Морская Бездна: испытания продолжаются

      — Дядя? — в свою очередь встряхнулась фея волн, оглядывая новых гостей в лице Нептуна, Лиджеи и… нет, показалось, ни Трессы, ни Нереуса не было видно. Хорошо, хоть их с собой не прихватили, хотя, брат с сестричкой обычно сами проявляют решительно инициативу, не считаясь с мнением родителей. Да и заканчивалось это почти всегда плачевно для мира. — Что ты тут делаешь? — в ответ он лишь укоризненно покачал головой, словно говоря: «Неужели ты думаешь, что мы бы оставили членов семьи в таком ужасном положении. Ты все еще не знаешь меня, племянница». Мерзко и как-то уж слишком неправильно прийти сюда именно сейчас, когда все испытания уже почти позади, а он все это время сидел в своем чертовом дворце, в очередной раз, боясь признаться в совершенной ошибке, страшась ответственности за нее и за то, что плата окажется неумолимо высока. Но он пришел и теперь ему предстоит в глаза посмотреть родному сыну, которого он всю жизнь пытался уберечь от опасности, не подозревая о том, что лишает его самого важного: семьи.       — С каких пор помощь родным стала преступлением, позволь узнать? — с едва уловимой иронией сказал он, обращаясь к девушке, и перевел взгляд на Айси и Тританнуса. При виде блудного сына в груди защемило, и злорадным смехом залилась совесть, которую угораздивало просыпаться в самые неподходящие случаи. С натянутой улыбкой он картинно весело добавил: — Да и мне неплохо было бы кое-перед кем извиниться, верно? — как ни старался Нептун вновь надеть маску холодного и безучастного правителя при виде ведьм, на его лице буквально на секунду появилась гримаса отвращения. Ведьмины отродья, безжалостные создания, готовые предать тебя в любую минуту, а его сын спокойно стоит и обнимается с ней. «И королевское чутье подсказывает, что это далеко не все», — прошептал ехидный голос где-то в голове, но он быстро отогнал эту мысль прочь, пытаясь сосредоточиться на главном: на сыне.       Нет, не опустошение и жажду в итоге взять все то, что у него отняли когда-то — любовь, уважение, поддержку и веру в самого себя — посетило Тританнуса в этот момент. Сожаление. Глубокое, разрезающее сердце на куски, то ли от того, как произошла их последняя встреча, то ли от молящего о прощении взора матери, всегда старавшейся помирить их. И еще волнение, оживленное тем событием, которого он так долго ждал, и вот он перед ним, его отец, готовый понять и простить его, склеить по кусочкам то, что обычно люди называют семьей. С Айси же получилось начать с начала, значит, и сейчас все получится. Вся злость и негодование на несправедливый мир растворилось и исчезло без следа, будто и не было захвата всего мира, бесконечных битв и проигранной войны; ненависть пропала от одного его слова, видимо, Триту всего-то и надо, оказалось, услышать от него что-то такое веселое и легкое, с нотками извинения за все случившееся, ведь он тоже чувствует свою вину за почти развалившуюся семью. Нептун быстро поплыл навстречу сыну, и они обнялись. Сколько же испытаний пришлось пойти, что вновь воссоединиться.       — Прости меня, сынок, — Нептун ободряюще похлопал сына по плечу. Теперь стало так легко, необычайно тепло, словно он, наконец-то, исполнил давнюю мечту; облегчение сжало мягкой лапой его сердце, когда Нептун увидел понимающий взгляд Тританнуса. Это то, что каждый из них хотел. Счастливый конец истории Подводного Андроса. — Я сделал в своей жизни так много ошибок, что сосчитать трудно, но теперь хочу исправить, — он замолчал, собираясь с мыслями, а потом продолжил с надрывом, вновь рассказывая ту же самую историю, о которой поведал жене: — Давным-давно я встречался с Политеей, проникшей в замок под вымышленным именем, и чуть не ступил на скользкую дорожку. Сдержался, но цепа оказалась велика. Ты должен был стать наследником и захватить Трон Императора, а я хотел всеми силами оградить тебя от страшной участи, — снова молчание, громкая тишина, разрывающая барабанные перепонки поёт на части. — Решил, если отдалить тебя от двора, судьба обманется и не причинит тебе вреда. Я заблуждался.       — Я знаю, отец, знаю о союзе с нимфой, — утвердительно кивнул Трит, понимая, что в кои-то веки обрёл внутреннее спокойствие, пусть отец и пришёл довольно поздно со своим оправданием. — Во всяком случае, у меня было замечательное приключение, — улыбнулся он, отстраняясь от Нептуна. — Да я ещё и девушку нашёл. Кстати, позвольте вам её представить, — он поманил рукой Айси, стоящую в стороне и с умилением наблюдавшую за этой сценой. Ведьма сорвалась с места и подплыла к ним, Тританнус ласково приобнял её за талию. Она немного нервничала, то и дело пожимала плечами, но наградила короля приветственной улыбкой, хотя в душе ещё остался неприятный осадок от его красноречивого взгляда. Да и сейчас в глазах Нептуна вспыхивали огоньки недоверия, от которых всё переворачивалось внутри. «Конечно, сложно принять, что частью вашей семьи голубых кровей скоро станет ведьмак Трикс», — невесело подумала блондинка, но тут Нептун сменил гнев на милость, кивнув ей. И на том спасибо. Сестры Трикс немного нахмурились, оценивая ситуацию, но ничего не сказали, давая Айси возможность полностью насладиться долгожданным знакомством с родителями, хотя и не особо верили в то, что Нептун сделал такое одолжение в виде посещения Бесконечного Океана ради сына, о котором, кажется, уже успел забыть за целый год.       — Ну, ладно, хватит, вы меня задушите, — засмеялся Тританнус, когда к всеобщим семейным объятиям присоединилась и Лиджея, прошептав: — Сыночек… — Нептун поспешно отпустил сына, а вот Лиджея так легко не сдавалась.       Снова вместе, против всего мира одним крепким звеном, даже когда Магическое Измерение само вставляет палки в колёса, им уже ничего не страшно. И если раньше Тританнус отдал бы всё, только бы расплатиться с отцом и братом за утраченное господство над королевством, то зависти он больше не испытывал. Это больше похоже на чувство правильности, что так и должно быть, во всём и всегда. Взаимных обид не осталось, их, словно смыл весенний дождь, пришедший после долгой непроглядной суровой зимы и подаривший свет надежды. «Великий Дракон, сколько глупостей же я натворил», — с осуждением упрекнул себя Тританнус.       И зачем он решил ему мстить, захватывая весь мир, когда нужно было всего лишь помириться? Просто сказать другу самые важные сейчас слова прощения, тогда ничего этого бы не было. Он всю жизнь считал, что Нептун его недооценивает, а, оказалось, он пытался спасти своего сынишку от роковой опасности, но не смог вовремя внятно объяснить это. Почему же? Боялся того, что его признают недостойным отцом, королём и разом перечеркнут всю былую жизнь, оставив навечно клеймо, выжженное позором на сердце? Нептун всегда стремился быть лучшим во всём, принимал слишком близко к себе все неприятности, пугаясь каждой мелкой ошибки, но на виду пытался выдавать себя за безжалостного и холоднокровного правителя. Они с Тританнусом действительно ужасно похожи, немого больше чем Нереус с матерью, несмотря на то, что каждый из братьев унаследовал лучшие качества одного из родителей. Тританнус — строгость, бесшабашность и скрытность отца, Нереус — мягкость, чувство справедливости и долга и внимательность матери. Все они удивительно сложённые кусочки мозаики, совершенно не похожие друг на друга, но составляющие непередаваемо-красочную картину.       — Как это мило, — захлопала в ладоши обрадованная Стелла, вся сияющая от счастья, правда, она так реагировала практически на каждый трогательный момент, уж слишком впечатлительна была фея солнца по своей натуре. — И… — она выдержала эффектную паузу, ловя на себе взволнованные взгляды остальных Винкс и пренебрежительные Тританнуса с ведьмами, потом подняла торжествующий взор. — Если мы теперь сражаемся вместе, то стоит и вам, ведьмочки, обзавестись соответствующими костюмами. А то, знаете ли, ваши щупальца и обтягивающая ткань, — фея Солярии с отвращением сощурилась, а Сторми уже было хотела возразить одним известным крепким словом, но не успела, так как их с сёстрами окутал блестящий дым, а когда он рассеялся, то они оказались в совершенно другом облике. Платья, тщательно подобранные для каждой из ведьм, с точным попаданием в её привычный цвет (Айси — темно-синий, Дарси — фиолетовый, а Сторми — мрачно-малиновый), да ещё и с небольшими аксессуарами в виде элегантных готических брошек. Муза захихикала, Дарси в лёгком шоке теребила подол наряда, Сторми же вся вспыхнула, как звезда на новогодней ёлке, от возмущения, сжав кулаки, на ее лице появилось негодование.       — Издеваешься? — пробурчала она, скрестив руки на груди.       — Скажи спасибо, что это не мини-юбки, — язвительный до боли знакомый голос заставил всех обернуться, а внутренности похолодеть. Перед ними находилась Политея. С дюжиной мутантов за спиной.       На лице все та же ужасающая улыбка, которую скорее можно назвать усмешкой, в ней читается ненависть, предзнаменование собственной победы, бесконечное упоение своей силой и… Удивление? Блум в удивлении поморгала, ей что, показалось? Нет, то же каменное выражение, лед, сквозящий во взгляде тонкими, переливающимися своим холодным блеском, но острыми, словно клинок из стали. Если бы фея знала, как была близка к правде, а ведь истина часто появляется лишь на частичку драгоценного времени, которого так ничтожно мало, нужно только успеть ее заметить и разглядеть. Резкая боль пронзила Политею, ощутимая куда больше, чем физическая, как будто стрела кольнула прямо в сердце, но не убила, а оставила в живых, позволив наблюдать за собственным падением вновь и вновь. Как только их с Нептуном взгляды столкнулись, всего на миг, на едва уловимую долю секунды, по ее телу пробежала дрожь, а ухмылка исчезла с лица, но нимфа собрала опять всю свою решимость и с неимоверным усилием вернула невозмутимый вид. Нептун ощутил, будто его ударили электрическим током; он всем своим существом почувствовал волнение, смешанное с глухой болью и криками собственной совести, накрывшее короля с головой, как снежная горячая лавина. Что это за непонятная эмоция?       Чуть больше, чем вина. Всё же меньше, чем любовь. Они оба снова в одно мгновение обрели то, что заставляло когда-то давно, несколько лет назад, биться их сердца чаще, биться ради друг друга, ради любви, как они тогда думали. Одно мгновение. Всего-то. Никто и не заметил, конечно, разве кому-то есть дело до чувств недомедузы, как Политею быстро окрестил Тританнус? Правильно, нет, им всем наплевать на неё, так же, как и на Айси. И Нептуну тоже всё равно. А он остался прежним: гордецом с осознанием собственного достоинства, воином, для которого на первом месте всегда стоял долг, а не личные пристрастия. Интересно, поступился ли он своими принципами ради Лиджеи, или же просто играет с ней, как и с Политеей? Судя по тому, как она с обожанием смотрит на него во все глаза, это уже не игра. В душе нимфы закипела злость, негодование, вмиг перешедшее в ярость. Как он мог променять ее на эту слабую русалку, как посмел отказаться от власти и богатств, которые она ему предлагала? Она была готова на всё ради него, а Нептун просто разбил все её надежды на части, резко, безжалостно, без малейшей капли сожаления. И он заплатит сполна за всё, да и не только он, вся его семья поплатится!       — Ну, здравствуй, Айви, — небрежно протянул Нептун, делая ударение на последнее слово, кровоточащее ядом и обманом. — Рад новой встречи, давно мы уже не виделись, правда? — слова будто сделаны изо льда, они режут по живому, заставляя Политею беззвучно шипеть от душевной боли, но внешне девушка оставалась абсолютно спокойной. Только лишь на пару мгновений модно было узреть её истинную сущность. Нептун спокоен, убийственно бесстрастен, он даже не обращает внимания на испуг Лиджеи, теребящей его за руку. У них ничего нет: ни войска, ни нескольких специально обученных воинов, так что им остаётся делать против армии мутантов? Королёву начал медленно подирать страх, а Нептун словно и не обеспокоен ничем, стоит как каменное изваяние. Да что же это такое? Просто у него был план, о котором жене предпочёл не сообщать.       — Жаль я не могу ответить взаимностью, дорогой, — не осталась в долгу нимфа и узрела, как в один миг побагровело лицо Лиджеи от возмущения и… ревности? Да-да, Лиджея ревновала мужа к сумасшедшей ведьме, о которой и знать не знала до сего дня, в то время как тысячи русалок, пытающиеся всеми способами достичь внимания короля, никак не задевали ее чувств. Впервые Лиджея сравнивает себя с другой женщиной, впервые ревнует своего мужа и к кому? Грязной, приторно-лживой нимфе. Но ведь когда-то он предпочёл эту пропитанную злом и жаждой возмездия соблазнительную Политею её фарфорового-сказочной идеальности. И, похоже, так и не сумел признаться себе в том, что предпочёл коварный рок осточертевшим правилам. Политея с усмешкой сделала элегантный, достойный лучшего королевского воспитания, жест рукой, в безмолвии отдавая команду мутантам к бою. И тут же тишина взорвалась их рёвом, пугающе-громким, сокрушительным, и с ним смешался её безумно-болезненный хохот, в котором чудилось нечто нечеловеческое, отчаянное. Вдруг по громогласной команде Нептуна открываются бесчисленные порталы, освещая всё вокруг ослепляющим блеском, и из них выплывают воины-тритоны в доспехах королевской армии Подводного Андроса. Вверху, над водой, слышится резкий свистяще-дребезжащий звук, дающий понять, что и с воздуха прибудет подмога. Пока все остальные в изумлении оглядывали пришедших спасителей, в воздухе поднялся ужасающий гул, от которого даже монстры вздрогнули, застыв на своих местах.       — Думали, я отправлюсь в самую гущу событий и не прихвачу с собой верную стражу? — насмешливо улыбнулся Нептун, прожигая Политею торжествующим взглядом. — Да, кстати, к нам присоединились войска из Алфеи и Красного Фонтана, спасибо Дафне, так что прятаться в Верхнем Мире я бы тоже не стал, — он обернулся и ободряюще подмигнул Блум, а затем снова помрачнел, смотря на нимфу. — Ты же это предвидела, так? Ты ведь лучше всех меня знала… — Политея тихо чертыхнулась про себя, силясь не поддаться на его жалкие провокации, хотя внутри от этих слов будто пламенем жгло, но в ответ лишь гневно крикнула подданным мутантам:       — В атаку!       И все потонуло в лязге орудий, резкого невыносимого шума, сводившего с ума, бившего прямо по мозговой коробке, и животным рычании мутантов. Твари накинулись на наших героев, намереваясь их разделить, правда, у самих монстров тоже не все в ладах было со стратегией, учитывая то, что они довольно быстро меняли направление и поочередно набрасывались то на одного, то на другого. Но сейчас это было больше похоже на преимущество, нежели на слабость. Нимфа же в это время спокойно расположилась на ближайшем осколке скалы, развалившись там, в вальяжной позе, словно жестокое зрелище доставляло ей непередаваемое удовольствие. Она не собиралась принимать участие в битве, по крайней мере, пока, такой ход можно с легкостью назвать предсказуемым. Скука. А Политея не выносила скуки. Гораздо удобнее выждать момент, чтобы преподнести врагам то, чего они не ждут. «Они даже не представляют, что моя победа заключается вовсе не в тысячи спятивших монстров. Зачем использовать грубую силу на все сто, если кто-то может сделать грязную работу за тебя», — злорадно улыбается про себя нимфа, потому что нельзя себя выдать. Никто ничего не должен заподозрить. Пускай сражаются. Никто даже и не задумался о том, почему она не вступит хотя бы против Нептуна, ведь еще минуту назад Политея вся горела яростным желанием отомстить. Может, потому что все еще не в силах причинить ему вреда?       Пока одна часть войска Политеи пыталась отсечь фей с компанией от сил подводного короля Андроса, другая решила заняться самим Нептуном и его приближенными. Его армия сейчас же бросилась отражать нападение, но не рассчитала того, что в беспорядочном хаосе и есть сила противника. Пока солдаты вспоминали тактику и как могли точно старались ей следовать, мутанты просто кидались на любого ближайшего к ним человека, и не поодиночке, а целыми группами, так что противостоять им оказалось весьма непросто. Несколько из них сзади бросились на Нептуна, но мощный удар магии Тританнуса вовремя отбросил их в сторону. Еще одного пронзила огненная стрела Блум, которая в следующую секунду едва успела увернуться от очередной твари.       