Экзорцист

Утро добрым не бывает. Это точно. День, в принципе, тоже. Да и вечер. Да вообще! Тсунаёши уже ненавидел именно этот день. С самого утра неприятности и перезвон интуиции сыпались на голову и заставляли массировать виски. Да ещё и горе-одноклассник. Такеши… его отца Савада знал только вскользь. Так, поздоровался пару раз, когда встречались у его суши-бара. Тсуёши — человек… необычный. Как и его сын. Гены, что уж тут. Да и Мармон намекнул, мол, тут обитают некие личности с весьма… ммм… нашумевшими корнями. Вонгола. Примо Вонгола. Джотто виновато улыбался, прикрывал глаза и неловко смеялся. Говорил, мол, действительно. Асари, к примеру, был коренным японцем. Сам Угетсу снисходительно улыбался и слабо кивал на слова босса и друга. А за Джотто в Японию сорвалась и половина его Хранителей. Тот же Кнакл. И Алауди. Несмотря на внешнее, казалось бы, безразличие, бросить босса и просто не-насекомого в чужой, считай, стране не мог. А от комментариев отказался. Деймон лишь ехидно улыбался, припоминая выходки Алауди, и пихал его под рёбра локтем, вызывая приглушённое рычание и злой взгляд. А потом Облако оттаскивали от Спейда Арчери и Джотто. Хотя и Джи хотел всыпать Туману по первое число. Хотя бы за то, что предал. Но Небо не позволяло, и ему приходилось мириться с присутствием предателя. А Деймон всё так же ядовито улыбался и щурил глаза. И Тсуна всё впитывал, словно губка, и наблюдал за предками, давя смешки. — Вспоминаешь былое, Тсунаёши-кун? — Спейд появился внезапно — просто склонился на уровень лица экзорциста и приветливо оскалился, — но Савада даже не вздрогнул. Лишь кинул взгляд через плечо и коротко кивнул. Пытаться увильнуть от вопроса Деймона всё равно бесполезно: будет кáпать на мозги, пока не докопается до правды. Такой уж Туман. А о том, как он узнаёт мысли, не стоит и заикаться. Слишком натасканный иллюзионист, в мозгах ковыряется, как садовник в грядках — умело и профессионально. — О, а это славный потомок Угетсу, да? — кивнул мужчина на Ямамото, который сжимал на плече лямку от чехла и с подозрением оглядывался. Эйфория схлынула, а жуткая аура давила, заставляя ёжиться и порождая желание развернуться в обратном направлении. Но малец держится. — Наслышан, что и правнуки остальных здесь. Даже мой, как бы это странно ни звучало, ну-фу-фу, — он прикрыл рот ладонью, обтянутой белой перчаткой, и прищурил глаза. — Ты чего появился-то? — торопливо проговорил Тсуна, останавливаясь и вынуждая и Такеши затормозить. Бейсболист пристально посмотрел на одноклассника и огляделся. И с кем это Савада разговаривает? — Не то, чтобы я был тебе не рад… Но ты немного не вовремя, — шатен пальцами показал «чуть-чуть». Такеши едва ли не подавился воздухом. — Будь осторожен, Тсунаёши-кун, — неожиданно серьёзно проговорил иллюзионист. — Это всё, что я хотел тебе сказать, — Спейд провёл ладонью по плечу Савады и напоследок сжал его в своих пальцах. Тсуна поспешно схватился за руку мужчины. Нежный запах роз хлынул от взвившегося лазурно-синего тумана. — Погоди-погоди, ты знаешь, что там? — янтарные глаза покрылись золотистой плёнкой, и Спейд лишь криво улыбнулся. — Деймон. Ты знаешь, что там? Ты бы просто так не появился. Ты уже полгода не появлялся. Что