To let me dangle at a cruel angle Oh my feet don't touch the floor Sometimes you're half in and then you're half out But you never close the door What kind of man loves like this? * – Florence Welch
Трусливое облегчение – вот что испытывал Джон в тот момент, когда частный самолёт оторвался от взлётной полосы. Судьба и палец Шерлока на спусковом крючке избавили Джона от необходимости делать самый важный и самый пугающий выбор в его жизни – выбор, который, как он знал, неизбежно ему предстоит, как бы отчаянно он ни притворялся, что всё в порядке. У него была жена и ребёнок на подходе, но статус-кво не могло сохраняться вечно, потому что Шерлок Холмс – не тот человек, который держится в стороне и ждёт приглашения. Мир, в котором живет Шерлок, не признаёт времени сна, рабочих часов или правил хорошего тона. Шерлок Холмс – это всё или ничего.* * *
Джон просыпается в объятиях спящего Шерлока. Изначально они находились по разные стороны кровати, но за ночь, видимо, Шерлок перебрался со своей половины, и сейчас лежал уткнувшись лицом Джону сзади где-то между лопаток и перекинув через него руку. Одеяло Джона укрывало их обоих. Удивительно, как Шерлок ухитрялся дышать в таком положении. Должно быть, Джон уже совершенно привык к его присутствию, если ничего не заметил. С неотвратимостью природной стихии Шерлок завладел всеми аспектами его жизни, и кровать, конечно, не стала исключением. Словно последний бастион, последний участок суши, уступив который, он окончательно сдался под натиском консультирующей приливной волны. Всё же некая часть Джона ощутила близость Шерлока ещё до пробуждения, и он мысленно благодарит небеса, что тот находится за спиной и по всей видимости, пребывает в блаженном неведении относительно того факта, что у Джона эрекция. Это что значит? – Как мог бы бесхитростно спросить Шерлок. Была ли причина в самом Шерлоке или это просто какая-то непроизвольная реакция организма на контакт с неким тёплым телом? Джон знает ответ. Было время, когда он не хотел и даже боялся признаться в этом самому себе. Он никогда не называл себя бисексуалом, потому что решил, если для него вполне нормально быть с женщиной, то это к нему не относится. По крайней мере, так он уговаривал себя до тех пор, пока в его жизнь не ворвался Шерлок. Шерлок сразу бросил вызов всем его представлениям о нормальности, а ещё заставил усомниться, настолько ли ему нравится быть как все, насколько он привык считать. Джон ловит себя на мысли, что, наверное, ему стоило в своё время воспользоваться подходящим случаем, чтобы попробовать... это. Мужчины. Опыт ему бы точно не помешал. То есть, раз уж теперь это может стать частью его будущего. Сначала был Пит, который был влюблен в него на курсах начальной военной подготовки. А потом – Джеймс, с ним было... сложно. Служба в Афганистане не очень располагала к таким отношениям. Главным было остаться в живых, когда пули свистели над головой. На войне любовь и страсть казались ему опасным легкомыслием. Вряд ли хоть что-то могло подготовить его к Шерлоку, всё же, он думает, что пока неплохо справляется. Знать бы ещё, как Шерлок представляет себя в этом качестве. До ярлыков ему точно нет дела. Джон не уверен, регистрируется ли вообще секс его сознанием, но хочет думать, что да. И не только в тех случаях, когда тот использует приёмы банального флирта ради получения информации. Однажды Джон поймал на себе его взгляд. Возможно, были и другие случаи, но ведь Шерлок достаточно осторожен, чтобы его не застали с поличным. Что видели эти необыкновенные зрачки, когда фокусировались на Джоне? Дело было в Дартмуре. Джон вышел из душа в одном из смехотворно маленьких полотенец, которыми был укомплектован их общий номер. Когда он поднял голову и огляделся, после того как вытер волосы другим полотенцем размером с салфетку, Шерлок стоял у кровати, прикусив нижнюю губу, и сосредоточенно рассматривал выпуклость пониже Джоновой спины. По крайней мере, так казалось. Но ещё более красноречивым было то, как он отступил, пряча глаза со скоростью аквариумной рыбы, бросающейся в укрытие. Этот взгляд не был ни похотливым, ни настороженным. Он был любопытным и... довольным, за неимением лучшего слова. Оценивающим. Джон