You're the best of me I am the ghost of you* – Saint Saviour
– Неужели история с Гарри тебя не научила, что иногда надо просто отступить и заняться наконец собственной жизнью? – спросила Мэри Джона несколько недель назад, когда он рассказал ей, что опасается нового срыва Шерлока. Джон тогда поджал губы и вышел из кухни, бормоча что-то о том, что пойдёт прогуляться. Оба знали, что он не собирается бродить вокруг дома, а скорее всего сядет на метро до Бейкер-стрит, но почему-то они всегда обходили этот вопрос стороной. Сейчас Джон ответил бы ей, что если медленное сползание Гарри в пропасть его чему-то и научило, так это тому, что никогда нельзя ставить крест на тех, кого любишь.* * *
Джон поворачивается на каблуках и шагает к посту медсестёр. Дежурная сестра из ночной смены отрывает взгляд от удалённого монитора, подключённого к монитору в палате Шерлока. – Доктор Ватсон, всё в порядке? Показатели становятся... – Где дежурный по интенсивной терапии? – прерывает её Джон. – Мне нужно поговорить с ним как можно скорее. – Я сообщила ему о тревожных показателях десять минут назад, но, боюсь, он отошёл в кардиореанимацию. – Мне плевать, даже если у него чаепитие с Королевой. Звоните ему снова. Если вам нужен дополнительный стимул – вот! – Джон хлопает ладонью с бланком анализа газов артериальной крови по стойке перед ней. Медсестра поднимает брови, пробегает пальцами по цифрам и берёт трубку без дальнейших возражений. Дежурный реаниматолог появляется через несколько минут, зевая на ходу. – Доктор Ватсон? Проблемы с мистером Холмсом? – спрашивает он, заметив нервную дробь пальцев Джона по стойке. – Ему нужно сделать межрёберную блокаду. Срочно, – выпаливает Джон. – Это всего на полдня. Максимум. Потом нужно повторять, – отвечает реаниматолог не в особом восторге от перспективы. – Мы тут пытаемся выиграть время. Если это даст нам восемь часов – хорошо, если больше – ещё лучше. Слушайте, я уже всю голову себе сломал, пытаясь что-то придумать. Он отказывается от морфия, и я не хочу, чтобы он потерял сознание. Если обновлять блокаду – проблема, дайте мне флакон лидокаина, и я, чёрт возьми, сделаю всё сам. – Всё-таки обычно мы этого не делаем. – Он не ваш обычный пациент, он – чёртов Шерлок Холмс, и если вы не хотите провести следующий час интубируя его и разбираясь с последствиями, я вам советую не тянуть! Реаниматолог собирается что-то возразить, но Джон сурово придавливает его взглядом, сжимая руки в кулаки, и более молодой врач захлопывает рот. Затем Джон следует за ним в палату Шерлока. Майкрофт отходит от кровати, освобождая место. Джон прикусывает язык, чтобы не подгонять коллегу. Он знает, что перед такой процедурой тот должен оценить ситуацию. И знает, что одна из причин его собственного острого нетерпения – это чувство вины, за то, что он позволил этому продолжаться так долго. Пока Джон следит, как врач завершает беглый осмотр, мысль об оказанном Шерлоком доверии посещает его снова, накрывая с головой. На этот раз это приносит с собой ещё одно открытие – сокрушительное осознание того, как он ошибся в Шерлоке. Джон принял инсценировку самоубийства и два года пряток за предательство, глубоко укоренившееся недоверие, когда на самом деле это могло быть чем угодно, только не этим. Шерлок оставил его в неведении, рассчитывая, что Джон верит в него и сохранит надежду на то, что это не конец их истории. А он вместо того, чтобы держаться, сходил с ума от горя, потеряв себя настолько, что едва не отправился следом за мёртвым другом. А потом постепенно отпустил и продолжил жить дальше. Джону хочется что-то сломать, размозжить кулаки о кирпичную стену, что угодно, что могло бы причинить хоть каплю той боли, что испытал Шерлок, когда вернулся и увидел, что человек, который должен был в него верить, сдался. И всё же, несмотря ни на что, Шерлок передал право распоряжаться своим здоровьем и жизнью в руки Джона. И пусть Джону потребуется всё отпущенное ему время, чтобы исправить случившееся и оправдать такое доверие... Ход мыслей Джона прерывает грохот вкатываемого портативного рентгена. Быстро делается снимок грудной клетки, который показывает коллапс участков лёгких, развившийся