***
Апрель наступил не то, чтобы прямо внезапно… Но Тсунаёши всё равно удивился, посмотрев на календарик в телефоне. И правда, апрель. Пора сдачи экзаменов и так далее, и тому подобное. Впрочем, самому экзорцисту это не грозило. Он окончательно забил на школу, да и забирать документы надо было поскорее. Досрочные экзамены за весь курс средней школы он честно сдавал, чем шокировал весь контингент учителей. А Нану только порадовал. Как только Рин выпустится, Фуджимото планировал направить его следом за братом в Тру Кросс. Конечно, в элитной академии тому делать было нечего — разве что балду гонять, но это Окумура-старший может делать всегда и везде, — однако держать его в поле зрения всё же надо было. И Юкио с Савадой как никогда подходили на эту роль — наставники, товарищи и помощники в одном лице. И если Тсунаёши было не привыкать няньчиться с кем бы то ни было, то младший близнец взбрыкнулся. Четырёхглазый Котёнок прекрасно знал характер брата и, в отличие от того же Савады, не мог стерпеть такого пренебрежения со всех сторон. А в том, что и семпай, и Рин будут наплевательски относиться к происходящему, он не сомневался ни капли. Не первый год знаком и с тем, и с другим. И обоих считал едва ли не самыми близкими людьми, но никогда не признается в этом даже самому себе. Уж чего-чего, а упрямства ему было не занимать. И вредности. Её, пожалуй, было гораздо больше. Поэтому Тсунаёши с чистой совестью топал к директору, обдумывая свою жизнь насущную, грядущие проблемы и искал решения для тех, что уже висели на его плечах. Школа — удивительно поганое место. И дело было даже не в том, что кучка малолетних идиотов пытается хоть что-то извлечь для себя из бубнежа учителей. А в том, что эта же самая кучка дебилов всегда фонтанировала энергией и различными эмоциями, начиная с депрессии в связи с подступающими проверочными и экзаменами и заканчивая похотью, песком оседающей на языке и вызывающей лишь неприятный зуд. И для Тсунаёши именно это являлось решающим фактором в копилочку «почему я не хочу ходить в школу». И никто не вмешивался. Ни отец, ни мать, ни наставники. Либо давно махнули на него рукой, либо смирились с выкидонами. Хотя да, семья всё же смирилась. И сейчас экзорцист поднимался по лестнице на третий этаж в надежде застать директора на месте. Медлить нельзя. Он и так оставил Рокудо без присмотра. И его дружную шайку из двух от слова совсем противоположных парней — молчаливого умника и эмоционального зверёныша. И если насчёт самого иллюзиониста Савада не так переживал, то… Приходилось признавать, что последователи у Мукуро были на диво… сильными. Эти дурни — вообще-то, только Кен — могли по кирпичику разобрать общежитие. Однако нечисть может за ними проследить. По крайней мере, Тсунаёши на это надеялся. Забрать документы оказалось делом пяти минут. Да и… Да-да, использовать Тóку, который мог рассеивать внимание, было наилучшим вариантом. Мужчина был в возрасте, поэтому загрузить его, казалось бы, незначительными проблемами получилось на ура. Хамелеон просто помог директору сконцентрироваться на собственных трудностях, а Савада тем временем попросил — потребовал — вернуть документы. Мужчина и противиться не стал, даже вопросов не задал: просто отыскал на полке нужную папку и достал оттуда файл с распечатками и информацией о Саваде Тсунаёши. И даже услужливо оформленный аттестат об окончании средней школы. Вообще-то в среднюю школу поступают лет в двенадцать-тринадцать, сразу после младшей. Так что не удивительно, что в свои четырнадцать с половиной Тсунаёши осилил весь курс. С такими-то талантами и наставниками. Иногда бывают такие уникумы, что сдают экзамены досрочно, в этом нет ничего удивительного. Только в средней Намимори их почему-то не водится. Странно, учитывая тот факт, что экстерном сдавало семь человек со всего Намимори, включая его самого. И все, кроме Савады, были или из физмата, или из школы для девочек. И среди них был мальчишка лет двенадцати. Рыжий-рыжий, с нелепыми очками на пол-лица, выражением растерянности и постоянно хватающийся за живот. Учитывая, что все остальные были возрастом около четырнадцать лет. Вот уж юный гений. Только его, видимо, заклевали: вон, какой зашуганный и забитый. Закрывая дверь, экзорцист очень надеялся на то, что о нём и не вспомнят. Савада старался не отсвечивать. Получалось, как бы странно это ни было, довольно хорошо. И поэтому о его исчезновении могли даже не вспомнить. Так, упомянуть, мол, был такой, но закончил, куда подевался — не знаем, да и не вашего ума дело. Шатен глубоко вздохнул и взъерошил волосы на затылке. Осталось совсем немножко. Совсем чуть-чуть, и он сможет, наконец, прибрать к рукам Курикару, чтобы та не смогла навредить кому-либо. А там по обстоятельствам. Окумура — вообще-то, оба — под его присмотром, Шура вполне себе живчик, ударившийся в алкоголь и игры на приставке, ребята обучаются и оттачивают навыки, а Фуджимото вроде бы в порядке. Из Юкио ничего толком вытрясти не удалось, но суть Савада уловил — старик в норме. И этого было достаточно. Вполне достаточно, чтобы понять, что пока всё стабильно. Надолго ли?..***
