Отрывки памяти

      Римус отсутствовал почти три часа, навестив за это время коттедж Билла и Флёр, «Нору», новое обиталище Кингсли, а также дом Лайелла Люпина. Старик был счастлив услышать подобную новость и долго плакал от счастья, приветствуя рождение внука. Как и Римус, он сильно тревожился за здоровье будущего малыша. Услышав, что с Тедди всё в порядке, Лайелл испытал заметное облегчение. Римус подумал, что пока Тонкс ожидала ребенка, Лайелл, должно быть, ощущал себя хуже прежнего. Он до сих не простил себя за увечье сына и боялся услышать плохие вести о внуке. Теперь, когда всё прояснилось, прежние тревоги отошли в сторону, уступив место для чистого, неподдельного счастья.       Услышав новость о рождении Тедди, Молли суетилась и всплескивала руками, Уизли осыпали его поздравлениями, но самой важной, пожалуй, выдалась встреча с Гарри. Выяснилось, что юный Поттер находился в доме Билла как раз в тот момент, когда Люпин пришёл сообщить свою новость. Встреча вышла тёплой и очень искренней. Люпин был не просто рад видеть Гарри живым и здоровым. Римус был счастлив поделиться своей радостью и выразить благодарность за резкую отповедь, сказанную мальчиком в их последнюю встречу в доме на площади Гриммо. Ведь, возможно, если бы не слова Гарри — всё сложилось бы совсем иначе.       Помирившись с Гарри, Римус высказал свою просьбу по поводу крёстного. Парень был явно ошеломлён — так же, как до сих пор был ошарашен сам Римус — но принял предложение с радостью. Этот ответ послужил для Люпина самым большим облегчением. О былой ссоре можно было забыть, и теперь, когда у Римуса появился сын, а Гарри будет его крёстным, Люпину хотелось верить, что их связь только усилится. Домой Римус вернулся счастливым, с улыбкой на лице, и только новая встреча с новорожденным сыном сделала его жизнь ещё ярче.       Друзья передавали подарки для малыша. Нимфадоре очень понравилась одежда, сшитая Молли специально для Теда. Фотокамера Кингсли тоже пришлась кстати. Когда малыш научился менять цвет волос по желанию, перекрашивая его в яркие оттенки, руки сами потянулись к камере. На своих первых снимках Тедди вышел с небольшими бирюзовыми локонами, чем очень забавлял отца, мать и бабушку. Радость Андромеды была особой. С появлением на свет внука вся её жизнь стала крутиться вокруг малыша, и горестные мысли о потере супруга отошли на второй план.       Римус сделал несколько снимков Доры, хотя сам фотографироваться не хотел, считая себя слишком уставшим и старым для подобного рода развлечений. Однако заметил, как Нимфадора украдкой снимала его, думая, что Римус не видит. Что ж, пусть будет и так.       Знакомство с Тедди оказалось очень приятным. Тонкс почти не вставала по ночам, чтобы успокоить сына. Ни она, ни Андромеда не слышали плача юного Тедди и восхищённо обсуждали эту новость первые несколько дней, считая малыша тихим спокойным ребёнком. Римус молчал, а сам усердно прятал улыбку, слушая эти реплики. У них с Тедди был свой секрет, раскрывать который им не хотелось.       Тайна вскрылась, когда ночью Тонкс проснулась от приглушенного плача. Всё ещё вырываясь из объятий сна, Дора посмотрела на другую половину кровати. Римуса в комнате не было. Прищурившись, Тонкс посмотрела на время. Три часа. Ночь была тёмной и тихой, почти беззвёздной, и темнота заполонила комнату без остатка. Поднявшись с постели и отыскав халат, Тонкс суетливо направилась в соседнюю комнату, ставшую для малыша Тедди детской.       Осторожно прокравшись туда и стараясь открыть дверь без звука, Тонкс первым делом увидела Римуса. Супруг сидел в кресле, прямо возле окна, и укачивал крошечного сына. Похоже, передвижение впервые удалось проделать беззвучно, и Римус продолжал что-то шептать малышу, не замечая присутствия Нимфадоры. Тонкс замерла на месте, навострив уши. Это было так интересно…       — … а бояться снов совершенно не нужно. Они не так страшны, как может показаться на первый взгляд…       Тедди лежал смирно, вслушиваясь в его хрипловатый голос.       — И вообще, остального бояться тоже не стоит. Ведь у тебя есть я. И я всегда буду с тобой. А как ты подрастёшь — буду учить тебя всему, что знаю сам. Я научу тебя отпугивать боггарта, чтобы избежать страха даже во взрослой жизни. У тебя впереди столько всего интересного…       Малыш замахал ручками, словно приветствуя это непонятное, далёкое будущее, и Римус рассеянно поймал его ладошку. Он стал рассматривать нежные, крошечные пальчики. Малыш поначалу продолжал с интересом смотреть на отца, а затем, подустав, широко зевнул. Рассказы отца его убаюкивали.       В этот момент Люпин поднял голову и встретился с Нимфадорой взглядом. Поначалу та по привычке стушевалась, ожидая увидеть в родных глазах укор или раздражение. Но этого не случилось. Римус посмотрел на неё мягко, ласково, а затем улыбнулся.       — Ничего страшного, — другим, более тихим голосом произнёс он.       Тонкс подошла ближе и присела на краешек широкого кресла. Приглядевшись, она поняла, что Тедди уже уснул. Её помощь здесь не понадобилась.       В голове появился вопрос.       — И часто вы беседуете тут вдвоём? — спросила она. — Мне казалось, Тедди никогда не плакал ночью. Мы с мамой ничего не слышали.       Римус снова смотрел на сына завороженным взглядом, будто не верил в реальность происходящего. Услышав слова Нимфадоры, он только пожал плечами.       — Каждую ночь, — заметив, что Дора нахмурила брови, он тут же добавил: — Но это ничего. Тебе нужно отдыхать, да и Андромеду беспокоить не хочется. Мы в порядке.       Каждую ночь Римус теперь проводил с сыном, оберегая его детский сон.       Тонкс испытала прилив нежности. Дора протянула руку и коснулась седых волос Римуса. Он улыбнулся в ответ на её прикосновение, да так искренне, что Дора тоже не сдержала улыбки. Подсев поближе, Тонкс прижалась к супругу с другой стороны и положила голову на его плечо. Им было тесно втроём на одном кресле, но было так здорово, что уходить никуда не хотелось.       Римус, Тедди и Тонкс коротали ночь, упиваясь своим маленьким счастьем. Наконец за долгое время всё встало на свои места. Теперь все решения казались правильными, и прошлые ошибки выстроились в ту линию, что вела их навстречу друг другу. Ни Римус, ни Тонкс больше ни о чём не жалели, а лишь благодарили судьбу за такие прекрасные дни. Не было больше ни слёз, ни страданий, ни бурных истерик. В доме поселилось спокойствие и радость, такие желанные и приятные на вкус.       В такие моменты Нимфадора думала, что лучших моментов уже не будет. Что может быть счастливее этого? Она встретила того, кто её понимал. Кто по-настоящему любил Тонкс и принимал Дору такой, какой она была. Любимый был рядом, держа на руках их крошечного сына. И он никуда не уйдёт, он будет здесь, и они уже не расстанутся…       В такие моменты Римус думал о том, что, несмотря на долгие годы тревог и разочарований, наконец, заслужил время для личного счастья. Он встретил ту, что полюбила Люпина, не обращая внимания на ликантропию, ту, что была готова на лишения и трудности, ту, что могла идти на край света, лишь бы остаться с ним. Любимая была рядом, а на руках Римуса — их крошечный сын. Люпин чувствовал тепло Тедди и ощущал его запах. Оказалось, младенцы просто замечательно пахнут.       Каждый из родителей думал о своём, то и дело глядя на спящего сына. Люпин снова поймал себя на мысли, что было бы здорово, если Тедди станет похож на Дору. Кроме, пожалуй, неуклюжести. Эта мысль заставила Люпина улыбнуться. А, впрочем, это ведь совершенно не важно…       Нимфадора мечтала о том, что, увидев сына взрослым, будет гордиться им, понимая, что Тедди очень похож на Римуса. Ей представлялось, что голос у Тедди будет таким же хриплым, и её сын станет рассудительным, верным и добрым, каким был и Римус. Кроме, разве что, бесконечной привычки копаться в себе. Эта мысль заставила её улыбнуться. А, впрочем, это ведь совершенно не важно…       На пороге стоял май, и Люпины наслаждались каждым новым днём, растворяясь в своем тихом счастье.