не обольщался насчёт своей физической формы ещё тогда – его армейские дни остались в прошлом, и преимущества сытой мирной жизни уже успели сказаться на фигуре. Тем не менее, Шерлок смотрел на него, словно увидел что-то, на что определённо стоит посмотреть. Про Шерлока ничего нельзя было сказать определённо в смысле секса и отношений, Джон не знал даже, что его эстетически привлекает. Было бы слишком просто предположить, что если сам он роковой красавец, то и искать станет нечто подобное. С другой стороны, был же Мориарти и его странная игра с Шерлоком, в которой безошибочно угадывался личный интерес. Всякий раз, когда скользкий криминальный гений появлялся поблизости, у Джона возникало внезапное желание вклиниться между ними, чтобы не оставлять Шерлока один на один с этой змеёй. Пусть Шерлок мог соперничать с ним по части умственных способностей, но Джон сомневался, сможет ли он так же противостоять силе обольщения этого мужчины. Как мотылёк – пламени свечи. Или в Джоне говорила склонность к опеке? Шерлок, в конце концов, взрослый человек, хозяин своим желаниям. Взрослый человек – всё ещё девственник, если верить ехидному замечанию Майкрофта в Букингемском Дворце. Даже когда Шерлок флиртует, для него это скорее интеллектуальное упражнение. Мозг, вероятно, его единственная эрогенная зона. Джону вдруг становится интересно, отключается ли этот мозг хоть когда-нибудь, и если да, то что для этого требуется? Интересно, Шерлок и в постели говорит так же много, как обычно? – Задумывается он, но быстро понимает, что надо перефразировать вопрос: Будет ли Шерлок говорить в постели так же много, как обычно? Эта мысль никак не ослабляет проблему утреннего стояка. На минуту у Джона возникает идея по-тихому сбежать в ванную, чтобы там с этим разобраться, но он от неё отказывается, потому что тогда Шерлок, скорее всего, проснётся и сможет заметить лишнее. Джон ведь тоже смотрел. Боже, ещё как. Раньше он позволял себе это под тем предлогом, что, раз он не гей, то в этом нет ничего такого. Откуда ему знать, насколько мужчины его ориентации в принципе способны оценивать и запоминать очертания других представителей своего пола? Долгое время он держался за это неведение, как за спасательный круг. Возможно, пока что достаточно просто допустить, что ему приятно, когда к нему прижимается Шерлок Холмс, а от теплого дыхания волоски на загривке встают дыбом? Возможно, пока не стоит спешить с выводами, может найдутся и другие варианты объяснения этому? Нет. Больше нет. Ради Шерлока он не вправе. Он уже разменял годы их жизни на страх и сомнения. Рука Шерлока сползает с него, и тот укладывается на спину. На мгновение Джон замирает и прислушивается, но Шерлок, похоже, всё ещё спит. Джон поворачивается, чтобы взглянуть на него. Быстрое движение глаз под полупрозрачными веками, подрагивающие пальцы и учащённое дыхание – опасных признаков достаточно, чтобы Джон стряхнул с себя остатки сна, но пока ничего не указывает на то, что Шерлока пора будить. Перед нарастающей тревогой потребности его собственного тела сразу отступают, а анатомическое свидетельство... интереса быстро сходит на нет. У него кошмар? Ему больно? Джон натягивает ему одеяло повыше, чтобы укрыть обнажённую грудь, которая начала покрываться мурашками, оставшись без чужого тепла. Когда Шерлок ещё прижимался к нему, Джон с облегчением отметил, что тот не кажется горячим. Ему пришлось сменить антибиотики на более сильные из-за ухудшения кашля и скачков температуры. Опасность пневмонии пока сохранялась. Вдруг Шерлок издаёт какой-то странный звук, его глаза распахиваются, и он садится в постели. Джон тоже вскакивает и обнимает его за плечи, заметив, что тот сильно побледнел. – Тошнит, – объясняет он Джону. – Ведро или ванная? – Ванная, – бросает Шерлок, сглатывая. Джон быстро встаёт и протягивает ему костыли. – Я говорил тебе не принимать антибиотики на пустой желудок, – напоминает Джон. В ответ тот небрежно отмахивается, затем хватает костыли и устремляется в ванную.* * *
