Сага о Вигмаре

К вечеру праздничного дня Вигмар опоясался мечом Гуннара, вывел из конюшни своего жеребца, приторочил к седлу своё копьё Гадюку, спряженный лук и тул со стрелами и, сказав, что едет к Хакону ярлу, выехал со двора. В распадке у ручья к нему на плечо спустился ворон, а потом перебрался на рукавицу, надетую на левую, обожжённую волосами Грюлы руку. Проезжая через холмы, увидел Вигмар, как голые по пояс парни вертят тяжеленную лесину, закреплённую между двух сосновых брёвен, добывая огонь для священных костров Середины Лета. Он миновал их, едва кивнув, и не стал останавливаться для разговора, направив коня к лесу у подножия Медвежьей Лапы. Грюла встретила его на опушке в облике лисы, и Вигмар решил, что она, должно быть, бегала вынюхивать, где нынче откроются врата и объявятся альвы. Впрочем, радости большой при мысли о том, что вскоре удастся избавиться от проклятия Хольды, он почему-то не испытывал. К тому же, вопреки благоразумию, ему хотелось видеть Грюлу в том облике, который она предпочла накануне: ласковой и игривой девушки с белой кожей, усыпанной золотыми веснушками. Её огненные волосы больше не причиняли ему вреда, потому что теперь, ложась с ним, Грюла сплетала их в тугую косу и укладывала короной вокруг головы. Это дело занимало у неё довольно много времени, но Вигмара оно не раздражало: он любил наблюдать за ней, как любит большинство людей смотреть на горящий огонь. Вигмар ехал по лесу следом за мелькающим впереди рыжим лисьим хвостом и думал, что та, другая девушка, томившаяся у альвов, совсем ему не нужна, какой бы она ни была доброй, красивой и покладистой. При этом здравый смысл подсказывал ему, что страсть к огненной великанше не принесёт ему ничего хорошего. Ведь нельзя же привести её в дом как жену и ждать, что она станет доброй хозяйкой одаля и матерью его детей. Знал он, что бывали случаи, когда люди жили с ётунами, альвами и даже двергами, но такие истории всегда плохо заканчивались, а дети от подобных браков становились изгоями. И это – с простыми ётунами. А тут – огненная великанша, дочь самого Сурта, дух войны и распрей! Вчера Грюла, прощаясь с ним, рассмеялась и сказала, что не следует ему забивать голову всякой ерундой и что она ничуть не ревнует к смертной девчонке, которая ей вовсе не соперница. Но Вигмар видел, какой тлеющей злобой горели при этом её золотые глаза, и ничуть не обманывался на этот счёт. Даже если он возьмёт себе жену по закону и станет жить с ней по-человечески, Грюла вскоре не выдержит и рано или поздно отомстит либо ему самому, либо той, которую он выберет себе в жёны. Ни для кого не секрет, что многие славные хёвдинги имеют и жён, и наложниц, но Огненная Лиса такого унижения точно не потерпит. Он усмехнулся, поймав себя на том, что думает о Грюле так, словно давно уже женат на ней. И тут же вспомнил, что всё время похода она и вела себя в точности как ревнивая жена, являясь на каждой береговой стоянке и припоминая ему каждый случайный взгляд, брошенный на красивую рабыню. Впрочем, с этим обстоятельством ещё можно было мириться, а вот то, что всякий раз во время стоянки вождь уходит от костра в ночную темноту и возвращается только к утру, вызывало у людей ненужные вопросы. Крепко задумавшись, он едва не проморгал момент, когда рыжее пламя впереди вдруг исчезло, вспыхнув через минуту почти рядом. А потом Грюла внезапно возникла прямо перед ним, напугав и коня, и ворона. - Оставь коня здесь, - сказала она. – Дальше будет склон холма, а у его подножия – озеро. На берегу сильно пахнет грозой и мёдом, а это значит, что