные и заплаканные. Уход из родного села в неизвестность окрашен надеждой и ожиданием лучшего. Камелот. Он сразу же встречает самого несносного и заносчивого парня на свете, который оказывается наследным принцем, и ввязывается в потасовку с ним, а потом неожиданно для себя спасает ему жизнь. Разговор с драконом, поразивший его до глубины души… Артур — его судьба?! О, нет! Слуга… Мерлин учится быть слугой у самого самодовольного, язвительного, высокомерного принца, а тот постепенно открывается перед ним, как очень смелый, справедливый, отважный, гордый, ответственный, мужественный и преданный человек. И он становится другом принца, которого теперь видит совершенно по-новому, понимая, что всё остальное — лишь маска, которую Артур постоянно носит, чтобы никто не увидел, насколько, на самом деле, он уязвим… Смех. Очень много смеха. За день с Артуром он смеётся больше, чем в Эалдоре за месяц. Ну, а как тут удержаться, когда голову Артура венчают великолепные ослиные уши или Утер, гроза всех колдунов и магов, собрался жениться на тролле? Постоянные шутки Мерлина над Артуром и наоборот. В такие моменты Мерлин счастлив настолько, что из груди наружу рвётся крик-просьба: лишь бы так было всегда и ничего не заканчивалось! Магия, которую приходится постоянно, ежесекундно прятать, иначе — смерть. Магия, которая сопровождает каждый его день, помогает во всех делах — и бытовых, и воинских, выручает из бед, поддерживает и согревает в тяжёлые минуты отчаяния; магия, которая является радостью, самой жизнью, наполняющей все существа. Он так и не рассказал Артуру про свою магию, пока не стало слишком поздно… Люди, море людей вокруг — враги, друзья, знакомые, незнакомые… Вражда, ненависть, дружба, уважение, любовь… Как небольшая комета, промелькнувшая на тёмном небе, его недолюбовь с Фрейей. Он не жалеет о ней, но Фрейя — не для него. И он — не для неё. Его жизнь связана только с Артуром. Дружба с Ланселотом, Гвейном, другими рыцарями. Дружба с Гаюсом, ставшим Мерлину настоящим отцом. Дружба с Артуром, такая важная и нужная ему, что в те моменты, когда кажется, что он её теряет, он готов совершить невозможное, невероятное, чтобы вернуть её снова. И снова. И снова. Дружба Артура — самое главное сокровище, которое у него есть, и он готов защищать это сокровище, не жалея жизни. Потому что это — и есть его жизнь. Артур и Мерлин… Две стороны одной медали. Два человека и одна судьба на двоих. Одна судьба, потому что Мерлин тщательно, день за днём, месяц за месяцем переплетает свою жизнь и судьбу с жизнью и судьбой Артура. Это не пророчество, не фатум, не неизбежное. Это его выбор. Он сделал его давным-давно и не жалеет ни о чём. Приключения, поездки, путешествия. Мерлину нравится путешествовать с Артуром, особенно вдвоём. Так они почти на равных, Артуру не надо притворяться и держать лицо перед придворными, и в это время он — нормальный человек, обычный парень, с которым легко и весело. В такие моменты они действительно друзья, и Артур временами открывает ему душу, и они становятся самыми ценными и бережно хранимыми воспоминаниями. События, события, события… Целая жизнь… Коронация Артура. Теперь они ещё дальше друг от друга. Он всё так же — только слуга. Всего лишь слуга… Не равный. Но Мерлин готов сражаться со всем миром за это место, зубами выгрызать своё право находиться рядом с Артуром. Пусть всего лишь слугой. Зато самым преданным другом. Любовь Артура и Гвен. Вопреки всем традициям, неравенству и преградам. Эти отношения, непонятно почему, совершенно не нравятся