Game after game we play Our twisted snakes and ladders Time for the rules to change * – Lauren Aquilina
На пятый день абстиненция начинает затихать. Это было всё равно что смотреть, как последние языки пламени лесного пожара постепенно превращаются в тлеющие угли, оставляя позади следы разрушения, но и обещание, что рано или поздно снова всё зазеленеет, начнёт новую жизнь. То, что Шерлок до сих пор дышит после пяти дней такого ада, заставляет Джона восхищаться его силой даже больше, чем прежде. Что в Шерлоке не изменилось, так это его поведение. Его обычная колкость вернулась с лихвой, и он явно решил свернуть политику честности и открытости, теперь, когда ему стало лучше, как он торжественно объявил Джону и Майкрофту. Эти дни уязвимости, как ложка дёгтя, не давали Шерлоку покоя, и он ничего так не хотел, как стереть воспоминания о них и утвердить свою независимость. Во многом создавалось ощущение, что этих пяти дней никогда и не было.* * *
По какой-то причине, непостижимой даже для Джона, как только Шерлок более-менее пришёл в себя, он первым делом стал настаивать на том, чтобы получить доступ к регуляции перфузора. Он потребовал от Джона, чтобы тот сказал ему код для разблокировки настроек. – В инфузионной смеси нет опиатов, – напоминает ему Джон. – Я это прекрасно знаю и вполне в состоянии оценить собственный уровень боли и установить соответствующие настройки. Дай мне коды. – С чего ты взял, что они у меня есть? – В онлайн-инструкции сказано, что код одинаков для всех устройств из одной партии. В своё время тебе должна была попадаться эта модель. – Будь это даже так, я бы не дал тебе коды. – Ты понимаешь, что я в любом случае могу его вычислить сам и спрашиваю тебя только из вежливости? Может, он просто хочет, чтобы хоть что-то было ему подконтрольно, ведь сейчас он почти ничего не решает, размышляет Джон. Он не вдается в дальнейшее обсуждение, надеясь, что интерес Шерлока сам сойдёт на нет. Однако, когда Джон отрывает взгляд от книги час спустя, Шерлок уже разобрал аппарат на части, используя всего лишь уголок его клубной карточки «Теско». Джон закатывает глаза и уходит на пост медсестёр попросить новый перфузор, желательно с замыкающим устройством, если такие есть. Когда он возвращается в палату, то обнаруживает, что его стул занял незнакомый врач. Пожав Джону руку, тот представляется челюстно-лицевым хирургом, которому поручено разработать план лечения старой несросшейся трещины нижней челюсти Шерлока. Джон опешил. Возможно, об этом говорили в скорой помощи, а может и нет – он всё равно был слишком расстроен, чтобы потом вспомнить. Так или иначе, это ещё одна проблема, которую Шерлок решил проигнорировать и скрыть от Джона. Джон молча слушает, настораживаясь, когда Шерлок с хирургом договариваются исправить челюсть в амбулаторных условиях, после того как Шерлока выпишут. Затем врач прощается и выходит. Когда они снова остаются вдвоём, Шерлок под пристальным взглядом Джона берёт с тумбочки мобильник и начинает возиться с ним, кажется совершенно не замечая, что Джон отчаянно нуждается в объяснениях. – Так вот почему ты на свадьбе ничего не ел, кроме торта? И почему неожиданно начал отдавать предпочтение супам, когда мы ходили поесть? В последнее время всё, что касалось Шерлока, приобрело двойной смысл. Каждый жест, от которого ещё совсем недавно Джон отмахнулся бы как от безобидной причуды, теперь становился зацепкой. Так вот как оно для Шерлока – весь мир загадка? – Всего лишь трещина в кости. Заживёт. Всего лишь трещина. Всего лишь порванные лёгкие. Всего лишь немного героина. Всего лишь сотрясение. Всего лишь моя жизнь? Джон дёргает себя за волосы, чтобы не сорваться, а потом прячет трясущиеся руки в карманы джинс и поворачивается к Шерлоку, который смотрит на него с подозрением, явно не зная, чего ожидать. Это не укладывается у Джона в голове, но ведь ему не впервой, так? Это не укладывалось у него в голове с первой наносекунды, когда странные многоцветные глаза остановились на нём несколько лет назад в Бартсе. – Только вот ведь незадача – она до сих пор не зажила, а значит без лечения не обойтись. Ты и дальше будешь это просто игнорировать? Шерлок без зазрения совести пожимает плечами. – Полагаю, совершенно бесполезно пытаться спрашивать, что вообще случилось с твоей челюстью? Тебе не показалось необходимым вылечить её сразу после перелома? Шерлок смотрит на него взглядом, который Джону уже давно ненавистен – как будто идиотизм Джона настолько безграничен, что он даже не заслуживает объяснений. Защитный механизм, напоминает себе Джон, но этого даже близко не достаточно, чтобы заглушить его гнев. – Первый заместитель Мориарти владел замечательным хуком справа. Я работал под прикрытием, Джон, у меня не было времени ходить по стоматологам. – Я словно со стеной говорю! – восклицает Джон.* * *
