Сага о Вигмаре

Его возвращение наделало в усадьбе много шума, потому что добыча была крупной и потому что мать и отец беспокоились из-за того, что Вигмар исчез внезапно, никому ничего не сказав. Привезённое им мясо тут же унесли в коптильню, а за второй частью туши отправились несколько мужчин – после того, как Вигмар рассказал, где её следует искать. Многие в тот день заметили меч у него на поясе, и, когда вечером все сели за столы, Вигмару пришлось рассказать о своей ночёвке возле кургана Гуннара Сварта. Он показал меч и сказал, что получил его от родича, который отнёсся к нему благосклонно, однако о своей встрече с Грюлой не обмолвился ни словом, ибо неизвестно ему было, как поступят люди Оленьей Долины, узнав, что по соседству объявилась великанша. Неделю спустя люди заметили, что, кроме меча, Вигмар обзавёлся ещё кое-чем. Те, кто мылся с ним в бане, говорили, что помимо родимого пятна и шрамов от ран, полученных в походах, на плече Вигмара появился хорошо заметный отпечаток чьей-то руки. Но когда самые нетерпеливые попытались разузнать, откуда взялась эта метка, сын Бьёрна лишь отшутился, сказав, что, пожалуй, будет теперь держаться подальше от тех, кто разглядывает его в бане, словно девку. Кроме того, некоторые поговаривали, что когда Вигмар покидает усадьбу, его часто сопровождает большой ворон, и что если сын Бьёрна едет верхом, ворон этот сидит у него на плече или на рукавице – совсем как ручной сокол. Заметили люди также, что после своей ночёвки у кургана Вигмар стал чаще улыбаться, а иногда даже шутить. Но если доводилось ему сидеть у огня, он опять становился задумчив: порой до такой степени, что приходилось окликать его трижды, прежде чем он отзывался. Той же весной Вигмар стал часто пропадать на берегу, в корабельных сараях, украшая затейливой резьбой и рунами борта дрэки и вырезая для них носовые фигуры. Те, кто часто заглядывал в сараи, рассказывали остальным, что выходило у него ничуть не хуже, чем у Флоси Плотника, строившего эти драккары. А вскоре стало ясно, какие имена будут у кораблей, потому что одна резная голова походила на ворона, а другая – на оскаленную морду лиса. Видно, это занятие отвлекало Вигмара от мрачных мыслей, но мало кто доподлинно знал, о чём думает молодой хёвдинг, работая резцом или сидя у огня. Размышлял же Вигмар о том, что скоро наступит праздник Выгона скота, в который зажгут обрядовые костры, а это означает, что Грюла явится снова, чтобы впитать их силу и поразвлечься. Чтобы не разошлась Огненная Лиса вовсю, и дело не кончилось пожаром или распрями, следовало заранее побеспокоиться о том, чтобы найти её до того, как начнутся неприятности. За неделю до праздника, когда всё в округе уже зеленело, а в долине начали распахивать землю под посевы, Вигмар собрался и, пообещав матери, что вернётся как раз к праздничному пиру, отправился в лес уже знакомым путём - через распадок и ручей, через холмы, к осиннику и хвойному лесу на склоне горы, которую за пять зубцов на вершине называли Медвежьей Лапой. Разбив лагерь на знакомой поляне, он день за днём бродил по увалам, то и дело поглядывая на меч Гуннара, но в округе всё оставалось спокойно. Вигмар мрачнел день ото дня и, когда до полнолуния осталось две ночи, начал всерьёз подумывать о возвращении в усадьбу: уж очень ему не хотелось огорчать мать и отца. В предпоследний день он даже не стал уходить далеко от стоянки. Подстрелив двух рябчиков, он развёл огонь и, ободрав с птиц оперение вместе с кожей, зажарил обеих. Поел, поделившись с вновь увязавшимся за ним вороном, а потом, стреножив коня, лёг у костра, глядя в розовое небо, даже глубокой ночью теперь не становившееся тёмным. Только он задремал, как