Лунный пейзаж

I'm trying to control myself So please don't stand in my way* – The Cranberries

Вкратце посвятив Мэри в курс дела, Джон сухо сообщает, что пойдёт к Шерлоку один, когда тот проснётся. Она кивает, уже привыкнув беспрекословно принимать всё, что касается Шерлока Холмса. Два часа спустя Джон медлит у палаты интенсивной терапии, осторожно касаясь дверной ручки. Наконец, затаив дыхание, будто собираясь окунуться в холодную воду, он толкает дверь и делает решительный шаг внутрь. Свет в одноместной палате приглушён. Жалюзи на окне опущены, сразу за прозрачной стеной – пост дежурной медсестры. Бледная тень на кровати вздрагивает, когда Джон переступает порог и дверь за ним захлопывается с неожиданно звонким щелчком. Шерлок поднимает взгляд, пальцы сжимают бортик кровати. Он пытается выпрямиться в сидячее положение, но сразу бессильно откидывается, лицо искажается болью, глаза плотно зажмуриваются. Он проводит рукой по правой стороне грудной клетки и тянется к пояснице, впиваясь пальцами в кожу. Кардиомонитор предупреждающе пищит в ответ на подскочившее сердцебиение. Джон подходит к кровати и ждёт, сам пока не зная – чего. Он ступает на незнакомую территорию со всей осторожностью. Шерлок кашляет, судорожная хватка его руки на бортике ослабевает. Он поворачивает голову в сторону Джона и открывает глаза. – Как себя чувствуешь? – задаёт Джон самый предсказуемый в этой ситуации вопрос. Шерлок ненавидит подобные социальные условности. – Как после падения с моста, – отвечает он кисло. – Твою ногу подлатали, – услужливо начинает Джон. – Немного. Они смогут поставить постоянную пластину недели через две. – Рад слышать, – отвечает Шерлок, обводя взглядом палату. Он кажется равнодушным, отстранённым. Джон замечает на тумбочке маленькую склянку, берёт её в руки и вертит, разглядывая тёмные покорёженные кусочки металла со скруглёнными, будто слегка оплавившимися краями. – Фрагменты пули из моей лодыжки. Медсестра подумала, что я захочу их сохранить. Она поклонница твоего блога, кстати. Сетовала на нехватку обновлений. Джон облизывает пересохшие губы. – Парень на мосту стрелял в тебя? По лицу Шерлока проскальзывает мимолётная тень замешательства, пока он не понимает, что Джон имеет в виду их сегодняшнее приключение. – Нет, это давние. Они решили извлечь их. Заодно. – И они не беспокоили тебя? – Нет, не существенно. – Но когда?.. – Порту-Алегри. Бразилия. 2013. – Шерлок берётся за пульт кровати и поднимает изголовье повыше. Джон запоминает название и дату, до абсурда благодарный даже за эту небольшую откровенность, и, осознав, что склянка всё ещё у него в руках, борется с желанием швырнуть её в стену, прежде чем возвращает на место. – Ты был ранен. – Вижу, твоя склонность к повторениям не исчезла. Да, я был ранен. И не первый раз. Но ума не приложу, почему такой незначительный инцидент давностью в несколько лет вообще тебя волнует. Отстраняется. Шерлок озирается по сторонам, будто ища, чем бы отвлечься, пальцы бессознательно барабанят по матрасу. – Ты на меня обижен? – срывается у Джона с языка, прежде чем он успевает сообразить, что это не лучший способ завязать разговор. Вопросы, рассчитанные на "да" или "нет" не подходят. Джону вспомнились его собственные слова: "Мне нелегко об этом говорить". Очевидно, не ему одному. Но теперь это касается не только его, а значит нельзя давать себе поблажек. Это слишком серьёзно, и не будет больше никаких фокусов, никакого выключателя на бомбе, никакого фантастического плана побега. – С чего мне на тебя обижаться? – равнодушно спрашивает Шерлок. Учитывая объём обезболивающих, прошедших через его вены за последние часы, его