Отрывки памяти

      Зима пролетела быстро, сменившись холодным, дождливым мартом. Люпин всё чаще отсутствовал в доме на площади Гриммо, выполняя те или иные поручения профессора Дамблдора. Он соглашался на любое задание, да и, к слову, частенько подменял остальных соратников, когда в этом была необходимость. Римус всё понимал. В отличие от многих коллег по Ордену, у оборотня не было ни семьи, ни родных, и спешить домой было попросту незачем. У него оставался только престарелый отец, Лайелл, доживавший свой век вдовцом в старом семейном гнезде, неподалеку от которого на местном кладбище лежала Хоуп, мать Римуса.       Люпин навещал его, но не очень часто. Несколько раз Лайелл, с болью рассматривая своего взрослого сына, заводил разговор о переезде Люпина к нему, однако Римус только расстраивался, мрачнел и быстро обрывал разговор. Такие беседы порой ранили сердце старика, но Римус не мог поступить иначе. Что ещё Люпин мог ответить?       Конечно, это невозможно. Римус не позволил бы отцу подвергать себя подобному риску. Он опасен. Смертельно опасен, и в случае возникновения проблем Лайеллу никто не сможет помочь. Римус и так жил с постоянным грузом на сердце, но марать свои руки кровью отца — это уж слишком.       Лайелл вздыхал, и затем, смирившись с ударом судьбы, делал вид, что всё понимает, и только опускал глаза в пол, пока Римус прощался с ним на пороге. Его сын делал вид, что всё в порядке, однако видел не только сожаления отца о сыне. В глазах Лайелла стояла такая грусть, такая тоска по любимой супруге, что дальнейшая жизнь без неё казалась немилой. И, кажется, порой отец был готов рискнуть и добровольно отдаться смерти, лишь бы перестать считать дни в старом пустующем доме.       Римус даже иногда завидовал отцу. Когда-то он встретил женщину, которую так любил, встретил ту, без которой не мог сделать вдоха. Должно быть, это так здорово — когда кто-то есть в твоей жизни. Как жаль — он никогда не узнает, каково это…       В последнее время собрания Ордена вместо Дамблдора проводил Грозный Глаз Грюм — директор находился под неусыпной слежкой Министерства, и сохранять конспирацию оказывалось всё сложнее. В тот день собрание Ордена затянулось, и большая часть присутствующих решила остаться на ужин. Молли, суетясь и тревожась, мельтешила по кухне, а Сириус, хоть и являлся хозяином дома, помочь ей толком не мог, и оставался внизу скорее для вида. Бесполезней всех была только Тонкс, которой в очередной раз не смогли доверить ничего потенциально опасного.       Спустя сорок минут был готов скорый на руку ужин, и гости расселись за длинным столом, поедая сытные угощения. Римус украдкой поглядывал в сторону Нимфадоры: она расположилась на другом конце стола, и, сидя рядом с Биллом Уизли, весело что-то обсуждала с длинноволосым парнем. Должно быть, они ровесники или что-то вроде того…       — С тобой всё в порядке? — с лёгкой тревогой спросил Сириус, вырвав Люпина из размышлений. Римус поднял глаза на друга. Нахмурившись, Бродяга пристально вглядывался в его изрезанное морщинами лицо.       — Ты же знаешь, Сириус, до полнолуния ещё есть время. Я в порядке, — тихо ответил он, и мягко улыбнулся. — Почему ты спросил?       Блэк смягчился в ответ на его улыбку, однако продолжал что-то искать в Римусе, что, по его мнению, могло объяснить причину проблем Люпина. Однако Лунатик, так привыкший носить чужие маски, оставался непроницаемым, и, хоть и лучший друг уловил какие-то изменения, догадаться о них так и не смог.       Сдавшись, Сириус вздохнул и пожал плечами.       — Ты какой-то молчаливый в последнее время. Как будто тебя здесь и нет. Я скучаю, — ответил он.       Произнеся это, Блэк продолжил орудовать вилкой, а Римус снова бросил взгляд в другую часть кухни. Было кое-что, что он и правда скрывал, однако знал, что правду рассказывать никому не стоит. Тем более Сириусу. Блэк точно ничего не поймёт, а если и сможет понять его чувства — ничего хорошего из этого точно не выйдет.       Причина, конечно же, была в Тонкс, и даже Римус боялся об этом думать. Однако поделать ничего не мог, и зачастую наблюдал за метаморфиней, когда она этого не видит. Конечно, это не история из разряда тех, которая была у Лайелла и Хоуп. Конечно, нет. Встретившись, его родители были красивы, молоды и здоровы, и ничего не могло омрачить их беспечного будущего. Римус всё же рассматривал их жизнь как сказку со счастливым концом, правда, исключив из истории самую страшную часть истории. И этой частью был он сам, их единственный сын, по воле судьбы ставший оборотнем, и испортивший тихую жизнь своей счастливой семьи за одну печальную ночь.       