– По-твоему выходит, что я одержимая им фанатка, – огрызнулся Джон как-то раз, после того как пятнадцатое SMS Шерлока за день нарушило их домашнее уединение с Мэри в вечер пятницы. – Нет, на самом деле, я думаю, что это он кружит вокруг тебя как чёртова Луна, – отозвалась та раздражённо и выскочила из постели, удалившись в душ.
* * *
Джон вздыхает с облегчением, когда машина подъезжает ко входу в отделение неотложной помощи Святой Марии, которая, в отличие от Хаммерсмитской – ближайшей к месту происшествия больницы, – считается серьёзным травматологическим центром. Как только они врываются в приемный покой, старшая сестра отводит Джона в сторону, чтобы записать его и Шерлока личные данные и краткий анамнез. Джон ежесекундно отвлекается, оборачиваясь на сцену активной деятельности в паре метров от него, но медсестра задерживает его ещё на некоторое время. Наконец, сделав последние пометки, она благодарит Джона и присоединяется к травматологической бригаде, собравшейся вокруг Шерлока. Джон чувствует себя не в своей тарелке, хотя оказывался в таких ситуациях многие десятки раз. Вот только теперь он по другую сторону. К чёрту правила. Он никуда не уйдёт. Пока никто не обращает на него внимания, он отходит в сторону, наблюдая за происходящим у каталки. Состояние Шерлока стабильное, тот в сознании и самостоятельно дышит, поэтому, когда входит врач ультразвуковой диагностики, вкатывая портативный аппарат, анестезиолог, наблюдавший за Шерлоком, отступает назад, освобождая дорогу, и Джон касается его локтя, чтобы привлечь внимание: – Какие новости? Тот неодобрительно хмурится, видя перед собой постороннего с решительным выражением лица. – Доктор Ватсон. Я был на месте происшествия, – уточняет Джон, и взгляд его коллеги проясняется. – На снимках двусторонний малый гидроторакс*, вероятнее всего – скопление крови, и правосторонний пневмоторакс. Кроме того, по катетеру мы получаем мочу с кровью, вместе с гемотораксом** это объясняет гиповолемию***. Сейчас он хорошо справляется с дыханием, так что сначала – УЗИ: исключить разрыв почки, свободную жидкость в брюшной полости. Джон кивает, нервно потирая ладони, и отворачивается, изо всех сил стараясь не рвануть туда, к Шерлоку, чтобы делать хоть что-нибудь. Что угодно. На полу в углу лежит груда окровавленной одежды, торопливо разрезанной по швам и сдернутой с его обездвиженного болью тела. Зрелище отчего-то потрясает Джона до глубины души, хотя он понимает, что они, конечно, были вынуждены это сделать, что это просто вещь, но... Шерлок любит это пальто, и Шерлок, должно быть, будет в ярости. Вдруг он слышит своё имя. На мгновение ему кажется, что это адреналин проделывает трюки с его мозгом, но потом слышит его снова и снова, негромко, но настойчиво, и теперь он убеждён, что это не порождённая стрессом галлюцинация. Голос возвращается, громкий и ясный. – Позовите Джона позовите Джона позовите Джона! – Последняя часть этого исступлённого речитатива звучит громким воплем, и Джон бросается вперед, чуть не сбивая врачей с ног. Шерлок корчится, пытаясь вывернуться из держащих его рук. Джон касается щеки Шерлока, и тот испуганно распахивает глаза. – Это я, тише, – мягко произносит Джон, перехватывая его взгляд. – Шерлок, это я. Посмотри на меня. Посмотри на меня, – требует он, пытаясь отвлечь его от попыток вырываться. Наконец взгляд светлых глаз фокусируется на нём, и несколько мгновений Шерлок смотрит на него, как на самую удивительную вещь в комнате. А потом морщится и срывает с себя кислородную канюлю, которой заменили маску, его пальцы вцепляются в липучки шейного корсета, стараясь их отстегнуть. Джон останавливает его. – Сними это с меня, – рычит Шерлок, и Джон чертыхается, возвращая канюлю на место. Вот так это и будет? Шерлок, сопротивляющийся лечению на каждом шагу? Это было не похоже на того Шерлока, который был достаточно разумен, чтобы принимать медицинскую помощь, когда ситуация того требовала. В конце концов, он вызвал себе скорую, когда Джон от злости был слишком слеп, чтобы заметить, что тот готов скончаться прямо на полу гостиной 221b. – Нет, еще нет, не сейчас. Сначала тебе сделают томографию, – объясняет Джон, решив, что конкретная информация подействует на Шерлока успокаивающе. Факты, хоть какое-то отвлечение для зацикленного на боли разума. – У тебя открытый перелом голени, множественные переломы ребер, повреждение плевры и кровь в моче. Через мгновение Джон шёпотом благодарит Вселенную, когда взгляд Шерлока становится настолько осмысленным, насколько позволяют тридцать миллиграммов недавно введённого морфия и поток гормонов стресса, циркулирующих в крови, но