Экзорцист

Узнать, что ректором академии экзорцистов оказался… один из верховных демонов… было, мягко говоря, неожиданно. Фель как-то не тянул на эту должность. Да и на демона-то он был не очень похож, если на чистоту. Слишком уж он был каким-то… мирным, что ли? Скорее, клоуном, как выражалась Киригакуре. Да и эта мания к различным безделушкам из-ограниченной-серии. Но должного доверия этот… тип, не вызывал. Тсуна начал ходить исключительно на курсы для экзорцистов. Все распинания Фуджимото насчёт школы для «смертных» мальчишка с готовностью пропустил мимо уха — в детском садике на него уже были нападки из-за «вооброжаемых друзей», поэтому-то шатен и отсиживался по большей части дома, а мама-домохозяйка только рада была. Феноменальная память услужливо предоставляла картинки прошлого, которые, по идее, Тсунаёши помнить не мог. Но помнил. И повторения он как-то не хотел. Широ для проформы пораспинался, понависал хмурой тучей над мальчонкой и в итоге со вздохом, полным обречённости и недовольства собой, взлохматил тёмно-рыжие волосы и отпустил на первое занятие. В тот день вокруг маленького гения поднялся такой ажиотаж… Резонанс от поступления на первый курс шестилетки, который должен, по сути, только в младшей школе учиться, кого угодно бы на уши поставил. Учителя и наставники в недоумении, ученики в шоке, причём, не в самом культурном, Шура гадко хихикает, а Широ краснеет, прикрывая ладонью лицо. Фуджимото только и слышал, как свистят сплетни по Тру Кросс. Мальчишка внешностью своей особо не выделялся. Был тихим, на уроках по большей части молчал, утыкаясь носом в учебник. Стоически терпел все нападки, которые пресекал — кто б мог подумать — его ручной домовой. Который огрызался, кусался, бодался, рычал, что-то булькал на демоническом, а Тсуна прыскал в ладонь. Учителя сурово смотрели на нечисть, но молчали — стоило только выставить сущность за дверь во время занятий, как домовой поднимал такой рёв, визг и грохот, что… лучше уж пусть рядом с юным дарованием посидит. Так спокойнее. Вообще, первое время нечисть порывались прибить, но не решались — мальчишка к нему прикипел, да и опасности чертёнок пока не представлял. Особо ретивые ученики как-то зажали домовёнка в углу, пытаясь изгнать, но оборона в виде шатена с суровыми глазами, промораживающими до костей мозга… отбила всё желание. Тогда по академии разлетелся слух об экзорцисте, защищающем демонов. Широ, естественно, вызвали на ковёр как временного опекуна и наставника. Фель едко усмехался и швырялся шпильками, мол, ещё одна Юри растёт. Фуджимото скрипел зубами, отшучивался, но терпел. А потом вставил шиздей мальчишке. Тсуна жевал губу и отводил глаза. Фуджимото, конечно, не ругался и голоса не повышал, но ощутимо так упрекал. Да и понятно — мальчонка на экзорциста учится, а демонов защищает. С одной стороны — доброта это всегда прекрасно. Но с другой — ни к чему хорошему его детский альтруизм не приведёт. Шатен тогда надулся и в который раз хлопнул перед носом священника дверью своей комнаты в мужском общежитии. «Совсем, как Шура…» — подумал тогда Фуджимото, поправляя очки. Даже спустя месяц вопрос насчёт обучения в обычной школе стоял открытым. Однако Широ крыть было нечем — Тсунаёши нашёл сто и один довод в пользу академии Тру Кросс. Фуджимото хмурился, обиженно тянул, что так не положено, но мальчишка был непреклонен. Тогда в ход пошла тяжёлая артиллерия — Шура. Киригакуре начала было скалиться в излюбленной манере, но, когда услышала первые пять отмазок — встала на сторону Савады. Святому отцу оставалось лишь рвать на себе волосы и нервно огрызаться на усмехающегося Мефисто.

