...Расскажи, каково с тишиной Песни грустные шепотом петь? Расскажи, каково не успеть?! __________________________
Реборн наблюдал, как Виндиче сковали Рокудо Мукуро своими цепями и потащили к выходу. Будущий Дечимо с ребятами в глубокой отключке. Из всех в сознательном состоянии только он и Тсунаёши. Хотя… насчёт последнего Аркобалено немного сомневался. Больно шальной взгляд у Савады-младшего. Странный до одури… …и ещё разговор этот с перескакиванием то на непонятное сбивчивое тарахтение, то на японский. И обжимания со сбежавшим преступником-психопатом. Реборн стиснул зубы покрепче, ухватил Леона за хвост, вынуждая того обратиться во что-нибудь без лапок и шансов на побег. Конечно, хамелеон никогда не удирал к мальчишке вне стен дома Савад, но меры предосторожности должны быть соблюдены. И фамильяр нехотя обратился привычным зелёным пистолетом. — Эй! — Реборн запрыгнул шатену на плечо и ткнул в висок питомцем. — Отомри, Никчёмный Тсуна, всё закончилось. В ответ экзорцист странно-весело хмыкнул и аккуратно опустил репетитора брата на пол, заваленный крошевом и битым стеклом. И остатками… дивана, наверное. О, а вот и покоцаная и согнутая тонфа Хибари. Надо же. — Присмотри за Сорой. Хотя… — шатен провёл пальцем по Леону. Тот вмиг обратился в свою животную ипостась, крепко цепляясь за пальцы Аркобалено. Он приветливо проклокотал и дёрнул хвостом. — Проследи, чтобы Реборн не навредил ребятам. В ответ рептилия-предательница важно покивала головой и облизнула глаз. Леон потоптался на месте и под пристальным взглядом хозяина спрыгнул с ладони, направляясь в одному ему известную сторону. — Здесь важная вещь, — хамелеон поскрёб по пыльной фанерной доске. Тсуна пожал плечами и приподнял её. Леон шустро юркнул под доску и тут же выскочил обратно, зажимая в пасти что-то светлое. — Что это? — Савада принял от рептилии… варежки? — Ты издеваешься, да? — скептически поднятая бровь не впечатлила рептилию. Фамильяр задрал мордочку повыше и набрал воздуха. — Этооружиекотороебылосозданомнойнаравнесоружиемученикамоегохозяина! — на одном дыхании выпалил демон. Тсунаёши нахмурился и покосился на варежки, а потом на самого хамелеона, безмолвно прося повторить. — Это оружие. Я создал его наравне с оружием ученика моего хозяина. — Вот как… Спасибо? — неуверенно протянул Савада, поднимая Леона на руки. Рептилия тут же переползла на плечо. — Это то, о чём я думаю? — демон согласно кивнул мордочкой и весело затарахтел, взахлёб описывая подарок экзорцисту. Оружие, созданное демоном, достаточно редкая штучка. И шатен по достоинству оценил старания фамильяра, соловьём заливающегося на все лады. Аркобалено же слышал лишь непрекращающееся щёлканье, треск, ворчание и бульканье. Набор звуков, почти неотличный от дельфиньего стрекота, наверное. Реборн прислушивался к «диалогу» Тсунаёши и своего питомца и всё больше офигевал. Так значит… Леон может говорить? На своём каком-то там тарабарском. Савада-младший говорил, что знает достаточно языков. А ещё, что Леон на самом деле потусторонняя тварь. Может, сказал он не так грубо и прямо, но смысл понятен. Так значит, этот мальчишка понимает демонов. А говорил он с Рокудо тоже… на демоническом? Что за бред? В голове не укладывается. Да как это возможно-то?! Реборн поджал губы. — Будь добр, верни Леона, — он протянул ладошку и обжёг раскалёнными углями глаз из тени шляпы. Тсуна посмотрел на него и вздёрнул брови. — Прости? — экзорцист непонимающе хлопнул глазами, пытаясь абстрагироваться от бухтения хамелеона. — А, ты о нём. Прости-прости, Леон, но твой хозяин нервничает. — Он всегда нервничает, когда не понимает, что происходит, — буркнула рептилия, нехотя сползая на пальцы