прежде, чем он успевает что-нибудь ответить, его сотрясает новый приступ кашля, лишая последних сил, и он оставляет попытки заговорить с Джоном. Не оставляя Шерлока ни на секунду, Джон прислушивается к результатам УЗИ. В брюшной полости нет признаков свободных жидкости и газа, причина кровотечения – ушиб почки без разрыва капсулы. Не убирая ладонь с плеча Шерлока, Джон наблюдает, как руководитель травматологической бригады быстро обезболивает участки кожи и подкожных тканей лидокаином по обе стороны грудной клетки Шерлока. Тот дергается и стонет, когда он, сделав небольшой надрез между нижних рёбер слева, расширяет подкожный канал троакаром**** и вводит дренажную трубку в палец толщиной, по которой тут же начинает вытекать кровь, после чего повторяет процедуру с другой стороны, дренажи подключают к отсасывающему устройству, и с каждым вздохом, что делает Шерлок, в трубку выплёскивается очередная порция крови с воздухом. – Получше? – спрашивает Джон, и Шерлок пытается кивнуть, хотя шейный корсет по-прежнему прочно удерживает голову на месте. Показатель сатурации***** на датчике пульсоксиметра поднимается на несколько отметок от нижней границы нормы. Всё ещё низкий, даже на дополнительном кислороде. Кабинет отделения радиологии с аппаратом КТ находится сразу рядом со смотровым кабинетом. Чувствуя себя незамеченным, Джон следует за каталкой в блок сканирования, а затем проскальзывает в аппаратную. Через большое окно, выходящее на сам томограф, он наблюдает, как медсестра устраивает провода датчиков так, чтобы они не мешали при обследовании. Озадаченный анестезиолог заглядывает в аппаратную. – Доктор Ватсон, – окликает он. – Можно вас на минуту? – Да? – Я случайно заметил, что он... не знаю, как это точно описать, – пытается объяснить врач, растерянно пожимая плечами и ведя Джона за собой в помещение сканирования. – Он не реагирует на нас, – в недоумении продолжает анестезиолог. – Нет данных за повреждение головы, но мы сделаем исследование черепа в любом случае, чтобы знать наверняка. Джон ничего не отвечает, тут же устремляясь к транспортёру сканера. То, что он видит, склонившись над Шерлоком, к сожалению, ему уже знакомо: глаза крепко закрыты, губы двигаются в подобии беззвучной молитвы. Тот снова повторяет периодическую таблицу. – Выполняйте сканирование, – твёрдо говорит Джон анестезиологу, надеясь, что те несколько минут, которые займёт процедура, Шерлок сможет сохранять спокойствие. Что это? Какая-то техника "заземления"? С каких пор это вообще ему понадобилось? С каких? Анестезиолог смотрит неуверенно, но всё же поднимает вверх большие пальцы в сторону рентгенолога за стеклом аппаратной, и они с Джоном выходят из кабинета, чтобы избежать облучения. Старший травматолог заходит в кабинет и замечает присутствие Джона. – Вы кто? – Я его... – Джон сглатывает, лихорадочно соображая, как представиться, чтобы это объяснило, почему он вторгся на запрещенную территорию. – Его терапевт, – находится он. Врач вскидывает брови, но затем переключает внимание на экран, где появляются изображения снимков КТ. Исследование не выявляет травм ни шейного, ни грудного отделов позвоночника, и Джон выдыхает с облегчением. Сломан остистый отросток четвертого поясничного позвонка, но структуры, окружающие спинной мозг, стабильны. Перелом верхней трети малоберцовой кости. Большая берцовая кость сломана в двух местах. Отек левой почки из-за ушиба, кровотечение в почечной лоханке, но почечная капсула цела. Это можно устранить без хирургического вмешательства. Шерлоку собираются поставить больший катетер, чтобы обеспечить постоянный отток мочи и не дать сгусткам крови задерживаться в мочевом пузыре. Открытый перелом будет обработан в операционной и укреплен аппаратом внешней фиксации, а когда состояние Шерлока стабилизируется и пройдет период наибольшей опасности инфицирования, будет проведена восстановительная операция и закрытие раны. Джон, не теряя времени, возвращается в помещение сканирования. Шерлок кажется спокойным, и он невольно задаётся вопросом, сколько раз тот успел повторить всю таблицу от и до. Джон прислоняется к стене, улучив момент, чтобы перевести дух, и неожиданно его захлёстывают воспоминания, как совсем недавно он заходил в отделение интенсивной терапии к раненому Шерлоку. Когда Мэри стреляла в Шерлока. Джон тогда едва не лишился рассудка у дверей реанимации, и сейчас ощущение дежавю разрывает его самообладание на части. Он помнит бледное, безжизненное тело Шерлока перед собой и ужас видеть его без сознания, на искусственной вентиляции лёгких, едва живого. Ему следовало быть к этому готовым. Он должен был