Неожиданно в толпе мелькнули до боли знакомые платиновые волосы и зеленые крылья, и перед ней предстала Дафна. Все-таки пришла. Несмотря на все, что между ними было, не бросила, прибежала на помощь, не отвернулась. Сестра. А как она ужасно вела себя с ней в последнее время, Дракон помилуй… Вот оно, чувство вины, но ничего, еще можно все исправить, Блум никогда не примет тьму в себя, больше не оступится. Потому что знает, за что борется. Вокруг все словно замедлилось, словно и не кипит битва, нет этих криков, заклинаний, ужасающей в своем спокойствии Политеи. Девушки уже хотели броситься друг другу в объятия, как рядом пролетела молния Сторми, чуть их не задев. Следом послышался извиняющийся возглас ведьмы.       — Сторми, что б тебя! — вырвалось у разгоряченной феи Огня Дракона. — Смотри, куда плишь! Знаешь, неудивительно, что вы без союзников остались.       — Я же прощения попросила, — с невозмутимым видом парировала Сторми, пытаясь одновременно говорить и насылать подводный ураган на окруживших их монстров.       Сражение приобретало все более беспорядочный характер, единственным разумным решением виделось лишь держаться вместе. Страха больше не осталось ни у кого, только желание победить, поскорее закончить смертоносную игру с Политеей, прекратить, в конце концов, шум и грохот, не дающий мыслить трезво. Победить. Остановить Политею. Эти две мысли пронеслись в голове у Айси и тут ее словно громом ударило. Сирену может сразить лишь Жемчужина Глубин. А ее у них нет, она у нимфы, у чертовски изворотливой нимфы, которая настолько прониклась игрой, что даже не стремится использовать самое мощнейшее оружие на полную катушку, а это значит только одно. У Политеи есть прекрасный план, как их всех перехитрить и заставить пожалеть о том, что выбрались из Обливиона. «Срочно добраться до злодейки и обезвредить хотя бы на время. Только так можно выиграть хоть что-то». «А если ты неправа, и ей просто хочется вас запутать, а на самом деле никакого плана и нет, да и Жемчужины тоже?» — шепчет в глубине подсознания сомневающийся голос, но ведьма быстро затыкает его. Хватит уже идти на поводу у своих сомнений и страхов, надо прекратить подвергать тщательному анализу каждое свое решение. Не сейчас. Только не на этот раз.       Она бросила на Тританнуса меткий взгляд, и, кажется, он понял ее без слов. Всего-то надо одно мгновение, одна маленькая секунда, чтобы только доплыть до неё и отвлечь хотя бы на несколько минут, чуть-чуть потерпеть, и всё будет конечно. Главное, выиграть драгоценное время для других. Только она подумала об том, как всё тело пронзила резкая боль, а затем её обжег поникающий в самое сердце холод. Будто миллионы льдинок сразу впились в душу, а лёд сам заполнил её жилы. Она попыталась дёрнуться, но конечности парализовало, краем глаза Айси успела заметить напуганного Тританнуса, тоже в оцепенении взиравшего на застывшую ведьму. Паника, страх, отчаяние… Все чувства смешались в одно, совершенно безумное, неконтролируемое желание вырваться из невидимых оков. Тританнус попытался прикоснуться к ней, но она неожиданно для самой себя отдёрнула руку, словно её обожгли. Любовь, забота, нежность, все то, что она испытывала рядом с ним, стало медленно испарялся из её сердца; блондинка попыталась отыскать в себе хоть частичку привязанности, вот только обнаружила лишь ненависть.       Словно кто-то одним махом взял и забрал все былые чувства, одной огненной волной оглушив ее. «Неужели думала, что разгадаешь мой план и уйдешь живой-невредимой? Ты просчиталась. Снова», — лицемерный голос Политеи зазвучал в ее голове, заглушая шум битвы, и вдруг резко стало темно. Глупо было думать, что нимфа настолько наивна. Теперь она в полном одиночестве. Тританнус ее бросил, тогда, у Трона, хотя клялся в любви до гроба, оставил одну, униженную, с терзающей болью внутри. Жутко хотелось отыскать его и убить, долго и мучительно заставить под пытками молить о прощении, а потом оборвать эту жалкую жизнь. И делу конец. И сейчас она ощущает то же самое, но в двойном размере. Все вокруг мечтают о ее поражении, уничтожают истинный потенциал ведьмы на ее глазах, в то время как Блум будет находиться на вершине мира. Острая потребность оторвать ее хрупкие блестящие крылышки и наблюдать за страданиями фейки вновь дала о себе знать.       