Для Ле-Феев нет ничего невозможного

Шли годы, а маленький мальчик, смотрящий на мир сквозь круглые очки глазами цвета изумрудов, подчинялся голосу разума, который буквально кричал развиваться как физически, так и интеллектуально. Учителя не могли нарадоваться, смотря на столь одаренное дитя, а Дурсли вполне спокойно переносили тот факт, что Гарри умнее Дадли, ведь он не проявлял своей «ненормальности» ни разу в жизни. Из маленького и неопрятного ребёнка он превратился в достойного молодого человека (насколько это возможно для одиннадцатилетки), который может бить и словом, и кулаком. На улице было лето. Тёплый ветер ласково дул в лицо вышедшему на пробежку Гарри Поттеру. Он успел пробежать пару кругов в своём любимом парке, как вдруг его голову пронзила дикая боль, от неожиданности юноша сел на траву и обхватил руками виски. Создавалось впечатление, будто в его мозг по одной вставляют раскалённые спицы для вязания. Череп раскалывался от кошмарного ощущения, которое казалось, рвало каждую извилину его мозга. Но внезапно, пытка прекратилась также быстро, как и началась. На негнущихся ногах Поттер направился в сторону дома номер четыре на Тисовой. Он зашёл в дом и прикрыл за собой дверь. Откуда-то сверху донеслось: — Гарри, это ты, дорогой?! — Да, тетушка, голова разболелась. — ответил подросток. Петуния чуть ли не бегом спустилась с лестницы, подскочила к мистеру Поттеру и буквально засыпала того вопросами: — Все в порядке? Температуры нет? А кашля? Горло не болит?.. — Стоп! Все в порядке, все уже прошло, просто небольшая слабость… — сказал Гарри и уже тише, на грани слышимости добавил, — Помнится на Алее Темноты продавались отличные зелья…

***

Следующим утром, в дверь постучали. Гарри спустился и открыл. На пороге стоял почтальон, который молча вручил Поттеру с десяток писем и поспешил ретироваться. Среди этого десятка оказалось то самое, до боли знакомое приглашение в Хогвартс. Дрожащими руками, он вскрыл конверт и начал читать. Ничего нового это письмо ему не принесло. Быстро написал пару строчек, в которых говорилось о том, что в качестве сопровождающего он бы хотел видеть Северуса Снейпа. Поттер вышел на улицу и тихо, чтобы не дай Бог его услышала тётя Петунья или соседи, произнёс зубодробильное заклятие призыва почтовой совы. Буквально из ниоткуда на него спикировала серая неясыть. Сделав круг почёта над домом, (разумеется не преминув испачкать только что вымытое тётушкой окно помётом), она присела на заборчик, который огораживал любимые клумбы Петунии и выжидающе на него посмотрела. Наследник Поттер-Блэк спохватился и поскорее привязал к лапке птицы письмо Минерве. Указанный в записке для МакГоннагал персонаж явился на Тисовую улицу на следующий же день, при этом доведя бедную Петунию до предынфарктного состояния, поднялся к Поттеру в комнату. — Я даже не буду спрашивать, откуда вы обо мне узнали, Поттер, но помяни моё слово, если через три минуты ты не соберешься, то обещаю, одними отработками до конца второго курса ты не отделаешься! — прошипел зельевар. — Ну, во-первых, здравствуйте, профессор Снейп, а во-вторых, я бы хотел вас спросить, заметили ли вы цветы, стоявшие в прихожей? — Какие к дьяволу… — он застыл. В вазе стояли свежая полынь и лилия, которую мужчина идентифицировал как златоцветник*. — Понимаю. — В таком случае, не будем задерживаться. Он крутанулся на месте и аппарировал, предварительно взяв за руку Северуса. И уже через секунду двое появились на крыльце Гринготтса. — После того, как мы все купим, Поттер, ты расскажешь мне все, вплоть до того, откуда ты знаешь язык цветов. — едва не брызгая слюной, прорычал зельевар. — Ладно. — неожиданно покладисто согласился Поттер. Больше не произнеся ни слова, юный Наследник Поттер-Блэк направился в банк, к ближайшему гоблину. — Да ломятся ваши хранилища от злата. — поприветствовал Гарри гоблина ритуальной фразой. — И, да корчатся у ног ваших враги. — чуть заикаясь, ответил ему кассир. — Добрый день, сэр, могу ли я переговорить с поверенным Поттеров? — Р-разумаеется м-мистер П-поттер. — заикаясь, ответил ему гоблин, вскочил с кресла и поспешил ретироваться. — Поттер… — начал было зельевар. — Я сказал позже! — резко оборвал его Поттер и чуть-чуть выпустил магию. Снейпа едва не снесло потоком чистой магии, однако надо отдать ему должное, мало того, что он не упал, он даже умудрился сделать вид, что так все и задумано. Но после, он по-новому взглянул на юного Поттера. Услышав за спиной деликатное покашливание, Гарри резко развернулся, рефлекторно посылая разоружающее, но увидев, кто перед ним стоит, молодой человек смутился и опустил руку и поприветствовал гоблина обрярдовой фразой. Тот хмыкнул, но завершил приветствие, как полагается. — Наследник Поттер-Блэк, рад видеть вас в добром здравии, вы я полагаю пришли снять денег? — поинтересовался поверенный. — Сожалею, но нет, господин Гробозорг, сегодня вам предстоит вести двойной кровный ритуал высшего уровня. — притворно вздохнул Поттер. — А почему двойной? Ах да! Как я мог забыть, второй — это Наследник Принц? — поддержал игру старый друг. — Вы как всегда весьма проницательны, господин Гробозорг. — рассмеялся Гарри. — Мистер Поттер, сколько мне ещё раз повторять, зовите меня моим вторым именем — Савионом, в конце концов мы с вами дружим больше сорока лет. — укоризненно сказал гоблин. — А сколько лет мне, друг мой, говорить, чтобы ты звал меня по имени и прекратил выкать? — обиженно проговорил Поттер. — Да ладно тебе, Гарри, успокойся, лучше давай поспешим в Ритуальный Зал, время — деньги. — Кто о чем, а Савион о золоте! — рассмеялся юный Поттер-Блэк и поспешил за гоблином, который повёл его и Северуса через лабиринты ходов и шахт, углубляясь все ниже и ниже, к сердцу Гринготтса — к его Ритуальному Залу. * уже распространившаяся фишка с Викторианским языком цветов. Дословно для тех, кто не знает, «Я глубоко сожалею о смерти Лили»