Suggestio

      Звон кубиков льда о дно, и янтарная жидкость напрочь скрывает застывшую воду. Ничего необычного, ежедневная процедура.       Мужчина берет бокал и вертит в руках, раскачивая виски, заставляя биться о прозрачные стенки. Он подносит его ко рту и на мгновение замирает, наслаждаясь запахом. Он быстро пригубил жидкость и тут же отставил хрусталь, будто бы мгновенно теряя интерес.       Стакан стучит о дубовую поверхность стола, а сам мужчина снимает с себя пальто, которое тот час забирает прислуга. Он присаживается на край, складывая руки на груди, и с прищуром и недовольством, смотрит на парня, который стоит на коленях с заклеенным кляпом ртом, а сзади него стоит бугай, мешая встать с пола просто своей аурой. — Итак, — начинает мужчина, изгибая губы в извечной усмешке, — Мне, казалось, я тебя предупреждал? Ты наступаешь на одни и те же грабли, писатель.       Мужчина цокает языком и качает головой. Цепкий взгляд блуждает по красному, от страха и нервозности, лицу его гостя. Он наклоняет голову и делает жест рукой, заставляя поднять писателя с пола. — Ты разочаровал меня, — мужчина вскидывает голову, — Ты был натравлен.       Мгновенно меняясь в лице, шипит он сквозь зубы. Глаза темнеют, напоминая ночное небо, и писатель как-то восторженно это замечает, забывая, что он, на минуточку, стоит со связанными руками и кляпом во рту. Парень судорожно пытается запомнить все моменты, все детали происходящей ситуации и молится лишь о том, чтобы его отпустили, и он мог об этом написать.       Вдохновение приходит в не самый подходящий момент… — Ты понимаешь где мы находимся? — тут же равнодушно спрашивает мужчина, кидая взгляд в окно. Долгий, пронзительный взгляд, будто проходящий сквозь время.       Парень активно кивает головой, восторгаясь происходящим, тем не менее, этого не показывая. Щурится, пытаясь разглядеть все лучше: без очков он видит недалеко, едва ли на 1 ярд. Благо он стоял рядом, так, что мэра можно было разглядеть во всех подробностях. Начиная с его взгляда и заканчивая руками, которыми теперь тот держал металлическую ручку.       Мэр подает знак и кляп изо рта писателя убирают. — Я читал твои почеркушки, — хмыкает мэр и смотрит прямо в глаза парню.       Тот ежится, будто вышел на улицу в -10, но он в кабинете, где нет даже сквозняка, настолько здесь уютно и даже не по-рабочему приятно. Книги, — много книг — диван, кресла, дубовый стол. «Мне и за все свои книги не заработать на этот стол!» — думается ему, поэтому он как-то сникает.       Это, безусловно, замечает и мужчина, от взгляда которого не утаить ничего — да и не хочется. — Дальше бы писал, веселья захотелось? — щурится он и кидает хищный взгляд на стоящего сзади мужика, который без промедления выходит. — Ну ладно, не хочется смотреть на твое кислое лицо, мои… работники немного перестарались: я им сказал привести тебя немедленно, а не вытаскивать из кафе и связывать, — он легко пожимает плечами, будто ничего необычного не случилось. — Мистер Снарт… — начинает парень, но тут же замолкает под взглядом мужчины.       Тот проходит мимо, обдавая запахом парфюма, и садится на диван, широко расставляя ноги, всем своим видом показывая «я здесь главный, а ты — никто». Писатель и не спорит.        — Мистер Аллен, — начинает мэр, — Барри, я знаю таких, как ты. Вы вечно ищете во всем подвох и желание убить, этакий масонский заговор, рептилоиды, — разводя руками в воздухе, говорит Снарт, выделяя и растягивая последнее слово.       И тут мужчина начинает то, что врезается в мозг писателя раскаленными буквами, которые он, конечно же, будет просто обязан записать. — Вы должно быть слышали, что я, будто бы, боюсь всех и каждого, кто пытается посягнуть на мое, да? О, да, будто я держу в руке не только светлую часть города, но и темную. Словно я, — глаза мужчины загораются, будто бы он веселится, — продвигаюсь не только по территории нашего Города, но и пытаюсь захватить другие. Допустим, все так, но что будет, если я брошу все это? Детище, на которое я потратил большую часть своей жизни, как только ступил на пост мэра города? Ведь города, что находятся по соседству, умирают, как только свергают, убирают правящую руку, которая держала и давала кров. — Так, для сравнения, смотри: у нас есть комплексы, направленные на оздоровление горожан, только наши жители умудряются ставить рекорд за рекордом, которые вносят в книгу. Понимаешь, малец, мой народ не хочет ничего менять, потому что я — кормилец. Я даю кров, даю деньги, не краду у своих людей. Для меня важен каждый, кто здесь живет и рождается.       