На следующее утро, когда он снова собирается зайти в палату Шерлока, после того как немного перекусил в ближайшем кафе, Джон останавливается, услышав тревожные звуки изнутри. Он заглядывает внутрь и тут же пригибается, когда поднос полный еды с грохотом врезается в стену рядом с дверью. Джон отступает назад в коридор. Десять секунд спустя из палаты выскакивает Майкрофт, а вдогонку ему летит наполовину полная кружка чая, разлетаясь на тысячу осколков о закрывшуюся дверь. Майкрофт качает головой. Джон разворачивается на каблуках и решает сходить домой проведать Мэри.* * *
Скромная палата становится слишком мала для них двоих. Слишком мала, чтобы убежать от того, чего Джон не хочет слышать, а Шерлок не хочет обсуждать. Когда на следующее утро Джон возвращается в больницу, Майкрофт, устроившийся на стуле на посту медсестёр, поворачивается к нему, опираясь на зонт. – Джон, – в его приветствии нет даже намёка на вежливую улыбку. Без лишних церемоний, каждый понимает, что давно назревший разговор сейчас произойдёт, потому что это стало необходимо. Они молча идут в больничный кафетерий. У Джона возникает внезапная мысль взять что-нибудь Шерлоку. Он покупает шоколадку. Шерлок заявлял, что ненавидит тот единственный сорт, что у них есть в продаже, а значит Джону тоже может что-то перепасть. Его ненадёжный аппетит только в одном постоянен – неисправимый сладкоежка, он скорее стащит угощение Джона, чем поделится своим. – Я полагаю, абстинентный синдром перестаёт быть проблемой, – замечает Майкрофт, когда они занимают столик в углу. В отличие от Шерлока, имеющего привычку либо обжигать язык, либо нетерпеливо дуть на чай, чтобы остудить, у Майкрофта хватает выдержки подождать, пока он остынет, чтобы пить его спокойно. – Слабое утешение. – Шерлок винит меня в том, что вы стали чересчур озабочены его самочувствием. Поэтому он запрещал визиты, пока был в заключении. Джон от удивления приоткрывает рот. – Прошу прощения? Майкрофт поджимает губы и выглядит обеспокоенным. – Подозреваю, он не хотел, чтобы вы стали свидетелем этой проблемы. У Джона возникает искушение в ярости выскочить из-за стола. – Вы сказали мне, что он в одиночке и посетителей не пускают! Чёртово враньё, Майкрофт! – Он действительно был в одиночке. – И именно в этот раз вы решили выполнить его пожелания, да?! – Джон отталкивает свой сэндвич на край стола. Голод прошел. – Какой подходящий момент, чтобы прекратить вмешиваться в его жизнь. Вы позволили ему пройти через это одному. Да что с вами такое?! Майкрофт раздражённо оглядывается по сторонам. – Понизьте свой голос, доктор Ватсон. Устроив сцену, вы ему ничем не поможете. Джон все ещё кипит. – Возможно, если бы я повысил его чуть раньше, вашему брату, которого вы якобы так любите, не пришлось бы пережить ломку в грёбанной тюремной камере! Майкрофт ставит свою кружку на стол, повернув ручку так, чтобы было удобно снова взять. Джон ненавидит это, ненавидит эту просчитанную манеру, с которой Майкрофт Холмс подходит ко всему. – Уверяю вас, у него был доступ ко всем необходимым удобствам и качественной медицинской помощи. Он был заключённым на объекте МИ6, а не в обычной тюрьме. Джон откидывается на спинку стула, его гнев несколько ослабевает. И как бы ему ни хотелось ещё немного поорать, он должен перейти к более конструктивным вопросам. – Шерлок, кажется, не верит, что я ещё не пытался выведывать у вас, что с ним случилось за те два года, пока его не было. – Джон, я должен предупредить вас – как бы я ни был уверен в том, что это пошло бы ему на пользу – я обещал об этом не распространяться. Джон ставит кружку на стол громче, чем намеревался. – Он ничего мне не говорит. – Значит, я ваша единственная надежда, так? Ваш