Грозный рык «тр-р-равоядное!» Тсунаёши уловил почти на выходе из здания, а вот лопатками чуть не отхватил удар тонфа. Благо, успел рвануть вперёд и завернуть за дверь. Хибари вылетел следом, до хруста суставов сжимая пальцы на рукоятках оружия. Пыхнуло раздражённым до колик туманом, и обоняние стал затапливать удушливый сладковато-металлический запах крутого коктейля из молока и крови. ГДК резко шарахнул тонфа по стене, прижимая экзорциста к ней лопатками. Савада сглотнул и приготовился удирать со всех ног. Мышцы едва судорогой не сводило от напряжения, но Кёя не нападал. Лишь поджимал бескровные губы и сверлил взглядом ледяного серебра, кипящего яростью и нарастающим бешенством. Чёртов монохромный парень! И за что ему, Тсунаёши, проблемы ещё и с ним, а? Ему и так хватает. Ещё и на следующие пять жизней хватит. Но мироздание всегда смеялось над ним. В ответ Савада поворачивался к этому мирозданию задом, подтягивая колени к груди. Вот и сейчас хотелось удрать и засесть где-нибудь, успокоиться и поспать. Но руки Хибари по бокам от плеч шатена не давали и возможности вырваться. Только если поднырнуть, но… Чему бывать, того не миновать. Савада сглотнул и поглубже вздохнул, готовясь к худшему. И стараясь поменьше вдыхать этот удушливый запах… — Правилами Намимори запрещается покидать школу, не предоставив документов о другом учебном заведении. Правилами Намимори запрещается заканчивать школу досрочно. Правилами Намимори запрещается прогуливать. Запрещается слоняться в учебное время по коридорам. Запрещается собирать вокруг себя других травоядных! — запальчивая речь Кёи била по ушам, и Тсунаёши еле удерживал себя от того, чтобы поморщиться. От крутого металлического запаха крови мутило, к горлу подкатывала тошнота, ноги подкашивались. Чёрт, даже от тумана Виндиче не было такого эффекта! Саваду повело вправо. Парнишка едва не оступился, впившись пальцами в руку ГДК. Брюнет чуть не поперхнулся, когда экзорцист буквально на его глазах начал терять сознание, из последних сил упорно пытаясь удержаться на ногах. — Запрещено падать в обморок, в конце концов! — глава ДК встряхнул шатена. Тот последний раз посмотрел на него мутным взглядом и закатил глаза, полностью впадая в беспамятство.***
Последнее, что помнил Тсунаёши, — удушливый сладкий запах крови и молока. Жуткое сочетание. Ужасно хотелось передёрнуть плечами, но всё тело словно онемело. Кончики пальцев покалывало. Да и слушались они, откровенно говоря, заторможенно. И поток мыслей тоже был… тягучим, словно густая патока. В горле встрял комок. Снова стало мутить. — Только попробуй опять грохнуться в обморок, травоядное, — шикнули над ухом. Тсунаёши тут же распахнул глаза. Запаха крови практически не ощущалось. Лишь сладковатое молоко и что-то… ещё. Что-то водянистое и холодное, словно… талый снег. — Алауди? — вместо положенного удивления из-за присутствия рядом ГДК Савада просто подскакивает на кушетке и озирается вокруг. — Эй, я знаю ты тут! Алауди! Чёрт… — голова казалась слишком тяжёлой, а мир плыл, но метталический запах крови практически отсутствовал. Лишь его тень по-прежнему витала в воздухе. Тсунаёши схватился за голову и что-то невнятно промычал. Хибари поджал губы, глядя на этого… малохольного. Чего это травоядное так подскочило? Кого оно зовёт? Что ещё за Алауди? Да и при чём тут этот тип? Что за чёртовщина творится? Кёя смерил страдальца прожигающим взглядом и смял в пальцах рукава рубашки. Вокруг этого Савады вертится слишком много странных личностей, не считая Сору и его окружение. Для обычного подростка из средней школы это как-то… подозрительно. — Не гуди, — глубокий чуть рычащий голос едва не заставил подскочить на месте. Хибари только вскинулся в направлении появившегося словно из воздуха… С-секунду. Самого себя? Только повыше, покрепче и со светлыми волосами. — Если уж и собираешь насекомых для своей коллекции, то и этого