услышал странный тревожный гул. Ворон тоже забеспокоился и, слетев с ели, на которой было умостился, запрыгал у огня, шипя, вытягивая шею и распустив крылья. Вигмар сел и, дотянувшись до пояса с мечом, выдвинул клинок из ножен. Гул стал громче. Меч едва заметно подрагивал, а по лезвию его бегали зелёные искры. Вигмар усмехнулся и, поднявшись, затянул пояс с мечом и ножом. Едва он успел это сделать, как в осиннике мелькнуло рыжее пламя. Послышался треск, похожий на тот, что бывает, когда огонь разгрызает смолистые сучья. Грюла, дочь Сурта, шла к Вигмару, не скрываясь и не прячась под шкурой лисы. Когда она ступила на поляну, Вигмар увидел, что выглядит она не совсем так, как в ту зимнюю ночь на утёсе. На ней была золотистого металла кольчуга, надетая поверх рубахи цвета спёкшейся крови, и кожаные штаны, заправленные в мягкие сапоги. Тонкую талию охватывал широкий воинский пояс, украшенный золотыми бляхами и кроваво-красными камнями, а за плечом виднелась рукоять меча. Она напоминала бы валькирию, если бы не её узкое лицо с жёлтыми лисьими глазами и волосы, плескавшиеся на ветру, как пламя пожара. - Всё-таки я нашла тебя! – весело хихикнула она. – У меня хороший нюх, и запах твой я запомнила. Жаль, твоего приятеля-колдуна мне уже не достать, поскольку он давно мёртв. А вот тебе придётся ответить за то, что вы оба сделали в прошлый раз! - Сдаётся мне, то, что мы тогда сделали, не сильно тебе повредило, - ответил Вигмар. – Разве только ты слегка поглупела, иначе заметила бы, что я пришёл сюда первым и по собственной воле. - Выходит, ты тоже не отличаешься большим умом, - злобно сверкнув глазами, огрызнулась она, - раз по доброй воле ищешь со мной встречи! Вигмар вытащил меч и направил его острием в её сторону. Грюла тут же оскалилась и зашипела: - Не вздумай снова баловаться с Рунами, иначе я просто убью тебя! - Видно, что не по вкусу тебе пришёлся Дар Одина, - усмехнувшись, сказал Вигмар. – Не бойся, дочь Сурта. Я не стану чертить руны, способные тебя связать, хоть я их и запомнил. - Бояться тебя?! – звонко расхохоталась великанша. – Давно я не встречала подобной самоуверенности! Уж за неё-то тебя точно следует проучить! И, шагнув ему навстречу, выдернула из скрывавшихся за спиной ножен полыхнувший багровым отсветом лавы меч. - Попробуй, - сказал Вигмар и первым нанёс удар. Грюла отбила его с лёгкостью, и Вигмар при этом почувствовал, какой огромной силой она обладает. Не раз побывавший в битвах, он был быстр, но Грюла оказалась намного быстрее. Да и кто смог бы на равных тягаться в скорости с Диким Пламенем Муспельхейма? Она металась по поляне, будто лесной пожар, раздуваемый ветром. Налетала и отскакивала огненным вихрем, нанося удары такой силы, что Вигмару казалось – она вот-вот вколотит его в землю. Багровый меч сыпал искрами, слепя его и оставляя в воздухе светящийся след. Дважды он проносился в ногте от его ничем, кроме льняной рубахи, не защищённой груди, и дважды – на таком же расстоянии от шеи. Впрочем, вскоре он заметил, что Грюле, похоже, неведом хладнокровный расчёт в бою – она ярилась, упиваясь схваткой. И, пользуясь этим, умудрился дважды достать её, пожертвовав при этом собственной шкурой и получив порезы на плече и на бедре. Кровь однако из ран не хлестала: меч Огненной Лисы, похоже, был раскалён и прижигал раны. Но куда сильнее, чем клинок, донимали Вигмара её волосы. Они метались в воздухе так, будто были живыми, и всё время пытались петлёй захлестнуть то его руку, то ногу, а иной раз летели обжигающей плетью прямо в лицо. Это было подло, но Вигмар смолчал, даже когда довелось упасть и покатиться по земле, уходя от её меча. Вскочив на ноги, он внезапно оказался у великанши за спиной