случилось? — экзорцист сжал хватку чуть сильнее. Его пальцы подрагивали, но Спейду хватило и этого. Туман поджал губы. — Случился кошмар, Тсунаёши. И это моя вина, поэтому будь осторожен. И его береги, — призрак кивнул в сторону Ямамото, который прислушивался к напряжённой тишине. Даже птицы петь перестали. И ветер стих… — Ты много чего натворил, прошу тебя, — шатен дёрнул за руку, вынуждая повременить с эффектным исчезновением. Деймон вздохнул с толикой безысходности. — Ты прямо как Джотто, знаешь? — странным тоном проворчал мужчина. Савада вперил в него свой немигающий взгляд. — Хотя глаза у тебя… пострашнее будут, Тсунаёши-кун, — он дёрнул уголками губ и потрепал свободной рукой тёмно-рыжие вихры. Савада нахмурился и поджал губы, продолжая сверлить призрака взглядом. Янтарь медленно плавился до состояния раскалённого серебра. — Деймон… — Ладно-ладно, — нарочито обиженно вздохнул Спейд и махнул рукой, создавая из воздуха себе кресло. Потом, осмотрев двух подростков, создал ещё два и с удовольствием устроился в своём. Арчери бы фыркнул на пару с Алауди. Тсуна только закатил глаза и хлопнул одноклассника по плечу. Ямамото вскинулся и с шоком уставился на появившиеся из ниоткуда кресла. — Я спятил, да? — с нервной улыбкой выдавил из себя бейсболист. Уголок губ дёргался. А глаза были предусмотрительно закрыты, хотя экзорцист уловил, как веко дрогнуло из-за нервного тика. Брюнет рассеянно рассмеялся. — Нет-нет, это один из моих… наставников, типа того, — Савада покивал своим словам и присел на краешек предложенного кресла. Деймон закинул ногу на ногу и вальяжно развалился на своём месте. — Будь добр, покажись, пока его Кандратий не хватил. Такеши — мальчик весёлый и с гибкой психикой, но немного нервный. Не такой, как Гокудера, конечно же, но… — экзорцист неопределённо махнул ладонью, — сам понимаешь, это не Угетсу. Спейд весело расхохотался, и Ямамото вздрогнул от бархатного голоса, прокатившегося по плечам мурашками. Подросток обеспокоенно глянул на Саваду. Тот как ни в чём не бывало пожал плечами с непробиваемым спокойствием и кивнул, мол, можно расслабиться. Расслабиться Такеши не мог. Вот никак. — Ладно-ладно, — раздался щелчок пальцами, и перед бейсболистом показался молодой мужчина со странного цвета волосами. Да и причёска какая-то чуднáя. И костюмчик тоже. Да и лицо подозрительное какое-то. Ямамото постарался приветливо улыбнуться. Не вышло. — Такеши, это Деймон ди Спейд. Деймон, это Ямамото Такеши. Ну ты и так его знаешь, да? — призрак согласно кивнул. — Только ты не пугайся, ладно? — шатен повернулся к брюнету и выставил перед собой ладони в успокаивающем жесте. Бейсболист постарался расслабиться, но пальцы крепко вцепились в чехол с битой и катаной. — Боже, за что мне это? — экзорцист возвёл глаза к небу. — Ему уже четыреста с гаком, и он привидение, — на одном дыхании выпалил Савада и немигающим взглядом уставился на одноклассника. Приветливо-нервная улыбка приклеилась к губам намертво, а сам подросток оцепенел. Пальцы побелели, а с лица сошла вся краска. Повисла гнетущая тишина. — Молодец, Тсунаёши-кун, — Спейд размеренными хлопками разрезал затянувшуюся паузу. — Он в шоке. Бедное дитя, ты сломал ему картину мира. Поздравляю. — Блять… — Тсуна обречённо