врата откроются именно там. Развяжи руку и, когда они появятся, будь настороже: я сделаю так, чтобы у тебя была возможность спасти кого-то из их танов(60) от опасности. Дальше всё будет зависеть от тебя. Ты должен войти в Льесальвхейм. Я же смогу последовать за тобой, только когда заклятие с моих волос будет снято. Сейчас я останусь на берегу, неподалёку. Они меня не заметят. Тут она вдруг рассмеялась и добавила: - Благодаря тебе, Вигмар хёвдинг, я стала пахнуть в точности как человек. Вигмар только сдержанно кивнул в ответ, спешился, отвязал от седла копьё и, сняв повязку с руки, зашагал вниз по лесистому склону, к озеру. Спустившись к самой воде в том месте, на которое указала Грюла, он сел на камень и стал ждать. В полночь над озером замерцали огни, похожие на свет Биврёста, и послышалось чудесное пение. Висевший над водой молочно-белый туман расступился, и в воздухе возник серебристый ажурный мост, похожий на тонкое кружево. Конец этого моста лёг ровно против того места, где сидел Вигмар. Пение становилось всё громче, и уже можно было различить не только мужские и женские голоса, но и слова песни. А потом на мосту появились альвы. Впереди на тонконогих белых лошадях ехали рослые, но очень изящного сложения воины, державшие в руках тонкие копья. На каждом бойце были доспехи такой красоты, что Вигмар едва не рассмеялся, представив, как в бою их владельцы больше думают о том, чтобы уберечь броню от царапин, чем о том, как сразить противника. Подумав об этом, он уже не удивился тому, что их мечи были тонкими и лёгкими, а ножны и упряжь сплошь усыпаны искрами драгоценных камней. За воинами ехали высокородные альвы в роскошных одеждах из мерцающих, будто снег под луной, тканей. Серебро, золото и самоцветы искрились на их руках, шеях, головах и одежде. За хёвдингами следовали женщины альвов, и в этой кавалькаде россыпи драгоценностей соперничали своим обилием с россыпями душистых цветов. Были эти женщины столь прекрасны, что единожды взглянув на них, ни одну смертную уже не хотелось называть красавицей, как бы хороша она ни была. Повстречав такую красоту, кто угодно из мужчин разом позабыл бы и о жене, и о возлюбленной, но перед глазами смотревшего на них Вигмара стояло узкое лицо Грюлы - золотоглазое, усыпанное искрами задорных веснушек и осенённое короной огненных кудрей, - и он улыбался, потому что жёны альвов казались ему ледяными статуями, на лицах которых застыло высокомерие. Следом за женщинами шли пешие воины в одинаковых мерцающих плащах цвета рассветного тумана, а за вздымавшимся над их головами лесом пик сквозь прозрачную дымку виднелись изящные башни, ажурные арки и висячие мосты Льесальвхейма. Передние ряды конных воинов уже почти достигли берега, и Вигмар поднялся, опираясь правой рукой на копьё. Вот первые из них ступили на песчаный берег, потом - второй ряд, четвёртый, девятый. Копыта коней не издавали ни звука, потому что не касались земли. Вот ступил с моста конь одного высокородного альва, затем - другого. Вдоль кавалькады плыли разноцветные огоньки, волшебное пение лилось над озером и наполняло собой замерший в благоговении лес. И вдруг среди этого чарующего шествия прозвучал яростный рёв. Тёмная косматая громада, сверкающая ощеренными клыками, вылетела из-за деревьев и ринулась прямо туда, где мост смыкался с берегом. Ряды не успевших ничего понять альвов смешались, послышались испуганные крики и звон оружия. Вигмар понял, что происходит, гораздо быстрее них, потому что отчасти знал, чего ждать. Грюла сдержала обещание, выгнав прямо на кавалькаду разъярённого