из-за неглубокого беспорядочного дыхания. Показатели сатурации остановились в районе семидесяти и ниже не падают, так что реаниматолог признаёт, что предложенный план осуществим. Джон сжимает бортик кровати. – Шерлок? – В ответ доносится только хриплое дыхание. – Шерлок, мы собираемся кое-что попробовать, но нам придётся посадить тебя боком. На этот раз Джон получает кивок. Реаниматолог ненадолго выходит в коридор за медсестрой и необходимым оснащением. – Майкрофт, потребуется ваша помощь, – просит Джон, хотя на самом деле это больше похоже на приказ, – надевайте перчатки, – добавляет он, и старший Холмс включается в действие: закатывает рукава рубашки, берёт пару одноразовых перчаток из гнезда в стене и встаёт у кровати, ожидая дальнейших указаний Джона. – Держите сломанную ногу. Джон перемещает вакуумный отсос левого дренажа на противоположную сторону кровати, просовывает одну руку под колени Шерлока, а другой обхватывает его за талию. Каким бы осторожным Майкрофт ни пытался быть, из проколов на его руки просачивается немного крови, когда они аккуратно поворачивают Шерлока на четверть оборота. Майкрофт, кажется, даже не замечает этого, и Джон неожиданно проникается уважением к этому человеку, которого Шерлок много раз описывал как напыщенного офисного клерка. Джон знает, что Майкрофт непосредственно приложил руку к возвращению Шерлока домой, но, не располагая многими фактами, ему остаётся только догадываться, насколько активное личное участие тот принимал в миссии. Здоровая нога Шерлока теперь свешивается с края постели, а сломанную по-прежнему крепко держит Майкрофт. Реаниматолог возвращается с лотком, в котором несколько флаконов местного анестетика, набор коротких одноразовых игл и пузырёк йода. Шерлок едва реагирует, когда его спину дезинфицируют холодным раствором. Ему не на что опереться, так что Джон заходит между его ног, и тот обхватывает его трясущимися руками за плечи. Для каждого сломанного ребра требуется отдельный блок на проходящий по его нижнему краю нерв, но вся нехитрая процедура занимает считанные минуты. Анестезия начинает действовать ещё через несколько минут. Шерлок роняет руки с плеч Джона, опускается боком на матрас, делая первый нормальный, глубокий вдох за несколько часов, и закрывает глаза. – Хочешь лечь на спину? – спрашивает Джон. – Нет, – тихо раздаётся из-под кислородной маски. Джон осторожно перехватывает у Майкрофта устройство внешней фиксации, и вместе с медсестрой они устраивают ногу на сложенных друг на друга подушках. К тому времени как они заканчивают, Шерлок уже спит.* * *
В течение следующих полутора суток Джон помогает медсёстрам менять насквозь мокрые от пота простыни; он держит лоток для рвоты, пока руки от усталости не начинают трястись так же, как у Шерлока; он обсуждает скорость инфузии норадреналина и дозы галоперидола с реаниматологами; он забывает поесть, и приехавшая Молли тащит его в больничный кафетерий, только затем, чтобы посреди обеда Майкрофт вызвал его обратно, потому что у Шерлока случился новый приступ паники и началась гипервентиляция; он приносит Шерлоку бессчетное количество стаканов воды и покупает бутылки ужасного на вкус спортивного напитка из автомата в коридоре, чтобы справиться с бесконечной жаждой, и умудряется сохранять спокойствие, принимая на себя всю тяжесть его гнева, когда тот отказывается больше пить, хотя уровень натрия в его крови опасно снижается.* * *
За эти пять дней Майкрофт Холмс открывается для Джона с новой стороны. Таким измученным и уставшим Джон его ещё не видел. Каждый день он добросовестно приходит и сидит в палате по несколько часов, делая немного, а говоря и того меньше, но присутствуя и тихо наблюдая, как Джон ухаживает за его братом. Джон догадывается, что тот воскрешает собственные воспоминания о тех днях, когда был для Шерлока единственной опорой, и, кажется, испытывает облегчение оттого, что теперь может переложить часть своих забот на Джона. По его реакции Джон понимает, что эти пять дней – едва ли единичный случай, ужас, который им никогда больше не придётся пережить, и этот демон будет преследовать Шерлока всю жизнь, поджидая за каждым поворотом. Всего-то и надо – подходящий предлог.* * *
