I'll do what I can to be a confident wreck Can't feel this way forever, I mean There wasn't any way for anyone to settle in You made a slow disaster out of me* – The National
Время идёт, и Джон замечает, что Шерлок удивительно успешно обходится без каких бы то ни было нежелательных препаратов с тех пор, как они вернулись на Бейкер-стрит. Однако, зная как неохотно тот делится другими своими проблемами, Джон готов к тому, что и здесь всё обстоит сложнее, чем кажется на первый взгляд. На утро третьего дня Шерлок появляется на кухне, пока Джон завтракает. Джон старался не разбудить его, когда вставал, потому что ночь выдалась беспокойной, и до самого рассвета Шерлок не мог заснуть. – Доброе утро, – говорит Джон, заслышав его шаги в коридоре. Костыли лишили Шерлока способности передвигаться незаметно. Шерлок останавливается у стула Джона и выпрямляет спину, решительный и взволнованный: – Джон. – М-м? – Джон поднимает глаза, поднося к губам дымящуюся кружку чая. – Всего один раз. Мне нужно. Всего раз, и я обещаю, на этом всё. Джон хмурится, стараясь сохранять спокойствие. Ему не стоит уточнять, что именно нужно Шерлоку. То, как Шерлок нервно теребит пальцы и выглядит, будто взболтанная банка содовой, которую вот-вот откроют, говорит само за себя. Джон ожидал чего-то подобного. Шерлок сейчас не в том состоянии, чтобы пойти и самостоятельно достать то, что в данный момент требуют рецепторы его мозга, и Джон – его единственный шанс утолить это желание. – Я не могу работать. Я не могу поймать Мориарти. У меня нет ничего, кроме... этого, – говорит Шерлок, лихорадочным взмахом руки обводя их захламлённую гостиную. – Ничего. Ничего нет, – повторяет он. – Только один раз. Сам выбери, что это будет, сам определи дозу, мне всё равно, лишь бы... – Нет, так не пойдёт. Ты прекрасно справлялся, и мы не станем сейчас всё портить, только потому, что сегодня ты встал не с той ноги. Объяснение Шерлока явно не устраивает. – Никакого сочувствия к больному, так значит? Ты рад изображать няньку, повторять бессмысленные процедуры, приставать с витаминами, тромбами и разговорами, но когда доходит до реальной помощи, ты сразу на попятный. Зря стараешься, Шерлок. По крайней мере, это ответ на вопрос, когда наступит кризис. Ни слова не говоря, Джон встаёт, идёт в гостиную, забирает мобильник и ноутбук Шерлока, вместе со своим собственным, затем спускается по лестнице, стучит в дверь миссис Хадсон, и когда та открывает, передаёт вещи ей. Миссис Хадсон, ничуть не удивившись, молча кивает. Джон предусмотрительно обсудил с ней этот план ещё до того, как Шерлока выписали. Эта мера предосторожности призвана не дать Шерлоку связаться с кем-либо за пределами квартиры, чтобы получить желаемое. Джон отказывается от предложенного миссис Хадсон чая и возвращается наверх, навстречу буре.* * *
Шерлок стоит, прислонившись к креслу Джона, и кипит от гнева. – Может, позавтракаем? – как можно более непринуждённо спрашивает Джон по пути на кухню. Он заглядывает в шкаф под раковиной за сковородкой, когда неожиданный грохот, с которым Шерлок бросает свои костыли об пол, заставляет его вздрогнуть. – Я не позволю тебе диктовать, как мне жить! – яростно восклицает Шерлок. Джон сглатывает и поворачивается к нему: – Нет, но я определенно буду диктовать условия, на которых останусь жить с тобой. – Я не просил тебя об этом! Ни о чём этом! – Это и значит быть другом. И быть врачом. Иногда друзья и пациенты должны получать то, что им нужно, а не то, что они хотят. – Ну, для этого уже немного поздновато! – ёрничает Шерлок, присаживаясь на подлокотник кресла Джона. На его лице начинает играть недобрая улыбка, и Джон собирается с духом. – Скажи мне, – ощетинивается Шерлок, – не потому ли, что ты не в состоянии спасти свою сестру-наркоманку, ты сразу начинаешь жаловаться и командовать, когда чей-то образ жизни противоречит твоей буржуазной морали? Ты мог бы не вмешиваться, но ты решил остаться, как зритель, наблюдающий за крушением поезда, не потрудившись позвонить в службу спасения. – Это не я, а ты никогда не просишь о помощи. – Джон доволен тем, как ему удаётся сохранять спокойный тон. Он привык