Савады. Парнишка помог хамелеону забраться обратно на шляпу и погладил того по спинке. — Точно-точно, — согласно кивнул экзорцист. — Реборн, — он вдруг, теряя всю весёлость, впился в репетитора брата внимательным взглядом, стараясь поймать чужие глаза. Аркобалено умело скрывал их тенью от шляпы. Тсуна хмыкнул. Что ж, ладно. Песочно-жёлтый туман обильно клубился вокруг хозяина, а горечь грейпфрута отошла на второй план, уступая место жаркой сухоте. Экзорцист сглотнул и глубоко вздохнул. — Будь любезен, не пытайся лезть туда, где ты полный профан. Ты убийца, а не экзорцист. Как взрослого человека прошу. Не надо, — парнишка сунул руки в карманы и обдал холодным янтарём глаз. Киллер хмыкнул, поправляя поля шляпы. — Когда это ты начал воспринимать меня как взрослого человека, м? — ухмылка в голосе носителя Солнца была настолько пропитана желчью, что Савада поморщился. — С первого дня, Реборн. И ты не самый лучший. Идеальных не бывает, ты же знаешь, — шатен мотнул головой. — Знаю, — согласился Аркобалено. — А ещё я знаю, что тебе только четырнадцать. Оставь дело взрослым дяденькам, Савада, — киллер развернулся на пятках. Но замер на месте, вцепившись в поля шляпы, услышав пробирающий до костей голос. — А ты оставь дело тому, кто достаточно сведущ в этом, Аркобалено, — тихий смешок прокатился по развороченному залу, заставив Реборна обвести всё цепким взглядом в поисках неизвестного. Тсунаёши только вздохнул и запрокинул голову, выпуская изо рта струю пара — в помещении после визита Стражей ещё было холодно, как в морозилке. — Я здесь, ну-фу-фу, — шёпот обжёг шею репетитора, и малыш вскинул руку с Леоном-пистолетом, нажимая на курок. Звонкий выстрел громыхнул в голове, и Савада потёр виски, наблюдая, как Спейд разыгрывает свою комедию. Туман всегда имел нездоровую манию к театру и всему с ним связанному. Хлебом не корми, дай только разыграть маленький спектакль одного актёра. Деймон на то и Туман, чтобы играться сознаниями людей, словно куличиками в песочнице: захочет — сломает, захочет — возведёт Эйфелеву башню. Люди — хрупкие создания, Тсунаёши не раз убеждался в этом. Не раз и не два. — Хн, — хмыкнул Спейд, растирая на пальцах кровь из дырки на лбу. Аркобалено попал аккурат в лазурную чёлку, которая быстро наливалась тёмно-бардовым цветом, а крупные капли скатывались по носу и щекам, заливая шею и губы. — Прекрасная меткость, — задумчиво протянул Туман. — Какая жалость, что я уже мёртв, — призрак резко наклонился, растягивая губы в сумасшедшей улыбке. Глаза его полыхали безумием пополам с истерическим смехом. В этот момент Реборн, ошарашенный и даже оглушённый словами этого… мертвеца, заметил его поразительное сходство с Рокудо Мукуро. — Ты?.. — растерянно поведя пистолетом, очерчивая дулом лицо мертвеца, Реборн не смог подобрать слов. — Деймон ди Спейд к Вашим услугам, молодой человек, — призрак манерно поклонился, заливая кровью пол под ногами. Савада на его выкрутасы только фыркнул и быстрым шагом подошёл к циркачу. — Ему давно за тридцать, минимум, какой «молодой человек»? Хотя да. Для тебя он действительно… молодой. Заканчивай, а? — Тсуна дёрнул мужчину за высокий воротник, вынуждая опуститься чуть ниже. — Поможешь? — он заглянул ему в глаза, безмолвно прося прекратить цирк, пока ситуация не вышла из-под контроля. Виндиче всегда работали оперативно и качественно. Так что времени у них маловато. Пока Рокудо не закатали в банку на нижних этажах Вендикаре, нужно поспешить. Да и играть на нервах Реборна слишком долго тоже не следует. — Для тебя — всё, что угодно, Тсунаёши-кун, — Спейд озорно подмигнул и сграбастал подростка за локти, прижимая к себе. Послышался потрясённый вздох