***
— Объясните мне, пожалуйста, какого Дракона вам понадобилось включать громкую связь? — выкрикнула раздражённая Сторми, демонстративно сложив руки на груди, обращаясь к Блум. Фея Огня Дракона оскалилась, прожигая ведьму убийственным взглядом. Как она ещё смеет обвинять их в чём-то, сама натворила столько дел со своими сёстрами, что помолчала бы. Бесит. Невероятно раздражают эти твари, с которыми приходиться работать, только потому что долг обязывает. Девушка ещё не осознала, грызёт ли её обида за сестру или же саму себя, но уверяла про себя свою душу, что за обеих. А Дафна… Эта беседа за несколько минут словно вытянула из неё все силы, когда приходилось разбивать тишину с каждой секундой, подыскивать нужные слова и надеяться, что скоро она закончится. «Да, сильно я изменилась со своего шестнадцатилетия», — подумала Блум. — А вас влезать разве просили? — огрызнулась фея Огня Дракона с надменным видом, откинув рыжие волосы назад. — Тем более, что она — ваша бывшая пленница. Как вы считаете, Дафна вас с распростертыми объятиями примет? Отлично, слова возымели должную реакцию. Фея не без злорадного огонька в сердце, разгоравшегося всё сильнее, заметила, как Айси передернуло, а Сторми сжала кулак, чтобы показать его зазнавшимся девушкам, но сдержалась. Скорее бы уже всё закончилось, кажется, это была мечта и фей, и ведьм, и Тританнуса. Дарси, единственная из Трикс, сохраняла видимое спокойствие, она теребила свои длинные волосы, со скучающим видом наблюдая за происходящим, казалось, её несколько забавляла сложившаяся ситуация. — Спокойнее, сестра, — она похлопала Сторми по плечу, чтобы умерить ее пыл. — Нам драки сейчас не нужны, верно? — ведьме бурь ничего не оставалось, кроме как согласиться, хотя желание послать даже молнию в воздух было велико. Дарси тоже задели высказывания Блум и Дафны, но она предпочитала не подавать вида, дабы весь план не полетел к чертям. А ведь такое очень часто случалось именно из-за чьей-то вспыльчивости, а сейчас недопустимо позволить себе право на ошибку и потерять союзников, тем более, когда ещё представится шанс понаблюдать за злящимися феями, страдающими от безысходности. Надо просто потерпеть. — А может, я понял, что из себя представляет эта стерва Политея? — Тританнус уже не мог оставаться сторонним наблюдателем, он поднялся с места, осторожно сбросив руку Айси с плеча, и подплыл к Лейле, обращаясь напрямую к ней, как будто он забыл, что инициатором словесной потасовки была Блум. — Мне молчать о своих догадках? Я, между прочим, забочусь об общем благе, в отличие от некоторых! Айси попыталась его остановить, схватив за плечо, но он мягко кивнул ей, словно говоря: «Не беспокойся, всё будет хорошо». «Хотелось бы верить», — подумала блондинка, нервно складывая руки на груди. Дафна, как оказалось, просто мастер ворошить прошлое, пусть не такое и давнее, возводить вновь сожжённые мосты и вспарывать белыми нитками зашитые раны. На них хотя бы несколько минут не смотрели как на врагов, а теперь, спасибо нимфе, в глазах Блум видит тот леденящий душу огонь ненависти. Ненависти к ним. Да, они совершили кучу ошибок, которые нельзя так просто забыть и простить, но не только в этом заключалась причины неприязни фей к ним. Ведьма льда на десять процентов была уверена, что не будь между ней и Тританнусом ничего, кроме чисто союзнических отношений, Винкс не так бы выходили из себя. Милая феечка Блум уже не так наивная девочка, которую она видела на первом курсе, она изменилась, даже их приторно-идеальная связь с сестрой дала трещину. Фундамент королевского дворца на Домино крошился и рассыпался на мелкие камешки. Опять. — От некоторых? Уж я-то побольше тебя стараюсь спасти эту чёртову Вселенную! — Лейла приняла вызов, заняв место Блум. Уперев руки в бока, она придвинулась ближе. — И что же ты такого знаешь, до чего мы не додумались, а? Что скажешь, кузен? — девушка с наслаждением растянула последнее слово, вложив в него весь яд, на который только была способна, выскоблила его со стенок опустевшего после смерти Набу сердца. На лице феи волн сверкала победная ехидная улыбка, ей казалось, что это конец, Тританнус всего лишь хочет доказать в который раз, что