разум кажется на удивление острым и ясным. Привыкание, напоминает себе Джон. Мало ему пытаться понять Шерлока, воскресшего из мёртвых, так еще придётся пробиться через слой того, что с его психическим состоянием успели сотворить кокаин и героин. Кокаин и героин, и метамфетамин, и гидроморфон, и фентанил, и пентобарбитал, и лоразепам. Джон видел список. Тот самый, что Шерлок так картинно разорвал в самолёте. Майкрофт сложил кусочки и переслал ему фото. Майкрофт, который смиренным тоном, с неприкрытой печалью в глазах просил его присмотреть за братом. Это воспоминание придало Джону недостающей храбрости. Он решил рубить с плеча. Шерлок не сможет выбежать вон, придется слушать. – Эмоциональная лабильность. Ночные кошмары. Флэшбэки. Приступы паники. Чувство неуверенности. Громкие звуки пугают. Тебе это знакомо? – спрашивает Джон, склоняясь над кроватью и стараясь удержать взгляд Шерлока. Мгновение Шерлок смотрит пристально, нахмурившись. Затем его лицо вновь приобретает бесстрастное выражение. – Полагаю, мы сейчас говорим о твоём ПТСР. Хотя, признаться, понятия не имею, к чему это. – Не можешь спать. Боишься потерять бдительность, и это изматывает. Чувство, будто тебя преследуют. – Не хочу тебя расстраивать, но нас всегда преследуют. Издержки профессии, – прерывает его Шерлок с притворной насмешкой и медленно отворачивается от Джона. Его обнаженная кожа покрывается мурашками. Джон набрасывает на Шерлока одеяло, сложенное в изножье, опускает бортик и садится на край кровати. Шерлок, морщась, сгибает ногу в колене, чтобы у Джона было больше места. – Мориарти, – произносит Джон. Шерлок сглатывает, и в его чертах проскальзывает незнакомое выражение. Два года назад от одного упоминания имени заклятого врага Шерлок светился как рождественская ёлка. Сейчас весть о возвращении Мориарти уже не приводит его в такой восторг. Хотя он и объявил, что точно знает, что именно Мориарти – или тот, кто себя за него выдаёт – будет делать дальше, Шерлок провёл три следующих дня в бесконечных неразборчивых спорах сам с собой как одержимый маньяк, срываясь на каждого, кто осмеливался его прерывать, и, несмотря на все нижайшие заверения перед Майкрофтом, продолжал колоться, даже когда стало ясно, что от Мориарти больше нет вестей, а видео изъяли из обращения. Он носился со своими расследованиями без еды и отдыха, словно может умереть, стоит ему остановиться. – Когда ты отправился в чертоги, чтобы расследовать то старое дело о невесте, Мориарти был там? – спрашивает Джон. – Он всегда там. – Шерлок выглядит не заинтересованным в теме. Джон понимает, как много стоит за этой фразой: интонация, выражение лица, то, что осталось недосказанным. Раньше он бы так всё и оставил, принимая как данность, потому что Шерлок этого от него ждал, но сейчас ему нужно, чтобы тот договорил. – Он делал что-то особенное? Шерлок заправляет за ухо слипшуюся прядь волос. – Ты столкнул его в водопад. Я бы сказал, это было необычно. Джон смеётся в ответ, ожидая, что Шерлок присоединится к нему. Но Шерлок не смеётся. Вместо этого тот снова оборачивается к нему и смотрит в лицо Джона, словно ища какой-то ответ. Его взгляд падает на перфузоры, присоединённые к капельнице, стоящей у кровати. Названия назначенных препаратов медленно прокручиваются на их маленьких экранах. – Морфия нет, – замечает Шерлок с упрёком в голосе. – Тебе сделали эпидуральную анестезию, – поясняет Джон, решив не упоминать о том, что эпидуральную анестезию предложил он сам. Оставлять наркозависимого под капельницей с морфием никуда не годится, особенно если этот зависимый достаточно умён, чтобы сообразить, как отрегулировать перфузор себе по вкусу. – Не в максимальной дозировке, возможно. Они хотят понаблюдать, не усилится ли боль в ноге, тогда это будет означать... – ...