Лунный пейзаж

Джон бросается вниз по скользким каменным ступенькам, кровь шумит в ушах. В глубине души он ещё надеется, что всё это ему привиделось, что когда он окажется под мостом, то ничего там не найдёт. Просто игра света и воображения. А Шерлок в полном порядке и скоро будет смеяться над хмурой складкой между его бровей. Просто будь в порядке. Пожалуйста. Только не снова. Не переживу этого. Вселенная отказывает Джону в этом желании. Он быстро добирается до парковки и перемахивает через низкую каменную ограду, чтобы срезать путь к заросшему участку на другом конце. Сердце срывается на бешеный ритм. Шерлок лежит на земле, не шевелясь. Тишина, окутывающая его, пугает. Джон подходит ближе и неуверенно зовёт его по имени. Тот слабо приподнимает руку и тут же роняет, от прилива адреналина Джона начинает трясти. Он делает последний шаг и опускается рядом с Шерлоком на колени. Его глаза закрыты, а дыхание затруднённое и свистящее. Его поза кажется совершенно неестественной. На бледном лбу выступили крупные капли пота. Боль и шок. – Шерлок? – Джон осторожно касается его щеки. Глаза распахиваются, затуманенный взгляд с трудом фокусируется на нём. – Джон... – начинает Шерлок. От усилия края его губ синеют, и он начинает кашлять слабо и непрерывно. Джон вытаскивает из кармана свой телефон, едва его не роняя. Лестрейд отвечает со второго гудка: – Где вас черти носят? Шерлок поймал его? – нетерпеливо спрашивает инспектор. – Мы под проклятым мостом, со стороны Хаммерсмита, рядом с пабом. Присылай сюда скорую! Срочно! – Джон? Что... – Давай! – рявкает Джон в трубку. Джон сосредотачивается. Он знает, что делает – это то, что он делал годами, то, в чём он действительно хорош. Это Шерлок, да, но прямо сейчас это ещё и пациент. Он прижимает пальцы к его шее, прощупывая пульс – сильный, но беспорядочно быстрый. Шерлок поднимает руку, хватая его за запястье. – Джон... – Т-шш, всё хорошо, только не двигайся. – Джон перехватывает и опускает руку Шерлока, с тревогой отмечая, какая холодная и липкая кожа на ощупь. Централизация кровообращения. Геморрагический шок. Грудная клетка, брюшная полость и полость таза, череп, длинные трубчатые кости. Ещё достаточно светло, чтобы Джону были видны зрачки, когда он аккуратно приоткрывает Шерлоку глаза, – расширенные от боли и ещё струящегося по венам кокаина, но симметричные и реагируют нормально. Не теряя времени, он расстёгивает на Шерлоке пальто и рубашку. Тот опять закрывает глаза, его дыхание учащается с каждой минутой, но обе стороны грудной клетки вздымаются равномерно. Над правой ключицей вздулось, и под пальцами чувствуется крепитация*. Подкожная эмфизема** – возможный признак пневмоторакса***. Джон осторожно простукивает его грудь над верхушками легких, перебирает закоченевшими пальцами, прощупывая ребра, и вздрагивает от вскрика, коснувшись пятого и шестого ребер слева. От очередного приступа кашля лицо Шерлока искажается болью, и он судорожно ловит воздух ртом. – Шея не болит? – Он скользит пальцами по шее сзади и прощупывает каждый позвонок, до которого позволяет достать воротник пальто. Это не вызывает у Шерлока никакой реакции, и Джон вздыхает с облегчением. – Не думаю. Дай мне... – Шерлок пытается пошевелиться, но Джон останавливает, обнимая его лицо ладонями. – Нет, не двигайся. Джон быстро потирает ладони, пытаясь согреть заледеневшие пальцы, и кладёт руки на живот Шерлока. Тот вздрагивает и крепко зажмуривается, его начинает трясти, но мышцы под пальцами мягко уступают нажиму, и Джон немного расслабляется. В брюшной и паховой областях болезненности нет, а таз не поддаётся, когда Джон пытается сместить его гребни относительно друг друга. Он снова запахивает полы пальто на груди Шерлока в надежде сохранить тепло. Солнце садится, и в тени моста сумерки быстро сгущаются. К месту происшествия спешит Лестрейд, и Джон поднимает на него взгляд. – Где чертова скорая? – рычит он. – Диспетчер говорит, что вертушка застряла на множественной аварии в Вуд-Грин, но они постараются прислать нам наземную команду парамедиков. Джон кивает и снова склоняется над дрожащим Шерлоком, протягивает руку к инспектору: – Дай твое пальто, – требует он тоном, не терпящим возражений. Лестрейд скидывает с себя тренч и передаёт его Джону, который укрывает им Шерлока. – Больно, – шепчет Шерлок, поморщившись. Каждый слог – с трудом, выверен и тщательно взвешен. Джон инстинктивно морщится, когда Шерлок снова заходится кашлем, отхаркивая немного пенистой