и, прежде чем она успела повернуться, голой рукой ухватил ускользающую огненную прядь её волос. Руку ошпарило так, будто довелось ему схватить горящую головню, но Вигмар лишь зарычал, рванув эту прядь к себе и наматывая её на кулак. И вдруг как-то само собой вышло так, что его меч оказался прижатым к горлу Грюлы. - Я выиграл! – прорычал Вигмар, шалея от боли, на что она, расхохотавшись, ответила: - И останешься теперь без руки! Тогда за тебя уж точно ни одна девка не пойдёт! - Пусть так, - отозвался Вигмар, плотнее прижав к её горлу меч. – Зато все будут знать, что я сумел схватить за хвост Грюлу. Он не понял, почему она вдруг сдалась. То ли меч его действительно поранил ей горло, то ли была тому другая причина, но она вдруг прошипела: - Пусти! Слышала я, что в бою ты почти берсерк(37), но не думала, что тебе не жалко лишиться руки, лишь бы зваться Победителем Грюлы! - Не пущу! – отрезал Вигмар сквозь зубы. – Пока не расскажешь, зачем ты приходила тогда и почему пришла сейчас. - Пусти! – рявкнула она. – Мне не нужен безрукий Вигмар Хравн! - Нет, - сказал Вигмар, уже не чувствуя левой руки. Тогда Грюла вдруг изогнулась, словно гибкая змея, вскинула меч и, рискуя поранить сама себя, с размаху полоснула по огненной пряди. Та тут же погасла, превратившись в обычные, только очень длинные, рыжие волосы. - Довольно! – мрачно сказала она, освободившись. – Я уже поняла, что ты достаточно отважен, чтобы воевать с Пламенем Муспеля! Да, я искала тебя и тогда, и сейчас, потому что мне нужен такой безумец, как ты, способный, подобно Тюру, сунуть руку в пасть Фенрира(38). Кроме того, ты – родич Гуннара Сварта, знавшегося с альвами и происходившего из древнего рода Инглингов(39). На своём теле ты носишь зримое доказательство этому. - И что из того? – угрюмо отозвался Вигмар, хотя и чувствовал, что скоро потеряет сознание от оглушающей боли в руке. – Для чего я тебе понадобился? - Для того, чтобы добыть кое-что, до чего я сама не могу добраться! – сказала Грюла. - Рассказывай! – прохрипел сын Бьёрна, опираясь на меч, чтобы не свалиться ей на потеху. - Не стану! – вдруг яростно закричала ему в лицо Грюла. – Не скажу ни слова, пока ты, проклятый берсерк, не покажешь мне свою руку, чтобы я могла тебе помочь! - Твоя помощь нужна мне совсем в другом деле, - прохрипел Вигмар. – Судя по тому, что ты тут болтала, ты знаешь, в каком. - Конечно, знаю! – рявкнула она. – Клянусь, что помогу тебе! Только покажи руку, иначе уговору между нами не быть! Только тогда Вигмар протянул ей левую руку, на которую боялся даже смотреть, потому что казалось ему, что обгорела она до костей. Грюла, однако, сначала подставила ему плечо, чтобы он мог опереться, и только когда он сел на землю, взяла его за запястье. По тому, как вытянулось её лицо, понял он, что дело плохо. - Тебе надо лечь, - сухо сказала Грюла. – И положить эту руку на клинок твоего меча. Он способен лечить, но очень медленно. Он поможет, пока я не вернусь. Вигмар попытался встать, когда понял, что она собирается уйти, но Лиса толкнула его в грудь и сердито рявкнула: - Лежи! Никуда я не денусь! Пойду, поищу кое-что, способное спасти твою руку! Сказав это, она поднялась, отошла к краю поляны и принялась стаскивать с себя броню и одежду. Вигмар попытался отвести взгляд, но получалось плохо, потому что глаза помимо воли возвращались к гибкой белой спине, мелькавшей сквозь огненные пряди, спадавшие до самых пяток. Грюла, видно, почуяла это, потому что прорычала, не оборачиваясь: - Не много в тебе скромности, Хравн. Куда меньше, чем упрямства. Будешь пялиться на мой зад – лечить твою руку не стану. Оставайся без неё. И без моей помощи. - Прости, - сказал Вигмар. – Но я не думал, что