Release

      Где-то вдалеке слышится рев толпы, и Наташа знает, что до начала боя остались считанные минуты. Она подходит к Ванде ближе и протягивает ей руку, будто бы ведьме нужна была ее помощь. Романофф читает это недовольство в ее глазах, а затем и то, что Ванда сама опасается собственной дерзости. Возможно и скорее всего, она все-таки страшится того, что кто-нибудь посадит синяк на ее прекрасном стройном теле или светлом лице. — Нам нужно идти. Ванда обхватывает руками свои плечи, словно мерзнет в этих каменных стенах, и проходит мимо Наташи, прочь из темной, неприветливой комнаты Марии. Она, наверно, и не знает, что все остальные комнаты точно такие же, и никому здесь не довелось жить на полную катушку. Ванда наверняка думает лишь о том, что ее ограничивают, как пленницу, хотя Наташа уверена: с ней обходятся даже лучше, чем с остальными жительницами этой планеты. — Куда вы меня ведете? Ведьме надо отдать должное — несмотря на страх перед неизвестностью, голос ее не дрожит. Однако она не осмеливается повернуться к Наташе, идущей чуть позади, и заглянуть той в глаза — Ванда уверена, что у всех здесь такие же неприветливые и холодные глаза, как у Верховной. — К Верховной. — Зачем? — Смотреть бой. — Бой? — изумленно интересуется Ванда, передергивая плечами, будто от холодного порыва ветра. Но ветер этот явно был где-то внутри самой ведьмы, потому как в Обители бойцов вечно стояла невообразимая духота. — Но я не… не хочу. Наташа непроизвольно скалится на эту наивность и бросает: — Ваше мнение никого не интересует. Романофф хочется добавить, что ничье мнение не пользуется интересом, но молчит — как всегда. Вместе с ведьмой она доходит до железной двери, ведущей на арену, а далее и на «зрительские места». Но прежде, остановив Ванду там, где их точно никто не услышит, Наташа обратилась к обомлевшей девушке: — Где тебя держат? — В… в небольшой стеклянной камере, — ведьма не хотела говорить, но глаза воительницы слишком ярко горели зеленым пламенем, и она не смогла промолчать — Ванда ненавидела себя за страх. — Я не знаю, где она точно находится… — Тсс, — Наташа тут же приложила палец к ее губам и, моментально охладив свой пыл, провела Ванду в зал и, почтительно кивнув Верховной, посадила ее рядом. Ее Величество перевела скучающий взгляд на Наташу и выразила притворное удивление: — А где же Мэри? — Готовится к бою, — отрывисто и четко ответила Наташа. Было не принято долго и пространно отвечать на вопросы Верховной, а также загромождать их почтительными обращениями. Ванда молчаливо слушала этот короткий диалог и думала, что она попала на самую странную планету, о которой ее старшая сестра наверняка выразилась бы грубо и нелестно. Но в этот раз Ванда готова была бы ее поддержать, потому что все, чего она хотела бы — это снова увидеть своих сестер и поерничать с Тони, который раньше казался ей худшим из совета глав планет. Но теперь, видя эти напряженные черты лица Верховной и слыша ее голос, полный искусственного интереса к делам женщин вокруг, она круто изменила свое мнение. Ванда, наконец, осмелилась посмотреть на рыжеволосую женщину снова и попыталась понять, к чему был этот вопрос в мрачном пустом коридоре. Понять, отчего эмоции так часто сменялись на молодом лице, которое время, проведенное на этой планете, не пощадило. Наташа же даже не глядела на Ванду, прямо взирая на Верховную. Последняя, склонив голову набок, задавала какие-то вопросы о новеньких, о предстоящем бое и соперницах, которые через какую-то жалкую минуту должны сойтись. Наташа отвечала, явно долго не задумываясь над ответом — это была какая-то отточенная привычка всех жительниц этой планеты. Ванда в очередной раз поразилась, что здесь не было ни одного мужчины. Всю работу — тяжелую и не очень — выполняли женщины. И развлечения у них были странные — сейчас Ванде придется смотреть, как две женщины будут драться до последнего хриплого вздоха. Ведьме приходилось многое видеть, но ее поражало та радость и Верховной, и остальных женщин при виде подобных боев. Для Ванды это представлялось непостижимым. Очнулась ведьма только тогда, когда на арену вышла та самая Мэри и ее соперница, а Наташа уже давно удалилась. Ванда осталась наедине с Верховной, не считая окружающей ревущей толпы. И по-прежнему — ни одного мужского лица. Вскоре Ванда узнала, что женщин на ринге зовут Мэри и Оса (как видно, это были прозвища, а не настоящие имена), и дрались они именно так, как желала Верховная — безжалостно и стремительно. — Как тебе этот славный поединок, ведьма? На ее родной планете Ванду уже давно никто не называл ведьмой, только если друзья и сестры, чтобы подколоть. Но слышать это ведьма из уст такой неприветливой женщины, которая к тому же держала ее в плену, было невыносимо. Поэтому Ванда молчала. Ей не представлялось возможным честно выражаться рядом с собственной похитительницей, а лебезить перед ней, как это делали окружающие, она уж точно не собиралась. И недовольно поглядывала на металлические оковы на своих запястьях. Птица в клетке — вот точное определение того, что происходило с Вандой. И с каждой минутой, проведенной в этом зале, ведьма все больше ненавидела себя за то, что, желая выиграть спор с Локи, вылетела слишком далеко за пределы корабля, а там уже, оказавшись в плену метеоритных камней вблизи планеты, оказалась на