Moving on Is moving in slow motion To keep the pain to a minimal Weightless, only wait for a fall – Daughter
Джон благодарен Мэри. Благодарен за то, что та оставила его в покое на все девять дней, пока Шерлок находился в одиночной камере, куда Джон не мог пробиться. За то, что молча перенесла всех его пациентов, потому что он был не в состоянии даже переодеть пижамные штаны. Не попрекала, когда он оставлял многочисленные тарелки с едой нетронутыми, или когда он, запираясь в их спальне, кричал по телефону на Майкрофта, потому что его не пускали к Шерлоку. Когда он переживал, что заключение собьёт Шерлоку режим сна, которого у него и так никогда не было, и что тот почти ничего не ест, а тюремную еду возненавидит тем более, а ведь он и так слишком худой – Мэри не напоминала, что речь идёт о взрослом человеке в здравом уме, а вовсе не о ребёнке. Мэри молчала даже тогда, когда Джон ушёл из их постели в ночь перед ссылкой Шерлока рыдать один в диванную подушку, чтобы не дать себе сорваться на аэродроме. (Ну, может быть за это он не очень благодарен, всё-таки капля сочувствия ему бы не помешала). Но благодарность Джона не меняет того факта, что между ними всё кончено. Кончено, потому что их связывали только равнодушный расчёт и одинокая безысходность, обманчиво принятые за любовь. Майкрофт звонит сообщить, что поможет Мэри перебраться в неназываемую страну с условием, что за ней будут следить, и она больше никогда не попытается выйти на связь.* * *
– Мне нужно пойти домой собрать вещи, – говорит Джон Шерлоку на другой день. Мэри переночует в отеле, чтобы дать ему возможность съехать без необходимости видеться с ней. – Не уходи, – тихо просит Шерлок. Джон хмурится. Шерлок стал очень молчаливым после её ухода. Он кажется расстроенным, даже подавленным. Может быть, он тоже испытывает сожаление или вину за то, что не смог это остановить, пока всё не зашло слишком далеко? Или, став свидетелем того, как Джон прогнал Мэри из своей жизни, он вспомнил, как когда-то боялся, что с ним самим произойдёт то же самое? Не этот ли страх заставил его обратить их откровенный серьёзный разговор в заминированном вагоне в злую шутку? Не уходи. И Джон остаётся.* * *
Откинувшись на изголовье кровати и торжественно скрестив руки на груди, Шерлок выглядит так, будто сейчас его представят Королеве (не то, чтобы Шерлок держался бы так чинно, будь у него на самом деле аудиенция с Королевой). Его собираются везти в рентгенологию. Врачи хотят убедиться, что в легких нет инфильтрации. – Зачем ты мне там нужен? – резко останавливает он Джона, когда тот собирается пойти следом.* * *
После того, как Шерлок прыгнул с крыши, бóльшую часть своих пожиток Джон оставил на Бейкер-стрит. Как оставил там бóльшую часть своей жизни и своего сердца. – Я должен сегодня съехать, – повторяет Джон тем же вечером за чаем. – Ладно, – отвечает Шерлок, начиная беспокойно переключать телеканалы, не задерживаясь ни на одном. Наконец отложив пульт, он медленно вытягивает руки вверх настолько, насколько позволяет боль в рёбрах. Он так и не задаёт вопрос, который практически висит в воздухе: куда Джон переезжает из их с Мэри дома? Затем он проводит рукой по своим засаленным спутанным волосам и брезгливо морщится. Хотя плевральных дренажей больше нет, аппарат внешней фиксации на ноге по-прежнему надёжно приковывает его к постели, а следовательно, о дýше можно забыть. Но будь он даже более подвижен, вряд ли у него хватило бы сил помыться самостоятельно. А от мытья в кровати он категорически отказывается. Джону кажется, что это часть его умышленного плана по моральному шантажу окружающих: смотрите, до чего меня здесь довели, отпустите меня домой, где я смогу привести себя в порядок. Что будет, когда Шерлока наконец выпишут? Сколько заначек у него ещё осталось в квартире? – “Контролируемое употребление не фатально, а воздержание не несёт бессмертия”. Что это была за чушь? – неожиданно спрашивает Джон. – Если ты цитируешь меня, то я, к сожалению, не помню, чтобы говорил такое, – пожимает плечами Шерлок. – Должно быть, тогда я был под кайфом. – На что это похоже? Кажется, вопрос его удивил. Он на секунду прикасается к сгибу левой руки, и Джон задумывается, делает ли он так, сам того не осознавая, всякий раз, когда заходит речь на эту тему. Как курильщик, которому необходимо держать что-то между пальцев. – Всё приобретает смысл. А потом всё наконец останавливается.* * *