***

— Мелкий! — не жалея связок, проорала Киригакуре. — Иду-иду, — отозвался мальчишка, шустро сбегая по лестнице с рюкзаком наперевес. Девушка подпёрла стену плечом, скрестив руки под грудью. Одна бровь была выжидающе приподнята. Шура ещё раз взглянула на время и, грузно выдохнув, надула губы, нахмурившись. Тсуна же, запнувшись о собственную ногу, с глухим вскриком звучно скатился вниз по лестнице. Мальчишка умудрился собрать почти все ступени, чудом не переломав себе кости и не свернув шею. Шатен, шипя сквозь сжатые зубы, трогал пострадавший локоть, покачиваясь взад-вперед, лелея ещё и бок. — Тебя только за смертью посылать. Да боюсь, ты и её угробишь, — усмехнулась Шура, помогая ученику подняться. Тот втянул носом воздух и выдохнул через губы, успокаиваясь. — Я бы на тебя посмотрел… — потирая бок, обиженно с толикой раздражения процедил Савада, за что тут же получил лёгкую затрещину. — Ты хоть смотри, на кого зубы скалишь, мелочь, — фыркнула Киригакуре, дёрнув мальца за ухо. — Без зубов останешься. Случайно, — осклабилась она. — Извини, — шатен поморщился на боль в ухе, но стерпел. Всё-таки старших нужно уважать. А Шура его старше аж в три раза. — Да что с тебя взять, — по-доброму усмехнулась аловолосая, притянув Саваду к своему бедру за плечо, похлопав по нему пару раз. Так как Тсуна отказался во всех красках вплоть до истерики от обычной школы, то за его образование взялась сама Киригакуре. Удивительно, как этот нелюдимый мальчишка прочно обосновался в жизни Шуры, что главная противница всех учебников вдруг решилась научить его основам письма, каллиграфии и — упаси Боже — математики. Она даже готовить научилась! Почти. И плевать, что по большей части всё подгорает или оказывается пересоленным — Тсунаёши, даже не морщась, сметает всё с тарелки, благодарит, помогает убрать со стола и, смешно дуя щёки, старательно моет посуду. Такая, казалось бы, помощь несильно толкала под дых, напоминая, что девушка несёт ответственность за Саваду. Тут уж к горлу подступал тугой комок — она детей терпеть не могла, а тут какой-то мальчишка… Шура время от времени кидала в Саваду задумчивые взгляды. Сиреневые глаза щурились. Изучали. В попытке понять, что же так зацепило непробиваемую девушку, что та так размякла. Киригакуре недовольно повела плечами и шумно вздохнула. Картина складывалась… не ахти какая. Мальчишка растёт сиротой при живых родителях. И брате. Хотя наличие последнего красок не вносило. Положительных, по крайней мере. Подумать только! Старший побил младшего из-за вечной занятости отца. Немыслимо! Это нужно исправлять. Срочно! Или Тсунаёши ждёт не очень-то светлое будущее. Если таковое может быть у экзорцистов и Зрящих в частности. — Мелкий, — уперев взгляд в небо, начала Шура. Девушка давно заметила, что переняла эту привычку смотреть туда, в синюю глубокую высь, перед важным разговором от Фуджимото. И от этого губы, как по наитию, сами собой кривились в усмешке. Старик, оказывается, заразный. — М? — Тсуна повертел головой и вскинул её, посмотрев на наставницу, приподняв брови. — Ты же взрослый парень… — Шура запнулась, окинув ученика немного растерянным взглядом. — Мальчик. Взрослый мальчик, — тут же поправилась она. — Ты должен понимать, что так отдаляться от семьи — плохо, как ни посмотри, — шатен опустил глаза, задумчиво пожёвывая губу. — Я знаю… — тихо шепнул он, ломая пальцы. — Просто… Просто Сора так смотрит… Мне страшно, Шура, — покачал головой Савада. — Папы никогда дома не бывает. А мама… Маме не до меня… — Как это «не до тебя»? — вскинула брови аловолосая, непонимающе уставившись на мальчишку, что весь сжался и сбавил шаг, вынуждая и её замедлиться. — Мама… — Тсунаёши запнулся на полуслове, пытаясь проглотить противный комок в горле, перехвативший дыхание. Глаза начало подозрительно резать, и он стал быстро смаргивать слёзы. Он — мужчина! Он не должен плакать! Не должен… — Ну-ну, тише… тише… — Шура притянула ученика к себе, успокаивающе приглаживая тёмно-медные волосы на лохматой макушке. — Она что-то сказала? Что случилось? — участливо поинтересовалась Киригакуре. — О-она н-не ве-ерит-т… — сбивчиво прошептал Савада, приобняв ногу наставницы, быстро стирая основанием ладони слёзы с лица. Не должен… — Не в-верит!.. Мам-ма мне не верит. — А разве ты должен что-то доказывать? — фыркнула девушка, довольно грубо утирая нос ученику платком. Тот поморщился, послушно подставляя лицо, что-то мыча сквозь плотно сжатые губы. А в янтарных глазах клубилось что-то… болезненное. Настолько, что дыхание в горле у Киригакуре перехватывало. Бедное дитя. Но не жалость ему нужна. Не жалость… — Не н-надо… — мямлит Тсуна, выхватывая платок из отчего-то заботливой руки наставницы. — Я сам. — Сам-сам, — усмехается Шура, присаживаясь перед шатеном на корточки. — Я вижу, мистер-соплежуй. Так, нюни он тут распустил! А ну-ка взбодрись. Таких мямль в экзорцистах долго не держат! — Далеко не жалость… — Угу, — вяло поддакнул Тсунаёши, запоздало кивнув, не отводя взгляда благодарных янтарных глаз от наставницы.