медведя. - Горазда же ты пошутить, Лиса! – выдохнул Вигмар уже на бегу, радуясь тому, что как раз накануне, сам не зная почему, заменил обычную втулку копья на более прочную – со стальной перекладиной. Зверь тем временем поднялся на задние лапы и одним ударом свернул шею ближайшей лошади. Та истошно заржала и рухнула, придавив седока. Воины с пиками, что шли последними, беспомощно столпились на мосту: кавалькада напуганных, бьющих копытами лошадей не давала им пройти. Всадники, уехавшие вперёд, поспешно разворачивали коней, но животные не повиновались им. Ни те, ни другие не успевали помешать зверю, уже нависшему над пытающимся дотянуться до меча знатным альвом. Вигмар оказался рядом в три безумных, рвущих жилы прыжка и, когда медведь с рёвом ринулся на жертву, выставил копьё. Длинное, остро заточенное жало с маху вошло зверю в грудь. Вигмар, не щадя обожжённой руки, стиснул древко и изо всех сил упёрся ногами в землю, клонясь вперёд и принимая на себя всю тяжесть медвежьей туши. Безумный рёв боли и ярости оглушил его, медвежьи когти мелькнули совсем рядом с лицом, жаркое дыхание зверя обдало зловонием. Вигмар слышал, как затрещало древко, когда перекладина упёрлась в медвежью грудину, держа зверя на расстоянии и не позволяя ему достать своего убийцу. Рыча от натуги, Вигмар подался ещё немного вперёд, позволив медвежьей туше слегка осесть, и вогнал нижний конец древка в землю, наступив на него ногой. Звериное рычание стало тише, в маленьких глазках потухла ярость, они подёрнулись мутной пеленой, пасть то и дело раскрывалась в смертной зевоте. Горячая кровь стекала по древку, делая его скользким. Рука ныла тупой болью. Вигмар подумал о том, сколько еще сумеет продержать зверя на копье, прежде чем альвы очнутся, и тут наконец ему в помощь дружно ударили копья всадников. Вигмар рывком освободил копьё и, уронив вопящую отчаянной болью левую руку, осел на колено, используя копьё как опору. Пока он пытался отдышаться, мысленно честя Огненную Лису последними словами, придавленного лошадью альва извлекли из-под павшего животного и под руки отвели в сторону. Женщины тут же обступили беднягу, видимо, занявшись его ранами, а к устало опустившему голову Вигмару подъехали три пышно разодетых всадника, щеголявших золотыми очельями, усыпанными драгоценными камнями. - Кто ты, воин? – спросил один из них. – И как ты оказался в нужное время в нужном месте? Вигмар помнил, что Грюла остерегала его от того, чтобы называть им своё настоящее имя, но счёл, что такая ложь не пристала хёвдингу, и сказал: - Я Вигмар Хравн, сын Бьёрна, сына Турира. Где вас искать, мне подсказали знающие люди, и я пришёл сюда в Ночь Летних Костров, надеясь на вашу помощь. - Что ж, Вигмар Хравн, - сказал другой, - проси всё, что пожелаешь, потому что ты спас от злой смерти нашего брата. В чём твоя беда? Вигмар поднялся, опираясь на копьё, и вытянул вперёд изуродованную ожогом левую руку. - Вот моя беда. Зимой во время охоты я повстречал Грюлу, Огненную Лисицу. Мы дрались с ней, и чтобы приставить к её горлу меч, мне пришлось схватить её за волосы. Теперь моя рука умирает. Мудрые люди сказали мне, что излечить меня может лишь то, что покалечило. Я искал Грюлу, но не нашёл. А потом до меня дошёл слух, что у вас есть то, что мне нужно – огненные волосы дочери Сурта. При этих его словах альвы переглянулись, а потом старший из них, тот, что заговорил первым, сказал: - Подойди ближе и дай мне взглянуть. Вигмар шагнул к нему и протянул руку. Альв склонился с седла, взял его за запястье и что-то зашептал, и Вигмар увидел, что руку вдруг