Мерлину, они приносят ему боль, но он терпит — ради Артура. Свадьба Артура и Гвен, разорвавшая ему сердце, когда он внезапно понимает, что у него к Артуру совсем не дружеские чувства, а запретная, отчаянная, безнадёжная и безответная любовь… Потрясение — как же он был слеп! Как он просмотрел такое очевидное? Как не понял этого раньше? Отчаяние — теперь уже слишком поздно… Смирение. С этим надо как-то жить дальше… Схватки, войны, победы, поражения. Он уже давно перестал считать, сколько раз он спас жизнь Артуру, и сколько — тот ему. Их жизни давно уже переплетены настолько, что оборви одну — распадётся и другая. Пророчество о смерти Артура, висящее над ним дамокловым мечом. Клятва самому себе: «Я спасу тебя. Любой ценой. Чего бы мне это не стоило». Предательство близких людей. Предательство Морганы, ставшей самым страшным врагом Камелота, ножом резанувшее сердце, — ведь она когда-то была его другом. Предательство Мордреда, такое ожидаемое Мерлином, но так и не предотвращённое им. И леденящее душу понимание: это предательство Мордреда — начало конца. Конца Артура. Конца Камелота. Конца самого Мерлина. Смерть. Океан смертей — знакомых и незнакомых людей, смерть близких людей, как ножом вспарывающая и выворачивающая сердце. Постоянное, гнетущее беспокойство за жизнь Артура. Он и так почти его тень, но этого мало, очень мало. И кровь вокруг, море крови… Последняя битва. Камлан. И он, так глупо угодивший в ловушку Морганы и лишившийся магии перед самой битвой! Он может спасти Артура, только вернув себе магию, но для этого надо отпустить Артура на битву одного. Невыносимо — теперь Артур считает его трусом, бросившим его в самый тяжёлый момент… Хрустальный грот и обретение магии. Теперь лишь бы не опоздать! Войско Морганы в пять раз превышает армию Артура. Образ седого длиннобородого старца, неотвратимо несущего смерть с высокой скалы, — самый лучший для разгрома войска Морганы. Он силён, как никогда, и преисполнен решимости извести эту угрозу Камелоту раз и навсегда! Мерлин находит взглядом Артура, окружённого врагами, и не колеблется ни секунды, мгновенно лишая жизни тех, кто посмел поднять руку на его короля. Теперь — как можно быстрее вниз, пока Мордред не нашёл Артура! Когда он спускается вниз, то мгновенно понимает, что всё уже решено и судьба Артура свершилась — клинок Мордреда поразил короля. Ощущение обречённости тяжёлой глыбой наваливается на Мерлина, мгновенно лишая всего боевого настроя, и единственное, что держит на ногах, когда он уносит с поля тело Артура, — слабая надежда спасти его. Ведь это только рана, пусть и тяжёлая, да мало ли было у Артура ран? Неужели он — великий волшебник — не сможет вылечить своего короля от какой-то раны? Пророчество не может исполниться, нет! Он не допустит этого! Он не может потерять Артура! Однако Гаюс, нашедший их в лесу, где они скрываются от остатков разбежавшейся армии Морганы, ввергает его в полное отчаяние: Мерлин не в силах спасти Артура, в котором остался кончик меча Мордреда, неуклонно движущийся к его сердцу… У них осталось максимум два дня… Но надежда ещё есть: Артуру может помочь магия ши на Авалоне! Они должны добраться туда как можно скорее! Но Артур… Он уже смирился с неизбежностью смерти, а Мерлин для него — не поддержка и надежда на исцеление, а всего лишь бывший друг и трус, бросивший его накануне битвы… И для того, чтобы Артур снова поверил в него, Мерлин делает то, чего все эти годы боится и отчаянно желает: говорит о своей магии и о том, что это именно он помог победить в битве. Неверие, потрясение, страх