вздохнул и растёкся по обивке кресла. Уже сил терпеть эти несуразицы нет. Кажется, скоро Савада окончательно взорвётся, плюнет на всё, выкрадет Курикару и уедет вместе с ней на край света ото всех проблем. Деймон сощурился и растянул губы в улыбке. — Рот бы тебе с мылом промыть, ай-яй-яй, как не стыдно, — Деймон нарочито строго пригрозил пальцем, напоровшись на раздражённые янтарные глаза. — Молчу-молчу, — шутливо помахав перед собой ладонями, призрак откинулся на спинку кресла и слабо улыбнулся. — Так ты знаешь, кто там? — туман Спейда беспокойно всколыхнулся, а к аромату роз примешался тёплый запах немного солоноватого дождя. Тсуна втянул воздух через нос и прикрыл глаза. Туман Деймона был на удивление успокаивающим. По позвоночнику скатились мелкие мурашки, и шатен дёрнул плечами, стараясь сбросить лёгкое оцепенение. Неожиданно с иллюзиониста слетела вся напускная весёлость. — Мой потомок, — всего два слова заставили Саваду застыть соляным столбом и невереще уставиться на мужчину. Спейд сдвинул тонкие брови к переносице и сложил руки на груди. Лазурно-синяя дымка заклубилась у ног, а светлые барашки поблекли и стали наливаться серостью. Деймон напряжён. Тема ему неприятна? — И? — сипло выдохнул Тсунаёши, сжимая подлокотники до хруста костяшек. Такая демоническая аура просто-напросто не может принадлежать нормальному человеку. Что тогда произошло, раз потомок Спейда так… изменился. Горечь соли, так похожей на слёзы, всё отчётливее оседала на языке. Удивительно, но практически все Туманы имели привкус либо слёз, либо солоноватой воды, либо горечи. Одни из самых нестабильных и хрупких атрибутов, завязанных на эмоциях и страхе. Значит, и тот неизвестный имеет пламя Тумана. Достаточно… проблематично. Придётся вызывать Вайпера. — Что «и», Тсунаёши? — иронично выгнув бровь, Деймон склонил голову к плечу. Смеётся. Над собой смеётся. Дело дрянь… — Не доглядел я. Хотя, признаться честно, даже если бы и наблюдал, всё равно ничего сделать бы не смог. Он крыса, — резко швыряет Спейд, странно оскалившись, и экзорцист нервно дёргается, всё с большим беспокойством разглядывая призрака. Его туман начал наливаться отчётливым солоноватым привкусом. — Лабораторная крыса. Понимаешь, что это значит? — Первый Туман смотрит прищуренными лазурными глазами почти со злостью. На себя, на него, на учёных, искалечивших душу его потомка, его крови, его наследия. — Понимаешь? — и что-то истеричное звучит в голосе Спейда, что Тсуна неосознанно отпускает своё пламя и туман одновременно. — Деймон, — глаза из-под тёмно-рыжей чёлки смотрят с долей вины. Ведь Савада не хотел давить. Да и воздействовать на другой атрибут, признаться честно, тоже не хотелось. От холодного привкуса Гармонии на языке Спейд чуть морщится и вдруг расслабляется, выдыхая сквозь зубы. — Прости-прости, Тсунаёши-кун, — пришибленно отбрёхивается Деймон, неопределённо махнув ладонью. — Подбери пламя, не трать понапрасну. Я уже давно сдох, некчему разбрасываться крохами сил на мёртвых, ну-фу-фу… — надрывный смешок бьёт по ушам, и Тсуна поджимает губы. — Вот именно. Крохами. Так, всё, — шатен поднимается и увеличивает давление Неба. Спейд уже совсем расслабленно выдыхает и даже улыбается. Устало, но как-то легко. От