это она виновата в его черствости и жестокости, а на самом деле-то у него ничего нет. И стоит ему это признать и сверлится победа… — Политея — сирена! — этот возглас поставил девушку в тупик, она на секунду растерялась, это легко стало понятно по её глазам, а Айси просто засияла, победно подняв кулачок, как только увидела удивлённую гримасу Лейлы. При виде радостной ведьмы фее морфикса показалось, что у неё где-то глубоко внутри в душе порвалась тоненькая нить, называющаяся благоразумием. Опять стало так одиноко и больно, кажется, что в сердце защемило, ей как будто иголку вонзили в старый шрам. Набу… Сколько бы она не повторяла сама себе, что смогла забыть его, переборола себя, перевернула эту страницу на пути к своему «долго и счастливо», но она всё время возвращалась назад, иногда Лейла думала, что Дракон приготовил ей такое ужасное испытание, но зачем? Она и так пережила такие испытания, что другим и не снились, собрала все остатки гордости, веры и благородства, не дав себе броситься с головой в бездну отчаяния и сладкой мести. Как же хотелось утолить непреодолимое желание убить всех Магов Чёрного Круга, почувствовать их страх, когда она будет поодиночке расправляться с каждым из них, заставляя наблюдать других за казнью, как они сделали с ней и Набу. Услышать их жалкие крики о пощаде, мольбы оставить в живых и сделать что угодно ради своего спасения, видеть притворное раскаяние колдунов — это было бы самым сладостным из всех благ. Но она не сдалась, вновь собрала израненную душу по осколкам, сложив из них цветной узор, и застыла снова. Так продолжалось до того, как она впервые увидела Айси и Тританнуса. Они счастливы, девушка поняла с первого взгляда и про себя проклинала этих двоих с той секунды, ведь по её мнению это было неправильно. Почему им, сумасшедшим тварям, желающим захватить весь мир, позволено хоть на кратчайшее мгновение почувствовать то трепетное чувство, которое зовётся любовью, а ей нет? За что ей послана такая кара, что утратив своё чудо, она должна созерцать чудо, случившееся со злейшими врагами? Несправедливо. Неправильно, мерзко, уничтожающе чудовищно. Внутри постоянно что-то ноет, просит тепла и поддержки, но не такой, какую ей дают подруги, а единственный возлюбленный мертв. Мертв… Девушка иногда с трудом удерживалась от душераздирающего крика и минутного желания уничтожить Тританнуса одним взмахни руки, кинжала, его собственного трезубца… Да, кстати, это было бы забавно, погибнуть от своего же оружия… Бесконечные мольбы Дракону остались неуслышанными. Набу в гробу, Тританнус на свободе. С Айси. — Язык проглотила, сестричка? — теперь настала очередь Тританнуса язвить. Да, ради такого выражения на лице принцессы верхнего Андроса и в Обливионе побывать не грех. Удивление, нотка испуга, шок — вот что читалось в её взгляде. Кажется, вся гордость куда-то испарилась. Нет, он, конечно, ведёт себя как конченный эгоист, но ведь эту черту характера не так просто вычеркнуть из своей биографии, не так ли? Идиотское чувство возвышенности за счёт другого, как ещё долго ты планируешь задержаться в душе? Видимо, надолго. Айси подплыла к нему и с улыбкой положила голову на плечо: — Мне кажется, вы, девочки, далеко не всё знает, так зачем мешаете другим вам помочь? В яблочко, точно, Айси, молодец. Лейла уже была повержена заявлением Трита, а этот удар предназначался персонально Блум, и она это прекрасно поняла. Винкс боятся. Но не опаснейшего врага, с которым им приходится столкнуться, а нечто иного. Чем закончится это приключение, кто в итоге окажется в выигрыше? Не предадут ли их недавние враги, и если предадут, то что? Хотя Блум желала бы скорее первый вариант развития событий. Тогда можно не церемонится, и сразу же заключить обманщиков в Обливион с победной улыбкой и фразой: «Я же говорила!» Всё как всегда: злодеи в клетке, герои ликуют. Но если всё обернётся совсем наоборот, и доля успеха в победе будет принадлежать не только Винкс? Страшнее всего подумать. Делиться славой, даровать окончательное прощение, перевернуть все мыслимые и немыслимые представления о добре и зле? Так получается? «И ещё признать, что настоящая любовь не только у вас со Скаем может