Отшельник

Обратно в столицу Джек точно не собирался. Даже если бы Отшельник однажды попросту выставил его за порог, лучше было утонуть в болоте либо пойти на корм какой-нибудь местной твари, чем возвращаться в Бауэрстоун. Но вот увидеть дальние страны… Нельзя сказать, что Уайлдер никогда об этом не думал. Почувствовать на своей коже обжигающее дыхание пустыни, увидеть, как сияют бескрайние льды севера, затеряться в многоголосном гомоне Самарканда и познать гостеприимство горцев, которым так славились земли Вольных – да, Джек хотел бы всего этого. И море, конечно. Бауэрстоун мог сколько угодно считаться великим городом-портом, но море там было грязным, пахло протухшей рыбой и даже не шумело толком – все заглушали вопли моряков и рабочих и визгливый смех местных куртизанок. Возможно, Уайлдеру и стоило бы согласиться на щедрое предложение Мерритта, пока оно оставалось в силе. Начать новую жизнь в далекой стране: путешествовать или действительно попытаться осесть, завести свое дело. Вот только Джек знал, чем все это однажды закончится. Единственное, что он умел делать по-настоящему хорошо – воровать. В качестве наемного клинка у него тоже кое-что получалось, но душа к сражениям не лежала, Уайлдер избегал бы их вовсе, если б мог. Никакому ремеслу он не был обучен да и торговой жилки сам в себе не чувствовал. В конце концов новая жизнь оказалась бы в точности такой, как старая. А уж в том, что своих Уолтеров Мэбри хватает и за пределами Альбиона, Джек не сомневался. Но, может, так все равно было бы лучше. Что угодно было бы лучше, чем привязаться к бессмертному магу окончательно и наскучить ему, как старая игрушка. Как те псы, что ночевали с маленьким Уайлдером под крыльцом старого особняка. Наскучили однажды своим хозяевам - и оказались выброшены на улицу. Сердце то тревожно ныло, то трепетало от тепла чужого взгляда – и это было плохо, очень плохо. Джек чувствовал себя, как слепой детеныш, который постоянно натыкается мордой на холодные стены и запертые двери, беспомощно и упорно – и вдруг, совершенно случайно, находит того, кто согласился заботиться и оберегать. Он, может, и хотел бы не повизгивать от восторга, преданно виляя хвостом – мужчина все-таки, боец, хозяин своей судьбы – да не получалось. В тепле Уайлдер нуждался отчаянно. Стыдился собственных порывов, но нуждался. Следовало как-то взять себя в руки. Пусть бы башня Отшельника осталась в памяти всего лишь еще одним ярким сном о доме, из тех, что часто снились Джеку в детстве. Частенько, особенно по ночам, он прокручивал в голове различные варианты подобного разговора. Напоминал себе, что нужно будет непременно поблагодарить еще раз за чудесное спасение и приют, за возможность круто изменить собственную судьбу, за бескорыстие и неожиданную искренность и… Ну да, имелось также «и», которое превращало эту благодарность в изощренную пытку. В том, что Мерритт не станет его удерживать, Джек даже не сомневался. С чего бы? Никаких больше упрямых и любопытных смертных поблизости: с самого пробуждения Уайлдера в комнате с черепом, чародей всячески намекал ему, что не слишком рад компании. «Не ищите меня, пожалуйста, мне нравится быть одному», - разве не так? Джек мог по праву считать себя большим специалистом по неосуществимым мечтам. Волшебник из него, пожалуй, действительно не получился бы: рожденный ползать летать не может. Вот только на душе было невыносимо горько, кажется, вовсе даже не от этого. Ключ ко всем проблемам и сомнениям Уайлдера появился в башне внезапно, за пять дней до исхода месяца Последнего зерна. Невысокого роста, крепко сбитый мужчина в черном стеганом гамбезоне, с поясным мечом и тяжелым арбалетом за плечами как ни в чем не бывало вышел из межэтажного телепорта в кладовую, где Джек в это время как раз набирал в глиняную крынку муки из короба, собираясь приготовить пшеничные лепешки к наваристому мясному бульону. - Прошу извинить за вторжение, - учтиво произнес мужчина, привлекая к себе внимание. – Но мне показалось