***
Гокудера недовольно пыхтел под боком, всем своим видом показывая раздражение. С Рином не сошлись характерами, вот и бесится из-за своих научных журналов про НЛО. И если поначалу Хаято был кротким и вменяемым подростком, то потом, поосвоившись, начал бычиться и косо поглядывать на Окумуру, который его взгляды на инопланетных существ не разделял и вообще был ярым атеистом. Либо они были слишком похожи — не зря законы электрических полей гласят, что одинаковые заряды взаимно отталкиваются друг от друга, — либо настолько разные, что не находили ни единой точки соприкосновения, как компас и иголка — вроде намагниченная штука, а металл не притягивает. Кстати, о притяжении. Фуджимото как-то не особо показывал свою привязанность к своему ученику. И если с Юкио они давно ломают комедию и несознанку, что даже и не замечают этого, то игра «моя-твоя-знать-но-на-дистанции-держать» с маленькой приписочкой «и-чтоб-без-палева» с самим Тсунаёши того несколько огорчила. И пусть Тсуна не подал виду, но в душе остаток остался, несмотря на понимание всей ситуации в целом. Хотя… скорее всего, скоро и Рина втянут в их мир. И даже не спросят ведь. Просто поставят перед фактом, и никак не отвертишься. Он с рождения принадлежит двум мирам сразу. Сам Тсуна разрывается между тремя. А Рина не втянуть не могут. Вот тогда-то шатен злорадно посмеётся наставнику в лицо, мол, зря корчили из себя мальчиков-одуванчиков в ромашковом поле. Впрочем, он и сейчас убеждён в том, что те попусту время тратят — могли и сразу рассказать парнишке о нелёгкой судьбе и папаше… Если бы не чёртов спор. А ещё Тсуне хотелось от души настучать всем своим знакомым-экзорцистам. За Курикару, за Рина, за Юкио, за Шуру, за себя, в конце-то концов. Потому что быть насильно втянутым куда-либо… Хотя, признаться честно, он сам в это полез. Не мог не полезть, ибо был награждён — или всё же проклят? — даром Зрящего. — …олный кретин! — продолжал бурчать Гокудера, нахохлившись, зыркая на прохожих исподлобья. И на Тсунаёши даже косо посматривал, замолкая на секунду и задумчиво закусывая губу. — Гокудера, — устало выдохнул Савада, прикрывая глаза. Одноклассник, откровенно говоря, скоро доведёт его до нервного тика. Вот честно. — Что ты на него так взъелся? Неужели, из-за своих журналов? — шатен окатил Хаято взглядом, полным возмущения. — Так ты сам виноват, что раскидал их по всему дому. А ты не один там был, между прочим! — с осуждением высказал экзорцист. Наёмник поджал губы и отвернулся, показывая оскорблённую невинность. Ну хотя бы заткнулся. И на том спасибо. Савада перевёл дух, наслаждаясь мигом тишины и спокойствия. Ровно до того самого момента, как по чёлке не черкануло что-то небольшое, но очень быстрое. Шатен резко остановился и хлопнул ресницами. Медленно скосив взгляд вправо, он заметил, как таким же изваянием застыл Гокудера, вылупившись на каменный забор. И дырку в кладке. — Однако… — растерянно прокомментировал Тсунаёши, наконец, отмирая. Хаято продолжал пялиться на бейсбольный мяч в стене. — Прямо дежавю… Ан нет, не дежавю, — парнишка выковырял мяч из стены и взвесил в руке. Не очень тяжёлый, но достаточно увесистый и плотный, чтобы на скорости — тем более, такой — пробить кому-нибудь череп. Случайно, конечно. — Это что… за хрень?.. — потрясённо выдохнул наёмник. Голос его был сиплым, а пальцы, кажется, затряслись. — Мать вашу, какой дебил это сделал?! — тут же вспылил он, сжав кулаки от злости. А если бы Савада шёл чуть быстрее?! Его мозги по этому самому забору