Не жалость… Забота…

***

Увидеть на пороге собственного дома в… минуточку, полседьмого утра всклоченного Фуджимото с подхваченным под локоток зарёванным тёмноволосым мальчишкой для Шуры стало уже приступом необъяснимой агрессии. Девушка разразилась короткой, но очень насыщенной эпитетами нецензурного характера тирадой и хлопнула дверью. Дважды. С первого раза несчастная перегородка срекошетила от косяка и вернулась обратно. — …ещё и этот! — закончила Киригакуре, смачно стукнув кулаком по двери. — Ты уже в печёнках у меня, старик! Сколько у тебя ещё одарённых детей за пазухой?! М? — Шура, да пойми же ты, наконец! Юкио, не плачь… Ну-ну, не плачь… Шуурааа~! — с явной паникой в голосе протянул святой отец, тарабаня в дверь. — Фуджимото-сан пришёл? — Тсуна свесился с перил лестницы, заинтересованно поблёскивая глазами. Он уже с месяц не видел Широ, а то и больше. Соскучился, как-никак. — Да-да, с ещё одним сопляком, — раздражённо отмахнулась Киригакуре, кусая ноготь. Что делать-то? С одним, тихим и спокойным, она управится, а вот с двумя… Фуджимото явно переоценивает её способности няньки. — А что ты его не впустишь? — непонимающе протянул Савада, едва ли не переваливаясь через перила. — И почему… Шура, там кому-то плохо! — Тсуна тут же встрепеннулся и едва-едва не скатился с лестницы. — Плохо? — переспросила девушка, вырываясь из тяжёлых раздумий. Мальчишка быстро закивал, поглаживая пострадавший-таки локоть. — Ему больно! И страшно. Открой, — начал канючить шатен, повисая на ноге наставницы. — Шура, он плачет. Шура! Тихо-тихо… Он получил машо. Только что, — слова обухом ударили по вискам, и Киригакуре неверяще уставилась на дверь. — Да ты, видимо, издеваешься… — криво усмехнулась аловолосая, приокрывая-таки дверь. Ладонь святого отца тут же распахнула дверь полностью, пропуская внутрь покрасневшего мальчишку, а следом и самого Широ. Тсуна поражённо застыл соляным столбом. Машо… соприкосновение с демоном. Как?! Юкио всхлипывал, пытаясь унять истерику. Домашним, то бишь Рину и некоторым непросвящённым, Фуджимото сказал, что повёз младшего близнеца к доктору, в больницу. Сам же ломанулся к ученице и участливому Зрящему. Уж Тсунаёши-то найдёт подход к сверстнику. Должен… Должен найти. Савада тут же вздрогнул и подскочил к мальчишке, пытаясь утянуть к себе в комнату. Ну, или в ванную - умыться. Бледно-синий огонёк слабо трепетал вокруг Юкио. А серый туман у его ног растерянно клубился, то темнея, то неожиданно вспыхивая бледными искрами. Пока шатен буксировал пытающегося успокоиться Окумуру, Киригакуре сцапала священника и потащила того к ближайшей комнате с дверью. — Как такое случилось? — Шура отвела учителя под локоток в кухню, заперев дверь. — Как ты такое допустил? — шипела девушка. Оно и понятно — как палладин умудрился проворонить машо его воспитанника и демона? — Шура, — алые глаза смотрели пытливо и непривычно серьёзно. Фуджимото стянул с носа очки и потёр переносицу. — Сила Рина начала пробуждаться. Печать ещё не разрушена, но это лишь дело времени, — шипение Киригакуре тут же переросло в рык. — Как ты это допустил, чёртов старик? Он ребёнок! Ребёнок, чёрт возьми! — Я не знаю, как. Во сне, скорее всего, — передёрнул плечами Широ. — Юкио подскочил с утра пораньше и закатил истерику, мол, в воздухе появились