Принц едва успел увернуться от ледяного шара, посланного в его сторону, и вздрогнул, узрев пугающую улыбку ведьмы. С ней что-то не так, и в этом точно виновата Политея, он точно знал. Вернее, где-то на уровне подсознания понимал. Немного больше, чем просто интуиция. Скорее, любовь, смешанная с предвидением и надеждой. Она опять превращается в чудовище на его глазах, и снова виноват во всем он, каким же надо было быть идиотом, чтобы не дойти до того, что недомедуза не сдастся так легко. Надо что-то придумать, что-то придумать… Но придумать он ничего не успел, так как трезубец со свистом вылетел из его рук и, ведомый силой магии Айси, оказался у нее. Прикоснувшись к нему, девушке показалось, что электрический ток пробежал по ее пальцам. Власть. Сила. Наконец-то. Острие трезубца взметнулось вверх и все застыло, ощутив прилив холодного течения. Битва на какое-то время приостановилась.       — Что, страшно стало, мой император? — она усмехнулась и с какой-то истерической бесшабашностью продолжила, поигрывая оружием: — Думал, можно кидать меня, когда вздумается? Мне надоело, что уже который год я не могу достигнуть своей цели. Но теперь… — рука с трезубцем угрожающе поднялась, камень в нём сверкнул кроваво-красным светом, и вокруг все с быстротой пущенной ракеты начало покрываться льдом, ледяное заклятие лишило возможности фей двигаться, приморозив их на время ко дну, и разбить заклинание никак не удавалось. Возмездие. Кажется, она уже чувствует его сладкий вкус у себя на языке, видит тоску в глазах тритона, от которой ей становится лишь лучше. Нептун сделал отчаянную попытку напасть на неё, но был остановлен криком Тританнуса, в котором сквозила надрывная мольба, граничащая с безумным приказом. Отцу не осталось ничего, кроме как молча повиноваться. Его сын должен сделать правильный выбор хотя бы в этот раз, у него больше нет права на ошибку. Судьба мира в руках бунтаря, чуть не перешедшего черту, поломавшего столько жизней, как иронично звучит, не находите?       — Айси, пожалуйста, одумайся, — он повернулся к ней, смотря с такой, может и наивной, но искренней надеждой, так что кажется, вот-вот и блеснут в глазах искорки, разгорающееся в пламя.       Пламя веры в лучшее и в то, что не зря они прошли ват этот путь вместе, преодолевая все преграды на своём пути, дерзко отказываясь от общепринятых стереотипов и штампов. Ничего никогда не появляется из ниоткуда и бесследно не исчезает. — Это не ты, а лживые чары Политеи, не слушай их, прошу тебя, — он подплыл к ней, забывая на миг, что проклятая ведьма в любой момент может уничтожить и его, и всю семью одним взмахом трезубца. Сейчас опасность не важна. Надо спасти её, чего бы это ни стоило, он каждой клеточкой своего тела осознавал, что пойдёт на что угодно, на любые сделки, только бы вернуть её. Ту Айси, которую он любит.       — Давай уже, дерзай, убей её! — издевалась и почти приказывала Политея, нарушая долгое молчание и напоминая о своём существовании. Хотя о такой стерве, как она, забыть весьма сложно. «Выполни своё предназначение, предначертанное тебе самой судьбой, разрушь жизни самих дорогих тебе людей, монстр». И словно эти непроизнесенные вслух слова всё-таки были сказаны, в голове Тританнуса возникло видение прежних чудовищных деяний: почти убийца, безумец, не ставящий ни в грош чужие интересы, безобразный эгоист… зверь. Нет, он никогда не станет таким, это всё ложь, жалкие попытки обмануть его в который раз, играя на слабостях. Но не превратится он снова в ту тварь, к которой так опасно был близок раньше.       