этого на душе становится немного светлее, и парнишка свободно выдыхает. — Соберись и помоги мне привести его в чувство. Обращаться с Дождём я как-то не научился. Если надавлю своим туманом, боюсь, он вообще отключится. Дождь, он же такой Дождь… Тихий смех иллюзиониста заставляет Тсунаёши окончательно отойти от недавнего откровения и вздохнуть свободнее. Деймон, как никто другой, знает, что он, Тсуна, может читать все эмоции по окрасу и вкусу тумана. И, считай, открылся ему. Даже и не закрывался, не пытался закрыться. Это дорогого стоит. Носители пламени Тумана слишком скрытны в этом плане. Будут юлить и хамить, но никогда не пустят ближе дозволенного. Возможно, только самых близких допускают в ограниченный круг, и то не факт. Вайпер, к примеру, так и не пустил. А вот Спейд — что странно — позволил зайти за грань и даже не сказал по этому поводу ничего. Видимо, давно уже принял в круг доверенных лиц. Ведь если вспомнить… так тепло к нему, Тсунаёши, относились только Джотто и Спейд. Ну и Алауди снисходительно трепал по волосам и ворчал про очередного не-насекомого слишком… нежно, что ли. Джи тепло улыбался, но старался держать дистанцию. Угетсу прикрывал глаза и кивал, пытался научить играть на флейте — не вышло. Дождь не расстраивался, но тоже придерживался определённых границ. А Кнакл и без того не особо с ним общался. В принципе, вёл себя так же, как и Арчери. А Лампо лишь ворчал постоянно, что не любит детей. А потом втихую совал украденные из ближайшего магазина леденцы в карманы Савады, пока никто не видел. Невзначай. Словно он и не при делах вовсе. Но настолько… по-отечески к нему относились лишь трое. Это если разглядеть под непоколебимым взглядом и светлой чёлкой Облака всю глубину привязанности. И у Тсунаёши возникали кое-какие мысли на этот счёт, однако озвучивать их он не собирался. Пусть будет, как есть. Потом как-нибудь разберутся. Время найдётся, спешить не надо. А Джотто, Деймон и Алауди сами не рвались раскрывать абсолютно все шкафы со скелетами. Тсуна не требовал, не хотел бередить им старые раны. — Что же, всегда мечтал это сделать. Больно бесила меня понимающая рожа Угетсу, — глаза Спейда мстительно блеснули, и мужчина хлёстко ударил бейсболиста по щеке. Саваде не хватило всего пары секунд, чтобы понять смысл сказанного и остановить Туман. День определённо какой-то дерьмовый…

***

Дошли до кромки леса они только тогда, когда начало вечереть. Сумерки только-только охватывали небеса, и последние лучи солнца красили рассеивающиеся тучи в золотой и розовый. А по земле стелился глубокого синего цвета туман с чёрными лентами-щупальцами и кроваво-алыми рваными всполохами. Демонической гнилой аурой, казалось, насквозь провоняло всё. Савада только морщился и иногда кашлял, потирая горло. Такеши лишь нервно дёргался и старался удержать на лице спокойное выражение. Выходило из рук вон плохо, потому что гнетущая аура давила на плечи. И хотелось позорно удрать. Просто свалить, плюнув на гордость. Прохлада этого заросшего плющом и дёрном места пробирала могильным холодом до самых костей. — Не думал, что всё настолько запущенно, — тихо проговорил Тсуна себе под нос и покосился на одноклассника. Тревогой и кислым страхом несло от пацана будь здоров. Но