Джон вздыхает, зло смаргивая влагу в уголках глаз, и поворачивает ключ в замке. Дом Мэри. Их дом. Но так и не ставший его домом. И уже не станет. Он не включает свет в коридоре, он прожил здесь достаточно долго, чтобы найти дорогу по памяти. Забрав полиэтиленовый мешок из-под раковины на кухне, он отправляется в ванную. Взмахом руки опустошает свою полку в шкафчике прямо в мешок, не удосуживаясь проверить содержимое и посмотреть, не лучше ли что-то сразу выбросить в мусор. Потом идёт в спальню, вытаскивает свой чемодан из-под кровати – зачем он положил его туда, а не на чердак или в чулан в коридоре? – достаёт раздражающе ровные стопки своих рубашек из шкафа и бросает всё в чемодан. Мэри настаивала, чтобы его бельё было сложено именно так, но стопки у неё всегда получались слишком высокими и плотными, и неизменно разваливались, когда Джон пытался вынуть оттуда рубашку. Он открывает ящик с носками. Мэри сворачивала их в тугие, упругие рулоны, все цвета вперемешку. Ничего общего с маниакальным порядком в носках Шерлока, который тот когда-то пытался привить и Джону. C Мэри всё было так – бессмысленно, но пригодно к существованию. Как и сам Джон после-Шерлока. Неподходящие друг другу фрагменты, упрямо и как попало соединённые вместе. Джон садится на кровать, невольно берёт подушку Мэри и подносит к лицу. Он различает её духи и лимонный шампунь. Аромат всё такой же знакомый и успокаивающий, навевает воспоминания об уютных вечерах, недорогих приятных ужинах в ресторанах, тёплых объятиях и скучных вечеринках. Раздаётся звонок, и Джон бросает подушку обратно. Он суёт руку в карман брюк, судорожно хватает телефон, извлекает его наружу и поспешно жмёт кнопку "принять вызов", не глядя, кто звонит. Это могут быть из больницы, поэтому неважно, какой номер высветится на экране. Вдруг что-то с Шерлоком. – Джон? – сухо осведомляется Майкрофт, Джон с опозданием понимает, что сам до сих пор не успел издать ни звука. – Майкрофт? – спохватывается он. – Всё хорошо? – Да, вполне, – по голосу слышно, что тот колеблется. – Вы всё-таки решили вернуться к нашему недавнему разговору? – подсказывает Джон, стараясь сдержать свой скептицизм. На тебе где сядешь, там и слезешь. – Я звоню не для того, чтобы говорить, а чтобы вы смогли послушать, – многозначительно произносит Майкрофт. Джон открывает рот, собираясь пожаловаться на поздний час и на то, что его нервы уже не годятся для разгадывания ребусов, но тут слышит шорох и звук открываемой двери и внезапно всё понимает – понимает, какую хитрость задумал Майкрофт. Он хочет обойти собственное обещание, данное Шерлоку, ничего не рассказывать Джону. Формально тот его не нарушит – Я ничего ему не говорил – но если Шерлок когда-нибудь об этом узнает, он удавит обоих. Джон, с улыбкой покачав головой, вцепляется в телефон обеими руками, прикрыв ладонью микрофон и затаив дыхание, и весь обращается в слух. – Это Джон прислал тебя приглядывать за мной? – доносится до него резкий голос Шерлока на другом конце. Звук настолько хороший, что Джон удивляется, куда Майкрофт мог спрятать телефон. – Нет, Шерлок. Ты считаешь, я не могу проведать больного брата по собственной инициативе? – Ты, должно быть, ужасно занят управлением миром. Слышен скрип, и Джон догадывается, что Майкрофт сел в то самое неудобное кресло рядом с кроватью, которое часто занимает сам Джон. – Как ты? – Голос Майкрофта в меру обеспокоенный. – Великолепно. Учитывая моё нынешнее местопребывание, – заявляет Шерлок с вызовом. – Рад это слышать. А как добрый доктор Ватсон? – Джон? Почему это тебя интересует? – Тебя тоже это должно интересовать, если ты не хочешь провести послебольничный период в моём доме. Джон представляет, как при этих словах Шерлок сверкнул глазами. – К чему ты клонишь, Майкрофт? – Ты поделился с ним своими догадками насчёт Мориарти и планом, который уже наверняка созрел в твоей гениальной голове? – Нет. Джон узнает только то, что ему нужно знать, и не раньше, чем это будет необходимо. – А тебе не приходило на ум, что он может расценить такое... стратегическое распределение информации как знак недоверия? И это может напомнить ему, что случилось в прошлый раз из-за подобной скрытности? – Я не хочу его обременять без нужды. У него и так хватает забот. – Верно. Ты – его забота, единственная. Шерлок фыркает. – Они разводятся, как я знаю. Я слышал, это не самый приятный опыт. Майкрофт устало вздыхает. – Значит, ты убеждён, что сможешь сделать всё сам? Вылечиться, победить Мориарти, а потом надеть свою шапку и снова разгребать проблемы всяких мелких сошек? – Тебя послушать, так это пустая трата времени. – Напротив, – отвечает Майкрофт, и Джон представляет, как тот сейчас вскидывает бровь. – Окончательное выведение Мориарти из игры и в моих интересах тоже. И если работа детективом держит тебя подальше от пресловутых субстанций, я только за. Что меня беспокоит, так это то, как упорно ты отталкиваешь от себя свои главные активы. Поправка, актив. Ты же понимаешь, о ком я. – Я раньше справлялся со всем сам. И сейчас смогу. Один. – Охотно верю. Но почему ты так этого хочешь?