Отрывки памяти

      — Береги себя, — произнёс Римус, целуя жену на прощанье.       — Ты тоже, — весело сказала она, рассеянно погладив живот. — Передавай привет Кингсли.       С того момента, как Римус и Тонкс помирились, Люпин перестал участвовать в активных заданиях Ордена. Как и обещал, волшебник направил все силы, чтобы оберегать супругу и будущего ребёнка.       Исключение составляли лишь две вещи. Время от времени Люпин покидал дом, чтобы вместе с друзьями из Ордена расставлять защитные заклинания над домами ничего не подозревающих маглов. Чем больше времени шло, тем яростней становились нападки со стороны соратников Тёмного Лорда. Многие люди пострадали, став игрушкой в чудовищных лапах Пожирателей Смерти, поэтому Люпин с остальными делали всё посильное, чтобы защитить тех, кто был совсем безоружен.       Вторым исключением стал «Поттеровский дозор». Идея об участии в радиоэфире выглядела вполне заманчивой, однако, услышав о ней впервые, Люпин выдал категоричное «нет». Место для подвига давно прошло, и покидать Нимфадору Римус вовсе не собирался.       К его удивлению, Тонкс только поддержала предложенную идею, едва услышав о планировании радиоэфира.       — Ты ведь не можешь сидеть взаперти вечно, — сказала она.       Римус и Нимфадора прощались в гостиной дома Тонксов. Теперь они жили здесь, под одной крышей с Андромедой. Это стало ещё одной уступкой, на которую Люпину пришлось пойти ради своих близких. В начале осени в окрестных краях появились егеря, отлавливавшие магловских выродков и отдававшие перепуганных, раненых людей на суд Министерства. А иногда и просто убивавшие жертв ради забавы. В этот момент Тед понял, что пришла пора покидать родной дом. Будучи первым волшебником в своей семье, мистер Тонкс не имел доказательств относительно своего родства с чистокровными магами. Ситуация усугублялась тем, что супруга Теда приходилась столь нелюбимой сестрой Беллатрисе, только и мечтающей об устранении семейного древа Тонксов. Тед понимал: в случае поимки до разбирательств в Министерстве попросту не дойдёт, и решил податься в бега, пока оставалось время.       Прощание вышло мокрым и очень скомканным. В тот же день Тед попросил Римуса об услуге. Он попросил зятя переехать сюда вместе с Тонкс, чтобы Андромеда не оставалась одна со своим горем.       — Я всё понимаю, вы хотите побыть вдвоём, — начал он, пригласив Люпина на раннюю прогулку по семейному саду. Сегодня Тед прощался с ним и будто специально дотрагивался до растений и зелёных листьев, пытаясь оставить воспоминания в памяти. — Но без меня и без вас дом совсем опустеет. А в доме всегда должен кто-то жить… Я волнуюсь об Андромеде, — вздохнув, продолжал Тед. — Она не сможет жить одна наедине со своими тревогами. А с вами Дромеде будет спокойнее. Сейчас вы нужны друг другу. Обещай мне, Римус…       Тед запнулся и, остановившись, посмотрел Люпину в глаза.       — Обещай мне, что присмотришь за ними. И что никуда не уйдёшь. Сейчас не то время, чтобы перебирать чувствами.       Римус кивнул, принимая условия тестя. Ему по-прежнему было стыдно за свой поступок, а у Теда, наблюдавшего за горем дочери со стороны, были все основания для критики. Люпину до конца своих дней придётся жить с этим грузом, и оборотень успел наказать себя сам, причем гораздо сильнее, чем это мог сделать кто-либо другой.       — Спасибо, — произнёс Тед, и в его голосе слышалась чистая благодарность.       После этого Люпины окончательно обосновались в семейном гнезде Тонксов. Коттедж в Йоркшире теперь пустовал, и Римус планировал использовать дом для своих превращений. Люпин и Андромеда учились ладить друг с другом и оставались нарочито вежливыми, опасаясь задеть чьи-то чувства. В доме обосновался тихий мир, нарушаемый лишь ночами, когда Андромеда, спрятавшись ото всех, начинала плакать в подушку. Новостей о Теде по-прежнему не было, и родные не знали, жив ли он или нет.       