Ямамото продолжал удерживать маску улыбчивого парня, хотя внутри всё сжималось от ужаса. Туман у его ног был такой плотный, что из нежно-голубого стал почти синим с серыми барашками. Про себя шатен только хмыкнул. Храбрится малец, ну и пусть. Пороха не нюхал, а вызвался быть экзорцистом. На одной силе воли не вытянешь. Как и на голых инстинктах самурая. Нераскрытый потенциал ещё не всё. — Почему здесь так… холодно? — и голос у бейсболиста немного надорванный. Тсуна постарался отпустить Гармонию, чтобы одноклассник хотя бы соображать здраво мог. Такеши еле заметно облегчённо выдохнул, передёргивая плечами. — Я уже говорил тебе, что я экзорцист, верно? — Савада дождался согласного кивка от Ямамото и продолжил: — Повторюсь, я экзорцист. Тот, кто изгоняет демонов и всякую потустороннюю дрянь за Грань — что, собственно, вероятно, мы и будем скоро делать. Вижу то, чего нет. И так далее по списку. А ещё у меня за плечами семеро призраков-наставников-нянек, — он показал большим пальцем себе за спину. — Эй, — обиженно перебил его Деймон, появляясь из ниоткуда и пугая не отошедшего ещё Такеши. — Какой впечатлительный мальчик, ну-фу-фу. — И вот таких вот семь штук, представляешь? — Тсуна взмахнул рукой, зацепив Спейда. Тот только сделал шаг назад. — И все как дети малые, — вдруг весело фыркнул шатен, прищуривая глаза. В рыжих ресницах блеснуло золотом солнце. Такеши сглотнул, понимая, что вся нервозность сошла на нет. Гармония, наконец, подействовала. Вот и славно. — Не будь так критичен, Тсунаёши-кун, — поморщился Спейд, складывая руки на груди. — Не все из нас ведут себя, как неуравновешанные подростки. — Ой ли? — вскинул брови Савада, копируя жест мужчины. — Да-да, представляешь? — фыркнул Туман. Экзорцист закатил глаза. — Извините, что вмешиваюсь, но мы, кажется, за Хибари шли, — вдруг вклинился Такеши, подняв вверх ладонь, словно на уроке. — Кстати об этом не-травоядном, — весело отозвался Деймон, но был перебит шатеном. — Да, он потомок Алауди. Знаю, в курсе, в пояснениях не нуждаюсь, а ему, — он махнул рукой в сторону одноклассника, — они ничего и не скажут. А вот времени мы потеряем уйму, поэтому заткнулись и вперёд. И Савада двинулся в заброшенный парк аттракционов с уверенностью ледокола. Спейд снисходительно хмыкнул и проследил за походкой экзорциста. Такеши с интересом покосился на призрака, когда тот подал голос. — Знаешь, в нём течёт сильная кровь. Адская смесь: кипяток и ледяной кисель… И он слишком взрослый для своих лет. И знаешь… — иллюзионист замолчал, а на лицо легла странная тень. — Цени Небеса над своей головой, покуда ещё имеешь глаза… — вдруг высказал Туман, поднимая взгляд на закатное небо. Спейд постоял немного и, коротко мотнув головой, вдруг оказался около Ямамото. Он аккуратно потрепал его по голове и, заглянув напоследок в растерянные глаза, увидел только-только раскрывающий лепестки мощный Дождь. Призрак растянул губы в фирменной улыбке-оскале и исчез, распавшись на мелкое крошево зеркал. А Такеши стоял обескураженный, трогал свои волосы и хлопал глазами. А потом вдруг подорвался и поспешил догнать уже довольно далеко ушедшего одноклассника-экзорциста. Тот терпеливо дожидался его у забора в Кокуе-ленд. …или всё же нормальный?..