быть. И то, что Айси с Тританнусом в чём-то намного искреннее вас», — злорадно посмеивается голос в подсознании. — Не ссорьтесь, а? — попыталась развеять ситуацию Стелла, подплывая к спорившим. Она решила прийти на помощь к Флоре, которая горела желанием помирить остальных, но после недавнего неудачного опыта опасалась и сидела тихо с остальными в сторонке (Омния с другими Винкс решила мирно наблюдать за спектаклем, дожидаясь случая, когда спор коснётся их непосредственно, а между тем и узнать, кто за кого болеет) на импровизированных стульях-камнях. Оказалось, дом Омнии давно был заброшен, и она переплыла в новый от греха подальше. Но ей это не помогло. — Давайте лучше займёмся делом, раз у нас есть хоть какая-то информация. — Хоть в чём-то солнечная феечка права, — ухмыльнулась Дарси, лениво поднимаясь с камня и благодаря Дракона за, что всё закончилось как раз вовремя, иначе не миновать им ещё одной ванильной сцены с Айси и Тританнусом в главных ролях. — Итак, Омния, что ты знаешь о сиренах?***
И вот наши герои уже находятся перед пещерой внушительных размеров, да и к тому же довольно устрашающего вида. Именно здесь хранится артефакт, способный уничтожить сирен, которых, кстати, все считали давно канувшими в небытие: Жемчужина Глубин. За ней они и раньше вели охоту. Тёмные скалы, покрытые изумрудным плющом из водорослей, совершенно отсутствие другой растительности вокруг, кроме этих навевающих тоску и источающих какой-то могильный холод водорослей, не было. Лишь голые камни и песок кругом. И ещё один немаловажный факт. Рядом находилась Бездна. Да-да, та самая, где Политея чуть не убила Айси, а потом она в свою очередь чуть не уничтожила остальных. И Тританнус тоже отличился. В общем, вспоминать об этом никому не хотелось. Айси по привычке ещё сильнее сжала руку принца, поймав его успокаивающий взгляд. Он нежно погладил её по плечу, сам пытаясь пересилить свои страхи и воспоминания. Так часто бывает, стоит что-то забыть, как один единственный предмет, даже самый незначительный, напоминает об этом, и воспоминания разгораются с новой силой, восстанавливаясь из обрывков сгоревших мыслей в огне памяти. И опять та же картина: истошный крик, звоном отдающийся в отголосках на струнах памяти, удар трезубцем, звук, с которым он проникает в плоть, затем окровавленное тело Айси, лежащее перед ним, безумный хохот, и теперь он видит себя со стороны, сжимающего оружие, а леденящий душу смех принадлежит ему самому. Дракон помилуй… Это выглядело не настолько реально, как в Обливионе, там было намного хуже, но ощущения ещё похлеще. Возможно, потому что Обливион показывает лишь иллюзии, основанные на реальных воспоминаниях. Он — чудовище, может, Лейла оказалась права на его счёт? Сердце словно кто-то сжимает, сдавливает сильной рукой, всё тело парализует, дыхание становится прерывистым, а где-то на задворках сознания слышен тот ужасный хохот психически нездорового человека. Нет, он не хотел ей навредить, просто выбора не было, его никогда нет, когда он так нужен… — Ты в порядке? — беспокойный голос Айси, трясущей его за руку, вывел парня из состояния шока. Он повернулся к ней, встречаясь взором с её испуганными глазами, перевёл дыхание и как можно спокойнее, насколько это было возможно в данной ситуации, ответил: — Да-да, детка. Все хорошо, я просто… задумался. — Ну, вы идёте или как? Решили тут уединиться? — засмеялась Стелла, оборачиваясь. Айси поёжилась, кажется, вода стала холоднее. Странно звучит для ведьмы льда, чертовски странно, но ее как будто ледяной водой окатили. Крики беспомощных фей, их страх, который, она чувствовала, проникал в её вены, наполняя само существо жаждой власти, мести и крови; абсолютное помутнение в голове, когда в мыслях не осталось ничего кроме одного с ума сводящего инстинктивного желания: убить Блум. Эти мысли ярким зловещим фейерверком пронеслись в голове девушки от одного взгляда на Бездну. «Это ещё большой вопрос, дорогие мои, кто окажется настоящим монстром. Дура, ты хоть понимаешь правила игры, которую сама затеяла?» — словно ножом по спине прозвучали эти слова, отозвавшиеся у каждого в мозгу. И, кажется, голос принадлежал… Политея? Или просто показалось?