Сага о Вигмаре

Несмотря на то, что рука у Вигмара никак не хотела заживать, хуже ему тоже не становилось, а потому в усадьбе никто не сказал ни слова против, когда он стал собирать своих хирдманов. Всем известно, что доброму викингу собраться – только меч наточить да кольчугу поправить, потому мало удивительного было в том, что уже через неделю на берегу бухты, где в распахнутых корабельных сараях стояли три драккара – синий, красный и чёрный, - собралось больше сотни мужчин. Последним явился Гисли, сын Свейна, который был весел и всё ещё немного пьян. Тут-то все и узнали, что как раз перед праздником Астрид родила ему второго сына, а поскольку следовало дождаться девятого дня, чтобы ввести нового члена рода в сыновние права, Гисли немного задержался и приехал, только когда закончился пир. Он привёз с собой старшего сына, чтобы мальчишка погостил в Оленьей Долине, покуда отец его будет в летнем походе. Встретившись с Вигмаром, Гисли сказал, что находит его изменившимся, но никак пока не поймёт, к лучшему или к худшему, и спросил о том, как обстоят дела с проклятием Хольды. На что Вигмар ответил ему, что чем меньше он думает о проклятии, тем лучше идут дела, и что это проклятие не из тех, что могли бы помешать ему сражаться и брать добычу. Побратимы обнялись, посмеялись и отправились на берег, потому что в этот день как раз предстояло спустить на воду старого, добротно подлатанного, заново проконопаченного и просмолённого «Змея» и два новых корабля. Пока огненно-красного «Лиса» и черного как смоль «Ворона» тащили на катках к воде, пока кропили обоих кровью принесенного в жертву коня, пока рассаживались по скамьям и разбирали вёсла и потом, пока шли по фьорду под парусом, ничего худого не случилось, и все сочли, что это доброе предзнаменование. Заспорили уже на другой день, когда оказалось, что хирдманы, охранявшие корабли, ночью видели на одном из них рыжего лиса, а на другом – ворона. Спорили до хрипоты, к добру это или к худу, пока не пришёл Вигмар, выглядевший в тот день необычно весёлым, и не сказал, что надо бы сторожам радоваться, что не довелось им увидеть самого Ёрмунганда(53), в честь которого назван «Змей». А потом добавил, что поскольку видели лиса и ворона, а не кошку и сороку(54), то это наверняка были духи-покровители кораблей. Ко всему прочему он посетовал, что, похоже, за зиму его люди наслушались бабьих сказок и теперь вместо того, чтобы точить мечи, править брони и окрашивать кровью щиты(55), беспокоятся о том, как бы чего не вышло. После этого хирдманам оставалось только посмеяться над самими собой и приняться за те дела, о которых напомнил хёвдинг. На другой день рано утром вся дружина Вигмара на трёх драккарах ушла на закат вдоль побережья. В усадьбе ждали, что они вскоре вернутся, потому что запасов воды и пищи взяли не много, но через три дня во фьорд вошла рыбачья лодка, люди с которой рассказали, что у Росвика встретили Вигмаровы корабли. Вигмар расспросил их, кто таковы и откуда и, выяснив, что они с острова Сенья, велел зайти в Раудфьорд, найти хозяев Оленьей Долины и передать, что корабли показали себя не самыми тихоходными, поэтому он не станет возвращаться, а пойдёт дальше на юг, через Северное море, чтобы проверить, не слишком ли разбогатели за год бритты и франки. Выслушав их, Ингрит только вздохнула, а Бьёрн остался очень доволен и щедро одарил рыбаков серебром. Многие понимали старого Турирсона, потому что не всякому боги дают таких сыновей, что стали бы славными воинами и удачливыми хёвдингами. Пока хирд Вигмара был в вике, жизнь в Оленьей Долине шла своим чередом. Лето выдалось добрым: в меру тёплым, в меру дождливым, северный ветер лишь раз принёс ливень с градом, да и тот к вечеру растаял, словно его и не было. Люди работали в поле, выкашивали луга и сушили сено. На сеттерах(56) пастухи не знали отдыха, взбивая масло и готовя сыры. Мужчины охотились и рыбачили, женщины мочили и трепали лён. Мало кто заметил бы, как миновал месяц, если бы то и дело в Раудфьорд не приходили вести о Вигмаре и его людях. Один проезжий гость рассказал, что корабли Вигмара огненно-чёрным вихрем прошлись по побережью Британии; другой – что встретил его возле острова Йелл и заметил, что драккары сидят в воде так низко, будто их трюмы набиты добром туже, чем кошели двергов – золотом; а третий – удачливый херсир, шедший из Сигтуны на Рольвсейя - говорил, что «Лиса», «Ворона» и «Змея», а с ними и Вигмаровых людей видели на торгу в Бирке(57): они выгодно продали там около полусотни рабов. Дело тем временем шло к Мидсоммеру, и Ингрит, посоветовавшись с мужем, принялась готовиться к праздничному пиру, потому что их сын обещал вернуться как раз к Середине Лета. Судя по вестям, доходившим до Раудфьорда, так оно и должно было случиться. За два дня до праздника, утром, на утёсах в устье фьорда взвились сигнальные дымы. Это означало, что корабли уже поблизости и скоро войдут в родной фьорд. Вскоре после этого мужчины, чинившие на берегу рыбацкие сети, заметили человека в лодке, который грёб так, будто за ним гнались все разом морские великанши. Лицо его, впрочем, было радостным, когда он подогнал лодку к берегу и выскочил из неё. Примчавшись в усадьбу, он сказал, что пора накрывать столы и выкатывать бочки с пивом, потому что не успеет солнце подняться в зенит, как драккары