Отрывки памяти

      Народу в пабе становилось всё больше, и воздух внутри был тяжёлым и таким горячим, что казалось, стал почти осязаем на ощупь. В конце рабочей недели здесь всегда были аншлаги. Люди, проживавшие тихую жизнь в маленьких деревушках, съезжались сюда, чтобы ярче провести длинный пятничный вечер.       Мужчина с курчавыми рыжими волосами сидел в углу паба. На него никто не обращал внимания, а он, похоже, был только рад подобному развитию событий. Волшебник сидел один и будто бы не ожидал гостей, но то и дело бросал взгляд в сторону входа в бар.       Ближе к полуночи ситуация изменилась. Дверь распахнулась, и, пропустив тихий осенний ветер вперёд, в пабе показался усталый седеющий мужчина в залатанной мантии. Он направился к бармену, бросая краткие взоры на посетителей. Следом за ним в паб вошёл Телль и, проводив Люпина внимательным взглядом, скрылся в другой части паба.       Римус долго стоял у стойки, примериваясь, куда присесть. Свободных мест почти не было.       — Можно к вам? — спросил он, подойдя к рыжеволосому мужчине спустя какое-то время. На лице Римуса не было ничего, кроме боли. Приближалось полнолуние, и чувствовал он себя совсем неважно.       — Конечно, — густым басом ответил незнакомец, и Римус тут же узнал в нём голос Кингсли. Люпин еле слышно выдохнул. Значит, он не ошибся, признав в этом странном типе кого-то из Ордена.       — Спасибо.       — Я смотрю, ты с охраной, — заметил Бруствер, припомнив оборотня, вошедшего вслед за Римусом. Люпин осторожно присел напротив, делая вид, будто видит Кингсли впервые.       Технически, так оно и было. Бруствер использовал оборотное зелье ради встречи с Люпином, позаимствовав клок волос у одного магла, проживавшего неподалёку от мракоборческого центра.       — Фенрир держит меня на поводке. Сейчас я отправляюсь на вылазки один, но моя внезапная идея с появлением здесь вызвала некоторые подозрения, — криво усмехнулся он.       Со стороны казалось, будто два незнакомца обсуждали погоду. Ничего личного. Римус втайне радовался тому, что был единственным волшебником среди оборотней, закончившим Хогвартс. На всякий случай Кингсли навёл возле стола парочку заклинаний, создав своего рода пузырь, защищающий говоривших от посторонних ушей.       Долгое время Римус опасался выходить на связь и, оказавшись в стае, успел лишь сообщить Дамблдору, что с ним всё в порядке. После этого Люпин пропал из вида и связался с директором только после разговора с Сивым. Его жизнь в стае вышла на новый уровень, и Люпин был обязан оповестить об этом директора. С другими членами Ордена он не встречался. Это было слишком рискованно. Люпин успел хорошо изучить оборотней и знал, чем всё закончится, если обман случайно раскроют. Однако, вчера поздней ночью Люпин получил патронус от Альбуса, который известил его о скорой встрече.       — Дамблдор просил передать сообщение. Сказал, это срочно, — проговорил Кингсли.       До наступления полнолуния Римус вместе с остальными оборотнями занимался добычей пищи. Днями он вышагивал по рынкам, прячась в толпе, и, наблюдая, как его сородичи обкрадывают зевак и ни в чём не повинных волшебников. В такие моменты Люпин надеялся лишь на то, чтобы этот кошмар закончился как можно скорее. Он был беспомощен, зная, что вмешиваться не стоит. Такое поведение может стать приметным.       Правда, Люпин всё же смог хоть немного исправить ситуацию. Оборотням понравилась его выходка с конфликтами в пабах, и Люпин отправлялся в отдалённые городки, разыгрывая один и тот же фокус снова и снова. Оборотни хотели применять насилие и решать проблемы привычным способом, однако Римус, ссылаясь на риск, обращался к магии, и выбранные жертвы наутро не помнили, что с ними случилось. А главное, они оставались живы — до появления Римуса в стае жертвы таких нападений были просто обречены.       