Артура постепенно сменяются отчуждением, горечью и разочарованием: «Ты врал мне, Мерлин. Все эти годы… ты мне врал!» И эта горечь становилась сильнее с каждым шагом, с каждым новым магическим действием, подтверждая — да, врал. Вот здесь. И здесь. И вот здесь тоже. Каждый день. Постоянно. Обман на обмане. Тонны вранья и лжи… Да, он заслужил всё это — и отчуждение, и разочарование, и обиду Артура. Он заслужил гораздо худшее, и никто не винит его больше, чем он сам. Он отлично понимает реакцию Артура, и ему почти нечем оправдаться, единственное, что он знает, — всё это ради Артура. Всё это только ради него, ради него, для него… Не потому, что за магию Артуру пришлось бы отрубить голову. Он не хотел, чтобы его королю и другу пришлось делать сложный выбор, а потом ненавидеть себя за это всю жизнь… Мерлин сумел бы избежать казни, он ведь маг, но быть рядом с Артуром, охранять, помогать и поддерживать он бы уже не смог. А то, что его помощь и поддержка Артуру жизненно необходима, Мерлину было очевидно, стоило только вспомнить, сколько раз тот находился на волосок от смерти. Вот и сейчас… Только теперь даже такой сильный маг, как Мерлин, бессилен помочь умирающему другу… Он почти не спит. Всё его время, каждая секунда принадлежат Артуру. Мерлин видит, чувствует, как жизнь по капле уходит из тела Артура, приближая конец, и надежда на счастливый исход постепенно угасает. Преодолевать безнадёжность с каждым часом становится всё труднее. Отворачиваясь и смаргивая подступающие слёзы, он шутит и улыбается, как обычно, видя, что это хоть ненадолго возвращает Артуру спокойствие. Нет, он не сдастся, никогда! Он будет бороться за жизнь Артура до последнего, ведь жизнь у них на двоих — одна. Если погибнет Артур, то и ему незачем станет жить… — Я родился, чтобы служить тебе. Я горжусь этим и ничего не хотел бы менять, — шепчет он Артуру, кусая дёргающиеся в сдерживаемом рыдании губы. Мерлин хотел бы, но не может сказать, как сильно, отчаянно и безнадёжно он его любит. И только глаза кричат, просят, молят: не умирай, не уходи, не покидай меня! Когда Мерлин убивает Моргану, Артур по-настоящему рад. Теперь он спокоен за будущее Камелота. — Наконец наступил мир! Авалон совсем близко, его уже видно с вершины холма. Но лошадей, на которых они ехали, спугнула Моргана, и сейчас им приходится идти пешком. Артур почти висит на Мерлине и едва переставляет ноги. Неожиданно он валится назад, роняя их на землю. Он весь белый, едва дышит. — Мерлин, послушай, без лошадей мы не успеем. Уже поздно, слишком поздно, — с трудом говорит Артур. — Ты со всей своей магией не можешь меня спасти… И Мерлин понимает — это всё. Надежды больше нет. Сердце разрывает отчаяние, но Мерлин не может сдаться: — Я смогу, я не хочу тебя потерять! — он крепко держит Артура, прижав его к своей груди. — Просто поддержи меня, — просит Артур, и руки Мерлина сжимаются ещё крепче. — Послушай, я хочу тебе сказать… — Ты ведь не попрощаться хочешь? — напряжённо перебивает Мерлин. Нет. Это не может быть прощание. Нет. Только не это. Артур не умрёт. — Нет, — Артур отрицательно качает головой, но это именно прощание. — Мерлин…. Всё, что ты сделал, — я понял, — было ради меня. Ради Камелота. Спасибо, что помог создать это королевство. — Ты бы и так справился, — взгляд Мерлина не отрывается от глаз Артура. Ему не нужно прощение. Ему не нужно понимание. Ему нужно, чтобы Артур жил! — Возможно, — Артур слабо улыбается. — Я хочу сказать тебе… То, чего не говорил никогда, — его голос прерывается и едва слышен, он