бывают такие красивые великанши. - Так случается, потому что в похожих случаях думаете вы, мужчины, по большей части совсем не головой! – огрызнулась Грюла. И это были её последние слова, потому что когда Вигмар открыл глаза, её уже не было. Только между деревьями мелькнул огненно-рыжий пушистый хвост. Вернулась она нескоро: к тому времени бледно-розовое небо начало уже наливаться солнечным золотом и птицы запели в осиннике. Ворон, до сих пор старавшийся держаться подальше от Грюлы, на этот раз обрадованно каркнул, заметив её появление. Лиса, разжав челюсти, бережно поставила на землю берестяное ведёрко, которое тащила за дужку, потом свернулась в клубок и развернулась уже человеком. И принялась торопливо натягивать мокрую от росы одежду. Потом подошла к Вигмару, присела рядом и, сняв с ведёрка крышку, сказала: - Опусти сюда руку - полегчает. Вигмар заглянул внутрь и, увидев что-то густое и золотисто-белое, спросил, что это. - Простая сметана, - без большой охоты ответила Грюла. И, заметив его хмурый взгляд, ещё неохотнее добавила: - Вот только корова, с молока которой её собирают, совсем не простая. Припомнив только одну такую корову(40), Вигмар ничего больше спрашивать не стал и послушно опустил руку в ведёрко. Боль утихла почти сразу. Потом в руке защекотало, словно внутри неё бегали сотни беспокойных муравьёв. Вигмар поморщился, но Грюла буркнула: «Терпи», - и он подчинился. Молчать было как-то неловко, и чтобы отвлечься, он сказал: - Покуда сидим мы тут без дела, рассказала бы ты, до чего не можешь добраться без моей помощи. - Сдаётся мне, что твоё дело будет попроще, - усмехнулась Лиса. – Так что давай начнём лучше с тебя. - Ладно, - кивнул Вигмар и поведал ей о проклятии Хольды, слово в слово пересказав вису, которую запомнил, кажется, на всю жизнь. Когда он закончил, Грюла насмешливо фыркнула, а потом и вовсе рассмеялась. - Поражаюсь я порой наивности мужчин, - сказала она. – Когда дело касается битвы или тинга, вы быстро соображаете. Но если касается оно женщин, вы становитесь бестолковы, как мальчишки. Вигмар нахмурился, но промолчал, а Лиса повела речь дальше: - То, что сказала тебе Хольда, касается лишь Мидгарда. Но ни слова она не произнесла о других мирах Ясеня. Ну, в Хель(41), конечно, ничего хорошего не отыщешь, в Нифльхейме тоже, Асгард и Ванахейм(42) – слишком много чести, а вот в любом из четырёх оставшихся ты, бестолковый, без особого труда можешь найти себе женщину. И если она тебя полюбит, заклятье падёт. Надеюсь, ты способен не только мечом махать, но и девушкам нравиться. Походило на то, что рассчитывала она его рассмешить, но Вигмар только сокрушённо покачал головой и ответил так: - Вряд ли в Ётунхейме или Свартальвхейме(43) я найду себе именно женщину, а не какую-нибудь великаншу или троллиху. Если я последую твоему совету, как бы не вышло хуже, чем есть. - И давно ты стал таким осторожным? – рассмеялась Грюла. - С тех пор, как Хольда меня прокляла, - сердито ответил Вигмар. – И с тех пор, как связался с тобой, дочь Сурта. - Да я ведь тебя не держу, - хитро щурясь, сказала она. – Иди куда вздумается. Только вот, куда бы ты ни пошёл, всё повернётся так, что мы снова встретимся, ибо то, что нам обоим нужно, находится в одном месте. - Что это? – спросил Вигмар и услышал в ответ: - Для тебя – девушка, для меня – прядь моих волос. И то, и другое хранят альвы(44). Девчонка попала к ним случайно, а мои волосы – нет. Альвы срезали их нарочно, покуда я спала, и теперь прячут у себя, потому что, связанные чарами, они дают им власть надо мной. - Как нам попасть в Льесальвхейм(45)? - А ты будто не знаешь! – рассмеялась Грюла. – Вспомни бабушкины волшебные саги – в них всё