размазало бы! Парень чувствовал, что его начало колотить. Колени даже подгибались, а сердце тревожно зашлось в горле. — Упс… — темноволосый парень, что только-только подбежал к ним из-за угла, растерянно посмотрел на одноклассников, придерживая биту на плече. — Эм… мячик не вернёте? — с толикой робости спросил он. — Ямамото Такеши, верно? — Тсуна протянул спортсмену мяч. Такеши согласно кивнул, растягивая губы в виноватой улыбке. — Простите, ребята. Когда дело касается бейсбола, я не могу сдержаться. Так уж получается, — парень чуть склонил голову и тихо рассмеялся. — У тебя, видимо, хороший замах, — задумчиво протянул шатен, потерев подбородок. — Не против, если мы посмотрим на вашу… тренировку? Или игру? Вы же тренируетесь сейчас, да? — шатен скосил глаза на еле-еле сдерживающего гнев наёмника за плечом. Тот буквально полыхал от распирающего его раздражения. — Да пожалуйста, если ребята будут не против. Увлекаешься бейсболом?.. — Такеши замялся, намекая на то, что не помнит имени одноклассника. Гокудера уже открыл было рот и набрал воздуха, чтобы высказать всё, что думает об этом парнишке, — Тсунаёши был уверен, что в нецензурной и нечитаемой форме, — как Савада зыркнул на него, заставив поперхнуться и закашляться. — Савада Тсунаёши, — шатен протянул руку. Ямамото крепко пожал её, перекинув мячик в другую ладонь, показывая всю свою доброжелательность и заинтересованность. Голубой туман мягко касался экзорциста, светлыми барашками клубясь на самых концах, показывая искренность чувств хозяина. Такеши казался рубахой-парнем: что в голове, то и на языке. Таких не любят при всей их отзывчивости и доброте. Ставят в пример, восхищаются, но за глаза ненавидят. Больше того, такими часто помыкают. Но, насколько уже было известно самому Тсунаёши, спортсмен не брезговал и в морду дать при случае. Случайно, конечно же. Такая честность и прямота не могла не зацепить Саваду. Такеши был хорошим человеком со своими закидонами и принципами. Это подкупало. — А Савада Сора, случайно, не твой родственник, нет? — Такеши сунул мячик в карман, всё ещё придерживая биту на плече. — Ага, старший брат, — кивнул экзорцист, краем уха слыша скрип зубов Гокудеры. Он ещё не забыл, в каком состоянии был после стычки с кандидатом на место Дечимо. Савада закатил глаза, глянув на него. Хаято сам был виноват. Он, если на чистоту, во многом был виноват. По большей части — из-за подросткового максимализма и вспыльчивости. У него своя голова на плечах должна быть — мог бы и догадаться, что сильно рисковал, пуская в ход такие запасы динамита. Подорвать самого себя — это заслуживает премии Дарвина [1]. — О, я слышал, он записался в секцию бокса. Сасагава-семпай ему спуска не даёт. И как он ещё там держится? — Такеши медленно двинулся обратно на тренировочную площадку. — Мда? А я думал, он уже завязал с драками, — Савада поманил за собой Гокудеру, стараясь не отстать от рослого одноклассника. Что тут поделаешь — природа обделила его в физическом плане, поэтому его шаги не шли ни в какое сравнение с размеренными, считай, семимильными шагами Ямамото. — О, а это… — вдруг спохватился шатен, собираясь представить наёмника. — …Гокудера Хаято, — сквозь зубы шикнул пепельный блондин, сжимая кулаки. Этот… бейсбольный придурок почему-то неимоверно бесил. Даже слишком. — Да-да, новенький из Италии, верно? Ты хорошо говоришь по-японски. Полукровка? — брюнет повернул голову в сторону пепельного блондина. Тсунаёши и заметить не успел, как Гокудера вмиг ощетинился и кинулся на