дышит с огромным трудом. Взгляд в последний раз находит Мерлина. — Спасибо… Рука Артура взлетает и касается макушки Мерлина, а потом падает. Мерлина охватывает ужас: — Артур. Нет. Артур, Артур! — глаза Артура снова распахиваются, а потом закрываются — уже навсегда. — Нет! Артур! Не оставляй меня! Артур! Нет! Из груди рвётся страшный отчаянный крик-зов, дракон прилетает почти мгновенно. Полёт с мёртвым телом Артура к озеру занимает всего несколько мгновений. Золотые глаза дракона печальны, Килгарра пытается по-своему утешить Мерлина, но тот его не слышит. Он вообще ничего не слышит, кроме боли, раздирающей сердце, орущей, кричащей и завывающей всеми голосами пустоты и безысходности. Горе внутри окаменело, превратив его в подобие статуи. Артур… его надо отправить на Авалон — эта мысль медленно просачивается в мозг. Да. Его нельзя похоронить, как обычного человека. Артур — король былого и грядущего. Его должна укрывать не земля, а магия. Мерлин находит спрятанную в кустах лодку и тяжело грузит в неё тело Артура, расправляет плащ, складывает его руки на груди. На мёртвом лице уже нет страдания, морщинки разгладились, и кажется, что он просто спит. Мерлин кладёт руку на уже холодный лоб Артура и застывает. Сейчас. Ещё несколько секунд… И вдруг отчётливо понимает: он не может расстаться даже с мёртвым телом Артура. Просто не может. Он стоит, вглядываясь в любимое лицо, запоминая каждую чёрточку. Нет. Этого не может быть. Просто не может. Мерлин отказывается принимать страшную действительность. Артур не умер. Этого не происходит, нет. Это просто тяжёлый сон, кошмар. Сейчас он проснётся, и всё будет как раньше: Артур, живой и здоровый, снова будет его гонять по хозяйственным делам и ворчать, что Мерлин такой ленивый и нерасторопный. На какие-то мгновения он на самом деле верит, что так оно и есть, а потом страшная действительность снова наваливается, и тут Мерлина почти до судорог скручивает рыданием. Он давится, захлёбывается воем и слезами, пытаясь выплеснуть вместе с ними из сердца боль, которая с каждой секундой всё нестерпимее, но её становится лишь больше. Потом слёзы кончаются — как-то резко, и Мерлин тяжело и хрипло дышит, глядя пустым взглядом на застывшее лицо. Прощай, Артур… Несколько слов, сверкнувшие золотом глаза мага, — и вот лодка уже плывёт к острову, унося навсегда тело мёртвого короля былого и грядущего. Слёзы снова начинают течь из глаз, и он быстро-быстро смаргивает их, боясь упустить из вида лодку с драгоценным грузом. Его приводят в себя сведённые судорогой от ледяной воды ноги. Что же он натворил! Как он мог отправить туда Артура — одного? Мерлин бросается вслед за лодкой, дальше, в глубину, но вода мягко и настойчиво выталкивает его на берег. Туман окутывает лодку, растворяя её в серебристой глади озера, и Мерлин долго смотрит в ту точку, где она пропала. А потом осознаёт: всё. Это всё. Конец. Артура больше нет. Совсем нет. Даже мёртвого. И больше никогда не будет. И это слово, которое страшнее всех кошмаров, — никогда — разрывает то, что осталось от его сердца, перемалывает в кашу душу. Мерлина больше нет. Он умер там, на лесной опушке вместе с Артуром, его душа уплыла на остров вместе с королём. Остался лишь труп, по какому-то недоразумению, ещё ходящий. Но это ненадолго. Мерлин тяжело опускается на колени, обхватывает голову руками и застывает в безмолвном крике… Воспоминания отхлынули, оставив душу разодранной в клочья. Да, он вспомнил всё. Вспомнил свою любовь. Чтобы тут же потерять её. Как теперь жить? Без Артура? Он не знал.