Это было одной из причин, по которой Римус в итоге согласился на участие в «Поттеровском дозоре». Благодаря нему остальные могли узнать хоть что-то о своих близких, которые находились в бегах или просто бесследно исчезли. Орден продолжал функционировать, хоть и ушёл в подполье. Новости о других фениксовцах, друзьях и родных поступали к ним, передаваясь через единственную радиоточку, свободную от рук Тёмного Лорда.       Римус трансгрессировал на север страны, туда, где скрывался Ли Джордан, одноклассник близнецов и бывший ученик Люпина по Хогвартсу. К приходу оборотня Ли подготовился заранее и, когда Люпин постучался в дверь, уже настраивал радио для начала эфира. Кингсли тоже был здесь и отворил Римусу, приглашая его внутрь. Бруствер и Люпин обменялись крепкими рукопожатиями.       — Рад тебя видеть, — признался Римус, улыбнувшись старому другу. «Дозоры» проводились нечасто, гости в нём то и дело менялись, и оборотень не видел мракоборца уже довольно давно. Выглядел он неплохо и даже открыто улыбнулся Люпину.       — Я тоже. Как поживает Дора? С ней всё в порядке?       Люпин кивнул.       — Да, — сказал он, расстегивая дорожную мантию. — Передавала тебе привет.       Эти слова очень обрадовали Бруствера.       — Она, должно быть, совсем округлилась. Как семейная жизнь, ещё не наскучила?       Люпин хрипло рассмеялся. Даже в такие моменты они находили время для нелепых шуток. Должно быть, это всегда так, ведь жизнь никогда не состоит из одних трагедий и драм. Жизнь — набор разных, непохожих вещей, которые происходят в одно и то же время. Дни могут казаться обычными, такими же, как и всегда — а на их фоне могла разворачиваться чья-то чужая драма.       — Пока всё отлично.       Люпин не соврал. Эти несколько месяцев Римус и Тонкс учились радоваться простым мелочам. Кто знает, что ждёт тебя завтра…       Они прошли вперёд по тёмному коридору и оказались в полупустой комнате. Слышался треск от настраиваемых приборов. Заметив Римуса, Ли кивнул оборотню в знак приветствия и надел наушники, готовясь к эфиру. Кингсли подошёл к столу, на котором лежали обрывки с последними новостями от членов Ордена.       Бруствер составлял новый список потерь. Люпин аккуратно подошёл к нему, но за плечо заглядывать не стал и просто спросил:       — Есть новости насчет Теда?       — Нет, — покачал головой Бруствер. — По-прежнему, ничего.       Римус напряжённо вздохнул.       — Да ладно, ещё не время переживать. Давайте воспринимать это как хороший знак. Значит, его ещё не поймали, — примирительным тоном произнёс Кингсли.       Люпин кивнул. Да, нужно верить в хорошее. У них осталась только надежда.       Откашлявшись, Ли Джордан встрял в разговор:       — На вашем месте я бы надел наушники. Начинаем эфир через девять, восемь…       Люпин и Кингсли тут же засуетились и, устроившись возле радиоточки, протянули руки к заготовленным Ли наушникам. В это время комментатор начинал приветственное слово для преданных поклонников, склонившихся над своими приёмниками.       — Добрый вечер, уважаемые радиослушатели! Снова извиняемся за очередную задержку с эфиром и искренне верим, что нам удастся задержаться на последнем месте немного дольше…       — Я решил пока задержаться здесь с Ли. Надумал взять его под своё крыло, — тихо пояснил Бруствер Люпину. — Я один везде смогу выжить, а ему пока не хватает опыта. Джордана чуть не схватили Пожиратели неделю назад. Ещё легко отделался, — Бруствер указал на плечо Ли, и, прищурившись, Римус разглядел плотную эластичную повязку.       — Его ранили? — так же тихо спросил он, пока Джордан продолжал вступление.       Бруствер покачал головой.       — Расщеп. Но ничего страшного. Хотя стоит быть внимательнее.       — И с нами в эфире наши постоянные участники, Ромул и Равелион! — нарочито громко произнёс Джордан. Парень заметил, что Люпин с Кингсли начали о чём-то переговариваться и без труда понял, что речь шла о нём. Римус смотрел на него с тоской и жалостью, а выглядеть жалким Ли совсем не хотелось.       — Добрый вечер, — надев наушники, своим ленивым тягучим тоном сказал Кингсли.       — Здравствуйте, — уверенно произнёс Люпин, и эфир пошёл в привычном русле.       