откуда-то с пола. А вот Савада поёжился. — Кровь убери, — недовольно буркнул он, подбирая пальцами с шеи мужчины тёплые капли. — Не нравится? — нарочито обиженно протянул Спейд. Экзорцист хмыкнул. — Что ты. Я бы с радостью пустил тебе в лоб ещё одну пулю. За Джотто, Казато и Риккардо. Прошу, прекрати. Лучше перемести меня в Его кабинет. Надеюсь, он на месте, а не шатается по коридорам, пугая подчинённых и заключённых, — парнишка ткнулся призраку в грудь, не обращая внимания на то, что его лоб весь заляпался густой кровью. Тело ещё немного колотило, и Спейд ощутил дрожь пальцев экзорциста. О да, сегодня день истерик и нервных срывов, трагикомедий и разбитых надежд. Деймон хмыкнул, приобнимая Саваду за плечи. Он знал, что мальчишка ни при каких условиях не спустит курок в его сторону. Никогда и ни за что. Что бы тот ни брехал, он искренне доверял всем им, давно сдохшим в рассвете лет Примо Вонгола. Тсунаёши даже оправдывал его, предателя, перед Джотто. Странный мальчишка. Во всех смыслах. — Будем выпускать правнучка? — весело пропел Деймон, убирая, наконец, и дыру, и кровь. — Я обещал, — тихо шепнул Савада, отдаваясь во власть Тумана. Тот прикрыл глаза и улыбнулся краешками губ. — И надо бы припрячь Кнакла… Нет, лучше Угетсу. Кен и Чикуса… их надо в безопасное место. Ко мне в общежитие. Пока я буду разбираться с Мукуро, ты перенесёшь их в Тру Кросс и оставишь под его присмотром, а потом вернёшься за мной, ладно? — покусав губу, так же тихо добавил парнишка, с вопросом в усталых глазах посмотрев из-под тёмной чёлки. Золотая пелена уже спадала с них, немного мерцая потусторонним светом. — Я обещал ему… Первый Туман лишь понимающе хмыкнул. Тсунаёши умеет держать слово, в этом Спейд был уверен. Не всегда может выразить мысли правильно. Не может пройти мимо чего-то занимательного и опасного, влипая в неприятности. Не умеет быть обычным. Много чего юный экзорцист не умел. Но в его силах перетянуть все тяготы на свои плечи, облегчая ношу близких. Странный упрямый мальчишка со взрослыми глазами и призраками за спиной. Про застывшего Аркобалено все разом забыли. Коматозники валялись изломанными куклами, повсюду было разбросано крошево стёкол, бетона и досок. А посреди этого небольшого филиала войны взвивалось синее-синее пламя, пожирая фигуры призрака и экзорциста. Реборну оставалось только покрепче сцепить зубы и опустить палец с курка. Что. Чёрт. Возьми. Происходит?..***
Мукуро честно старался не дрожать. Хотя бы от холода. Получалось… хреново, по правде сказать. То есть совсем не получалось. Вообще, он предполагал своё будущее в случае провала побега. Упекут на остаток лет на нижние этажи, а там закатают либо в лёд, либо в водяную тюрьму, это как повезёт. Но тот странный мальчишка дал ему надежду. И от этого становилось всё гаже и гаже. Потому что невозможно оспорить слово Стражей Омерты. Невозможно оправдать монстра, по самую макушку извалявшегося в крови и кишках. Невозможно так просто поверить первому встречному. И от этого становилось ещё гаже. Виндиче почему-то медлили. Нет, они, конечно, напустили ужаса, исправно распространяли могильный холод Мрака и притащили в Вендикаре. А… дальше-то что? Хотят помучать перед смертным приговором? Истерический хохот застревал в глотке стальными иглами, а глаза отчего-то щипало и резало. Рокудо усадили в обычную промёрзшую насквозь камеру, а по бокам от него нависли два Стража, распространяя свою жуткую ауру. Туманы всегда очень чувствительны к таким… возмущениям в своём энергетическом поле. А живые мертвецы — в самом деле, он же совсем как они, только подыхал шесть раз вместо одного! — заставляют чувство самосохранения биться в конвульсиях. Увы, второй