знать. Ему многое следовало бы знать заранее, чтобы Шерлоку не пришлось расплачиваться после. Тогда Джон сидел у его кровати, наклонялся над ним и, чувствуя, как его грудь равномерно поднимается и опадает, и как бьется под пальцами сердце, получал силы, чтобы жить дальше. Но есть в этом то, что мучает его сильнее, чем воспоминание о том, как Шерлок борется за свою жизнь. Потому что именно в тот момент он понял: что бы ни было между ним и Шерлоком, к какой бы безымянной категории их отношения ни принадлежали – ничего подобного он не мог даже надеяться достичь с Мэри. Никогда. И это был тот момент, когда Джон осознал, что подвёл их обоих. Громкий треск, вернувший Джона к действительности, был почти облегчением. Рядом с томографом ситуация вышла из-под контроля: портативный монитор лежит на полу, и по его экрану разбегаются трещины, а рентгенолог и две медсестры пытаются удержать Шерлока на месте. Он сопротивляется отчаянно, с неожиданной силой вырываясь из их рук, и пытается сесть, едва не раскроив себе лоб о свод аппарата. – Отпустите его! – велит Джон со всей силой убеждения, на какую только способен, и бросается к ним. Руки, удерживающие Шерлока, разжимаются, и он валится на спину, бледный и совершенно обессиленный. На мгновение единственным звуком в комнате остаётся бульканье плеврального дренажа. Джон поднимает ладони в примирительном жесте и приближается к столу КТ. Шерлок тяжело дышит, нервно оглядывается по сторонам, замечает Джона и наконец позволяет ему осторожно снять шейный корсет, скребёт шею там, где он прилегал туже всего, оставляя на коже красные царапины. Когда стол выезжает из кольца детектора, на обнаженную грудь Шерлока накидывают простыню, и тот сжимает ее край в кулаке. И тут же стискивает зубы, когда его поворачивают на бок, чтобы убрать части носилок. Джон подальше просовывает руки ему под спину. Сначала он думает, что под пальцы попал замявшийся край простыни, и пытается разгладить его, а потом проводит ладонью по спине Шерлока, нащупывая всё больше отметин, – грубые борозды, там, где должна быть гладкая мягкая кожа. Джон хмурится и обращается к остальным: – Помогите ещё немного его повернуть. – Джон, не надо, – просит Шерлок. Убедившись, что Шерлока надёжно держат, и все четыре части носилок убраны, Джон наклоняется вперед, чтобы лучше рассмотреть. Он видел его голую спину бессчетное число раз, и теперь открывшееся ему зрелище ужасает. Кожу покрывает множество шрамов: зажившие порезы разной глубины, блеклые, поверхностные следы от врезавшихся верёвок, рубцы с широкими краями, которым инфекция мешала затянуться. Шерлока осторожно поворачивают на спину, и Джон безвольно опускает руки. Неожиданно для себя он вспоминает, как Шерлок отказался помогать с нарядом к свадьбе, и переодевался в костюм шафера на Бейкер-стрит, как после возвращения из наркопритона, он переоделся, заперевшись в ванной. Такая щепетильность была непривычной – пока они жили вместе, Шерлок нередко появлялся в одной простыне, в которой вылез из постели. Тогда Джон не придал этому значения, но теперь у него появились мрачные подозрения. Джон чувствует себя уязвленным и потерянным, пока не осознает – что бы он сейчас ни испытывал, Шерлоку, пытавшемуся скрыть от него все это, приходится ещё тяжелее. Джон встряхивает головой, чтобы вернуться к действительности. Ему положено оставаться бесстрастным перед самыми жестокими травмами, но сейчас он не может даже заставить себя поднести пальцы, чтобы коснуться. Анестезиолог возвращается со шприцем, и Джон не успевает его остановить, когда тот берется за порт капельницы на руке Шерлока и вводит препарат. – Кетамин, – поясняет он, и Джон хмурится, сдерживая готовый выплеснуться гнев. Тот просто пытается помочь. Кетамин – общеупотребимый, стандартный препарат для пациентов с травмой, без повреждений головы. Но молодой коллега не в курсе всех деталей происходящего, и Джон мысленно собирается с духом. Дать мощный наркотический анальгетик с возможным галлюциногенным эффектом пациенту с зависимостью и выраженной тенденцией к психозам было роковой ошибкой, и он почти готов к тому, что пять минут спустя им ввосьмером приходится силой удерживать совершенно невменяемого, отчаянно бьющегося в их руках Шерлока. Джон в состоянии помогать, в состоянии держаться до тех пор, пока Шерлок не начинает кричать, просить, умолять на незнакомом языке. Самообладание отказывает Джону. Он пропал, они оба пропали. И он не знает, что делать. Он отступает, спотыкаясь, выбегает в коридор, толкает дверь ближайшего туалета и прислоняется к ней спиной, глотая ртом воздух и чувствуя, как глаза начинает жечь от слёз.