Пока что ему везло. Члены стаи восхищались его способностями и вскоре стали соглашаться на такую помощь. Как ни крути, но оборотни должны оставаться в тени, а жизнь с Люпином позволяла избежать многих проблем. Некоторые даже завидовали ему, что особенно ощущалось со стороны Сивого. Люпин предчувствовал, что ничем хорошим это не закончится.       — Что он сказал? — чуть слышно спросил Римус.       Бруствер говорил очень тихо.       — Скоро полнолуние. Дамблдор считает, что тебе стоит начать принимать зелье, — протянул он.       Значит, Альбус вместе с ним отсчитывал дни, ожидая день полнолуния. Он знал, насколько опасен Сивый, когда возвращается в стаю.       Римус покачал головой.       — Это невозможно. Я не смогу принимать его у всех на виду, — пояснил он. — Сказать по правде, я вообще удивлён, что мы смогли встретиться. Нужно соблюдать дистанцию.       Кингсли как истинный мракоборец оставался решительным и настаивал на своём.       — Мы могли бы передавать тебе зелье, — предложил он, не слушая Римуса. — Пересекались бы в таких пабах на протяжении всей недели. А с обликом проблем не возникнет. Между прочим, Тонкс вызывалась помочь с передачей зелья…       Люпин вздохнул. С момента встречи с Кингсли он боялся, что тот упомянет Дору. Римус ненавидел находиться в стае, но терпел это положение, выполняя наказ Дамблдора. Однако, одно упоминание о Нимфадоре задело его за живое, разбередив былое. Конечно, она вызывалась помочь…       — Нет, — возразил он, и в голосе Люпина прозвучала резкость. — Это слишком опасно. К тому же, Сивый не спускает с меня глаз. Я должен оправдать его доверие.       Кингсли с минуту сверлил его взглядом прежде, чем окончательно сдаться.       — Я знал, что ты не согласишься, — наконец выдавил он и вздохнул, а затем отпил ещё немного из своего кубка. Бруствер тут же поморщился, и Люпин осознал, что мракоборец пил Оборотное зелье. К сожалению, его действие быстротечно, а Кингсли провёл здесь не один час, ожидая Римуса.       — Но я скажу Альбусу, что пытался уговорить тебя, — добавил он. — Что ты успел узнать?       Римус бросил взгляд в сторону Телля. Тот зазевался на какое-то время и совсем не смотрел в их сторону. Не спуская глаз с оборотня, Люпин произнёс:       — Почти все на стороне Волан — де — Морта. Они считают, что смогут получить привилегии, поддержав его. К тому же, у Сивого свои планы. Он желает покалечить как можно больше людей, — заметив, что Кингсли вскинул брови, он тут же добавил: — Сивый хочет и дальше расширять стаю, подготавливая их к борьбе.       Кингсли, притворявшийся рыжими бледным волшебником, тут же побледнел, и веснушки из рыжего цвета превратились в желтый.       — Что ж… это совсем плохо.       — Не то слово. Новички появляются в стае почти каждый месяц. В том числе и дети.       Римус подумал о мальчике, которого спас три недели назад. Как и предполагал Люпин, переломным моментом для ребёнка стала первая ночь, однако вскоре мальчик окреп и начал набирать силу. Теперь ребёнок принадлежал Белле, и, как истинная хозяйка, девочка дала ему имя. Спасённый Римусом мальчуган стал Максом.       Римус держался, но, глядя на мальчика, каждый раз видел его шрамы, которые ещё не зажили полностью и выделялись на бледном тельце бурыми полосами.       — Дамблдор просил передать ещё кое-что, — после паузы добавил Кингсли.       Римус посмотрел ему в глаза. Бруствер чувствовал себя неуютно, словно не очень хотел об этом рассказывать.       — Это зависело от того, как много ты сможешь узнать, — начал он издалека.       Люпин тяжело вздохнул. Разговор шёл куда-то не туда, когда его время быстро заканчивалось. Ему не понравилась эта нерешительность, и он бросил на Кингсли тяжёлый недоверчивый взгляд. Бруствер, взрывной по натуре, тут же вспыхнул, как спичка.       — Ты же знаешь Сивого, Римус, — он рывком нагнулся к Люпину и гулко зашептал ему под нос. В его басе читалась досада, нетерпение и обида. — Ты не сможешь разыгрывать комедию вечно. Рано или поздно он тебя раскусит.       