Лицо Айси озарила нахальная усмешка, как же забавно наблюдать за его мелочными потугами, слабый мальчишка, всё ещё не переставший бороться. Странно, но её это даже трогает. Упрямых всегда веселее убивать, ведь они до последнего вздоха будут верны себе, чтобы не случилось. Пора уже вершить своё дело, а она всё медлит, да что же это такое? Почему? Неужели так сложно взять и воткнуть в него его же трезубец? Айси уверяла, что хочет лишь растянуть удовольствие, а струны души неумолимо дрожали, словно пыталась вернуть былые чувства. Минутное колебание. Подумаешь. Но и его хватило на то, чтобы Тританнус наконец-то решился на безбашенный поступок, который в очередной раз подтвердил бы его звание сумасшедшего. Или героя. Между двумя понятиями такая тончайшая грань. Но промедление дало Тританнусу преимущество, маленькое, но какое же нужное и драгоценное сейчас. Всего одно бешеное движение понадобилось, чтобы вырвать из рук призадумавшейся ведьмы трезубец, а потом резко притянуть к себе и поцеловать.       Безуспешная попытка вырваться, порыв ярости, накрывший с головой, а потом волна тепла, как самая острая и меткая стрела пролезающая сердце. Будто весь лёд, покрывающий её душу, начинает оттаивать рядом с ним, быстро испаряясь, уступая место кое-чему другому. Корка из снега и мириада льдинок трескается, и в ведьму снова проникают знакомые ощущения, превращающиеся в чувства. Щёлк. И броня рассыпается-разлетается на мелкие куски. Будто в голове что-то переклинило, и появляется первая эмоция: растерянность. Затем удивление, сменившееся на счастье. Она нежно отстраняется от него и видит в его глазах гремучую смесь облегчения, беспокойства, страсти и бесконечного обожания и любви.       — Я тебя спас, — прошептал он ей на ухо, ещё крепче сжимая ладонь девушки. — Слушай, ты, конечно, у меня не совсем нормальная, но переходить рамки всё же не стоит. Это бывает немного некомфортно для окружающих, знаешь ли, — и чуть дерзко улыбнулся. Она легонько ударила его кулаком в грудь.       — Заткнись. Даже в таких ситуациях продолжаешь шутить. Ты невозможен.       Свершилось. У них всё удалось. Дракон святой, все же получилось. Лед начал таять и исчезать на глазах, пленники освобождались из цепких рук холода, и мутанты, крича что-то нечленораздельное, стали растворяться в воздухе, а спустя несколько минут превратились в маленьких безобидных рыбёшек. В отдалении слышен крик Политеи, которую связали волшебные верёвки, появившееся из ниоткуда; вопль полон безграничной ненависти, злости, тупого безумства и душевного надлома; он летел по всему Бесконечному Океану, усиливаясь с каждым разом. Погибло. Всё исчезло, распалось, раскрошилось как скала от сильного удара магией, вспыхнуло синим пламенем, созданным мертвым драконом, словно карточный домик рассыпалось. Всё зря. Столько напрасных стараний, усилий и, когда до цели оставалось совсем чуть-чуть, просто рукой подать, а из-под носа ускользает как легкомысленная крылатая фея. Надоело. Хочется биться в истерике, уничтожить всех, упивающихся своей победой, никогда больше не видеть этих противных улыбок, смеха и чужого счастья!       Материализовавшаяся после поражения Жемчужина блеснула в её ослабевшей руке и магическим образом перенеслась к Тританнусу. Он повертела её в руке с самодовольным видом, издевательски подмигнув нимфе, из-за чего она снова вспылила. Проклятие Трона было снято.       — Поздравляю вас с победой, — не перестаёт язвить нахалка, но потом её словно пробивает на откровения. Теперь-то они обязаны знать все. — Вы сняли проклятие Трона. С самого его создания Трон являлся стволом выбора между властью и любовью. Если кто-то из правителей, выбранных им, однажды поймёт, что настоящее чувство важнее любой силы, он справится с его чарами. Тогда больше никто и никогда не попадёт под его влияние, — она помедлила, а затем с легкой иронией добавила: — И, похоже, это были вы.       Она горько улыбнулась Нептуну, подплывшему к ней, чтобы забрать на Андрос, где можно было предать её справедливому суду. Когда-то он выбрал не ту и обрёк на жуткую судьбу собственного сына. А сын, решивший бросить всё ради ведьмы, что тоже нарушило все мыслимые и немыслимые правила, разорвал цепную реакцию. Видимо, исход битвы не всегда зависит от правильности или неправильности твоего решения в глазах общества, ты сам должен понять, что для тебя важнее. И Тританнус это понял.