раз бежать Мукуро не мог. Хотя бы потому, что он решил довериться Саваде-который-не-демон. И сил не осталось от слова совсем. Вдруг Виндиче, что был ближе к решётке, поднялся и остановился у самых прутьев, чуть склонив голову. Мукуро, не поворачиваясь, проследил за ним взглядом. По ту сторону стояла высокая фигура ещё одного Стража, только из-под бинтов змеились угольно-чёрные кольца волос. А на плече восседал малыш в обмурдировании Палача с пустышкой на груди. Рокудо несдержанно фыркнул. О да, теперь и детей набирают в Стражи. — С тебя контракт на годовое непосещение Вендикаре, — вдруг пролопотал малыш с соской, покосившись за спину. Замечательно, это всё же Аркобалено. И что теперь? Погодите-ка… — Ч-что? — сиплый голос сорвался в кашель, и Мукуро надсадно захрипел, пытаясь вздохнуть и не выплюнуть лёгкие. — Я не был тут уже года два, между прочим, — знакомый голос ударил по ушам, и Рокудо вытаращился на Саваду, что выглянул из-за чёрного плаща и вертел головой. Высокий Страж хмыкнул. — Столько же тебя не видел бы, — Аркобалено спрыгнул на плечо Тсунаёши и потянул за щёку. — И надеюсь, не увижу. Когда будешь уходить, Спейда не забудь, — шикнул малыш, дёргая несопротивляющегося экзорциста за щёки. Маленькие ладошки плотно обвивали белёсые бинты. — Ладно-ладно, — Тсуна потёр лицо и вздохнул. — Ключ от общежития у вас есть. Если что — милости прошу, недавно подобрал криворукого некроманта, книжки толковые почитает, поучится и, может, сможет чем-то помочь. Если прежде динамитом не закидает, как только увидит, — криво усмехнулся он. В ответ Аркобалено хмыкнул и, кивнув Стражам, перебрался на плечо Джагера. Тсунаёши проводил фигуры Виндиче взглядом, нарочито расслабленно держа руки в карманах. Как только Палачи скрылись, парнишка шумно выдохнул и опустил плечи, помассировав шею. Общение с действительно живыми мертвецами всегда требовало от него усилий. Пока он не мог чувствовать запахи, было намного проще в этом деле. Потому что не было такой удушающей вони гнилого мяса. — Ну? Чего сидим? — Тсунаёши быстро оказался перед иллюзионистом, аккуратно раскрывая ошейник и кандалы. Цепи Стражей были холодными и оставляли на коже этого щуплого подростка синюшные пятна. Савада прикрыл глаза, мысленно досчитав до двадцати. Не помогло. Его начало колотить, и экзорцист сжал кулаки. Рокудо молчал. Честно сказать, он вообще не мог и слова выдавить. Даже какого-нибудь звука. Только со свистом вдыхал воздух через нос и глядел на этого… чокнутого пацана во все глаза. Да кто он, чёрт возьми, такой?! — Мукуро? Эй? — шатен легонько похлопал Туман по щекам. Зрачок в синем глазу дрогнул и сначала сжался в точку, а потом едва ли не затопил собой всю радужку. Иллюзиониста вдруг затрясло, а синяки налились кровью. — Ч-чёрт. Деймон, срочно отсюда. Быстрее! — Савада схватил парня за плечи и постарался удержать того на месте. Полыхнуло гнилью и чернильно-чёрным рваным туманом с алыми всполохами. Синий же испуганно сжался у ног Рокудо, щетинясь тоненькими тёмными иголочками. И только тут стало понятно, что Савада ошибался. Адской аурой несло не от мальчишки. Далеко не от него...***