Люпин поморщился. Бруствер что, пришёл сюда наставлять его? Он вообще-то рисковал жизнью и знал, что делал. Весь этот разговор начинал его раздражать.       — Послушай, — продолжал Кингсли, — ты узнал достаточно. Твоё задание выполнено. Нужно уходить оттуда.       Они что, правда не понимают, что происходит?       — Нет, — решительно заявил Люпин тоном, не требующим возражений. Кингсли вернулся на место, пытаясь прийти в себя.       — Тебе всё равно придётся это сделать, — добавил он.       — Я знаю. Но только не сейчас. Не сейчас… когда они могут укусить ещё кого-то, — выдавил Римус, и в его голос просочилась печаль и тревога. Кингсли мгновенно всё понял и скривился, словно съел что-то мерзкое.       Римус знал, что превращение без использования зелья опасно, однако не желал, чтобы на следующей охоте Сивый и его дружки укусили ещё кого-нибудь. Да, Люпин был таким же опасным, как и остальные, но надеялся, что его наличие в стае поможет избежать беды.       — Как нам помочь?       — Когда узнаю о его планах — сообщу место, куда Фенрир захочет отправиться. Ваша задача — сделать так, чтобы кусать Сивому было некого.       Люпин выпалил слова быстро. Это была та часть разговора, к которой Люпин готовился не один месяц. Он не мог в открытую противостоять Сивому, ведь Римус находился в стае, а вот для Ордена это было вполне доступно.       — Мы всё сделаем, — пообещал Кингсли. Разговор оказался совсем не таким, как он думал, и сейчас был готов согласиться на что угодно. — Но Римус, — в голосе зазвучала просьба, — после полнолуния — сразу назад.       — Ладно, давай включаться в игру, — произнёс он отрешённым тоном. Их разговор проходил слишком долго, и Телль мог очутиться здесь в любую минуту.       Кингсли кивнул. Сделав вид, будто находился под действием заклинания, он медленно направил руку в карман мантии и вытащил оттуда мешочек с галеонами.       — Удачи, — чуть слышно шепнул он Люпину прежде, чем бывший учитель Хогвартса покинул столик.       Люпин кивнул, прекрасно понимая, что эта встреча может оказаться для них последней.

***

      Полнолуние. Итоговый час пробил, и Люпин беспокоился сверх меры. Боль разрывала его изнутри, и каждый шаг вперёд давался с трудом. Чувствуя, как ломит кости, Римус на минуту остановился, пытаясь унять озноб.       Отсюда прекрасно виделся дом, в котором обитали новые жертвы Сивого. Будучи волшебниками, они изначально не нравились Волан — де — Морту из-за своего магловского происхождения, а когда глава семьи, пожилой мужчина, отказался помогать сторонникам Тёмного Лорда, их судьба была решена.       Точнее, почти решена. Узнав о последних планах Сивого, Римус тут же передал весточку Дамблдору. Ответ пришёл незамедлительно. Члены Ордена дежурили в доме волшебников весь предыдущий день на случай, если Фенрир решит заявиться к ним пораньше. Этого не случилось. Как правило, Фенрир приближался к нужному дому в назначенный час и удостоверялся лишь наличием волшебников в доме. Остальное его не тревожило. Зная об этом, фениксовцы составили свой план. Заметив приближение оборотней, они дали возможность хозяевам попасть в поле их зрения, а затем тихо переправили жильцов подальше отсюда.       Таким образом, дом оставался нежилым, и искусственный свет озарял лишь пустоту. Жилище находилось в удалении от других поселений, а, значит, посторонних здесь быть не могло. Это здорово. Римус радовался подобной удаче, но предчувствуя трансформацию, ощущал себя неуютно.       Тело пронзила новая волна боли, и, стоя на краю леса, Люпин крепко держался за ствол старого дуба. Небо расчищалось, ему становилось всё хуже, а сердце хотело выпрыгнуть из груди. Ему придётся побыть монстром хотя бы на время. Ему придётся лишиться разума, чтобы оставаться в игре и ничем не выдать себя. Жизнь в стае становилась всё невыносимее, и единственным утешением являлось лишь то, что Люпин спас чью-то чужую жизнь.       