правильным сперва побеседовать с тобой лично, а уже после – с нашим общим другом. Уайлдер вздрогнул от неожиданности и только чудом не выронил крынку, рассыпав драгоценную муку по каменным плитам. Незнакомец встретил его взгляд своим, очень внимательным и цепким. На вид ему было около сорока, но Джек, уже наловчившийся определять истинный возраст чародеев по глазам, быстро понял, насколько это впечатление обманчиво. По одежде и выправке гостя можно было принять скорее за воина, чем за колдуна: на ногах он держался так твердо, что, казалось, сливался с землей. Едва ли в целом мире существовала сила, способная выбить почву из-под его сапог, да и клинок на поясе присутствовал явно не для красоты. Может, встреться они не в чародейской башне, а в чистом поле, Уайлдер решил бы, что перед ним войсковой капитан или даже королевский маршал. - Вы ведь Архимаг? – осенило Джека. Прижав к груди глиняную емкость плотнее, он чуть отступил назад и попытался изобразить нечто вроде приветственного поклона. Отшельник отзывался об этом человеке крайне уважительно - настолько уважительно, насколько вообще был способен при всем своем могуществе, возрасте и язвительности, - а это что-нибудь да значило. - Угадал, - улыбнулся гость и кивнул в ответ. – Такое у меня прозвище. Но можно просто Дилан, я не против. А ты Джек, верно? Я навел кое-какие справки. В его голосе не чувствовалось ни угрозы, ни укоризны, хотя все справки которые только возможно было навести (не то, чтобы это представляло какие-то трудности), неизбежно привели бы к обещанной в столице награде за голову и довольно длинному, хотя и однообразному, списку прегрешений Уайлдера. Кражи, кражи, кражи, кражи со взломом и добавленное констеблем, должно быть, для галочки бродяжничество. Дурацкий список. - Надо сказать, я впечатлен, - продолжал тем временем Архимаг. – Та жизнь, которую ты вел – и вдруг стремление стать волшебником. Джек пожал плечами. - Одними мечтами сыт не будешь. - Это верно. И все же я удивился, - Дилан обошел кругом пирамиду из окованных железом бочек и после некоторых колебаний занял покосившийся трехногий стул без спинки. – Видишь ли, мне немного рассказали о тех обстоятельствах, при которых ты оказался здесь. Проявленные тобой храбрость, самоотверженность и упорство достойны восхищения: Темнолесье – опасное место, редкий путник даже по большой нужде забредает сюда. Вот мне и стало интересно: ради чего все это. Чем-то нынешняя беседа снова напомнила разговор с Отшельником, состоявшийся наутро после пробуждения Джека в башне. Вопрос звучал несколько иначе, но суть его оставалась неизменной. И хотя с прошлого раза Уайлдер много размышлял о своем ответе, понять, был ли он правильным, так и не удалось. Но, вероятно, нет, ведь во вступлении в ученичество Джеку все-таки отказали. - У меня была цель, - снова пожав плечами, признался он. – Ничем не хуже других. Я во многом ошибся, как теперь понимаю, но иметь цель – это важно, когда вокруг творится... всякое. Я ни о чем не жалею, пусть даже ничего у меня толком не вышло. Архимаг снова кивнул, продолжая мягко улыбаться. Судя по всему, подобный вариант вполне укладывался в его собственные выводы и предположения, был ожидаем и не разочаровал. - Но тебе бы хотелось? - Конечно, - по-прежнему прижимая к себе крынку, Джек устроился прямо на груде холщовых мешков с какими-то не известными ему овощами (округлые, плотные, желто-белые внутри и почти безвкусные, Уайлдер до сих пор не рисковал их использовать). – Конечно, хотелось бы. Для меня магия всегда будет обозначать свободу. Надежду на что-то большее, что-то по-настоящему значимое. С тех пор, как я увидел впервые… Тут Дилан почему-то рассмеялся, искренне, от всей души, запрокинув голову и всем телом отклонившись назад. Трехногий стул под ним угрожающе заскрипел. - Прости, - заметив недоумение на лице Уайлдера, поспешно произнес Архимаг. – Да уж, что сказать, Дэнни умеет производить впечатление, - брови Джека от такого комментария