Спейд понял всё без слов и в мгновение ока перенёс их в одно из подвальных помещений Тру Кросс. Тут как раз отрабатывают призывы особо крупных или нестабильных демонов. А со своим тонким восприятием не почувствовать, что в мальчишке засела какая-то тварь, но вылазить начала только сейчас, Первый Туман не мог. Юный гений же не сделал этого лишь потому, что всё это время считал, что эта аура принадлежит именно Рокудо, и не копал глубже. Тсунаёши тут же рывком задрал рукав и, прокусив палец, резким росчерком мазнул кровью по печати на предплечье. Руны сверкнули жёлтым, и во вспышке света появился клубок тёмно-золотых змей. Демоны оплели иллюзиониста, не давая вывернуть себе стуставы или, того хуже, переломать кости. Дикий вопль ударил по ушам и оставил после себя тонкий звон-писк. Савада еле удержал себя от того, чтобы заткнуть их ладонями. Круг с рунами под ногами Тумана начал мерцать, приводя в действие сдерживающий барьер. Тсунаёши из раза в раз сглатывал тошнотворный комок в горле и тянул носом тяжелый воздух. Лёгкие пекло, а язык немел от привкуса гнили. Дико мутило, перед глазами плыло и было видно лишь чёрное марево с золотыми нечёткими линиями секстаграммы под ногами. Первые слова песнопения зазвучали глухо и низко, гудящими вибрациями отдаваясь в горле и губах. Экзорцист постарался сосредоточиться. Спейд не отсвечивал, привлившись к стене и не вмешиваясь в ритуал. Пусть с этим разбирается тот, кто должен. Мужчина напряжённо наблюдал за потомком, сложив руки под грудью, и незаметно стискивал в пальцах ткань рукавов. Иллюзиониста выгибало в змеиных путах. Чернильными вспышками пузырилась демоническая аура, взрываясь кроваво-алыми всполохами. Прорехи в тумане стали больше и отчётливее. Савада прикрыл глаза, наблюдая за Рокудо из-под полуопущенных ресниц. Змеи оплели бледное тощее тело, оставляя новые синяки. Тёмно-синие ленты недлинных волос взвивались, повинуясь потокам демонического тумана. Алый глаз полыхал чем-то похожим на необузданную ярость, ненависть и жажду крови. Жажду отмщения. — Не смей… — зашипел потусторонний голос. Гудящие звуки песнопения то взлетали, то опускались ещё ниже. Воздух поступал в лёгкие со свистом и хрипом. Язык едва ли не завязывался в узел. Сила плескалась под ногами, оплетая и душа своей мощью. — Не смей! — визгливый голос с дребежжащим звуком разрезал гудение святой песни. Савада только глаза открыл, не отрываясь от чтения заклинания. — Не тронь! Прекрати! Прекрати, не сме-е-ей! — визг начал перерастать в тонкий писк. Послышался звон лопнутого стекла. Голова Мукуро безжизненной тряпкой упала на грудь, волосы закрыли лицо. Мальчишка перестал шевелиться в змеиных путах. По подбородку скатилась густая бордовая капля, а бескровные губы растянулись в нечеловеческом оскале. Ядовитый тонкий хохот взвился следом за чёрными языками тумана. Демон решил вылезти наружу…***
Тсунаёши осел на пол, захлёбываясь воздухом. Сердце глухо долбилось где-то в гортани, а язык прилип к нёбу. Потрескавшиеся губы еле-еле шевелились, садня от лопнутой кожи. — Ха… ха… Не думал… ха… что эт-та… эта дрянь та-такая… упёртая! Ха… — всё тело колотило, и экзорцист сжал кулаки, пытаясь справиться с дрожью. По лбу стекал холодный пот. На тёмной чёлке золотился янтарный иней, который Савада поспешил смахнуть. Правая бровь саднила и щипала, глаз заливало кровью. Сил почти не осталось. — Деймон… — мужчина тут же оказался около мальчишки, аккуратно касаясь его плеча обтянутой кожей перчаток ладонью. — Не трать силы, я понял, — призрак кивнул и исчез во всполохе Тумана. Закрыв глаза, Тсунаёши рвано выдохнул, откидываясь на каменный пол. Рука тут же вляпалась во что-то липкое. Шатен поднял трясущуюся ладонь на уровень глаз и брезгливо поморщился. Кровь. Его чёртова кровь. Прокушенный палец саднил. — Гадство, — вяло ругнулся экзорцист, полностью расслабляясь, перед этим вытерев ладонь о штанину. Кажется, за внезапную вспышку демонической силы Фель устроит ему выволочку. — Я одного не понимаю, Тсунаёши-кун, — нарочито отстранённо начал Мефисто, появляясь, как чёрт из табакерки. И Савада про себя злорадно усмехнулся. Вспомни лучик… — И почему такая волна силы Геенны полыхала под Академией два часа? — …или всё же на третий