Обращать внимание на опасность было некогда. Люпин успел отойди подальше и спрятать личные вещи, когда лунный свет озарил осеннее небо.       Боль ослепила его. В округе пролетел общий крик десятка голосов, Римус трансформировался, вслушиваясь в бешеные удары своего сердца. Мышцы перестраивались, меняя облик, волосы заменялись шерстью, а разум стремительно покидал его. Каждая клеточка Римуса наполнялась слепой, кровавой яростью, выплескиваясь через край.       Спустя пару мгновений оборотень осматривался по сторонам, раздираемый злобой и жгучей ненавистью. Учуяв следы человека, он, не задумываясь, помчался вперёд, в сторону дома. Ещё пятнадцать минут назад Римус тревожился о тех людях, а сейчас совсем их забыл, памятуя лишь о ярком запахе человека.       Остальные оборотни приближались к дому с других сторон. Вскоре они окружили постройку и, преодолев низкий забор, поочередно врывались в окно. Свет бил им в глаза, слепя своей чистотой. Некоторые морщились и тут же скалили зубы, особенно сивый оборотень, самый мощный и свирепый из всех. Побродив по этажам, они обнаружили только остатки чужих запахов и, захлебнувшись в собственной злости, покинули дом так же быстро, как там оказались.       Люпина съедала ненависть. Он мчался назад, в сторону леса, не зная, что делать дальше. Остальные вервольфы его не тревожили, хотя Люпин слышал, что часть из них оставалась возле чужого дома. Инстинкт упрямо вёл его в тень, хотя разум оборотня отказывался думать. Его цель была потеряна, и он бежал вперёд, чтобы раствориться в ночной тиши.       В этот момент произошло что-то странное. Разум, не помнивший ничего, кроме боли и злости, получил какой-то сигнал, и оборотень — Люпин замер на месте, пытаясь отыскать источник шума.       Римус.       Кто-то звал его по имени. Его настоящему, человеческому имени, что навевало на оборотня воспоминания, поглощая ярость и возвращая драгоценный рассудок.       Римус.       Справа от него сидела полосатая кошка. Там, в нормальной жизни, Люпин видел её сотни, нет, тысячи раз. Эти отметины вокруг глаз ни с чем не спутать.       Римус.       Он присел рядом с Минервой, зачарованно разглядывая её. Разум возвращался к нему, и Римус начал вспоминать, кто он и где находился. Воспоминания были слишком человечными для облика монстра, и его охватывала паника и не менее болезненный страх, однако Люпин уже понимал, что происходит.       Дамблдор смирился с его отказом принимать зелье, но решил сохранить ему совесть. Анимаг, находясь в облике зверя, не мог стать жертвой оборотня и, кроме того, при желании мог помочь сохранить рассудок, напоминая вервольфу о его настоящей жизни.       Между тем Минерва смотрела на него, не мигая, изучая оборотня своим внимательным взглядом. Заметив в нём проблеск чего-то знакомого, она успокоилась и стала передавать сообщения от директора.       Всё хорошо. Они в безопасности.       Это он уже понял. В памяти всплыла вспышка ярости из-за того, что люди исчезли, оставив позади только сладкий запах, и Римусу вдруг стало стыдно, словно он мог что-то исправить.       Держись территории леса, пока не закончится ночь.       Люпин довольно кивнул.       Поколебавшись, кошка выдала очередную фразу, которая громко прозвучала в его мыслях.       Могу составить компанию.       Остаток ночи они провели, держась неподалеку и обмениваясь отдельными репликами. Римусу стало легче. Он словно вернулся в счастливое прошлое, когда вместе с остальными «Мародёрами» бродил в окрестностях замка. Лес придавал ему силы и веры в то, что всё как-нибудь образуется. Мысли становились чище, и Римус был благодарен Минерве за помощь.       Она покинула его перед рассветом, ещё до того, как Люпин вновь стал человеком. Открыв глаза в первых лучах солнца, он обнаружил себя возле тайника со своими вещами.       На усталом лице Римуса играла улыбка. Оставаясь в приподнятом настроении, он торопливо застегивал одежду, когда со стороны дома послышался чей-то тихий сдавленный стон.       