***

Тсунаёши, конечно, ожидал, что мертвецки-гнилой запах буквально впитался в каждую трещинку разрушенного Кокуе-ленда… Но факт того, что здесь витали нерезкие ароматы каких-то цветов и кисло-сладкий — винограда, ошарашил его. Не то, чтобы неприятно… но и хорошего в этом маловато. Либо заложники, либо… очередные противники. Эти запахи, конечно, не шли ни в какое сравнение с удушливо-тленным, солёным и терпким вишнёвым, но присутствовали. А все остальные просто терялись на его фоне. И шатен иногда задерживал дыхание, чтобы не начать кашлять от гнили, витавшей в воздухе. Такеши, конечно, был не так восприимчив и уже почти расслабился, но всё равно стрелял глазами по округе. По крайней мере, страхом от него фонить перестало. На подходе к разрушенному кинотеатру Савада уловил в воздухе до зубовного скрежета знакомые ароматы. Молоко и кровь, раскалённый воздух и грейпфрут, лилии и пыль, сухофрукты и ваниль, лимонная кислота и лаванда. Реборн, Сора и Ко из Гокудеры и ещё кого-то. Экзорцист едва удержал язык за зубами. Такеши как раз с настороженным интересом заглядывал внутрь, как на верхних этажах прогрохотал взрыв и из окон повалили клубы дыма и бетонной крошки. — Не лезь и не высовывайся! — только и успел гаркнуть Тсунаёши, исчезая в дверном проёме. Обескураженный Ямамото остался там, где стоял, не смея ступить и шагу. В голове экзорциста забилась тревожная мысль о том, за каким чёртом здесь оказался брат с репетитором. И чёрт бы побрал в прямом смысле проклятого Аркобалено, но Сора! Куда его-то потянули?! Куда-а-а-а?! Здесь же мертвичиной воняет за добрый десяток миль. Уж кто-кто, а пресловутый репетитор мог бы озаботиться такой непримечательной деталью, как «нехорошая аура, заставляющая поджать хвост и бежать без оглядки куда подальше». Савада вздохнул сквозь плотно сжатые зубы и на мгновение прикрыл глаза, отдаваясь во власть фамильной интуиции. Пришлось резко сворачивать налево на, как оказалось, единственную целую лестницу на верхний этаж. На миг полыхнуло туманами Первых. И парнишка припустил сильнее, надеясь, что брат останется цел. А потом нужно смотреть по обстоятельствам.

***

Влетая на первой космической в полуразваленный зал кинотеатра, Тсуна меньше всего ожидал, что от запаха тлена не останется и следа. Повсюду полыхал цветной туман, а запахи перебивали один другой. Это было похоже на маленькую… войну. И немного — на избиение. Однако Аркобалено не спешил вмешиваться в кучу-малу, образовавшуюся почти в центре зала. И, кстати говоря, Хибари, собственной персоной, тоже остервенело махал тонфа в этой куче, стараясь достать до щуплого синеволосого подростка. Савада резко вцепился в и без того сгнивший косяк двери. Мальчишка. Иллюзионист, насквозь пропахший… Гееной… Экзорцист ощутил, как в горле встрял тугой острый ком. Именно от него так фонило жутким тленом на несколько миль вокруг. Именно его аура давит на плечи и горло. Именно о нём говорил Деймон с истерическими нотками в срывающемся голосе. И этот мальчишка… лаборатории… Тсунаёши пропустил момент, когда его брата откинуло и тот просто сполз по стене, свесив голову на грудь. Хибари еле держался на ногах и едва ли не привалился около своего одноклассника. Гокудера уже валялся в отрубе, как и ещё какая-то девица с ядерно-розовыми волосами и почти таким же туманом, но более красным. Это несколько упрощает задачу. — Не тронь, — хлёсткий демонический шёпот слетел с губ шатена прежде, чем Туман успел откинуть от себя ГДК. Иноязычное звучание прогрохотало набатом, словно все звуки затихли на несколько мгновений. Иллюзионист застыл соляным столбом и вдруг резко крутанул головой, словно марионетка, цепляясь