день Орлиный Глаз заметил[1]? Не мог раньше прийти и помочь?! — Почему, стоит тебе появиться в Тру Кросс, ты первым делом приносишь на хвосте неприятности? — стук каблуков и зонта-трости приближался, но шатен только вздохнул поглубже и вяло приоткрыл один глаз. — Ты как бы… невовремя, знаешь? — Тсунаёши с безразличной и бледной, как поганка, миной смотрелся совершенно не убедительно. Мефисто хмыкнул и присел у головы юного экзорциста, поправив шляпу. Почему-то он неуловимо напоминал этим Реборна. Тот тоже часто хватался за поля шляпы и натягивал их на глаза, прячась в тени. Скрывая правду в своих глазах. Мефисто скрывал насмешку. — Откуда ты приволок демона второго порядка[2]? — ректор кинул задумчивый взгляд в сторону Мукуро, чью изломанную фигурку неохотно отпускали золотистые змеи. Савада проследил за его взглядом и только ещё раз глубоко вздохнул. — Я приволок его, — шатен вяло махнул рукой в сторону Рокудо, — а вот в нём была эта дрянь. Не доставай, а? Не доставайте, пожалуйста. Ваш покорный слуга вымотался и не в состоянии хотя бы сесть, — ехидно протянул он, поправляя себя на уважительный тон. Однако уважать этого… демона-шута-который-серьёзен он не мог. Вот ничуть. Ни капельки. Поэтому голос сочится ядом и неприкрытым сарказмом. Тонкий запах тлена вперемешку с каким-то лёгким ароматом клубники и чего-то молочного мягко окутал Саваду. Парнишка только сморщил нос и сдвинул брови нарочито брезгливо. Мефисто пропустил это мимо внимания, ощупывая бывшего ученика своей силой. — У тебя истощение, ты знаешь? — Фель щёлкнул пальцами, и в его руке появился телефон. Савада картинно выгнул бровь, мол, ты серьёзно? А-то он не заметил, что валяется мешком без сил. — Окумура-кун? — ректор постучал носком сапога по полу, удерживая мобильник у самого уха двумя пальцами. — Тут экс-одержимый изнывает от холода подвалов и твой дражайщий семпай валяется с истощением. Но ты можешь не спешить! — преувеличенно бодро заверил его демон, скалясь в ответ на кривляния Савады на полу. Тот корчил брезгливые и обиженные рожи и громко вздыхал, действуя этими мученическими вздохами на нервы ректору. Мефисто подцепил носком сапога плечо экзорциста, и тот отпихнул чужую ногу, желая, чтобы её хозяин совершенно случайно лишился всей своей лелеемой коллекции редкостной ядерно-розовой дребедени. — Он свеж и бодр и готов хоть сейчас вступить в ряды одичалых гулей, охотчих до чужих кишков. До скорой встречи, Окумура-кун! Удачного дня! — и сбросил звонок, не слушая гневные разглогольствования на другом конце провода. Демон довольно скалился и помахивал мобильником перед глазами юного гения. Его сжигали взглядом янтарно-золотых глаз. По рыжим ресницам проскакивали искры пламени, а на самых кончиках заискрились льдинки инея. Зрачок медленно сужался до крохотной точки. Губы экзорциста поджались до тонкой бледной линии. — Ректор Мефисто Фель, будьте так любезны… — Тсунаёши сделал театральную паузу, вдыхая побольше воздуха, — стереть эту кривую странную линию на своём ангельски красивом лице, пока его не нашёл один мой горячо любимый талмуд. Пожалуйста, — елейным голосом протянул шатен. Насколько ему это позволил его севший голос. Демон дёрнул уголком рта и чуть склонил голову к плечу. — Моей скромной персоне пришлось ставить и поддерживать барьер, чтобы все наставники не сбежались на эту дрянь. Эта аура шарахнула так, Тсунаёши-кун, что до моего кабинета долетела, — Фель провёл пальцами по краю полей шляпы и обжёг взглядом обессиленного подростка. — Чтоб остатков этой пакости не было на территории Академии через час. А до этого я, так и быть, — мужчина насмешливо улыбнулся, — прикрою тебя. Отчёт жду к завтрашнему утру. До