крови. – Прости, родной, прости. Где сильнее болит? – спрашивает Джон, пробегая пальцами по его рукам. Правое запястье кажется немного распухшим, но Джон едва обращает на это внимание. – Нога, – сипло выдыхает Шерлок, Джон поспешно проводит ладонями по его бедрам, голеням, и у него перехватывает дыхание, когда пальцы попадают во что-то мокрое. Тот шипит от боли, и Джон отдергивает пальцы, а Лестрейд включает фонарик и светит ему на руки. Пальцы Джона в крови, и, когда он закатывает на Шерлоке штанину, рассеянный луч фонарика очерчивает на его ноге широкую сочащуюся кровью рану, со дна которой торчит отломок кости. Открытый перелом. Проклятье! Он был так поглощён явной травмой груди, что не заметил ещё один обширный источник кровотечения. Он подбирает шарф Шерлока, который тот сорвал с себя, когда стало трудно дышать, и спешно сооружает импровизированный жгут. Шерлок лишь тихо стонет и закрывает глаза. Джон дотрагивается до его руки. – Эй, не засыпай, ради меня, хорошо? Шерлок немного приоткрывает глаза, облизывая пересохшие дрожащие губы. Джон переводит взгляд на Лестрейда: – Где же эта чёртова cкорая? Прежде чем инспектор успевает ответить, в конце переулка эхом отдается вой сирены. Скорая останавливается совсем рядом, и её сигнальные маячки рассеивают опустившуюся тьму. Два парамедика уже спешат к ним, неся с собой ковшовые носилки**** вместе с небольшим кислородным баллоном, подключённым к наркозной маске. Джон поднимается им навстречу, представляется и сжато излагает суть произошедшего. Джон оборачивается к Шерлоку и видит, как тот протягивает к нему руку. Он снова опускается на колени, сжимает его ладонь в своей, быстро поглаживая большим пальцем костяшки, и перехватывает испуганный взгляд. – Мы собираемся подсунуть под тебя носилки. По крайней мере, это лучше, чем лежать на голой земле, да? – Он пытается изобразить ободряющую улыбку. Шерлок теперь смотрит вверх, в пространство, но по-прежнему крепко сжимает его руку. Он ведёт себя слишком тихо, чтобы это не настораживало Джона. Но он рад хотя бы тому, что Шерлок не пытается сопротивляться, когда на него надевают кислородную маску и застегивают шейный корсет. Вся команда совместными усилиями просовывает под него половинки ковшовых носилок, стараясь не менять положение его тела больше, чем это абсолютно необходимо. Это провоцирует новый приступ кашля, и Лестрейд протягивает Джону платок, чтобы вытереть выступившую розовую пену. Парамедики поднимают носилки. Джон шагает рядом, пока того несут к ожидающей машине скорой – пальцы Шерлока вцепились в его ладонь как тиски, не отпуская. Когда яркий свет внутри ударяет в лицо Шерлока, его дыхание ещё больше учащается, и глаза распахиваются, невидящие и остекленевшие. Он начинает монотонно бормотать, и Джону приходится наклониться ухом к самым его губам, чтобы разобрать, что тот говорит. – Бериллий – четыре... Бор – пять... Углерод – шесть... Джон с изумлением узнаёт периодическую таблицу, и это пугает больше, чем вырывающееся из его груди свистящее дыхание. Это не похоже на обычные отлучки Шерлока в чертоги разума, а то, что Джон не может до него достучаться, делает это странное послание еще более тревожным. Это выглядит как шоковый бред или наркотический психоз. Рука Шерлока, удерживавшая Джона, слабеет, и он отпускает её, укрывая термозащитным одеялом. Он последний раз оборачивается на Лестрейда, стоящего позади машины с телефоном в руке. Судя по тому, что инспектор говорит, похоже подозреваемый задержан. – Готовы, доктор Ватсон? – окликает его один из врачей, Джон кивает, и задняя дверь машины захлопывается. От громкого звука Шерлок вздрагивает и дергает головой, стараясь избавиться от мешающей кислородной маски. Пока парамедики закатывают Шерлоку рукав, обнажая бледный сгиб локтя, испещрённый лунным пейзажем рубцов от уколов, и ставят капельницу с коллоидным раствором. Джон берёт протянутые ему ножницы с закруглёнными концами и отрезает набрякшую от крови ткань брюк как можно выше. В ярком освещении теперь можно лучше рассмотреть перелом. Желтоватый окровавленный осколок кости, выглядывающий из раны, рваные сочащиеся кровью края. – Что есть из обезболивающих? – спрашивает он. – Только морфий, – отвечает врач. – Двадцать миллиграмм внутривенно, – командует Джон, беря жгут от его коллеги. Он поднимает брови и неуверенно возражает: – Обычно начинают с пяти-семи... У Джона нет ни времени, ни терпения вдаваться в детали. – Он наркоман. Просто сделайте, – отзывается он