Ночь. Джон не проверял время уже несколько часов. Он брызгает водой себе в лицо и выходит из маленькой смежной ванной, не потрудившись выключить свет. В палате почти темно. Единственный свет проникает через жалюзи из окна в коридор – люминесцентное желтоватое освещение всё делает изношенным и крапчатым. Изголовье поднято почти вертикально, потому что Шерлока до сих пор тошнит, но он так ослаб, что больше не может сидеть, не опираясь на кровать. Его кудри разлохматились и свалялись, крошечные лопнувшие сосуды окрасили кожу век в почти пурпурный, глаза запали от обезвоживания, настигшего его, несмотря на бесконечные капельницы с растворами. Он дрожит, а похожие на тик подёргивания всё ещё продолжаются в меньших мышцах его подпёртой подушками сломанной ноги, несмотря на хинин и миорелаксанты, которые ему вводят. Джон подходит к кровати и осторожно касается тыльной стороной ладони его лба. Тот вздрагивает, вскидывает руку, перехватывая его запястье, но он так обессилел, что не может ее удержать, и рука падает обратно на матрас. Лоб Шерлока теплее, чем следует, и Джон хмурится, думая, что врачам реанимации стоит назначить ему антибиотики более широкого спектра. Внезапно Шерлок резко подаётся вперёд, руками болезненно обхватив свой живот и тяжело дыша. Джон уже знает, что это значит, молча берёт металлический лоток, который оставили медсёстры, и держит под подбородком Шерлока. Его тошнит с небольшим количеством крови – слизистая пищевода повреждена из-за частой рвоты. По-прежнему не открывая глаз, Шерлок сплёвывает немного слюны с кровью и сглатывает, морщась. – Ничего... не... выходит... – задыхаясь произносит Шерлок и слабо отталкивает руку Джона. Он осторожно опускает лоток рядом с кроватью, стараясь не греметь металлом по полу. Тяжелая абстиненция принесла с собой головную боль и повышенную чувствительность к громким звукам и яркому свету. Шерлок снова откидывается на поднятое изголовье, неловко накренившись влево так сильно, что почти падает. Джон склоняется над ним, берёт за предплечья и помогает выпрямиться. Затем собирает спутанные провода, тянущиеся крест-накрест, перебрасывает на другую сторону кровати (ЭКГ монитор мгновение тревожно пищит, когда эти перемещения вызывают помехи с сигналом), опускает бортик и садится рядом, прижимаясь боком. – Поговори со мной, – тихо просит Джон, обнимая Шерлока за плечи. – Как ты? Шерлок, безвольно осев на кровати, перекатывается головой по подушке и приваливается к плечу Джона, затем чуть разворачивается, закинув на него левую руку, и слабо цепляется пальцами за его джемпер. – Устал, – шепчет Шерлок потрескавшимися губами. – Могу я получить это в письменном виде? – шутит Джон, улыбаясь. Джон чуть придвигается. Шерлок не шевелит ни мускулом, просто позволяя ему устроить их так, чтобы обоим было удобно на поднятом изголовье, и осторожно перебирает музыкальными пальцами на плече Джона, зарываясь глубже в мягкий материал джемпера, кажется, даже не осознавая этого. – Почему ты всегда так? – произносит Шерлок совершенно серьёзно. – Как? – шепчет Джон ему в волосы. – Изображаешь удивление, стоит мне признаться, что я устал, голоден или мне плохо. Я ведь не машина. Я не машина, Джон, – говорит Шерлок тихо, но настойчиво. – Я это знаю, знаю. Прости. Сейчас не время напоминать Шерлоку, что он почти о себе не заботится, или о том, что описывает своё тело в отчуждённых и технических терминах, потому что Джон понимает, что сейчас Шерлок признался ему, что лицо, которое он всегда демонстрировал миру и которое Джон видел за считанные минуты до его падения, было тщательно продуманной маской. Маской, которая должна была скрыть непомерность его жертвы. – Я хочу, чтобы ты сам почаще об этом помнил, – добавляет Джон тихо. Вдруг ему приходит в голову, что Шерлок мог быть вовсе не уверен, что переживёт уничтожение сети Мориарти. Не уверен, что они когда-нибудь увидятся снова. И история с Магнуссеном должна была вызывать у Шерлока ужасное чувство дежавю: ещё одна самоубийственная миссия, ради которой он вынужден оставить Джона. Кому под силу пройти через такое дважды и хоть немного не сойти с ума?