расширившимися гетерохромными глазами за новое действующее лицо. Почти белые длинные пальцы до хруста сжали трезубец. — Ты ещё кто? — зашипел Туман. Слишком отрывисто и хрипло. Выдохся. Почти выдохся и смотрит на Саваду взглядом загнанного зверя, уже не надеющегося на свободу. Туман цвета индиго оплёл ноги, щетинясь чернильными иглами, готовый моментально защищать хозяина. Занятно… Реборн не вмешивался от слова «совсем». Запасного плана у него не было. Виндиче уже скоро будут на месте. Ученик должен был продержаться, но… не смог. Но тут вмешался младший Савада. Было то просто совпадение или же очередной финт бёдрами от Судьбы, но факт остался фактом. В Кокуе-ленд припёрся чёртов экзорцист с бейсболистом. И пусть второго Савада-младший не пустил, зато сам вломился посреди — к концу, вообще-то, — боя и вдруг залопотал на неизвестном шипяще-рычащем языке. Странном и совсем незнакомом самому Аркобалено. Реборн припустил на глаза шляпу, с жадностью следя за разворачивающейся картиной. Тем временем Кёя плавненько сполз по стене и провалился в обморок от истощения. Тсуна благоразумно помог ему, долбанув Гармонией. Иллюзионист настороженно следил за каждым движением пальцев странного мальчишки, говорящего на демоническом. Шатен неспешно приближался к Туману. — Оружие. Будь любезен, отдай. Детям такие штучки не игрушки, — Тсунаёши старался говорить мягко, вкрадчиво и расслабленно. Старался проявить если не дружелюбие, то хотя бы не враждебность уж точно. Горечь соли на языке можно было сравнивать разве что с полынью. Мальчишка на грани. Он еле осознаёт, что вообще творится. Дьявол! Все остальные запахи враз померкли, стоило подойти к иллюзионисту почти вплотную. Только зрелая черешня, слёзы и тонкий-тонкий аромат тлена. Всё. Звуки моментом стихли. — Да кто ты такой?! — трезубец без сопротивления перекочевал в руки Савады. Тот чуть сморщился от прикосновения к подчиняющей штучке. Сердце глухо бухнуло в горле. Экзорцист не ответил. Он пустил по трезубцу своё пламя и откинул его подальше. Деревяшка стала активно трещать под янтарными языками огня. Полыхать начало довольно… сильно. Чернильно-чёрный дым клубами стал подниматься к потолку. Савада одним движением оказался перед иллюзионистом, прижимая того к груди. Мальчишка зашипел и вцепился пальцами в чужие плечи в попытке отодрать неизвестного от себя. В это время Деймон сбивчивым шёпотом сообщал шатену краткие сведения о жизни потомка и сложившейся ситуации в целом. — Отпусти. Просто отпусти прошлое и сдайся, — прижавшись губами к уху синеволосого, Савада быстро зашептал, едва ли не путаясь в словах. — Когда придут Палачи не сопротивляйся. Не бойся оков и холода, не бойся закрыть глаза… — Прекрати! — Рокудо едва ли не сорвал связки, выкрикивая с обречённостью и отчётливой истерикой. — Прекрати-прекрати-прекрати! — остервенело затараторил он, впиваясь бледными пальцами в тёмно-рыжие пряди на затылке… противника? — Доверься мне, Рокудо Мукуро. С Кеном и Чикусой всё будет в полном порядке. Прошу тебя, Рокудо Мукуро. Прошу, послушай меня, — Тсунаёши обхватил ледяные впалые щёки с острыми скулами и столкнулся с синеволосым лбом. Разноцветные глаза полыхали неверием, бешеным отчаянием и обречённостью. Синий — горечью и еле-еле плещущейся надеждой. Красный — адским едва трепыхающимся пламенем. Ком в горле перехватил дыхание. — Прошу, Мукуро… Не сопротивляйся. Всё будет хорошо, обещаю. Послушай, пожалуйста… — голос едва удалось удержать ровным. Но ком в горле всё равно сбил дыхание. Мукуро вдруг кисло улыбнулся и закрыл глаза, вмиг обмякая в руках экзорциста. Хриплый лающий смех прокатился по разрушенному кинотеатру, заставив