приподнялись еще выше. – Не удивляйся, именно он поведал мне твою историю. Несколько сбивчиво и эмоционально, по моему мнению, но все же. - Да, мы немного поговорили, но… Какая-то смутная догадка, не имеющая, в общем-то, отношения к основной теме их диалога, царапнула сознание по самому краю. Нечто, достойное внимания, крылось в том, как Дилан говорил о Мастере Иллюзий, словно признавал существование между ними особой связи, выделял его среди прочих – в способностях было дело или в чем-то совсем другом. Наверное, остролицый и надменный «Дэнни» мало кому позволял себя так называть. - Значит, тебе не нужно объяснять, что иногда Атлас бывает сложным, - Архимаг, казалось, продолжал веселиться, даже взгляд его на некоторое время сделался менее усталым и напряженным. – И все же, поверь мне… А, впрочем, это сейчас неважно. Он отметил, что у тебя есть неплохие задатки, а я теперь вижу, что и мудрости хватает. И хотя познавать в твоем возрасте самые азы, наверное, поздновато, по моему скромному мнению, нет никаких причин не допускать тебя к занятиям. Джек даже дыхание задержал на несколько мгновений. - Что? То есть, правда? - Да, - просто ответил Дилан, одним этим словом стирая бесконечное множество сомнений, терзавших душу Уайлдера последние недели. – Чистая правда. Смелость и упорство должны вознаграждаться. Мне очень жаль, что люди в наши дни разучились верить в справедливость. Последняя фраза, как Джеку почему-то показалось, имела для самого Дилана очень глубокий смысл. Почти сакральный. И подразумевала под собой не только и не столько осуществление детской мечты Уайлдера. Но поразмыслить об этом как следует времени не было. Поднявшись со стула, Архимаг вернулся к кругу символов, поманив его за собой: - Идем, - и Джеку ничего не оставалось, кроме как слепо и восторженно повиноваться.

***

Обрадованным Отшельник выглядел ровно до тех пор, пока не понял, что гостей в магическом круге на самом деле двое. Нет, он не пришел в ярость от их самоуправства, как Уайлдер втайне опасался – лишь помрачнел и замер на месте прямо посреди залы, сложил руки на груди и коротко кивнул Дилану в знак приветствия, почтительно, но без особого трепета. Архимага такой прохладный прием тоже, казалось, не удивил и ничуть не расстроил. В этой комнате Джеку прежде не доводилось бывать. Судя по виду из огромных, от пола до потолка, окон, располагалась она значительно выше тех трех этажей, к которым Уайлдер уже успел привыкнуть, саженях в пятнадцати над землей – аж дух захватывало, и голова кружилась. А зимой, должно быть, в этой зале инеем покрывались даже стены: и теперь, на исходе лета, сквозняки гуляли жуткие, вымораживали до костей. Вдоль стен везде, где не было окон, высились грубо сколоченные деревянные шкафы и стеллажи с книгами, в дальней от круга части помещения стоял широкий стол из мореного дуба, заваленный свитками, поломанными и ощипанными писчими перьями и мятыми клочками пергамента. Комнату можно было бы принять за кабинет или библиотеку, но возле стола на пол был брошен ветхий соломенный тюфяк с не менее ветхим шерстяным одеялом, так что, возможно, сам хозяин башни считал ее спальней. С созданием и поддержанием порядка вокруг себя у Мерритта определенно имелись большие проблемы. - Рад тебя видеть, старый друг, - спокойно произнес Дилан, шагая прочь от телепорта. - Взаимно, - сухо отозвался Отшельник и всего на мгновение перевел взгляд на Джека, чтобы тут же отвернуться и тяжело вздохнуть. – Кажется, я догадываюсь, о чем сейчас пойдет разговор. Первая волна радости схлынула, словно ее и не было, стало неуютно, вернулась тревога, и тоскливо заныло под ложечкой. Джек снова почувствовал себя растерянным и опустошенным; он столько раз уже пытался понять, в чем настоящая причина решительных отказов Мерритта, потому что та, которую он приводил, звучала на редкость странно и неубедительно. До этого дня видел причину в самом себе: не может же абсолютно каждый быть способен к изучению тайных искусств. Был уверен, что