Травматология для Джона, как военного врача, была хлебом насущным. Она же была причиной, по которой он пошёл на хирургическую стажировку после мединститута. Его привлекал конкретный и неотложный характер задач: сломанные кости, кровоточащие артерии, ситуации, требующие мгновенного решения.
Однако сейчас, сидя за смотровым стеклом операционной, он не может вернуть тот свой настрой. Не может не смотреть и не думать, как там Шерлок. Тот выглядит почти безмятежно, лёжа на операционном столе, под действием сильных седативных и спинального блока.
Рана очищена и промыта раствором антибиотика, отломки костей сопоставлены и закреплены штифтами аппарата внешней фиксации. Пройдет не меньше двух недель, прежде чем можно будет провести внутренний остеосинтез. Джон не ждет ничего хорошего от этих двух недель, когда прикованного к постели Шерлока придется удерживать на зыбком уровне здравомыслия. Это будет нелегко.
Зафиксировать кость, дренировать плевральную полость – только начало, потому что это – лишь следствие. Причина, о которой Джон устал говорить, – безрассудство, граничащее с саморазрушением. И его...
проблемы.
Шерлок всегда был непостоянен, строптив, капризен и до смешного упрям. Сейчас за всем этим скрывалось нечто тёмное, с чем Джон не сталкивался прежде. Ему хочется пнуть себя за то, что не замечал этого раньше, ведь это началось с тех самых пор, как Шерлок вернулся. Задним умом все крепки, но теперь в голове Джона складывается в единую картину всё то, от чего он так долго отмахивался, принимая за привычные безобидные причуды.
Салфетки в форме лебедей, заполонившие их старую квартиру.
Шерлок, исчезающий посреди магазина, когда Джон сообщил ему, что их с Мэри кредитная заявка на покупку дома была одобрена.
Все те дни, когда Шерлок заваливал его телефон сообщениями о самых незначительных вещах, которые никогда прежде его не заботили. И с каждым вежливым ответом сообщений становилось все больше. Словно это было глушителем белого шума в его голове.
Джон достаёт из кармана свой телефон и пролистывает список сообщений.
Некачественная штукатурка чаще всего используется для отделки ванных. ШХ
Купил батончик MARS в прошлом году. Забыл съесть. Все еще актуальный вариант. Мнение врача? ШХ
Кончился чай. ШХ
Лестрейд не дает ничего нового, а дела на сайте убогие. ШХ
В 2:10 понедельника: Просто проверяю, как ты. ШХ
«Вы смотрите, но не замечаете».
Правда в том, что Шерлок уже не был полностью собой после Падения. За два года он прошёл через бог знает что. И Джон ни разу не спрашивал его об этом, не зная, кого больше защищал своим молчанием – Шерлока или себя? Как вообще Джон мог упорствовать в своем праведном гневе на то, что Шерлок оставил его, и чем мог оправдать то, что сам фактически отказался от Шерлока ради своей двуличной жены, даже став свидетелем того, на что этот человек готов пойти ради него?
Джон размышляет, мог ли он предвидеть, что этот день придёт. Тучи сгущались – все должны были это заметить. Даже Мэри, которая помалкивала и держалась в стороне, не в последнюю очередь благодаря тому драгоценному козырю, что рос в её животе.
Джон всегда чувствовал неловкость, сталкиваясь с тем, как ломала людей война. Он старался думать, что это не его работа. Дело хирурга – подлатать тело. И передать человека тем, кто может подлатать душу. Главное – выжить, а научиться жить – как-нибудь потом. Он и свои собственные проблемы старался не замечать, никогда не робел перед опасностью, достиг определённых успехов, но никто не может выжить в аду достаточно долго, и ранение стало тем ударом под дых, что превратило молодого и уверенного врача в сломленного нелюдимого человека. Ему самому паршиво удавалось справляться с его собственным посттравматическим расстройством, погрязнув в жалости к себе, он был невосприимчив к терапии. И потребовалось последовать за Шерлоком на новое поле боя, чтобы свернуть с пути, ведущего в никуда.