сказано. Вигмар нахмурился: если всё было так, как она говорила, то им следовало дождаться Мидсоммера и, когда к ночи разожгут костры, отправиться в холмы, надеясь наткнуться на кавалькаду выбравшихся на прогулку по Мидгарду альвов. Слишком всё выходило неопределённо и ненадёжно. - Я не так спросил, - проворчал он, поразмыслив. – Спрошу иначе: тебе известно, где откроются врата в этом году? - Ух ты! – восхищённо ахнула Грюла и тут же рассмеялась. – Да ты умнеешь прямо на глазах, Хравн! Конечно, мне это известно. И я тебе это место покажу. Только не сейчас, а перед Мидсоммером. Если что меня и беспокоит всерьёз, так это даже не твоя рука, а то, что ты ничего не спросил о девушке. Если ты и дальше будешь молчать, я решу, что с тобой точно что-то не так. - Придержи язык, Лиса! – обозлившись, зарычал на неё Вигмар. – Будь ты мужчиной, я уже снёс бы тебе голову за такие слова! Не забывай, что правая рука у меня цела! Грюла, впрочем, ничуть не испугалась, потому что, хихикнув, сказала: - Ой, да ладно! Сама расскажу! Эта девчонка – младшая дочка Вестейна херсира(46), сына Тормунда с острова Стьернёйя. Она добра, красива и хорошо воспитана, но ей малость не повезло. В прошлый Мидсоммер она отбилась от подружек, когда они все вместе гуляли в холмах, и альвы забрали её к себе. Её отец и мать очень горевали и сулили большую награду тому, кто отыщет пропажу. Девчонка год не видела людей, а потому, сдаётся мне, у тебя есть шанс ей понравиться. Даже без руки! Тут она не выдержала и расхохоталась, повалившись в траву, и там, где её волосы касались земли, роса превращалась в пар, поднимаясь туманом. Вигмар смотрел на неё, а видел отчего-то огненно-рыжего лиса, извивающегося на снегу, дрыгающего лапами и метущего хвостом. И неожиданно для себя самого улыбнулся. - Я тебя рассмешила, Хравн, - весело сказала Грюла, поднимаясь, - и это хорошо. Потому что пора нам взглянуть на твою руку. Вигмар посмотрел на сметану в ведёрке и увидел, что она посерела и свернулась. Руке было легче, но выглядела она не лучшим образом: была опухшей, красно-синей, как лицо Хель, и покрытой к тому же волдырями. Грюла покачала головой и сказала: - Не знаю я, радоваться по этому поводу или огорчаться. Выглядит уже получше, и я могла бы сбегать за сметаной ещё раз, но не стану этого делать. Лучше твоей руке остаться такой, как есть. - Почему? – спросил Вигмар, чувствуя, что боль возвращается. - Потому что сейчас у тебя есть серьёзный повод искать встречи с альвами. Когда ты покажешь им руку и скажешь, что исцелить тебя может лишь то, что покалечило – прядь огненных волос Грюлы, - тебя никто не сможет уличить во лжи. - А если они не захотят помочь? – засомневался сын Бьёрна. - Захотят, - ответила Лиса. – Потому что ты – родич Гуннара Сварта, который знался с ними и учился у них магии Рун. А ещё потому, что я сделаю так, чтобы оказал ты им услугу, за которую им придётся тебя отблагодарить. Тогда Вигмар спросил, что он должен делать, когда альвы согласятся помочь, и Грюла ответила: - Чтобы ты смог прикоснуться к моим волосам, им придётся снять с них заклятие. И вот тогда не зевай. Хватай волосы и девчонку и беги со всех ног - так быстро, как только сможешь. Задержать их и дать вам уйти – это будет уже моя забота. Вигмар задумался, а потом сказал: - Выходит, я, сын Бьёрна и родич Гуннара, хёвдинг, стану вором? Грюла посмотрела на него с изумлением и опять рассмеялась. - Вором становится тот, кто ради поживы крадёт хозяйский сыр и хозяйское золото. Тот же, кто вызволяет женщину и волшебный предмет, становится героем. Если уж кого и называть ворами, так это альвов, потому что они обманом завладели тем, что им не принадлежало. - Зачем им власть над