прихвати, — небрежный кивок в сторону ГДК заставил брюнета покрепче стиснуть зубы. — На территории школы запрещено находиться подозрительным личностям, — признавать, что серо-голубые глаза незнакомца, как две капли воды, похожего на тебя с некоторыми отличиями, наполненные скукой и лёгким презрением, прожигают дыру в черепе… Для Хибари это было недопустимо. И тонфа он не выпустил из рукавов только потому, что видел перед собой хищника. Нарочито спокойного и умиротворённого. Тягать дикую пантеру за хвост Кёя не собирался. Алауди только хмыкнул в ответ, холодным взглядом окинув напряжённую фигуру. — И подтяни его по тактике ведения боя, — блондин присел рядом с Савадой и уместил широкую прохладную ладонь на лбу. На его лице не дёрнулся ни один мускул, но в глазах промелькнула искра довольства, когда шатен облегчённо вздохнул и прижал чужую руку ближе. — Вы звери, знаешь? — экзорцист млел под обволакивающим сиренево-фиолетовыми язычками тумана Алауди. Облако числилось в равной степени мягким и податливым, как и пламя Тумана. Поэтому воздействие ауры именно этих атрибутов на тело и разум считалось самым благотворным и в то же время опасным. Дождь же был слишком холодным и более… узконаправленным в этом, поэтому годился лишь для успокоение порывов Урагана. Уравновешивал его. Словно лёд и лава. Да и Такеши… не очень оперировал своим атрибутом, больше усиливая им катану, направляя и ускоряя. Но мог прекрасно осадить вспыхивающего Гокудеру, это да. Пожалуй, единственный — после Савады — кто мог едва ли не верёвки вить из подрывника. Тупо действуя на нервы улыбкой до ушей. Странный Дождь, в общем-то говоря. А Угетсу не любил пользоваться пламенем, больше полагаясь на умение заговаривать зубы. И делал это, стоит заметить, едва ли не лучше Деймона. И у Спейда был пунктик на этот счёт и зуб на Асари. — И ты не одуванчик, Зверёныш, — фыркнул мужчина и смерил Хибари задумчивым взглядом. — История повторяется? — он глянул на напрягшегося Саваду. Янтарные глаза сверкали под рыже-золотистыми ресницами. Подросток поджал губы, выражая немой вопрос. — Все потомки собрались вместе, как и Хранители Джотто. Только потомок Кнакла… — сыщик сморщил нос. А вот Тсунаёши вдруг просветлел и дёрнул уголками губ. — Сасагава Реохей. Шумный парень, правда? — но вдруг вся весёлость слетела с лица. Только янтарь плескался уверенностью и долей опаски. Беспокойством. — Я не хочу втягивать их туда, где им не место. — Вонгола уже прознала о них и так просто не отпустит, Тсунаёши-кун, — Спейд, собственной персоной, вышел из клубов светло-синего тумана, стуча каблуками высоких сапог. Как чёрт из табакерки, ей-ей. Алауди бросил на него раздражённый взгляд. — И ты об этом прекрасно осведомлён, не прикидывайся дурачком. Мафия не отпускает тех, кто принадлежит ей по праву крови… — Деймон не закончил, специально сделав паузу, и выразительно посмотрел на экзорциста. — …живыми, — сквозь зубы выдавил Савада и медленно отстранил ладонь Алауди ото лба. — Это жестоко. — Тебе ли говорить о жестокости, — хмыкнул иллюзионист и опустился на кушетку с другой стороны от подростка. Алауди по-прежнему молчал. А Хибари впитывал информацию и всё больше терялся. — Кто это? — тоном, не терпящим возражений, едва ли не прорычал ГДК. И поймал насмешливый взгляд мужчины с ананасом на голове вместо нормальной стрижки. Тсунаёши только вздохнул. — О-о-о, Кё-ку-у-ун, — на распев протянул Спейд, закидывая ногу на ногу, — это очень интересный вопро-о-ос. Видишь ли, мы твои давно почившие дальние ро-о-одственнички. А вот он, — Деймон ткнул локтём под бок Тсунаёши, — тебе всё подробно расскажет и покажет. Пойдём-пойдём, Алауди, детки без нас разберутся, — он тут же подскочил и дёрнул Облако на себя. Полыхнуло раздражением и нарастающим запахом крови. Призраки истлели белёсым туманом. — И зачем этот цирк, а?! Не могли сразу ему рассказать? Обязательно всё на меня скинуть? — в пустоту выкрикнул Савада, уже не сдерживая своей досады. Предки совсем совесть потеряли. Или они так развлекаются за его счёт? — Ладно, — Тсунаёши устало вздохнул и потёр лоб. — Я всё расскажу, Хибари-сан. Ну… — парень замялся и почесал кончик носа, — насколько это будет возможно, — он стушевался и отвёл глаза. — Постарайся, травоядное, — ГДК смерил шатена раздражённым взглядом. Савада мученически вздохнул. Это было... словно перед прыжком. Не в прорубь с ледяной водой, нет, — в пропасть. В бездонную чёрную пропасть, где уже неважно, что ты сделаешь, — итог один. — Вы знаете, кто такие экзорцисты?..