Компартмент-синдром**, – подытоживает Шерлок вместо него и интересуется: – Как скоро мне можно будет встать? – Не раньше, чем они убедятся, что нет угрозы разрыва почечной капсулы. Сейчас кровотечение внутри неё, и, скорее всего, ситуация разрешится сама собой, но если произойдет разрыв, тебе потребуется операция. – Я не просил наихудшего прогноза. Мне нужны сроки. – Они будут делать ежедневные УЗИ. Я бы сказал, четыре-пять дней. Шерлок театрально стонет и роняет руку на живот поверх одеяла. – Потом тебе потребуется помощь, – замечает Джон. – С гипсом и на костылях тебе будет тяжело подняться по лестнице. Или надеть штаны. Или залезть в ванну, чтобы принять душ. Шерлок поднимает на него гневный взгляд в ответ на предположение, что он не сможет сам позаботиться о себе. – Майкрофт наймёт кого-нибудь. – Этого не будет. – Прошу прощения? – Мы должны утрясти кое-какие мелочи, но это буду я. И миссис Хадсон. Разумеется, главным образом я. Я больше не оставлю тебя одного. Не сейчас. – Исключено. – Ты отказываешься от моей помощи? – вопрошает Джон с наигранной обидой. – Почему? – Я... я не хочу навязываться, – опешив, отвечает Шерлок. – У тебя скоро будет ребёнок. – Врёшь. Шерлок практически замирает с открытым ртом. Это редкое зрелище – Шерлок Холмс, лишённый дара речи. – Есть причина. Та же причина, по которой ты всегда тщательно закутываешься в пальто, куртку, плед – что угодно, что есть под рукой, чтобы не дать мне увидеть. Но я видел, и мы должны об этом поговорить. Прямо сейчас. – Ничего подобного я обсуждать не намерен. И тебя это в любом случае не касается. Джон встаёт, пытаясь сохранять спокойствие. Он хочет закричать, дать себе волю, но Шерлоку это не поможет, и на этот раз он должен подумать о чём-то, кроме своего гнева. – Зачем ты так? – голос Джона звучит выше обычного, но достаточно сдержанно. – Зачем ты говоришь мне такие вещи? Почему меня не должно это касаться? Шерлок избегает его взгляда. – С этим давно покончено. Я исполнил твоё желание, я здесь. Живой. Даже устроил так, чтобы твоя жена не попала в тюрьму. Чего ещё ты хочешь? – Ты не здесь. Не полностью. Чего-то не хватает. Того, что ты пытаешься заткнуть героином, кокаином и расследованиями, и этой проклятой организацией свадьбы. Я знаю тебя, и я знаю нас, и всё не так, как должно быть. – Это как-то связано с тем, что ты пытался обсудить ранее? Твоё посттравматическое расстройство вернулось? Джон смотрит на Шерлока в упор. Тот либо неожиданно поглупел, либо откровенно лукавит. Джон прилагает все усилия, чтобы стереть тревогу со своего лица и заменить её обычным любопытством. – Что случилось с твоей спиной? Давай, Шерлок, используй всё своё воображение. Сочини лучшее в мире прикрытие. Обмани меня. Обмани всех. И смотри мне прямо в глаза, когда будешь это делать. Шерлоку требуется много времени, прежде чем ответить. – Ты говорил с Майкрофтом? – осторожно спрашивает он. Джон пожимает плечами: – Нет. А должен? – Нет. Здесь не о чем говорить. – Шерлок делает всё возможное, чтобы его голос звучал непринуждённо. – Я устал. Дай мне поспать. Разве не об этом вы, доктора, вечно твердите, что сон полезен? Джон вздыхает. Неплохо всё-таки быть в состоянии ответить прямым точечным ударом, когда Шерлок так непреклонно пытается отгородиться. Сделать то, что сделал с ним сам Шерлок при их первой встрече – пробиться сквозь его защиту. Но Джона не так просто смутить слабым отпирательством. Он не оставит попыток, пока Шерлок не поддастся. Потому что так продолжаться больше не может.