не реагировать на выпады наркозависимых пациентов, но это же Шерлок, он кого угодно выведет из терпения. К тому же, то, что происходит между ними, никак не назовёшь стандартными отношениями врача и пациента. – Мне интересно, – продолжает Шерлок, нарочито растягивая слова. – Может, это результат какой-то детской травмы, что ты окружаешь себя людьми, чьи вкусы и привычки позволяют тебе выгоднее смотреться на их фоне. – Всё сказал? – спрашивает Джон, скрестив руки на груди. Шерлок сейчас напоминает ему льва, высматривающего в стаде свою жертву: при малейшем проявлении слабости набросится и порвёт на части. Джон даже не верит, что тот всерьёз надеется этим чего-то добиться. Возможно, хочет просто отыграться. Но что бы ни двигало Шерлоком, он ещё не закончил. – Тебе нравится быть нужным. Ты прямо расцветаешь, когда люди зависят от тебя. Говорит ли это больше о тебе, чем о них? Тебя распирает от морального превосходства над их слабостями, и ты получаешь удовольствие, отказывая им в том, что им нужно. Тебе никогда не говорили, что у тебя есть садистская жилка? Это просто поразительно. Такой с виду безобидный, строит из себя простачка, а сам... – Шерлок отводит взгляд, явно борясь с гневом. Между ними всегда было своего рода негласное соглашение: Шерлок мог не колеблясь залезть любому человеку в голову и вытащить на свет всю его подноготную, но никогда не подвергал подобной экзекуции Джона. Если только это не было вопросом жизни и смерти, как в тот раз, когда открыл ему правду о Мэри. Прежний Джон непременно отреагировал бы, не смог бы отступить. Но сейчас, после того, как он уже получил возможность высказать всё наболевшее, Джон достаточно уверен в себе, чтобы увидеть, что на самом деле кроется за Шерлоковой вспышкой. Сам того не понимая, Шерлок себя полностью разоблачил, фактически признав, как он близок к тому, чтобы сломаться, если набрасывается даже на Джона. Шерлок злится на всю Вселенную, но прежде всего на самого себя, ему надо напомнить, что он это выдержит. Что он не слаб, не во власти окружающих, а просто временно нуждается в помощи и лечении. И определённо не одинок. На этом этапе не помогут ни дружеское сочувствие, ни врачебное беспокойство. Шерлок – человек крайностей, Джон тоже может быть таким. Он должен ясно дать понять, что ему небезразлично, что он с Шерлоком до конца, но кое-что абсолютно неприемлемо. Джон подходит ближе и морщит нос, как обычно, перед решающим шагом. – Я достану тебе любую ядовитую гадость, какую захочешь. Шерлок настораживается. – При одном условии, – многозначительно добавляет Джон. Шерлок молчит, но он явно в полном восторге от этого нового, неожиданного поворота в разговоре. – Я приму то же самое. Точно такую же дозу, до чёртова миллиграмма. Всё, что примешь ты, приму и я. – Ты блефуешь, – фыркает Шерлок. – У тебя же нет привыкания. Это было бы практически самоубийство. – Когда ты прыгнул, это меня чуть не прикончило. То, что мы сейчас обсуждаем, тоже убивает меня. Теперь ты увидишь, каково это. Если ты пойдёшь ко дну, мы оба пойдём ко дну. Он смотрит Шерлоку глаза в глаза, давая понять, что ни одно его слово не является шуткой или пустой угрозой. – Никакой врач в своём уме не сказал бы такого, – Шерлок недоверчиво щурится. – Как ты сам справедливо заметил, когда стоял здесь в дверях, требуя морфий у миссис Хадсон, никто из нас не является образцом нормальности, – говорит Джон, упрямо не отрывая взгляд, как ни пытается Шерлок его смутить. После нескольких мгновений их молчаливого противоборства, Шерлок первым разрывает зрительный контакт и с поникшим видом сползает с подлокотника на сидение. – Я не могу тебе этого позволить, – бормочет он наконец. – Ну, а я не могу позволить этого тебе, на том и порешим. Поешь, если я сделаю тебе омлет?* * *