Люпин замер на месте, прислушиваясь. Нет, там никого не было. Ведь хозяев нет дома, а соседи жили слишком далеко от двух стариков.       Звук повторился снова, такой же тихий и пугающий. Вытащив волшебную палочку, Люпин торопливо направился в сторону дома. Улыбка сменилась нарастающей тревогой.       Недалеко от калитки лежал человек. Окровавленный волшебник с разорванной на куски мантией и стеклянными глазами тихо стонал, отсчитывая последний час. Сердце Люпина упало, и он всё понял. Ну почему, почему они не подумали об этом? Соседи пары ничего не знали о нападении. И не могли знать, иначе бы план провалился. Должно быть, кто-то из них, услышав посторонний шум, всё же направился к дому в то время, когда здесь оставались оборотни. Римус его не слышал. Вместе с Макгонагалл они удалились в глухую часть леса, в то время, как кто-то страдал от дикой, убивающей боли.       Римус подошёл к пострадавшему и присел на корточки рядом с ним. Мужчина поднял глаза и вздрогнул, испугавшись Люпина. Даже истекая кровью, он понял, кто перед ним.       Перед ним сидел настоящий монстр.       — Я не причиню вам вреда, — как можно мягче произнёс Римус и указал в сторону раны. — Я хочу помочь.       Взгляд волшебника оставался мрачным и недоверчивым. Он продолжал наблюдать, как Римус осторожно раскрыл рану. Рассмотрев её внимательней, он тут же полез в карман брюк, вытаскивая платок, чтобы остановить кровотечение.       Решив, что лучше разговаривать с волшебником, чем молчать, Люпин стал пояснять свои действия:       — Вам повезло, — хрипло сказал он. — Времени мало, но ещё можно что-то исправить. Сейчас я остановлю кровь и…       Римус вздрогнул. Волшебник использовал последние силы и, дотянувшись до руки Люпина, крепко сжал её, привлекая к себе внимание. Римус впервые посмотрел жертве в глаза. В них стояли слёзы и мольба о просьбе.       — Не… надо, — произнёс он, и в горле мужчины что-то неприятно заклокотало. — Я не хочу…       Не надо. Волшебник понимал, что его ждёт. Если кровь остановится и он пойдёт на поправку, то станет таким же чудовищем, как и его убийцы. Лучше уж истекать кровью и умереть здесь, неподалёку от дома.       Лучше смерть, чем такая жизнь.       Римус побледнел и крепко сжал челюсть. Волшебник просил его об услуге, которая будет преследовать Люпина в кошмарах. Смерть или жизнь? Вмешиваться в процесс спасения или дать облегчение, которого так жаждет этот страдающий, несчастливый человек?       Его хватка оставалась крепкой, хоть руки и стали дрожать. Римус смотрел в глаза мужчине, не отрывая взгляда.       — Пожалуйста… — сделав глубокий вдох, отчётливо сказал волшебник. Крупные слёзы потекли из глаз мужчины, оставляя чистые следы на забрызганном кровью лице. — Я не могу. У меня семья. Я не хочу… пожалуйста…       Упоминание о семье больно задело сердце. Если волшебник станет оборотнем, его родные могут погибнуть. Они больше никогда не будут вместе.       Послышались чьи-то шаги, и Римус снова вздрогнул. Нужно принимать решение. Что бы сделал он? У Люпина никогда не было настоящей жизни. Она состояла из сплошных ограничений.       Он посмотрел на волшебника снова и, поймав его взгляд, коротко кивнул. В стае у этого волшебника не будет жизни. Сивый может отправить его на потеху Пожирателям, чтобы те отыгрались на нём вместо семейной пары. Да, жизни у волшебника больше не будет…       Убить его Римус не мог. Вместо этого он просто убрал руку от раны, не пытаясь остановить кровь. Грязный платок лежал у Люпина в ладонях.       Волшебник что-то почувствовал и, слабея, с улыбкой на устах произнёс:       — Спасибо… вы настоящий чело…       Договорить он не успел. Глаза волшебника остекленели, а лицо стало бледным, как полотно.       Люпин не успел опомниться, как Сивый оказался рядом. Это его шаги приближались всё ближе, заставляя Люпина нервозно вздрогнуть.       Спустя пару мгновений Фенрир наблюдал за убитым из-за плеча Римуса.       — Он сдох?       — Умер от потери крови, — честно признался Люпин.       Сивый подошёл ближе и перевернул мёртвое тело одним пинком грязных сапог. Римус наблюдал за этим невидящими, пустыми глазами.       — Похоже на то, — Сивый оскалил зубы и смачно сплюнул. — А то я уж было подумал, что кто-то снова мне врёт.       Римус уставился на него, изобразив удивление. Конечно, Сивый всё понял. Именно поэтому он сразу направился сюда, к Люпину, чтобы с ним разобраться. Странно, но Римус совсем ничего не чувствовал. Люпин долго думал над тем, как принять подобный момент, однако сейчас, сидя на коленях возле замученного волшебника, он совсем не хотел сражаться. Люпин слишком устал, чтобы волноваться о чём бы то ни было.       Что ж, он прожил хорошую жизнь. У Римуса были друзья, которые приняли его, несмотря ни на что. Были родители, которые пожертвовали мирной жизнью, чтобы обеспечить сыну нормальное детство. У него была работа в Хогвартсе и прекрасные ученики, а ещё был Гарри, заменивший Люпину сына. И у Римуса была Нимфадора, которая, может быть, всё ещё ждёт его, продолжая ждать даже самой короткой весточки.       Что ж, это была хорошая жизнь. Ему не на что жаловаться.       Сивый закипал от злости. Даже после превращения он оставался настоящим животным, ослеплённым собственной желчью.       — Думаешь, я ничего не понял? Ты меня не обманешь, — продолжал он. — Кто-то предупредил их и помог сбежать. Хочешь сказать, что это мог сделать кто-то, кроме тебя?       Римус молчал. Ему было всё равно.       — А почему бы и нет? — произнёс новый голос, и, дёрнувшись, Сивый развернул голову. Римус последовал его примеру и увидел, что другие оборотни стояли позади, вслушиваясь в их разговор.       — Ты что, защищаешь эту крысу? — выплюнул слова Сивый. — Или смеешь перечить мне? — добавил он с вызовом.       Стейджер был помощником Сивого и одним из самых опытных оборотней в стае. И, если другие попятились и опустили глаза в пол, он встретил слова вожака спокойно, не проявляя эмоций.       — А почему ты не думаешь, что это кто-то из Пожирателей? Они могли сделать ошибку, а свалить всё на нас.       Телль возбуждённо кивнул. Такое случалось не в первый раз.       — Возможно, они знали, что здесь никого нет, и обманули нас.       — Ну и зачем им так делать? — ехидно спросил Фенрир. Такое отношение его не устраивало, и он ждал, пока кто-то из юнцов совершит ошибку. Тогда они у него попляшут.       Стейджер пожал плечами.       — Они ведь считают нас дворовыми собаками. Кто знает, что у них на уме?       Сивый заколебался. Его власть слабела на глазах, ведь положение Фенрира было и вправду шатким. Он оставался в тени, выполняя грязную работу, недостойную рук Пожирателей, и сородичи только что напомнили вожаку об этом.       Власть Сивого была шаткой даже в пределах семьи. Возможно, ему не следовало так часто покидать стаю…       — Бросьте его здесь, — после долгой паузы заявил Сивый. Надежных аргументов он не нашёл, а лучший исход при плохой игре — быстрое исчезновение с поля боя. Перебранку можно продолжить и в другой раз, при лучшем раскладе карт. — Пусть щенки Дамблдора разбираются с этим куском мяса, — добавил он, указывая на труп.       Когда Сивый ушёл, Стейджер подошёл ближе и похлопал Римуса по плечу.       — Спасибо… — еле слышно произнёс Люпин. Впервые за всё время он почувствовал благодарность к сородичам. Они спасли ему жизнь, несмотря на то, что нахождение в стае — одно из худших событий в жизни Люпина.       — С ним такое бывает. Скоро пройдёт, — спокойно произнёс Стейджер. В отличие от остальных, он имел своё мнение и был готов дать отпор Сивому в случае, когда вожак был неправ. Возможно, это обстоятельство ещё сыграет свою роль в недалёком будущем…       В отличие от сородичей, Люпин подумал о том, что этот конфликт ещё не исчерпан.       Кингсли был прав. Время пребывания Римуса в стае подходило к концу.