спортсмена с намерением выцарапать глаза и оторвать голову — не меньше. Савада еле-еле умудрился схватить наёмника за руку, но тот всё равно дотянулся до Такеши, вцепившись в грудки. Ямамото растерянно поглядел на иностранца, не понимая причины резкой вспышки гнева. Хаято будто взбесился. — Никогда, — тихо зарычал подрывник, сжимая рубашку сильнее и притягивая брюнета почти к самому носу. — Никогда, слышишь? Никогда не смей заикаться об этом. Усёк, придурок? — алым маревом растекался его туман. Казалось, температура резко подскочила. Дышать сразу стало трудно. Лёгкие забивал удушливый запах лилий и тлена. Пахнуло смертью. И, кажется, не только. Пламя Урагана заискрилось на кончиках пепельных волос и тёмных ресниц. — Хаято, — одёрнул его Тсунаёши, чуть сжав запястье. Савада отпустил свой туман, который начал давить на обоих парней. Такеши не обратил на это ровным счётом никакого внимания, потому что ещё был под действием удушающего Урагана. Гокудера вздрогнул и повёл плечом, но не отвёл взгляда от лица брюнета. Зелень глаз полыхала неприкрытой яростью. Казалось, наёмник был готов перегрызть Ямамото глотку. — Хаято, — настойчиво повторил экзорцист, сжимая пальцы сильнее, наверняка, оставляя синяки. Пепельный блондин поморщился и отстранился, вырывая руку из хватки одноклассника. Такеши озадаченно моргнул и потёр шею. На миг — на какой-то миг! — ему показалось, что иностранец всё же вцепится в него зубами, несмотря на все последствия. В глазах Гокудеры отчётливо виднелась угроза. Не пустая, а многообещающая. Парень сглотнул и неловко улыбнулся. Уголок губ подрагивал. Как, впрочем, и кончики пальцев. — Хаято, — Тсуна глянул на подопечного — Гокудера почти официально был под его защитой — из-под тёмно-рыжей чёлки. Янтарь опасно блеснул, а радужка на мгновение полыхнула золотом. — Что?! — вскинулся доведённый до ручки наёмник, едва ли не схватив и шатена за грудки. Но заткнулся под этим взглядом. Небо плескалось в глазах Тсунаёши, показывая, где место зарвавшегося Урагана. Срывать свою злость на незнакомых людях — верх бессилия. Смотрел Савада многообещающе. И жутко. Воздух тут же остыл, а действие пламени Гокудеры сошло на нет. — Не дури, — вкрадчиво, но словно небрежно бросил шатен, прищуривая глаза. Предупреждал. Наёмник ничего не ответил. Лишь зыркнул исподлобья и, брезгливо приподняв губу, скривился. Терпеть указки он был не намерен. В нём взыграла позабытая гордость. Он уж думал, что растерял её остатки, подорвавшись на своём же динамите. Вместе с последними крохами надежды на нормальное будущее растерял. Но Хаято тушевался под взглядом этого янтаря, несмотря на бурю чувств, что подтачивала его изнутри. Экзорцист смотрел цепко и понимающе. — Как человека тебя прошу, — а ещё Савада смотрел пробирающе. А в голосе не приказ — искреннее сочувствие и — совсем немного — жалостливая мольба. Гокудера не успел ощетиниться, как Тсуна просто схватил его за руку, сжимая ладонь холодными пальцами. На улице было слишком тепло для того, чтобы замёрзнуть. И только спустя мгновение у Хаято волосы на голове зашевелились. Потому что от ладони экзорциста по коже его пополз янтарный тёплый лёд. Обжигающий даже. И вырвать ладонь не получится — вцепился шатен мёртвой хваткой. — Остынь, — тихо шепнул Тсунаёши, останавливая лёд. И себя, наверное, останавливая. В глазах Гокудеры не ярость — паника. Янтарная хрустальная шелуха начала стремительно таять, стекая по коже прохладной водой, развеиваясь на лету и так и не касаясь земли. Шатен