территории чуждых ей людей. Было отвратительно вспоминать, как она горячилась, словно маленькая девчонка-ведьмочка, не умеющая ничего, разбрасывалась светящимися сферами и неумело отбивалась от рук подоспевших женщин. Ванда поморщилась, ощутив цепкие руки на своей коже, и скосила неосторожный взгляд на Верховную. Та сидела с неестественно выпрямленной спиной и наблюдала за боем с легкой полуулыбкой на пухлых губах. Ее ухоженные руки аккуратно лежали на коленях, которые были скрыты легкой, сшитой словно из золота, тканью платья. В это время Хоуп повалила Марию на твердый пол, и Ванда, услышав ее рык, сжала руки в замок. Лицо ее побледнело от мысли, что она может оказаться на месте этих женщин. Верховная усмехнулась: — Тебе жалко их? Ванда постаралась вложить в свой взгляд как можно больше холода и жесткости: — Мне жалко тех, кому приходится смотреть на это. Верховная издала смешок, посмотрев на ведьму как на наивную девочку. Впрочем, Ванда и была такой — она ничего не знала об этом мире и его традициях. — Ты еще ничего не знаешь о нас, о нашем мире, о наших древних обычаях. Эти люди, — женщина указала на сидящих в зале поданных, которые что-то кричали и улюлюкали, — здесь потому, что эти бои — единственное их развлечение. В остальные дни они тяжко трудятся, и это жестоко лишать их такого отдыха, ведьма. — Но неужели у вас нет других видов отдыха? А как же то, что ваши поданные буквально убивают друг друга на потеху другим? — Ванда указала на ринг, где Мария уже наступала на Хоуп, которая смогла лишь выставить защитный блок. — Это их работа, — мило улыбнулась Верховная, обнажив свои ровные белые зубы, и Ванда решила помалкивать. С этой властной женщиной говорить ей было не о чем. Прикрыв глаза, Ванда взмолилась, чтобы ее нашли поскорее — ощущение собственной беспомощности скоро будет убивать ее больше, чем окружающая мрачность и жестокость. Ванда уже не помнила, как закончился бой и как ее вернули в камеру, но точно знала, что победила Мэри, а Осу увезли с проломанным ребром и сломанным носом в местный госпиталь. Мэри, конечно, тоже досталось, но, как оказалось, победителей тут не латали — они каким-то образом должны были сами справляться с побоями. Будто бы Верховная считала, что сила победы их излечит. Черта с два. Ближе к ночи (так Ванда думала, потому что ее жутко клонило в сон) к ней снова зашла Верховная. Она предстала перед ней в новом платье — сапфировом и больше похожем на ночную сорочку. Ванда подняла на нее мрачный взгляд и хотела уже отвернуться, как женщина подала голос: — Мне бы хотелось узнать о тебе. — С каких пор вас интересует пленники? — Ты не пленница, — праведно изумилась женщина. — Ты моя гостья. Ванда криво ухмыльнулась и показательно потерла кожу под металлическим браслетом. — Но это для твоего же блага, — просто пожала плечами Верховная. — Ты могла бы убить кого-нибудь из моих поданных, а разве это не осталось бы на твоей совести? — Я — ведьма, — прошипела Ванда. — И тебя я убила бы в первую очередь. — Почему? Ее спокойствие немного остудило пыл ведьмы, и она с тяжким вздохом все-таки отвернулась от женщины. — Потому что я хочу домой, — тихо-тихо прошептала Ванда и уткнулась лицом в согнутые колени, намереваясь заснуть в таком положении. Ей вспомнились сестры, которые, разумеется, отговаривали ее лететь вместе с ними на родину Локи. Преимущественно потому, что Локи — засранец, но еще старшая боялась, что не сможет доглядеть сразу за двумя сестрами. Что ж, Ванда теперь может только представить, как все извелись и сколько всего пришлось выслушать Локи. И вместо того, чтобы быть сейчас в Асгарде — обители неких «богов» — Ванда пребывала на этой странной планете женщин в качестве гостя. В это время Наташа едва ли заканчивала латать Марию, сидя в ее личной небольшой ванной комнатке. — Неплохой бой получился. — Будто бы ты его видела, — усмехнулась через силу Хилл. Романофф недоуменно поглядела на нее: — Я была в зале, в дальнем углу, с Джессикой. Мария перестала ухмыляться, так как разбитая губа снова начала кровоточить, и она бессильно облокотилась о стенку душевой, в которой они находились с Наташей. — Ты ведь следила за ведьмой? Романофф слишком резко приложила ватку со спиртом к разбитой губе, из-за чего Мария от неожиданности стукнулась затылком об кафель. — Нет, с чего ты взяла? — О, кому ты рассказываешь, — Хилл усталыми, обесцветившимися глазами уставилась на Наташу. Та приступила к проверке оставшихся переломов на теле напарницы и прошептала: — Мне просто любопытно. Мария ничего не ответила, отодвинув руки Романофф от себя, и попыталась встать. Наташа, не став перечить, только помогла женщине твердо встать на ноги и повела к постели. Когда Хилл легла на кровать, она прямо спросила у Наташи: — Ты ведь не отступишься? «Даже зная, что, если тебя раскроют, тебя выкинут в открытый космос», — договорили ее глаза. Романофф поджала искусанные губы и прикрыла глаза в знак правоты Марии. Та ухватилась за ладонь женщины и заставила заглянуть себе в глаза: — Будь осторожна. Наташа кивнула, скрывая судорожный вздох при виде той обеспокоенности во взгляде Хилл, которая когда-то была только у Розы. Романофф аккуратно убрала прилипшие ко лбу Марии волосы и удалилась из ее комнаты, выключив свет. И теперь, зная, что Мария на ее стороне, Наташа укрепилась в мысли сбежать отсюда.