Конечно, здесь всё было не так. Люпин никогда не был влюблён. К счастью. Но Тонкс сразу привлекла его внимание, и избавиться от мыслей о ней Римус почему-то не мог. А, может, и не хотел. А вообще, ему некогда было об этом думать. Приближалась война, и времени тоже не было. Орден нуждался в людях, и они часто отправлялись на общие задания. Люпин не возражал, и, где-то внутри, даже радовался подобным случаям. Ведь это всё, что у него было. Всё, на что он мог надеяться, ведь, конечно же, она никогда не могла бы ответить на его чувства. Должно быть, Тонкс даже не предполагала, что Люпин к ней привязан…       А ведь и Римус не сразу заметил эту свою привязанность. Он привыкал к Нимфадоре всё больше, пока, наконец, Люпин не смог не признать, что выгнать Тонкс из своей головы ему уже не удастся. Тогда, в самом начале года, ему, было, показалось, что и Дора что-то почувствовала…, но с тех пор метаморфиня оставалась такой же, как и всегда, и вскоре Люпин пришёл к выводу, что он сам всё придумал.       Конечно, он всё придумал…, но кто может ему запретить? У Люпина больше ничего не осталось.       — Ещё кусочек, Римус?       Люпин вздрогнул. Он не заметил, как Молли оказалась возле него с огромным блюдом в руках. Поджаренные бифштексы были аппетитно разложены на тарелке, а пар поднимался высоко вверх, к самому потолку.       — Спасибо, Молли.       Римус подвинул тарелку поближе, и с этих пор смотрел только на скатерть, не поднимая взгляда. Между тем Тонкс заливалась звонким, заразительным смехом, и искушение поднять голову было велико.       Нет, ему нужно перестать думать о ней. Тонкс точно ему не пара. Точнее, он ей… Не стоит и пытаться. Кому он нужен? Перечислив в уме свои «достоинства», Люпин негромко хмыкнул, чем вызвал подозрение Сириуса, и Блэк, оторвавшись от ужина, подарил другу очередной удивлённый взгляд.       И правда, кому он нужен? Через несколько лет Люпину сорок, а в его карманах гулял ветер. Римус даже не может найти работу, и он болен, он страшно опасен. Нет, чувства — это не для него, и надо забыть об этом. Надо только перестать думать о…       — Ты, должно быть, шутишь, — Нимфадора утирала рукавом проступившие от смеха слёзы. — Нет, этого просто не может быть!       В этот момент Римус позавидовал Биллу. Старший сын Артура и Молли мог спокойно сидеть рядом с Нимфадорой, ни о чём не волнуясь. Он молод, здоров, и прекрасен. Не удержавшись, Люпин бросил новый короткий взгляд на этих двоих. Вряд ли между ними что-то было. Нет, Тонкс бы сказала… Когда их ставили вместе в пару, Нимфадора, казалось, без передышки говорила с ним обо всём на свете. И чем больше времени Римус и Тонкс проводили вместе, тем мельче становились подробности таких вот бесед. Уж Тонкс бы не преминула рассказать о своей личной жизни, в этом можно даже не сомневаться.       Люпин тяжело вздохнул. Пусть сейчас Тонкс была одинока, но вскоре могла кого-то встретить. Да, именно так. Пусть это будет не Билл, так кто-то из сослуживцев. Один из мракоборцев, которого она очарует так же, как очаровала его, и тогда жизнь Тонкс обязательно наладится, и она будет счастлива с кем-то безликим, неизвестным Римусу счастливцем.       Римус не хотел об этом думать, однако не думать просто не мог. Если бы он не был здесь нужен, Люпин бы просто уехал, как делал это всегда. Продолжал бы скитаться и вести свою жалкую, никчёмную жизнь, и больше не видеть счастья других. Это его удел. Однако сейчас он нужен Ордену. Да, нужен. Однако сегодня Римус тоже мог бы сбежать, хоть ненадолго, хотя бы спрятаться от этих тяжёлых мыслей…       Едва ужин подошёл к концу, Люпин тихо покинул кухню. Римус направился наверх в одну из тёмных комнат, пахнущих пылью. Библиотека. Здесь можно зарыться в книги и хоть ненадолго выбить тревожные мысли из головы.       Римус покинул кухню, немного ссутулившись и поникнув голову, и даже не заметив, что Тонкс провожала оборотня взглядом, пока тот окончательно не скрылся из виду.       Это её расстроило, и Тонкс раздосадовано прикусила губу. Весь ужин Люпин был какой-то хмурый, и большую часть вечера только и делал, что смотрел в тарелку, словно боясь встретиться с кем-нибудь взглядом. Он то и дело оказывался каким-то отрешённым, и Тонкс только и оставалось, что с тревогой наблюдать за ним. Во время ужина, слушая шутки Билла, девушка продумала десятки вариантов для разговора, который можно был бы завязать с Римусом после ужина. А он взял, и просто исчез…       Придя в себя, она предложила помощь Молли, и снова получила отказ. Миссис Уизли ласково потрепала девушку по щеке, и посоветовала отдохнуть, оставив сидеть на месте и беспомощно наблюдать, как другие убирают посуду. За столом оставался только Сириус Блэк, который только и ожидал момента, пока все разойдутся: можно будет немного промочить горло.       