напоследок сжал пальцы сильнее и отпустил одноклассника. Он скосил взгляд на замершего изваянием Ямамото. Голубые завихрения с интересом стелились по асфальту, опасливо подступаясь к алым густым клубам и нейтрально-спокойному оранжевому облаку. Гокудера боялся — и туман его весь сжался, выдавая чувства хозяина, — до жути боялся льда Посмертной воли. Потому что знал, что случается, когда человек попадает в Колыбель. Занзас Скайрини — тому прямое подтверждение. Повторять его подвиги желания не было от слова совсем. А Тсунаёши, судя по всему, мог спокойно обеспечить бесплатный билетик в Колыбель, не особо напрягаясь. — Из-извини, — как-то надломано выговорил Савада заплетающимся языком. Видимо, сам в шоке оттого, что случилось. — Гокудера, прости, — он нерешительно посмотрел на наёмника. Подрывник сжимал кулаки, но не отходил. Но и не смотрел. Под ноги уставился, поджав губы. Хаято думал. Он всегда слишком много думал, часто накручивал себя по пустякам, взрывался из-за глупостей ввиду характера и итальянского темперамента. Кровь не вода. Это стало его клеймом. Мало того, что бастард, так ещё и полукровка. — Проехали, — Хаято тряхнул рукой, в которую вцепился ему экзорцист, и сунул в карман, доставая сигарету. — Что встал, бейсбольный придурок? Веди давай! — рявкнул подрывник, стискивая фильтр в зубах. Губы подрагивали. И пальцы немного тряслись. Сигарета затлела искрами Урагана. Савада рвано вздохнул, понимая, что и сам сорвался. Губы и пальцы дрожали.***
Ребята уместились на нижних трибунах, уповая на то, что Такеши не запустит в их сторону мяч. Время давно перевалило за полдень, и школьные занятия закончились, поэтому клубные занятия вступили в полную силу. Только Хибари обосновался где-то на крыше и внимательно бдел, чтобы кто-нибудь не проник «на территорию школы в неучебное время». Получать в тык желания не было, но что-то внутри каждый раз взбрыкивалось, подбивая нарушить указ ГДК. На зло нарушить, чтобы тот побесился немного. Правила нужны, чтобы их нарушать? Но возможные — скорее, неизбежные — последствия останавливали Саваду от необдуманных действий. Впрочем, это не мешало корчить рожи в спину Хибари, пока тот не видит. Хоть детскими кривляниями настроение себе поднять чуть-чуть. Что будет с ним, если Кёя вдруг обернётся, Савада предпочитал не думать. Тсунаёши вздохнул, окончательно успокаиваясь и скосил глаза на одноклассника. Гокудера снова курил. Третью, кажется, сигарету подряд. А Савада его одёргивать не спешил, несмотря на противный запах курева, который тот терпеть не мог. Пусть Хаято успокоится. На него и так стресса свалилось за последнюю неделю. Это ж надо! Дар к призыву нежити! Это как надо было накуролесить в прошлой жизни, что ему в этой такой дар свалился? Шатен хмыкнул и отвёл глаза, наконец, обращая внимание на Такеши. Бейсболист действительно имел хорошие такие задки и перспективы. Отличный замах, подача — выше всяких похвал, плохо, правда, что сдерживаться не умеет, но в игре это только на пользу. Со временем сможет обуздать свою силу. Вот Ямамото замахивается, чтобы отбить мяч, и Тсуна замечает, что на какой-то миг Такеши стал предельно серьёзен: глаза полыхали уверенностью, а туман сосредоточенно прибился к земле площадки. По полю полыхнул запах морозного металла и мягкий аромат ирисов. Крылья ноздрей Савады против воли затрепетали, и парнишка инстинктивно вцепился пальцами в заградительные перегородки. Он вперился в брюнета внимательным взглядом и неотрывно смотрел лишь на него. Мечник. Точно