– Шерлок, я знаю о том, что ты куришь в ванной. Я всё-таки не настолько бестолковый, чтобы не замечать запах. В ответ Шерлок только неопределённо хмыкает, не поднимая глаз от скрипки, лежащей на его коленях, пока увлечённо натирает канифолью смычок. Он не сыграл ни ноты с тех пор, как они вернулись домой, и кажется слишком беспокойным – то берёт скрипку, то кладёт обратно. Поначалу он явно не мог играть из-за боли и усталости, но сейчас Джон предполагает, что причина ещё и в его зависимости и вынужденном пребывании в четырёх стенах, что делают его раздражительным и мешают сосредоточиться. – Думаю, ты напал на какую-то древнюю заначку, припрятанную на крайний случай. Неудивительно, что ты кашляешь больше, чем на прошлой неделе. Ты же сам понимаешь, какая это "удачная" идея, когда с твоими лёгкими полный развал. Джон жалеет о сказанном в ту же секунду, как последнее слово успевает слететь с языка. Шерлок медленно поднимает голову и обращает на него безрадостный взгляд. – Я в любом случае постоянно кашляю. Как ты любезно напомнил – развалина. Он берёт скрипку и пытается приложить к плечу, но тут же морщится, очевидно сломанные рёбра снова дают о себе знать. – Ты уже принял дневные обезболивающие? – спрашивает Джон. Шерлок сейчас на парацетамоле и ибупрофене, и до этого момента утверждал, что их ему вполне достаточно. – От них никакого проку, – признаётся Шерлок, бледнея. Он откладывает скрипку на стол, дыша часто и неглубоко в ожидании, когда стихнет боль. Джон подходит ближе, понимая, что в прямом смысле стоит над душой. Снова. – Сейчас ты становишься активнее, чем в предыдущие недели. Вполне естественно, что боль будет усиливаться. Не спеши, ладно? Шерлок пренебрежительно отмахивается, тяжело оседая на диване. – Или давай поедем в клинику, я поставлю тебе блокаду, которую тебе делали в больнице. Я знаю, ты плохо спишь, – добавляет Джон, подозревая, что из-за боли в рёбрах тот не может заснуть. – Не нужно. Переживу, – качает головой Шерлок. Его одолевает приступ кашля. Что-то в этом звуке вызывает беспокойство Джона, который достает свой стетоскоп из кухонного ящика, где держит его в последнее время, и садится рядом с Шерлоком на диван. Тот не противится, пока Джон откидывает борта его синего халата, только чуть вздрагивает, когда холодный металл касается груди. – Прости, – смущённо говорит Джон и прислушивается. – Совсем неплохо, – объявляет он минуту спустя, вынимая наушники. – Просто, пожалуйста, не кури больше. Шерлок кивает, снова запахивается в халат, и роняет голову обратно на спинку дивана. Джон встаёт и возвращается на кухню, ободряюще коснувшись его плеча.* * *
Днём позже, за несколько минут до полуночи, Джон лежит в постели. Его глаза ещё открыты, и он сонно наблюдает, как бархатная тьма причудливо искажает контуры знакомых предметов. Шерлок ещё не лёг спать. Слышно, как тот ходит по квартире. Джон делает выдох, наслаждаясь моментом. Ведь такое сравнительно скромное событие – возвращение Шерлока из больницы – и так много означает. Это означает конец его брака, основанного на иллюзии и обмане. И то, что он выбрал Шерлока. Наконец-то... Странный резкий звук со стороны ванной заставляет Джона насторожиться. Вскоре он слышит, как включается душ. Разморенный усталостью мозг пытается его убедить, что Шерлок в порядке и занимается обычными вещами, но придя в себя, он понимает, что Шерлок намерен сделать то, что в его состоянии может быть очень опасным. Ванная тесная, в ней довольно сложно управляться с гипсом и сломанными рёбрами, не говоря о том, что под душем придётся стоять. Шерлок ещё не принимал душ после больницы, просто использовал мокрое полотенце, чтобы приводить себя в порядок с тех пор как его выписали, категорически отказываясь от помощи Джона во всем, что касалось личной гигиены. И Джон не мог не догадываться, что причина в том, что Шерлок сказал Майкрофту во время подслушанного разговора. Я окажусь над собой не властен. Над своими реакциями. По отношению к нему. И он поймёт, почему… Зевнув, Джон откидывает одеяло, подходит к двери ванной и стучит в матовое стекло. – Шерлок? Дверь не заперта, и Джон, не получив ответа, вынужден войти, чтобы узнать, всё ли в порядке. Шерлок стоит перед зеркалом в одних чёрных боксерах, перенеся вес тела на здоровую ногу и придерживаясь за край шкафчика, чтобы не упасть. Весь его длинный гипс упакован в чёрный мешок для мусора, верхний край которого тщательно замотан вокруг бедра серым скотчем. Это объясняет недавний звук. У Шерлока всегда имелся