Возможно, Бродяга — как раз тот, кто сейчас нужен. Нимфадора поднялась со своего стула и скользнула в сторону родственника.       — Привет, детка, — он встретил её натянутой улыбкой, но потрепал по руке. — Как дела?       — Ничего, — ответила она и присела рядом. — А куда пропал Римус? — как бы невзначай спросила Тонкс.       Блэк пожал плечами.       — Кто его знает. Оборотни, они, знаешь, такие. Никогда не поймёшь, что у них на уме.       Это уж точно.       — Он какой-то грустный весь вечер, — тихо произнесла Нимфадора. Сириус продолжал упрямо смотреть перед собой, надеясь, что заветная бутылка появится из воздуха. — Как думаешь, у него всё в порядке?       — Если хочешь, сама у него спроси.       — Ну, — Дора пожала плечами и усмехнулась. Смех оказался горьким на звук, и Блэк впервые обратил на неё внимание, оторвав взгляд от невидимой бутылки, — твой друг не очень разговорчив. Из него и слово-то не всегда вытянешь.       — Это же Римус. Он всегда был таким. Наш Лунатик… — Сириус вспомнил былые годы и не смог сдержать тёплой улыбки. Школьные годы были у «Мародёров» самыми счастливыми. — Он всегда был самым умным и честным из нас. Правда, порой сторонился компании. Видишь ли, многие не обрадовались бы, узнав, что кто-то из твоих однокашников — оборотень, — не удержавшись, он рассмеялся, хотя смех был больше похож на лай. Видимо, анимагические способности давали о себе знать. — Так что, Римус часто бывал один. И тем более, сейчас, — Сириус побледнел и мрачно вздохнул. — Хвост оказался предателем, я был в Азкабане, а Лили и Джеймс мертвы, так что…       — А как же личная жизнь? Римус ведь не мог жить один все эти годы… — спросила она. Мерлин, кажется, она слишком резко сменила тему. Краем глаза Дора заметила, что Блэк тут же напрягся, буквально учуяв какой-то подвох. Тонкс повернулась и поймала диковатый взгляд Сириуса. В его глазах появился полузабытый блеск; они смеялись. Похоже, такая смена темы пришлась ему по душе.       — … или мог?       — Мы ведь говорим о Лунатике, Тонкс! — Блэк нахально улыбнулся. Разговор впервые начал его забавлять. Вообще-то, никто прежде не выспрашивал ничего о Люпине, и Блэку было даже как-то приятно. — Какая личная жизнь, о чём ты? Мерлин, меня упаси! Это же Римус. Сколько я помню, он вечно был погружен в себя, сторонясь любой посторонней души — вдруг сможет кого-то обидеть…       — Обидеть? Ты, должно быть, шутишь.       — Понимаешь, Люпин — очень интересный человек. Он так сильно верит в то, что опасен для окружающих, что предпочитает жить отшельником, и совсем не видит, как на самом деле эгоистичен. Только и делает, что думает о себе!       Конечно, это была шутка, и Тонкс рассмеялась вслед за нахальным Блэком. Страх Римуса был понятен — большинство её школьных друзей упали бы в обморок, узнав, что Тонкс знакома с оборотнем. Но это ведь Римус. Как можно считать его опасным?       — Неужели он прожил один всю жизнь… — всё ещё не веря, протянула метаморфиня.       — Ну, в школе, конечно, у Римуса были кое-какие увлечения, — уклончиво ответил Сириус. — Но по причине полнолуний отношения носили переменчивый характер, — Сириус снова залился смехом. — Поверь мне, со стороны это было даже забавно…       — И сейчас он по-прежнему один? — вдруг спросила Дора. — Неужели ему никто не нравится, и всё такое?       Сириус вытянул ноги, удобно примостившись на стуле. Впервые за вечер ему уже не хотелось выпить, и Блэк полностью переключился на разговор.       — Мы говорим о человеке, который умудрился куда-то скрыться сразу после ужина. О чём это ты? И, кстати, — Бродяга прищурился и развернулся к племяннице, облокотив руку на спинку стула. — А почему это ты так интересуешься?       Тонкс лукаво улыбнулась и подмигнула ему.       — Да так, просто спросила… Ладно, кажется, мне пора. Мне всё равно не доверяют уборку, — она ловко поднялась с места и, приблизившись к Блэку, чмокнула Сириуса в щёку. — Бывай, Бродяга!       Всё еще держа на устах усмешку, Нимфадора выпорхнула из кухни. Пусть думает, что хочет. В любом случае, Нимфадора узнала всё, что ей нужно…       Блэк сидел на кухне, перебирая в голове события последних месяцев. Вечная галантность Люпина, отсутствие возражений по поводу отправки на задания с Тонкс, его вновь обретенное молчание и эти испытующие, наглые вопросы Нимфадоры, которые говорили обо всём гораздо больше, чем показалось на первый взгляд…       Не удержавшись, Сириус Блэк расхохотался, что было силы.