и, размотав шарф, затягивает жгут чуть ниже колена; достаёт пару чистых перчаток из слота в стене, берет пузырёк бетадина, выливает прямо на рану, стерильным марлевым тампоном стирает подсыхающую кровь и промакивает края. Шерлок с шипением втягивает в себя воздух. – Прости, родной, – еле слышно шепчет Джон. Осторожно удерживая тампон прижатым к ране, Джон наклоняется ближе, чтобы лучше разглядеть лицо Шерлока. Тот, кажется, всё ещё находится в забытьи – глаза закрыты, лицо измученное и посеревшее, губы почти бесшумно шевелятся: – Титан – двадцать два... Ванадий – двадцать три... Неужели это какой-то способ справиться с болью? Шерлок весь подбирается, когда парамедик туже затягивает на его руке манжету тонометра, и, стоит тому наклониться над ним со шприцем с морфием, его рука взлетает к чужому запястью, сжимает, выкручивает и с неожиданной силой тянет вниз. Дыхание Шерлока сбивается, невидящие глаза лихорадочно моргают, и он, удерживаемый ремнями носилок, тщетно пытается вырваться. Джон бросается к нему, перехватывает запястье и осторожно касается его щеки, настойчиво разворачивая лицом к себе. – Шерлок, – зовет он, надеясь, что его голос звучит успокаивающе. – Шерлок, послушай, эй... Железная хватка на запястье наконец ослабевает, и взгляд Шерлока становится чуть более осмысленным. Джон улыбается и медленно выдыхает. – Всё в порядке, я здесь. С возвращением... Он находит шприц с морфием в складках одеяла. Его коллега набирает новый и впрыскивает необходимое количество в капельницу, дыхание Шерлока замедляется и успокаивается, и он кажется чуть более вовлечённым в действительность. Всего раз Джон видел его таким – на грани полной потери контроля над своими чувствами и реакциями – в Дартмуре, после того, как тот получил дозу сильного галлюциногена. Сейчас же… Были причиной боль, наркотики и шок, или что-то более страшное таится за этим паническим всплеском энергии. Где ты пропадал, Шерлок, и что тебя так напугало? Джон заставляет себя снова сосредоточиться на насущных вопросах. Парамедик снимает с Шерлока ботинки и носки, и Джон передает ему шину. Врач касается его ступни, и это исторгает из Шерлока короткий пронзительный крик. Он смаргивает невольные слезы и умоляюще глядит на Джона. Тот качает головой. – Будет больно, – говорит он Шерлоку, – но перелом надо зафиксировать. Шерлок облизывает губы, которые выглядят сухими и потрескавшимися, и пытается кивнуть, но шейный корсет прочно удерживает его голову на месте. Джон бросает взгляд на монитор: артериальное давление держится на стабильном уровне ниже нормы, но сердечный ритм снова подскочил до опасно высоких значений. К чёрту. У них должен быть налоксон*****, на крайний случай, – решает Джон и добавляет ещё десять миллиграммов морфия в капельницу, понимая, что если Шерлок не отключился от первой дозы, это свидетельствует о значительной толерантности. Толерантность. Зависимость. В голове Джона это звучит слишком отстранённо, слишком по-медицински. Как нечто, что можно отправить на реабилитацию, оказать лечение и наградить медалькой за старания. Какой, к чёрту, реабилитационный центр вообще в состоянии удержать Шерлока Холмса? Есть только он и Майкрофт, больше помощи ждать неоткуда. Эта мысль приходила ему в голову не раз за последние недели, всегда наполняя душу леденящим страхом. Возможно, в юности Шерлок был более сговорчивым, более гибким, более податливым, позволяя Майкрофту определить его в какую-нибудь дорогую клинику. Теперь же Джон легко может себе представить, как Шерлок откликается на лечение лишь ради того, чтобы поскорее выбраться, желая избежать чрезмерной опеки и скуки таких учреждений. Он будет играть роль, врать, темнить, лишь бы выйти и продолжать жить по-своему. Парамедик снова осторожно касается лодыжки Шерлока, и Джон видит, как тот плотно зажмуривается. Джон выливает ещё одну щедрую порцию антисептика на рану, бетадин жжёт нещадно, и дыхание Шерлока уже сбивается от боли. Скрипя зубами Джон обхватывает голень с обеих сторон от перелома и держит, пока к ноге пристегивают шину, потом срывает окровавленные перчатки и переводит взгляд на лицо Шерлока. Шерлок поднимает отчаянно дрожащую руку к лицу и трёт ребром ладони глаза, оставляя их покрасневшими и блестящими от слёз. Джон кладёт ладонь ему на плечо: – Это было необходимо. Ты в порядке?.. Шерлок опускает прозрачно-бледные веки и выдыхает едва слышно: – Морфий. И Джон невольно задумывается, сколько раз его сердце может разорваться за один день.