и ему просто не повезло. Но Архимаг сказал, что необходимые задатки есть, даже Атлас признал, что они есть, а он уж точно не стал бы говорить ничего подобного только из жалости. Так почему Отшельник упорствовал в своем решении? Ведь Мерритт хорошо к нему относился. Может, не так, как сам Джек бы того хотел, но тепло и по-доброму. - Не сомневаюсь в твоей проницательности. - Дилан, не надо, оставь это, - серьезно и отчего-то печально попросил Отшельник, и голос его прозвучал глуше, чем обычно, словно выходил из сдавленного горла. – Я знаю, как много для тебя значило «Око», мы все знаем. Хорошая была идея, слишком смелая и рискованная, но она того стоила. Всего стоила, всех жертв. Тогда. Мы попытались и не смогли. Три сотни лет прошло. Зачем сейчас ворошить? - Во-первых, я не понимаю, о чем ты, - не изменившись в лице, заметил Архимаг, и Джек был с ним полностью солидарен: теперь он тоже ничего не понимал. – Во-вторых, достаточно просто посмотреть вокруг, чтобы понять: люди нуждаются в нас сейчас сильнее, чем когда-либо раньше. В Альбионе неспокойно. Его Величество король Артур одряхлел и изрядно ополоумел, наследники трона похожи на свору голодных псов. Твой брат Чейз мутит воду в столице. Народ отчаялся, им нужна вера. Им нужно чудо. Единственное, что Уайлдер смог вынести из его речи: это был давний, очень давний спор. Конфликт между великими волшебниками, не менее великий по определению. «Око». Символ открытого глаза повсюду: барельефы на стенах, вымпелы, резьба на боковых панелях стеллажей, круг на плитах кухонного пола, перстень-печатка Отшельника. «Идея, которая стоила всех жертв». - Слушай, поиграли тогда в богов – и хватит. Оставь это, говорю тебе, было семеро – осталось шестеро. Риски тебе известны. Твой отец… - Мерритт, речь сейчас не о моем отце, - в подчеркнуто мягких интонациях Дилана ощущалась скрытая угроза. – Речь вот об этом мальчике, у которого есть все предпосылки к познанию тайн высшей магии. И он хочет учиться, что даже более важно, мечтает об этом. Если ты не станешь его обучать, это сделаю я, - впервые за весь разговор он повернулся к Джеку и улыбнулся одними губами. – В чтении чужих мыслей я, к сожалению, вполовину не так хорош, хотя кое-что умею. Впрочем, в тебе есть потенциал и для моей школы. Вытянув руку вперед, Архимаг раскрыл ладонь, и на ней тут же, будто экзотический цветок, распустился лучистый шар пламени. - Адепты Разрушения обращают свои эмоции, свою чистую ярость в управляемую энергию, - Уайлдер зачарованно наблюдал за танцем огня на беззащитной коже, не в силах пока осмысленно ответить на предложение. – Ты бы смог так же, Джек, уверяю тебя. Однако, - бездымное пламя погасло, заставив часто заморгать от неожиданности. - Путь Чтеца Разумов – это, безусловно, тоже достойный путь. И я не могу не уважать стремление познать его тайны. Мерритт наблюдал за ними, по-прежнему стоя в центре залы со сложенными на груди руками. И Уайлдер не понимал, что с ним происходило, упорно не хотел понимать. Мечта манила из глубин мудрых карих глаз Дилана, безропотно соглашалась отдаться, звала за собой, обещая раскрасить жизнь такими цветами, которых не знали даже падающие звезды Атласа. Почему так важно вдруг стало, чтобы на этой дороге рядом с ним оказался нелюдимый Отшельник из Темнолесья? Почему без него грезы становились однотонно-серыми и попросту теряли смысл? - Он тебя использует, - очень тихо произнес Мерритт, обращаясь теперь к Джеку так, словно в зале кроме них никого не было. – Поверь, не нужно тебе… Уайлдер просто смотрел в ответ, не зная, какие выверты сознания отражаются сейчас в его взгляде. По большому счету, это уже не имело значения. Может быть, он даже и хотел бы открыться полностью, признать свою слабость, зависимость, привязанность – как ни назови. Только вот не мог подобрать слов, а потому просто ждал, когда Отшельник поймет все сам, решится прочесть в его разуме. Чародей, не доведя мысль до конца, осекся, выдохнул полной грудью и закрыл глаза.