пищащие пятна. У него паника. Я дал ему успокоительное и повёз к тебе. Домашние на нервах. Знающие — тоже. Это уже проблемно. — Проблемно?! — вскипела Шура, стукнув плашмя ладонью по столешнице. — Он ребёнок! Плевать, что Савада тоже, у него отдельный случай. Но это… А тут гражданский!.. Это… Это уже край, старик! — задыхаясь от возмущения, стараясь быть тише, кричала девушка. — Ты понимаешь? — Не учи меня жизни, Шура, — святой отец тут же отошёл к окну, сжимая в зубах фильтр сигареты, затягиваясь. Его пальцы нервно подрагивали, сжимая зажигалку. Девушка шумно выдохнула. — Ты и его хочешь в Тру Кросс затащить? — Киригакуре бросила пытливый взгляд в сторону учителя. — Попозже. Ему сейчас надо оправиться и узнать основы, — поморщился мужчина. — Ты против, да? — А должна быть «за»? — аловолосая скорестила руки под грудью, обеспокоенно поглядывая на дверь. — Ты мозги-то давно пропил? — Ну конечно, — усмехнулся Фуджимото. — Извини… Они замолчали. Но Шура нет-нет, а метнёт разражённый взгляд прищуренных глаз в наставника. Тот же пытался успокоить расшатавшиеся нервы, быстро выкуривая сигарету. Вторую уже. — И давно ты пыхтишь, как паровоз? — девушка рухнула на стул, подперев щёку ладонью. Во всей позе не было нервозности, только ленность и расслабленность. Но Фуджимото, как никто другой, знал, что вся это напускная усталость — слишком уж расшатанная раздражительность. Девушка была напряжена, как струна. — Все лёгкие прокурил, небось. — Чего это тебя заботят мои лёгкие? Саму-то цирроз печени не замучил? — насмешливо фыркнул святой отец, затушивая окурок. — Какие мои годы, — отмахнулась Киригакуре, поморщившись. Фуджимото как-то удовлетворительно хмыкнул — тема весьма… щепетильна. Если не сказать — болезненна. — Тогда это будет самый ранний цирроз! Поставишь рекорд! — хохотнул Широ. — Остришь, старик? — приподняла бровь Шура, охладив запал Фуджимото. Мужчина подобрался и рухнул на стул напротив ученицы, грузно выдыхая. — Клоун. Совсем как Фель. — Брось, мне до него далеко, — помахал ладонью священник, картинно поморщившись. — Ага-ага, нацепить розовые панталоны — и вылитый Фель. Далеко, — едко усмехнулась девушка, дёрнув уголком губ. Широ не удержался и глухо засмеялся, покачав головой. Киригакуре не удержала пары смешков, опустив глаза. — И все-таки… Ты и правда потащишь его в экзорцисты? — Если он захочет. И только тогда, — мужчина посмотрел сначала на дверь, но потом, что-то буркнув под нос, перевёл взгляд на окно. На небе клубились облака, но погода была ещё тёплая. Да и солнце иногда проглядывало сквозь белёсую завесу, слепя глаза. — Ты серьёзно? — критично приподняв брови, фыркнула аловолосая. — Совершенно, — коротко бросил мужчина, так и не посмотрев на ученицу. Шура поджала губы. — И ещё… Присмотри за ними. — За кем? — За Тсунаёши, Юкио и… Рином, — тихо выдавил Фуджимото. Голос его был слишком уж твёрдым. Напускным. — Да что ты… — Шура… — Широ сцепил пальцы в замок. — Когда я… меня… А скорее всего, так и будет… — Старик!.. — у Шуры дыхание, как говорится, спёрло от невысказанного священником слова. — Когда я умру... Присмотри за ними. И обучи Рина искусству меча. Ему… пригодится, — он выудил из нагрудного кармана глянцевую фотографию и протянул её Киригакуре. — Мне это не нравится, старик. Не нравится…