Сначала огласили список потерь, а затем Кингсли рассказал все последние новости, которые стали известны Ордену. Отдельный разговор зашёл о егерях и способах защиты от них в случае обнаружения. Вскоре и Римус подключился к беседе, сообщив последнюю информацию о находящихся в Хогвартсе школьниках. Родители тревожились о них каждый день, и поэтому Минерва то и дело передавала сообщения, рассказывая о реальных событиях школы. Отдельное место, как обычно, занимал вопрос о поимке Гарри Поттера.       — Я искренне верю в то, что Гарри всё ещё с нами. Мы не должны отчаиваться, — повторил Римус слова, в которые он продолжал верить. — Гарри — наша надежда на справедливость…       Теперь, когда страсти, связанные с их последней встречей, улеглись, Люпин чувствовал огромную благодарность по отношению к мальчику. Гарри помог ему разглядеть то, что Римус упорно не желал видеть. А ещё Римус очень скучал по нему, ведь юный Поттер приходился Люпину несостоявшимся крестником. Сын его лучших друзей занимал в жизни оборотня слишком большое место, которое теперь пустовало и снова бередило душу.       Закончив эфир, Ли, Римус и Бруствер ещё какое-то время переговаривались, а затем стали прощаться. Пожав всем руки, Римус набросил мантию и направился к выходу, когда Кингсли вдруг вскрикнул:       — Стой! Мне надо кое-что тебе отдать.       Удивлённый Люпин замер на месте. Кингсли побежал в своей сумке, вытащив из неё какую-то коробку, смутно Люпину знакомую. Радостный Бруствер протянул её усталому оборотню.       Открыв коробку, Римус обнаружил внутри фотокамеру. Рассеянно осмотрев её, он поднял глаза на Кингсли.       — Что это такое? — резко спросил он.       — Подарок, — пояснил Бруствер, всё ещё улыбаясь. В глазах появился полузабытый блеск, такой же, как в мирное время. — Скоро ведь Рождество.       Люпин тут же покраснел. Стало как-то совсем неловко. Он и не думал о подарках. В это время вообще лучше никуда не высовываться. Как ни крути, а остаться живым до наступления праздников — лучший подарок, который могут получить люди, которых ты любишь.       — Я не могу это взять, — заупрямился он. Закрыв коробку, Люпин протянул её обратно мракоборцу. — Это очень дорого, и к тому же…       Кингсли выставил руку вперёд, защищаясь от ответа оборотня.       — Да перестань ты, Римус. Можешь считать, это не тебе. У вас с Дорой скоро будет ребёнок. Я, знаешь ли, больше о нём забочусь.       Незримо Бруствер занял место Аластора Грюма, который тревожился за Нимфадору и Римуса, но не встревал в их жизнь слишком близко. Тем не менее, он помогал всем, чем мог, в том числе заботясь о Люпине в период полнолуний. С прошлой недели Бруствер начал доставать Аконитовое зелье и передавать его Люпину через знакомых, так, чтобы оборотень просто не мог от него отказаться. Кингсли очень тревожило, что на какое-то время Люпин оставался один. Да, во время превращений он сам становился опасен, а что делать утром после возвращения своего облика? На какое-то время Люпин был уязвимым и мог попасть в руки егерей или самих Пожирателей. Бруствер считал, что Римусу следовало пережидать полнолуния дома, где жизни Люпина ничего не угрожало.       Поначалу такая идея Римусу совсем не понравилась, однако Дора легко приняла её, и, немного поколебавшись, Люпин помощь всё-таки принял. Перед превращениями он запирался в одной из комнат и, подобно временам работы в Хогвартсе, считал часы до рассвета, ожидая прекращения боли.       Хотя, безусловно, теперь стало гораздо легче. Теперь рядом с ним была Дора.       Люпин снова покрутил в руках камеру. Наконец, улыбнувшись, он крепко обнял Кингсли.       — Спасибо, — приглушённым тоном сказал он.       — Пустяки. Вам она гораздо нужнее. С вас первая фотокарточка сына.       Римус рассмеялся.       — А может, и дочки, — поправил он слова Кингсли. Бруствер улыбнулся, заметив на лице Римуса мечтательное выражение. Люпин думал о ребёнке, всё ещё не веря, что станет отцом. Теперь, когда их жизнь с Нимфадорой превратилась в целый мир, Римус старался думать лишь о хорошем. Он обещал, что не будет тревожиться.       — Передавай привет Доре. И берегите себя, — Кингсли сказал на прощание.       Беречь себя. Римус подумал, что это — лучшее пожелание для их семьи в такое тревожное время.