мечник. Несомненно. Безапелляционно. Казалось, катана за плечом отозвалась на зов сосредоточенного голубого тумана и запах ирисов. Гокудера с неким беспокойством посмотрел на Саваду. Тот, как загипнотизированный, глядел лишь на Такеши шальными глазами. Не моргал даже. — Эй, — Хаято с опаской тронул шатена за плечо. — Тсунаёши?.. — Мечник, — вмиг осипшим голосом выдавил из себя экзорцист, отмирая и хватаясь за пересохшее горло. — Прирождённый самурай… — прохрипел он, поглядывая на бейсболиста, что торжественно поднял биту, когда мяч вылетел за пределы поля. Стоящий рядом с ним темноволосый парень бросил под ноги перчатку и ткнул пальцем в ту сторону, куда Такеши отбил подачу. Видимо, гнал за мячом. Сокомандники вздыхали, скрывали победные усмешки и со снисхождением глядели на взорвавшегося парня. А Ямамото лишь отсмеивался и, почёсывая затылок, снова и снова ходил за мячами. Савада сжал пальцами чехол катаны. Металл, казалось, пел, когда янтарный туман касался его. При соприкосновении с голубым — начинал плакать. Дождь. Такеши - мощный омывающий Дождь. Поэтому металл плакал, рвясь к нему. Просился в руку. И Савада не мог отказать, казалось, бездушному оружию…***
Тсунаёши не прогадал. Он отправил Гокудеру домой. Пусть оправится от впечатлений. И от совсем малой доли Колыбели. Это только кажется, что лёд холодный. На самом же деле он обжигает не хуже языков огня. А покраснение на запястье вместе с синяками Хаято скрывал неумело, поэтому-то экзорцист и заметил их. Парень теребил пальцами руку и думал, что шатен не увидит. Увидел. И сильно сожалел. Сорвался потому что внезапно. Савада дожидался Такеши у выхода из школы. Хибари, заметивший парнишку, зыркнул на него при обходе, но смолчал, покрепче вцепившись в тонфа. Видимо, предпочёл не заметить раздражающего не-травоядного, которое не появлялось в средней Намимори чуть больше недели. Шатен с интересом проводил ГДК взглядом и показал в лопатки язык. Кёя обернулся слишком поздно и не заметил этого, а сам Тсуна состроил невинное выражение лица. — О, а что ты тут? Я думал, вы уже ушли, — Ямамото осмотрелся, видимо, выискивая Гокудеру. Того видно не было. Тсунаёши улыбнулся уголками губ, чуть склонив голову к плечу. — Мне нужно с тобой поговорить. Не против? — Нет-нет, давай. Что-то случилось? — Такеши придерживал на одном плече и сумку, и чехол с битой. — Увлекаешься бейсболом? — он кивнул на чехол за спиной Савады. Тот посмотрел за плечо. — Не совсем, — усмехнулся шатен. — Но близко к этому. Сказать по секрету, — заговорчески прошептал Тсунаёши, — я экзорцист. — Здорово! — таким же шёпотом ответил бейсболист. — А можно мне с тобой быть экзорцистом? Тсунаёши хмыкнул, задумчиво окидывая взглядом одноклассника. Он покусал губу и сжал лямки рюкзака и чехла. — Можно. Но только тогда, когда ты услышишь плач, — а глаза Савады горели озорным огоньком. Такеши на секунду потерялся в этом янтаре и сглотнул. Тем временем шатен снял с плеча чехол и медленно открыл его. В воздухе витала странная атмосфера, завораживающая и до колик в животе настораживающая. — Плач? — озадаченно вздохнул он, поддавшись странному чувству. В нём взыграло предвкушение. Савада улыбнулся уголком губ, доставая на свет холодный певучий металл. Он протянул катану завороженному парню. Тот заторможено кивнул, оглаживая пальцем остриё, боясь не то порезаться, не то окропить кромку оружия своей кровью, тем самым замарав. В ушах почему-то была тишина. Оглушающая тишина и тоненький тихий звон. — Услыши плач катаны, Такеши…