тобой? – спросил Вигмар. - Чтобы не приходила я в Льесальвхейм, - зло сказала Лиса. – Чтобы не приносила туда огонь битв. - Вот как? – усмехнулся Вигмар. – Что же дурного в том, что хотят они жить мирно? Грюла разозлилась, видно, всерьёз, потому что волосы и глаза её вспыхнули алым огнём. - Я скажу тебе! – прорычала она. – Может, сами они и хотят жить мирно, но мир у других им совсем не по вкусу! Чем больше сражаются между собой люди и ётуны(47), дверги и люди, хримтурсы(48) и Асы, Ваны(49) и ётуны, тем богаче и сильнее становятся альвы! Они нарушают равновесие Ясеня(50)! А чем больше оно нарушается, тем ближе Рагнарёк(51)! - И что с того? – пожал плечами Вигмар. – В Рагнарёк выживут и Асы, и Ваны, и люди. А вот вас, ётунов, не станет. - И чем же мы, ётуны, так провинились?! – рявкнула Лиса, сверкая глазами. – Мы намного старше, чем вы! Мы даже старше, чем Боги! Мы владеем магией стихий, равной магии Асов! Разве мы не имеем права жить так же, как вы - сражаться, любить, рожать детей?! Если мы созданы такими, значит, в этом есть свой смысл! И потом, что вы будете делать без нас? Какими станете? Где, как не в битвах, обретаете вы мужество?! Где, как не в испытаниях, обретаете мудрость? Как станете защищать своё право и свою честь, если не в поединке?! Вигмар не ответил. Он сидел у погасшего костра и думал о том, что во многом она права. Грюла долго ждала, когда он хоть что-нибудь скажет, а потом, отчаявшись получить ответ, отвернулась и легла, пристроив под руку свой меч. На поляне становилось всё светлее. Незаходящее в это время года солнце поднималось всё выше, и когда всё вокруг засияло красками в полную силу, Вигмар наконец сказал ей в спину: - То, что ты говорила - правильно. Я согласен. И увидел, как разом расслабились её плечи. Грюла повернулась и села, положив свой меч поперёк колен. И сказала, вздохнув: - Долго же пришлось тебя уговаривать, Хравн! Но раз ты всё-таки согласился, будь сегодня ночью у праздничных костров. Я найду тебя сама и покажу тебе ту, что может стать для тебя доброй женой. Сказав это, она поднялась, прошла через поляну и, подобрав кольчугу, бросила на прощание: - Руку побереги. Надеюсь, в усадьбе найдётся кто-то, способный правильно её перевязать. Вигмар промолчал, провожая взглядом исчезающие за деревьями языки Пламени Муспельхейма. В праздничных заботах день пролетел быстро. С раннего утра выгнали весь скот на большой луг, добыли чистый огонь, окурили стадо дымом крапивы и репейника, обошли с чистым огнём хлева и стойла, подвесили повсюду пучки трав и рунные обереги, охраняющие от нечисти и воровства. Потом принесли в жертву Фрейру молодого бычка, разделили стадо на гурты и, благословив пастухов жертвенной кровью, погнали скот на горные пастбища. Пировали прямо на лугу. Девушки пели и ходили по округе с украшенной лентами молодой берёзкой. К вечеру выбрали праздничных Фрейю и Фрейра(52) и весёлой толпой отправились в холмы, чтобы разжечь священные огни. Вигмар пошёл вместе со всеми, но думал при этом почему-то больше о Грюле, чем о проклятии Хольды и девушке, которой суждено стать его женой. Когда веселье было в самом разгаре, а Фрейя и Фрейр отправились обходить поля, Вигмар заметил Грюлу, которая была теперь одета так же, как большинство женщин, и только волосы свои спрятала под плотным головным покрывалом. Вигмар подумал, что, должно быть, покрывало это непростое, иначе оно просто сгорело бы, едва коснувшись огненных волос великанши, и подошёл к ней. Грюла улыбнулась, взяла его за правую руку и повела с холма в низину, где среди камней и зарослей ивы тёк ручей. В этот раз она шла почти бесшумно и, когда они вместе достигли ручья и укрылись за большим валуном, указала