Мужчина подается вперед, упираясь локтями в колени и на сложенные в замке руки ставит подбородок. Щетина слабо мерцает в свете торшера, который стоит на дубовом рабочем столе. «В таком освещении» — подмечает Аллен — «Он выглядит намного старше…».       Ноги парня затекают, он давно хочет сесть, но если он сделает это без спросу, то это будет выглядеть, как неуважение. Он этого не хочет. Тем временем мужчина продолжал. — Ты не видишь всей картины, тебе важно только то, что тебе сказали и ничего, — Снарт кривит губы, — Но ты ведь умнее их, тех многих, зачем тебе нужны эти люди, которые будут внушать что-то? У тебя ведь есть свое мнение. Книги же как-то пишешь, верно?       Мужчина поднимается, подходя к Барри вплотную. — Но, хочешь, я раскрою тебе секрет?.. — мэр щурится и дожидается нервного сглатывания и кивка.       Писатель заворожен, но и запуган. Харизма мужчины пугает, так, что парню кажется, что еще немного, совсем чуть-чуть, и он падет ниц перед Леонардом Снартом. — Я с Обратным знаком с давних пор, когда мы еще вместе учились на одном факультете, — мэр удовлетворительно хмыкает, видя реакцию парня, а после отходит, присаживаясь на край стола, — Как только я стал мэром этого города, то сделал его одним из депутатов. Обратный даже имел свой район, где он делал то, что хотел. Но я стал замечать, что люди оттуда съезжают. Кварталы внезапно опустели, ведь остались жить только единицы: нищие и пьяницы с детьми. Я ненавижу неравенство, Барри. И ненавижу тех, кто что-то делает за моей спиной. Ты знаешь, кто промыл тебе мозги? Да, обозленный на мою справедливость и желание быть защитником, а не угнетателем, бывший друг. Я его уволил. Уволил и с позором выгнал. Ты даже не застал этот момент — тебя не было здесь, когда происходил переворот. Он - изгой. Его приспешники — мои ненавистники. Они забывают, что бандитское время давно прошло, писатель. «Все переплетено», — дразнит мужчина, делая жест в воздухе «бла-бла-бла», — анекдот, честное слово! Кто ему верит?! Ты? Идиот!       Леонард внезапно обрывает свой монолог, будто забылся, рассказал то, что не нужно было, поэтому чувствует себя неловко. Хотя, казалось бы, этот человек не может выглядеть и чувствовать себя подобным образом.       Барри смотрит на мужчину оленьими глазами. Ему только что открыли глаза на правду, а он не может уложить ее в голове. Где-то, в глубине души, он подозревал, что, возможно, что-то подобное действительно имеет место быть, но это эта мысль тут же улетучивалась под напором Обратного.       Мэр зол, он разочарован, и Барри кажется, что он виноват во всем. В предательстве друга, в клевете и жадности народа, в том, что поверил. В последнем он, впрочем, не сомневался.       Он был виноват.       Леонард берет забытый, казалось бы, стакан в руку и отпивает жидкость, разбавленную растаявшим льдом, слегка морщась. — Пойми, Барри. Я знаю, что ты умный, хороший парень, понимающий, но просто не того себе союзника нашел и компанию — не ту. Они бросили тебя, как только поняли, что я прознал про проделки Обратного. Они ведь должны были тебя охранять, верно?       Писатель отводит взгляд, как бы говоря, что Снарт прав. На это мужчина лишь кивает. — На этот раз тебе повезло: я не стану закрывать твою деятельность, не буду вставлять палки в колеса с публикацией книг, не дам своим людям тебя покалечить, я даю тебе слово, Барри, что если я еще раз увижу тебя или твоего друга Циско рядом с моей сестрой, то не обижайся…       Аллен кивает, завороженно наблюдая за мужчиной и тем, как тот сглатывает виски. Как движется кадык. Леонард кидает на него взгляд, переставая любоваться рассветом, — который, казалось бы, как на ладони, — и Барри моргает. Дверь открывается.       Писатель даже не заметил, как мэр нажал кнопку.       Аллена выводят, придерживая за плечо и парню удается лишь кинуть единственный взгляд через плечо, перед тем, как дверь закрывается за высоким лысым мужчиной, что вошел в кабинет. *** — Ты ведь понимаешь, что он будет делать все, чтобы вернуться? Леонард Снарт кивает, задумчиво смотря в окно. — Он ведь напишет об этом в своей книге. — Я на это и рассчитывал.