Вигмара войдут в бухту. Ему налили большую кружку холодного скира(58) и угостили куском пирога, после чего парень, довольный собой и угощением, отправился восвояси, а люди из усадьбы поспешили на берег. Корабли шли на вёслах и действительно сидели в воде глубоко. Красный «Лис» шёл впереди, а за ним, на расстоянии выстрела – «Ворон» и «Змей». Вигмар стоял на носу «Лиса» и улыбался, и у Ингрит, выбежавшей на берег в числе первых, отлегло от сердца, когда она увидела, что у сына не прибавилось ран. Из-за большой осадки подвести драккары к самому берегу было невозможно, а потому добычу из битком набитых трюмов перевозили поначалу на лодках. Когда осадка уменьшилась вполовину, корабли вытащили на берег и принялись выгружать остальное. Ингрит, распоряжаясь тем, что и куда отнести, только восторженно ахала и охала, всплёскивая руками то над серебряной посудой, то над золотыми украшениями, то над богатыми тканями. Бьёрн же принял от сына в подарок тёплый шерстяной плащ, подбитый соболями, и замечательный атласно-серый с вьющимися по клинку узорами меч вендской работы, и теперь всё улыбался, поглаживая бороду и прикидывая, как лучше распорядиться той долей богатства, что причиталась Вигмару и его семье. Уже потом, когда наконец сели за столы в длинном доме, выяснилось, что поход был удачным не только в отношении добычи. За всё это время Вигмар потерял убитыми лишь пятерых, а среди остального хирда десятка полтора людей отделались только лёгкими ранами. Гисли, водивший в этот раз «Змея», смеясь, рассказывал сыну о том, как с воплями ужаса разбегались франки, едва завидев оскаленные пасти «Лиса» и «Змея» и хищный клюв «Ворона». «Должно быть, им показалось, - говорил он, - что к ним пожаловал сам Ёрмунганд, а с ним – Хугин(59) и Грюла». Когда он произнёс имя великанши, многие заметили, что Вигмар поглядел на него и широко улыбнулся. Пир шумел всю ночь, пока под утро утомлённые долгим плаванием и крепким пивом хирдманы не повалились кто где. Вигмар же, дождавшись, когда женщины начнут убирать со столов, поднялся и, сказав, что спустится на берег взглянуть, не упились ли до смерти те, кто должен был стеречь драккары, вышел из дома. Вот только видевшие это женщины говорили потом, что шёл он вовсе не к берегу, а совсем в другую сторону. Ингрит, которой тут же нашептали об этом, сразу вспомнила о происходившем в праздник Выгона скота и, подозвав одну из самых расторопных девушек, велела ей пойти и, не попадаясь Вигмару на глаза, посмотреть, куда он отправился. Девчонка так и сделала, но стоило только ей войти в лес, как она тут же поняла, что не знает, куда идти дальше. Позже она говорила, что кружила по лесу до самого вечера, пока в кровь не сбила ноги. А тропинку, ведущую обратно к усадьбе, обнаружила, когда уже совсем отчаялась. Вигмар вернулся поздно вечером, когда люди уже спали, и улёгся на своем месте. Ингрит, увидев это, тихонько подошла и села рядом. Погладив сына по голове, она заметила то, чего опасалась: в чёрных волосах Вигмара застряли еловые хвоинки и листья брусничника. Тогда Ингрит очень тихо - так, чтобы слышал только он, - сказала: - Та, которую ты обнимаешь тайком, мой сын, могла бы и расчесать тебе волосы. Вигмар, лежавший лицом к стене, повернулся на спину, и она увидела, что он сердито хмурится. - Не следует тебе вмешиваться в это, мать, - сказал он. – Потому что, если мне повезёт, то к концу лета будет у тебя невестка, чтобы помогать по хозяйству. Ингрит пристально посмотрела ему в лицо и ответила: - Почему-то кажется мне, что тебя самого такая возможность не слишком радует. - Так оно и есть, - усмехнулся Вигмар. – Потому что та, которую, как ты сказала, я обнимаю тайком, гораздо больше мне по сердцу, чем та, что в конце концов пойдёт за меня замуж. Ингрит нахмурилась и сокрушённо покачала головой. - В этом и впрямь мало радости. Но если ты расскажешь, в чём там дело, я, может быть, сумею помочь. Вигмар негромко рассмеялся, и Ингрит показалось, что в смехе этом куда больше горечи, чем веселья. - Нет, - сказал он, - в этом деле ты мне не помощница, - а потом, поразмыслив немного, добавил: - Вот что, мать… как бы тебе этого ни хотелось, но не будет меня завтра ни на почётном месте за столом, ни у костров. Искать меня не надо. Станут спрашивать – отвечай, что уехал к Хакону ярлу по срочному делу. И ещё… очень тебя прошу: не посылай больше никого следить за мной, иначе всё это кончится очень плохо. Сказав это, он замолчал и отвернулся к стене. Ингрит же утёрла концом головного покрывала навернувшиеся слёзы, поднялась и ушла в девичью. 53) Ёрмунганд – «великанский посох», Мировой Змей, сын Локи и великанши Ангрбоды; он опоясывает собой землю и является наряду с Ясенем осью мира, только в горизонтальной плоскости 54) кошку и сороку – их облик обычно принимают ведьмы 55) окрашивать кровью щиты – древний обычай, когда лицевая сторона щита перед битвой окрашивалась кровью его владельца-воина; считалось, что это приносит удачу в бою. 56) сеттер – горное пастбище 57) Бирка – остров Бьёркё на озере Меларен; крупный торговый центр, конечный пункт торгового пути, связывавшего Скандинавию с Арабским халифатом; в конце X века уступила своё политическое и экономическое значение Сигтуне. 58) скир – хмельной напиток, приготовляемый из кислого молока 59) Хугин – «мысль», один из воронов Одина