скорого, Тсунаёши-кун, — он отсалютовал шляпой и исчез по щелчку пальцев. А Саваде оставалось только обречённо закрыть глаза и попытаться подползти к Мукуро. Смертельно-бледный подросток, перемазанный в собственной крови, цвел синяками. Рокудо казался… трупом. Остывшим и начавшим разлагаться трупом. Совершенно бездыханным. Грудная клетка иллюзиониста еле-еле поднималась, а лицо с запёкшейся кровью казалось настолько безжизненным, что Савада было подумал, что Туман всё же… Экзорцист сглотнул тугой ком в горле и прикрыл заслезившиеся вдруг глаза. Он едва успел. Ещё неделя — плюс-минус пара дней, — и демон изжил бы оболочку своего сосуда. Подросток и без того был измучен и иссушен, а вселение этой дряни из Геенны только усугубило дело. Кости выпирают даже сквозь одежду, а ключицы и скулы острые настолько, что кажется, дотронься — порежешься. Савада едва смог вытравить тварь из истощённого тела до того, как сознание Рокудо полностью захватил демон. Оставалось буквально чуть-чуть. Рваный выдох сквозь потрескавшиеся губы, и Тсунаёши порывисто сжал чужую ледяную ладонь в своих пальцах. Мягкие, мертвецки холодные… Парнишка закусил губу. На запястье еле-еле прощупывался пульс. Слабые толчки отдавались под подушечками его пальцев и казались настолько важными в данный момент… Экзорцист через силу поднялся в сидячее положение. Слабость в теле придавливала к полу, но Савада упрямо поднимался на дрожащих руках. Он осторожно положил голову иллюзиониста себе на колени и, бережно придерживая, стал оттирать кровь с лица. Тихое дыхание было ему высшей наградой. Такой хрупкий человечек в его руках… В который раз Тсунаёши убеждался в том, что люди слишком хрупки. Чертовски хрупки. Оставалось только старательно стирать с белого лица засыхающую кровь, если честно, размазывая её ещё сильнее. Дрожащие пальцы не слушались подростка. Его колотило и клонило в сон. Но Савада продолжал придерживать голову иллюзиониста на своих коленях и бережно гладить по волосам, наблюдая за тем, как темнеют синяки на хрупком теле. А потом Тсуна слушал, как нарастал шум торопливых шагов. Юкио. Парень мчался, спотыкался и задыхался, стараясь добраться до семпая как можно быстрее. Он влетает в помещение весь взъерошенный с аптечкой наперевес и пачкой смятых в пальцах бумажных печатей-блокираторов. Юкио поднимает ор, захлёбывается ругательствами, давится оскорблениями, но заботливой и твёрдой рукой сдирает пальто и начинает ощупывать и проверять на ранения. А у шатена только губы потрескавшиеся и бровь, кажется, рассечена. Но и та под коркой рыжего льда. Однако Окумура разводит бурную деятельность. Даже, кажется, что-то орёт ему в лицо и плюётся досадливыми обидными фразами. И Тсунаёши в который раз понимает, что его кохай квохчет над ним, как курица-наседка над яйцом. Обрабатывает раны и ссадины, вертится ужом и помогает ему всеми силами, не жалея себя, зачастую спорит до хрипа, но чаще сверлит своими невыносимыми голубыми глазищами из-под стёкол очков и поджимает губы. Какие же люди… ранимые. Тонкая бледная рука иллюзиониста в его ладони немного потеплела. Хотелось глупо улыбаться. Он… успел. Успел спасти. Юкио только даёт подзатыльник за идиотскую улыбку на лице и заматывает прокушенный палец нарочито туго и резко, с долей мстительности и злости. Но семпай ничего не чувствует и лишь тянет губы в обречённо-глупой улыбке. Он успел… Остаётся только надеяться на лучшее… — Расскажи мне о своей боли, Мукуро… — губы еле шевелятся и трескаются сильнее. …а мир меркнет перед глазами. И лишь чужая ладонь отпечатывается в сознании достаточно чётко, чтобы сжать пальцы мёртвой хваткой и не отпускать. …ведь надежда умирает последней, да?..