шатена с каким-то отчаянием вцепиться в иллюзиониста. — Ты не демон… — хрипло выдыхает Рокудо, слабо улыбаясь. На его тонких губах, казалось, растёкся кислый яд с облегчением пополам. — Не демон, — согласился шатен, рвано вздыхая. Носитель Тумана абсолютно не мог стоять на своих двоих, беззастенчиво опираясь на экзорциста. Казалось, ноги вообще атрофировались. — Послушай, Мукуро… — Савада заметил, что его самого колотит. Собственный туман взвивался вокруг них, ластясь то прохладой, то теплом. — Не сопротивляйся, хорошо? Просто… поверь мне, ладно? И я не пущу к тебе ни демонов, ни Стражей. Прошу… — рваный вдох сквозь дрожащие губы ударил по вискам Рокудо. Иллюзионист зажмурился и слабо кивнул. Только и колыхнулся всклоченный тёмно-синий хохолок. — Я потом всё объясню… — срываясь то на родной японский, то на демонический, сбивчиво говорил шатен. — Я, наверное, последний дурак… — с надрывным смешком выдохнул Туман, сжимая бессильные пальцы на чужой кофте. Голова покоилась на плече этого странного парнишки. — И ты не сказал своего имени. — Тсунаёши. Савада Тсунаёши. И ты покалечил моего старшего брата… — с улыбкой в голосе прошептал экзорцист, медленно опуская парня на пол. Могильный холод Виндиче уже начал проступать в кинотеатре, отдаваясь инеем на оставшихся целыми стёклах. — Я должен сказать «прости»? — Ничего ты мне не должен. И… прости… — Савада закрыл глаза, в которых янтарь начал плавиться. Только не сейчас. Ну почему именно сейчас-то?! — За что?.. — Просто доверься мне, ладно? Я заберу тебя через пару часов. Большего не прошу. Только доверься, — Савада мягко провёл ладонью по спутанным тёмно-синим волосам. В ответ Мукуро снова кивнул и откинулся на пол, отпуская кофту экзорциста. Всё равно делать нечего, кроме как довериться. При сопротивлении он растратит последние крупицы сил. А на его шее ещё и Какимото с Джошимой. Кроме него, никому они не нужны. Возможно, этот Савада озаботится их судьбой, но… Выхода нет. Просто нет. Говорят, если тебя проглотили, то у тебя есть, как минимум, два выхода. А у него, Мукуро, нет ни единого шанса на спасение. Только слепо довериться странному мальчишке. И только. Рокудо хрипло смеётся, глуша хохот в закушенной до крови губе и ладони. Руки трясутся, а кожа холодная, словно мёртвая. Да, Рокудо действительно мёртвый. Мертвец, отчаянно цепляющийся за жизнь и свободу. А ладони Тсунаёши тоже холодные. Но отчего-то греют щёки сильнее тёплого шарфа или Кена, который круглый год как портативная печка. Странный мальчишка. И глаза у него… странные. Янтарь плещется беспокойством пополам с тревогой. И пальцы трясутся. Этот мальчишка тоже мертвец? Не-е-ет. Савада Тсунаёши живой. Удивительно живой, но холодный, как льдинка в стакане, полыхающем янтарным пламенем. А он, Мукуро, насквозь мёртвый и душой, и телом. Сгоревший и истлевший. Как странно иногда складывается путь, по которому мы идём. И повороты, и камни, и ямы… И неожиданные указатели, помогающие или запутывающие всё сильнее и сильнее. Наше дело только идти вперёд и выбирать: остановиться, обойти или перелезть очередное препятсвие. Или просто повернуться назад. Мукуро не знал, куда приведёт его выбор. Честно сказать, выбор без выбора. Ему оставалось только цепляться за тепло от холодных ладоней Савады и послушно закрывать глаза, почувствовав на шее холод оков Виндиче. Пусть будет так. Мукуро готов поставить на кон всё, что у него есть. Честно сказать, у него вообще ничего не было. Рисковать нечем, кроме бесценной свободы и собственной дешёвой шкуры, в общем-то. А ребят он доверит Тсунаёши. И сам первый раз в жизни доверится кому-то по другую сторону лабораторного стекла.