запас скотча для его экспериментов. Он даже пытался ремонтировать с его помощью разбитые и неисправные вещи, вместо того, чтобы вызвать специалиста. Джон до сих пор содрогается при мысли об инциденте с электрощитком в 2012 году. Но чёрные боксеры и полиэтиленовый мешок – далеко не самый странный наряд Шерлока на его памяти. – Эй, – зовёт Джон негромко, чтобы не напугать. Шерлок с непроницаемым лицом изучает своё отражение в зеркале и кажется настолько поглощён этим, что, возможно, даже не заметил, как он вошёл. Джон видит то же, что и Шерлок. Пугающая бледность. Торчащие рёбра – он сильно похудел за время отсутствия, и этот вес до сих пор не восстановился, должно быть, сыграла роль сломанная челюсть. Спина, грудь и бока в фиолетово-жёлтых разводах синяков. Белок левого глаза всё ещё красный после субконъюнктивального кровоизлияния от сильной рвоты. И две ярких, круглых, покрытых корочкой отметины, оставшихся после плевральных дренажей. Неожиданно Шерлок смеётся, и этот смех такой надтреснутый и неуместный, что Джон вздрагивает, поражённый в самое сердце. Их глаза встречаются в зеркале. – Похоже это на того, кто сможет одержать верх над величайшим злодеем в мире? – спрашивает Шерлок с печальной иронией. Джон сглатывает ком в горле: – Да, – выдыхает он. – Да, похоже. В награду он получает улыбку, но та кажется натянутой и неубедительной. Душ всё ещё работает. Шерлок, вероятно, включил его заранее, чтобы бойлер успел как следует нагреть воду. – Ты идёшь? – кивает Джон в сторону душа. Шерлок поворачивается лицом к Джону и ванне, подпрыгивая на здоровой ноге. – На деле это будет... проблематично. – Я тебе помогу. Давай, – говорит Джон, стараясь чтобы это звучало ободряюще, и отодвигает занавеску дýша. Шерлок медлит, пряча глаза. Он не двигается, стоя у зеркала, только пальцы подрагивают, будто он страдает от нервного тика, который пытается скрыть. Джон собирается повторить своё предложение, но Шерлок прерывает его. – Почему ты нянчишься со мной? Дело в клятве Гиппократа? Или в чувстве вины из-за Мэри? Почему. Почему. Почему. Почему ты вообще здесь? Почему тебе не всё равно? Это напоминает Джону их прошлые разговоры, и он сомневается, что от слов сейчас будет много проку, поэтому решает позволить делам говорить самим за себя. – Нет, просто я упёртый мазохист, которому не хватало только ежедневно терпеть нападки безумных гениев. Кончай анализировать всякую чушь и садись на бортик, прежде чем закончится горячая вода. Я помогу тебе развернуться. Шерлок прикусывает губу, неуверенным прыжком поворачивается к Джону спиной, снимает с себя трусы и делает, как сказано, устраиваясь на узком бортике ванны. Джон протягивает к нему руки, но Шерлок отталкивает их, прежде чем тот успевает обхватить его грудную клетку. – Точно, извини, – говорит Джон, вспоминая про злополучные рёбра. После некоторых колебаний он придумывает новый план. На этот раз он придерживает его за талию, взявшись за тазовые кости, затем осторожно наклоняет назад, принимая на себя бóльшую часть его веса. Шерлок, помогая себе руками, переносит поочередно обе ноги в ванну, а потом встаёт, держаcь за плечо Джона. Наконец, заняв более-менее устойчивое положение, он отпускает плечо, и пальцы медленно соскальзывают вниз по Джоновой руке. Когда пальцы достигают его ладони, Джон переворачивает её так, чтобы погладить Шерлока по костяшкам. В этом мимолётном, лёгком прикосновении не было бы ничего особенного, если бы не сдавленный вздох, тут же нечаянно слетевший с губ потерявшего бдительность Шерлока, беззастенчиво оглашая маленькую ванную. Оба делают вид, что этого не было. Джон осторожно расправляет занавеску, словно буфер между ними, по разные стороны от которого они улыбаются в тайне друг от друга. – Ты остаёшься? – интересуется Шерлок, когда тот усаживается на закрытую крышку унитаза. – Я должен проследить, чтобы ты не упал. К тому же, тебе, вероятно, потребуется помощь, чтобы выбраться. Серьёзно, Шерлок, немного здравого смысла не помешало бы. – Делай, как знаешь, – следует из-за занавески ответ. Слова выражают пренебрежение, но тон выдаёт тот факт, что Шерлок вовсе не против его компании.