Усадив Шерлока за кухонный стол, Джон некоторое время остаётся стоять, нерешительно потирая руки, пока тот за ним спокойно наблюдает. Затем, он наконец опускается на стул напротив, делает глубокий вздох и кладёт ладони на столешницу для опоры. – За стиральной машиной, в твоём ящике для носков, внутри лампы в спальне наверху, в коробке предохранителей и в банке какао. Где ещё? – Есть немного марихуаны в нагрудном кармане этого отвратительного зимнего пальто, которое ты забыл в шкафу в коридоре наверху. Джон открывает было рот, но тут же закрывает снова. Вот так новость. – Для эксперимента. Кроме того, смягчает приземление после кокса. Странно, что ты не догадался по запаху. Тебе удалось найти всё остальное, поздравляю. – Шерлок Холмс – травник, – произносит Джон с невозмутимым видом, но срывается на смех в ту же секунду, как лицо Шерлока расплывается в демонической ухмылке. – У меня очень разносторонние таланты, – замечает Шерлок немного погодя, пока Джону всё ещё слишком смешно, чтобы продолжать разговор. – Я и с миссис Хадсон поделился. Джон закатывает глаза. – А что это по-твоему за травка для бедра, Джон? Ох уж эта наивность английского терапевта. Неудивительно, что такой большой процент уличных наркотиков изначально приобретается по легальным рецептам. – Почему ты снова начал, когда вернулся? – неожиданно спрашивает Джон, удерживая взгляд Шерлока с твёрдостью, достойной бывшего военного. – Если ты вдруг надеялся этим прекратить свои флешбэки, то ты самый большой идиот в Соединенном Королевстве, раз не понимал, как был велик риск, что всё получится с точностью до наоборот. – Но ведь помогало! – с вызовом отвечает Шерлок. – Возвращение в Лондон, возвращение к твоей настоящей жизни – вот что помогало, а не наркотики. – Я всегда мог это контролировать... – начинает Шерлок, и Джон даже привстаёт от возмущения, уже открывая рот, чтобы возразить, но Шерлок жестом останавливает его. – ...Если бы захотел. Прежде чем я начал работать с лондонской полицией, у меня не было стимула. Правда, на этот раз было бы сложнее, но я бы смог. Бросить. – Не верю. Почему же тогда не бросил? – Чего ради? – огрызается Шерлок, сразу осекшись, как будто нечаянно проговорился. Гнев Джона стихает, и он откидывается на спинку стула, заметив, как Шерлок убирает руки под стол, словно затем, чтобы скрыть волнение. – Ты говорил, что устроил передозировку, чтобы убедиться в том, что Мориарти мёртв, но Майкрофт меня потом просветил, что ты закинулся задолго до взлёта и ещё не мог знать про Мориарти. Тогда почему? Шерлок явно хочет сбежать. Джон надеется, тот понимает, что может бежать хоть на край света, но Джон не перестанет задавать ему этот вопрос, пока не получит правдивый ответ. Он старается не выглядеть осуждающе и спрятать пронизывающий его страх, который вызывает у него эта тема с тех пор, как он увидел Шерлока в самолёте в бессознательном состоянии. – Было уже неважно, брошу я или нет. Ты был единственным, кому это было не безразлично, и я знал, что больше тебя не увижу. Так не всё ли равно? Джону становится не по себе. – Ты... думаешь, что твоя жизнь ничего не значит без меня? Это нечестно – говорить мне такое. Ты представляешь, какой груз ты взваливаешь на мои плечи? – Джон не злится, он слишком потрясён этой безумной логикой. – Ты был в безопасности, и о тебе заботилась Мэри. Из горла Джона вырывается хриплый вой, нечто среднее между плачем и стоном отчаяния, он вскакивает, едва не опрокидывая стул, и проводит дрожащей рукой по его волосам. – А как же ты? Как насчёт того, что хочешь ты и что нужно тебе? Шерлок не отвечает. Он только дышит, часто и неровно, отводя глаза. Джон приподнимает ему пальцем подбородок, чтобы увидеть лицо, попытаться проникнуть в эту удивительную, гениальную, непостижимую голову. – Почему ты ничего не сказал тогда в ресторане? Или после? Шерлок резко отстраняется и вскидывает на него взгляд, пылающий неистовой угрозой. – Я запаниковал! Ты был не слишком-то радушен, помнишь? Почему ты всегда требуешь от меня совершенства, безупречного контроля над такими ситуациями и эмоциями, даже зная, что это моя слабая сторона? Тебя нельзя было назвать открытой книгой, я понятия не имел, что у тебя на уме, и как ты воспримешь… – Не дав себе договорить, Шерлок срывается с места и уносится прочь, насколько это возможно на костылях, напоследок со всей силы хлопая дверью спальни так, что скрипят петли.