на другую сторону. Вигмар взглянул туда и увидел сидящую у воды девушку. Была она одета в очень красивое платье, расшитое серебром и жемчугом. Русые волосы её были распущены и струились по спине и плечам мягкими волнами. На висках позванивали драгоценные кольца столь искусной работы, что под силу только альвам. Девушка прислушивалась к пению, доносившемуся от костров, но была очень печальна. Вигмар рассматривал её и находил её милой, но не более того. Его сердце не забилось чаще - как бывало это при появлении Грюлы - ни при виде самой девушки, ни при виде того, как она поднялась и, с тоской взглянув на праздничные огни, исчезла среди ивняка. Когда девушка ушла, Грюла нетерпеливо дёрнула его за руку и спросила: - Ну как? Нравится она тебе? Вигмар повернулся к великанше и сказал: - Она красивая. Но я не знаю её и никогда прежде не встречал. Он помолчал, думая почему-то не о девушке, а о том, как странно изменил Огненную Лису праздничный женский наряд, и добавил: - Впрочем, многие берут в жёны девушек, которых никогда не видели прежде, и живут неплохо. Как знать, может, и мне суждено поступить так же? Он не понял, почему хмурившаяся до сих пор дочь владыки Муспельхейма вдруг повеселела при этих словах и, взяв его за обожжённую руку, спросила: - Что ты сказал, когда дома начали расспрашивать? Вигмар пожал плечами и ответил: - Сказал, что уснул и угодил рукой в угли. Такое бывает, когда сильно устаёшь. Грюла улыбнулась и, заглянув ему в лицо, спросила опять: - Сильно болит? - Иной раз бывало и хуже, - отозвался Вигмар. Совсем ему не хотелось жаловаться ей на то, что ожог изрядно мучает его. - Сними-ка повязку, - сказала она. – Я хочу взглянуть. Вигмар размотал полотно и отвернулся: на руку противно было смотреть. Впрочем, Грюла даже не поморщилась. - Придётся тебе потерпеть до Мидсоммера, - сказала она с необычной мягкостью в голосе, - чтобы, когда дойдёт до дела, самым подозрительным не к чему было придраться. До того времени рука не заживёт, но я сделаю так, чтобы она не донимала тебя больше. С этими словами она склонилась над его запястьем и что-то тихо запела. С губ её при этом слетало холодное синее пламя, которое постепенно окутало весь ожог. Вигмару же казалось, что к руке приложили пропитанное холодным маслом полотно. Боль отступила и стала вполне терпимой. - Спасибо, - сказал Вигмар, вновь заматывая руку, и тут же спросил: - Почему нам следует ждать до Мидсоммера? Почему не сейчас, не сегодня? - Потому что именно в праздник Середины Лета открываются двери между мирами, и, если не трусить, то можно легко пройти в любой из них. Альвы приходят в Мидгард как раз на Мидсоммер, чтобы благословить поля и скот, а со знающими людьми поделиться тайнами своего мастерства, - ответила Грюла. - И что мне делать до Мидсоммера? – хмуро спросил Вигмар. - То же, что и всегда! – весело рассмеялась Грюла. – Спусти на воду свои драккары, опробуй их в море, а потом отправляйся в поход, как и собирался. И не беспокойся ни о чём. Я позабочусь, чтобы удача твоя была ничуть не меньше, чем раньше. Но не забудь: к Середине Лета ты должен вернуться! Сказав это, она взяла его за здоровую руку и потянула за собой: - Пойдем, Вигмар хёвдинг! Раз уж выдалась возможность повеселиться, глупо было бы её упустить! Люди из усадьбы и многие с окрестных хуторов говорили потом, что в ту ночь видели Вигмара с какой-то красивой женщиной, чьи волосы были убраны под покрывало, как у замужней или вдовы: они танцевали вместе со всеми у костров. Поговаривали также, что, когда время перевалило за полночь, они оба куда-то исчезли. А уж тому, как Вигмар вернулся в усадьбу уже под утро, свидетелей было хоть отбавляй. Ингрит, конечно, забеспокоилась