единственный шанс взять моего брата измором, заставить его открыться вам? Позвольте мне напомнить, что вы тот человек, за которого он умер, ради которого он изменил свою жизнь, и для которого он организовывал свадьбу. – В устах Майкрофта организация свадьбы звучит как преступление сродни геноциду. – Я охотно признаю, что он упрям до крайности, но в настоящее время он не может закрыться у себя в комнате или хлопнуть дверью. Интересно, может быть, вы тоже что-то недоговариваете, и это осложняет решение его проблем? Джон медленно выдыхает. – Почему он запретил вам что-либо говорить? Вы видели его спину, я полагаю? Вы знаете, что с ним сделали? Чёрт, просто скажите мне, Майкрофт! Майкрофт трёт переносицу. – Я не совсем уверен, что вы хотите услышать всё, что он должен сказать. Именно поэтому я выполняю данное ему обещание не раскрывать вам этих сведений. – Я врач, вряд ли мне нужно вам это напоминать. Я слышал много ужасного. Не думаю, что то, что он может мне сказать, так уж сильно меня шокирует. Я в курсе, как такие вещи могут влиять на людей. – Трудность не в том, что случилось, а в том, что случилось всё это с ним – и у него свои причины держать вас в неведении. – Со всем вашим чёртовым упорством следить за каждым нашим шагом, от вас никакого проку, – говорит Джон, выбрасывая свой недопитый стаканчик в ближайший бак, и уходит к лифтам.* * *
В течение следующих нескольких дней Шерлок избирает новую тактику под названием "во всём виноваты наркотики", чем доводит Джона до белого каления. Он прибегает к ней при любых, даже самых осторожных расспросах о тех панических эпизодах, которым Джон был свидетелем. – Я был под кайфом, дезориентирован и истекал кровью. Кто угодно в таком состоянии мог неверно оценить обстановку и, как ты красноречиво выразился, "психануть". – Как тогда в Дартмуре? Шерлок прямо сияет: – Именно, как в Дартмуре. – Но ведь тогда в Дартмуре ты был в полном порядке и велел оставить тебя в покое. – Нет, Джон, разумеется я был не в порядке. – Если ты врал мне тогда, почему я должен верить тебе сейчас, когда ты утверждаешь, что с тобой всё хорошо, и нам не о чем говорить? – Скажи мне, Джон, почему ты так упорствуешь в своём моральном вероломстве? Джон собирается ответить, когда дверь открывается, и в палату просачивается Мэри с чашкой кофе, а следом за ней – Майкрофт. Шерлок, похоже, счастлив, что их прервали. Джон смотрит на Мэри и решает, что всё равно не отступит, пусть даже теперь у них появилась аудитория. – Ты ведь никогда не задумывался, как твои выходки влияют на тех, кому ты небезразличен?! – говорит он громче, чем рассчитывал. Майкрофт хмурится. Мэри садится на ближайший стул. Шерлок смотрит на дверь, поджав губы и избегая взгляда Джона. – Ты никогда не задумывался, ни на секунду, каково мне видеть, как мой друг – мой лучший друг – делает такое! Джона сбивает то, как Шерлока передёргивает каждый раз при слове "друг", будто это какое-то оскорбление. – Поддержи меня, бога ради! – обращается Джон к жене, сидящей в тщательно выверенной позе на оккупированном ею стуле. Джон ненавидит эту просчитанную манеру, с которой Шерлок, Майкрофт и Мэри держат себя. Вечная ложь, драма и продуманный фасад. – Да, друзья так друг с другом не поступают, – произносит Мэри довольно язвительно с акцентом на том же слове, Джону это кажется странным. Он крутит головой, ища взгляда Майкрофта, тот выжидающе стоит у двери. – Ну хоть вы ему скажите! По какой-то пока непонятной мне причине, учитывая как сильно он делает вид, что вас ненавидит, он к вам прислушивается. Скажите ему, как то, что он делает, влияет на окружающих! Майкрофт смотрит на Джона устало. У него, кажется, всегда были тени под глазами, но в последнее время они стали глубже, делая его старше, чем он был на самом деле. – Я говорил ему это, – как всегда сдержанно произносит он, но добавляет вздох сожаления. – Ещё как говорил. Шерлок сохраняет всё то же выводящее из себя притворно невинное выражение лица, которое он иногда "надевает", когда пытается делать вид, что не понимает, что вообще происходит. – Будешь продолжать в том же духе? Ну, ладно, – обращается Джон к Шерлоку. "А мне плевать", – хочет добавить он в порыве гнева, но молчит, дав зарок никогда больше не говорить Шерлоку подобное.