Джон был совершенно не готов к тому, с чем ему пришлось столкнуться сегодня – результат страшного стечения обстоятельств, едва ли уступающего тому, что сам он перенёс в Афганистане. Шерлок один боролся против целой подпольной армии, собранной под командованием психопата, и в какой-то момент был схвачен. Из скудных обрывков информации и намёков Майкрофта, Джон понял, что ситуация была настолько критической, что тот был вынужден вмешаться лично.
Джон даже представить не может, каково это – быть Шерлоком Холмсом и понимать, что весь твой интеллект бессилен, и остаётся ждать либо смерти, либо невероятной удачи.
И после этого Шерлок вернулся и, никому не открывшись, с улыбкой безумца принялся планировать свадебный приём.
Не будь Мэри, смог бы Джон раньше понять, что скрывается за фасадом
«со мной всё в порядке»?
Майкрофт обмолвился в самолёте, что провести две недели в одиночном заключении значило для Шерлока быть две недели запертым наедине с Мориарти. Что если и воспоминания о событиях тех двух лет вернулись к нему с новой силой?
Неудивительно, думает Джон, что, стоило Шерлоку выйти оттуда, он сразу накачался и скрылся в чертогах.
Нет, ни один реабилитационный центр не справится с ослепительно гениальным самопровозглашённым социопатом с посттравматическим стрессовым расстройством и тяжёлой наркозависимостью.
Джон Ватсон – это всё, что есть.
* * *
Пока идет операция, он звонит Майкрофту, который, разумеется, уже в курсе произошедшего, и Джон уверяет его, что ситуация стабильна, и риска необратимых повреждений нет. Тот без тени обычного превосходства в голосе благодарит его за информацию.
Его ещё в самолёте потрясло, насколько взволнован был Майкрофт. Вскоре у старшего Холмса вошло в привычку регулярно звонить Джону и интересоваться его мнением о самочувствии брата. В своих разговорах они никогда слишком не углублялись, обсуждая Шерлока. Майкрофт неохотно делился информацией о скитаниях брата. Джон видел в этом запрет Шерлока, и это задевало. Задевало, что Шерлок не до конца ему доверяет. Это воскрешало в памяти дни незадолго до Падения.
В завершении каждого такого разговора, перед тем как Майкрофт собирался дать отбой, Джон повторял, что им надо встретиться и серьёзно поговорить, и чем скорее – тем лучше, Майкрофт давал неизменное согласие в своей обычной вежливо сдержанной манере, и звонки продолжались как своего рода ритуал, успокаивавший Джона ощущением ложной уверенности в том, что он приглядывает за Шерлоком. Эта встреча так и не состоялась.
Джон обещает Майкрофту, что будет держать его в курсе, и разговор заканчивается. Следом он звонит Мэри, порядком досадуя на себя, когда понимает, что с момента несчастного случая прошло уже больше четырёх часов, а мысль поделиться с женой не приходила ему в голову до этого момента. Мэри кажется искренне взволнованной и предлагает прийти и принести поесть. Джон соглашается, хотя совершенно не уверен, что его не вырвет, если он попытается проглотить что-то помимо воды или больничного кофе, как не уверен и в том, что присутствие Мэри его поддержит. Но просто не может придумать благовидный предлог для отказа.
* * *
Джон встречает Мэри в холле реанимации, где ждёт, когда Шерлок придет в себя после операции. Его любимые холодные бутерброды с ветчиной и горчицей сегодня кажутся почти безвкусными. Чай из термоса слабый и остывший. Джон не отказался бы от чего-то покрепче, но для предстоящего разговора он должен сохранять ясность ума.
Джон знает прежнего Шерлока. Ему потребовалось два года, чтобы методом проб и ошибок понять что к чему. Когда Шерлок воскрес из мёртвых, Джон попытался сделать вид, что всё осталось как раньше. Теперь он видит, что ошибался. И это наполняет его страхом и беспомощностью.
Джон понятия не имеет, как вести себя с
новым Шерлоком.
Когда-то давно Шерлок спас Джона от него самого, потому что Шерлок был сильным. Потом Шерлок спас всех своих друзей – а заодно и весь мир – от Мориарти. А что Джон? Джон горевал и… нашёл себе подружку.
Теперь они должны поменяться ролями – настал черёд Джона быть сильным.