и подступила к сыну с расспросами, ибо сильно походило на то, что заклятие Хольды утратило свою силу. То, что женщина, о которой все болтали, могла оказаться вдовой, хозяйку Оленьей Долины ничуть не смущало. Порой на молодой вдове жениться куда выгоднее, чем на девице. Особенно, если у вдовы этой сильная и богатая родня, а муж оставил ей много имущества. Однако, как мать ни старалась, Вигмар только плечами пожимал и отвечал всякий раз одно и то же: его, мол, спутали с кем-то другим, потому что всю ночь он провёл у корабельных сараев. Отговорка была дельной, потому что и впрямь пора было спускать на воду «Лиса» и «Ворона». В конце концов Ингрит отступилась, поняв, что больше ничего от сына не добьётся. К тому же она разумно предположила, что если Вигмар что-то скрывает, значит, тому есть причины. Сказать по совести, ей совсем не хотелось, чтобы вся округа болтала о том, что её сын обнимает по ночам чужую жену. Она не стала ничего говорить Бьёрну, потому что видела: сын её повеселел. 37) берсерк – «медвежья шкура»; воин, посвятивший себя Одину и впадающий в бою в неистовую ярость; такие воины отличались большой силой, быстрой реакцией и нечувствительностью к боли. 38) подобно Тюру сунуть руку в пасть Фенрира – Тюр, бог войны, положил свою руку в пасть волку Фенриру в залог того, что боги не обманут и отпустят Фенрира, который, по предсказанию вёльвы, должен был начать Рагнарёк и убить Одина; однако асы, пытаясь переломить судьбу, его не отпустили, и он откусил руку Тюру; таким образом Тюр заплатил своей рукой за обман. 39) Инглинги – древний род скандинавских хёвдингов, ведущих происхождение от бога плодородия Фрейра 40) только одну такую корову – Аудумлу, первозданную священную корову, возникшую из тающего инея на заре времен; из ее вымени текли четыре реки молока, которым питался первый великан Имир, а сама Аудумла лизала соленый лед, и на третий день из него появился Бури, прародитель богов. 41) Хель – Хельхейм, один из девяти миров Ясеня, мир мёртвых; холодное, темное и туманное место, куда попадают все умершие, кроме героев, принятых в Валгаллу. 42) Асгард и Ванахейм – Асгард - «ограждённый участок асов», один из девяти миров Ясеня, небесный город, обитель богов-асов. Ванахейм – один из девяти миров Ясеня, место обитания ванов – богов плодородия и стихийных сил. Асы — существа порядка, ведя войну с ванами — существами природы, построили укреплённый Асгард. Позже асы сдружились с ванами, обменялись заложниками и с тех пор живут в мире друг с другом. 43) Свартальвхейм – родина двергов, «тёмных альвов»; один из девяти миров Ясеня; был создан асами в одно время с Льесальвхеймом. 44) альвы – фактически эльфы; нестареющая, обладающая магией, прекрасная раса, созданная высшими богами, асами, на заре времён; разделяются на тёмных и светлых 45) Льесальвхейм – родина светлых альвов; один из девяти миров Ясеня 46) херсир – древненорвежский титул, обозначающий лидера общественной группы, объединенной территориально; нечто вроде главы округа. 47) ётун(ы) – великаны, жители Ётунхейма; древние исполины, первые обитатели мира, по времени предшествующие богам и людям; волшебная раса, владеющая магией стихий и умеющая менять обличье. 48) хримтурсы – инеистые великаны, дети Имира, обитатели Нифльхейма – ледяного мира, одного из девяти миров Ясеня 49) Асы и Ваны – см. 42) Асгард и Ванахейм 50) Ясень – Великое Мировое Древо, ось вселенной 51) Рагнарёк – Гибель Богов и всего мира, следующая за последней битвой между богами и хтоническими чудовищами. 52) праздничных Фрейю и Фрейра – аналог «майского короля и королевы», молодая пара, в праздники плодородия, обходившая поля; считалось, что это способствует урожаю