охватило призрачное алое пламя. Боли он не чувствовал, поэтому решил, что волноваться не стоит. Альв же выпрямился в седле, взглянул на своих братьев и произнёс: - Он не лжёт. Рана действительно нанесена Грюлой. - Что ж, - сказал другой, - думаю, отец не откажет ему в помощи, когда узнает, от какой опасности он спас брата. Третий же все оглядывался, вертясь в седле так, словно шорник по забывчивости оставил в нём шило, и, в конце концов, обратившись к Вигмару, спросил: - С тобой здесь есть ещё кто-нибудь? Вигмар посмотрел ему прямо в глаза и твёрдо ответил: - Я пришёл сюда один. - Но я чувствую магию! – хмурясь, возразил альв. Вигмар криво усмехнулся: - С тех пор, как я схватился с Грюлой, прошло полгода. Как ты думаешь, без магии Рун пришёл бы я сюда с рукой или уже без неё? Альв смутился и ничего на это не сказал. Зато сказал другой: - Что помогло тебе сохранить руку? - Меч, - ответил Вигмар. – Он и сейчас со мной. - Покажи, - потребовал старший. Вигмар положил на землю копьё и вытянул из ножен меч. Клинок, как ни странно, не светился, хотя Вигмар точно знал, что Грюла где-то поблизости. Альв протянул руку к мечу и спросил: - Ты позволишь? - Да. Вигмар отдал ему оружие, и альв долго и пристально разглядывал руны, вытравленные на клинке. Потом сказал: - Этот меч мне знаком. Где ты взял его? Вигмар почувствовал, что устал от их расспросов больше, чем от схватки с медведем, но всё же ответил: - Его дал мне мой родич - Гуннар Сварт, сын Видги, сына Асбьёрна из рода Инглингов. Альвы опять переглянулись, и средний спросил: - Ты принадлежишь к этому роду? - Это так, - ответил Вигмар. – Гуннар Сварт – брат моего прадеда по отцу. - Он похож на Гуннара, - сказал старший. - У него должна быть метка Инглингов, - отозвался второй. А третий выжидающе уставился на Вигмара. Сын Бьёрна представил, как перерезает глотки всем троим одним взмахом копья, а потом, стиснув зубы, расстегнул воинский пояс и поднял рубаху, показывая им правый бок. - Прости, - улыбаясь, сказал старший. – Мы должны были проверить твои слова, прежде чем отвести тебя в Льесальвхейм, к нашему отцу. Вигмар подумал о том, как потешается сейчас над ним Грюла, и положил себе зарок при случае ответить ей не менее забавной шуткой. - Я не в обиде, - сказал он альвам. – И буду благодарен, если кто-нибудь из ваших воинов проводит меня. Старший из них посмотрел в ту сторону, где остальные его сородичи суетились вокруг раненого альва, помогая ему пересесть на другую лошадь, и, протянув Вигмару его меч, сказал: - Нам пора, Вигмар, сын Бьёрна. Эта ночь коротка, а дел у нас много – мы должны ехать дальше. Воины, которые будут сопровождать нашего брата, отведут тебя к нашему отцу – правителю Льесальвхейма. Вигмар только молча кивнул, опоясываясь, вкладывая меч Гуннара в ножны и поднимая копьё. Альвы повернули коней и отправились к остальным, уже двинувшимся дальше – вверх по склону холма. Младший из них всё оглядывался, и Вигмар усмехнулся, подумав о том, что иной раз и подозрительность не бывает лишней. Дождавшись воинов, ведущих под уздцы лошадь, на которой ехал сын правителя альвов, Вигмар последовал за ними по волшебному мосту. Надо сказать, что идти по нему было не слишком приятно, потому что Вигмару всё время казалось, что эта хрупкая постройка вот-вот рухнет, и он полетит прямо в воду, мерцавшую где-то далеко внизу. А ещё он всё думал, как же последует за ним Грюла, если мост вдруг исчезнет, и куда подевался ворон. Он даже не сразу заметил, когда под его ногами вдруг возникла дорога мощёная камнем. 60) тан – глава семейного клана